***
В Итоне, когда Гарри едва исполнилось пятнадцать, он столкнулся с Исааком Уолтерсом, семнадцатилетним старшекурсником, известным благодаря тяге к решению проблем с помощью своих кулаков, а не слов. Пугающе холодный, но безумно красивый, он был одной из легенд учебного заведения, которую одновременно и боялись, и вожделели. Гарри не боялся Исаака и даже не особенно был в нём заинтересован. Он был очень занят попытками примириться со своей жаждой физической силы, обучаясь единоборствам, в попытках хоть как-то притупить этот голод. И жаждал он не чужой боли или разрушений, а сам желал боли и ран, чтобы перерасти эту жажду, пресытить её. Он был полностью поглощён этим, понемногу начиная задумываться о том, чтобы уйти в войска, возможно, в морскую пехоту, но тут он случайно столкнулся… с Исааком. Рядом не было никого, кто мог бы остановить их или стать свидетелем происходившего, Исаак прижал Гарри к стене, пряди его тёмных волос спадали на лоб, прикрывая его голубые глаза. И, низко прошипев: «Смотри, блядь, куда идёшь» рядом с ухом Гарри, он вывернул чужую руку так сильно, что она сломалась, и «Ох», вот тут-то всё и встало на свои места. Гарри нравилось насилие. Особенно, применяемое к нему. Он неделю проходил с гипсом, пытаясь привести мысли в порядок, раздумывая о том, кто он есть и чего хочет. И что ему нравится. За неделю до окончания летнего периода обучения, к тому моменту он уже неделю ходил без гипса, Гарри дождался, когда никто не смог бы их увидеть, и прижал Исаака к стене, а затем целовал его до тех пор, пока сам Исаак не прокусил губу Гарри до крови. Исаак посмотрел на Гарри, губы его, перемазанные в чужой крови, изогнулись в кривой улыбке. - А ты не без изюминки? Гарри, чьи губы всё ещё горели и на вкус отдавали медью, чья кровь бурлила под кожей, почувствовал дрожь, пробежавшую вниз по спине, от одной лишь мысли о подобной схватке и наслаждении от неё. Он жаждал её, а победы в ней хотел ещё больше. Мерлин – что так же обучался в тот момент в Итоне и видел совершенно безумного Гарри с перемазанными кровью губами – считал этот момент пробуждением ненормального фетиша Гарри.***
Итак, Гарри думает, что всё это из-за физической силы, думает, что ему лишь нравятся сильные люди, способные побить его в схватке, но он быстро выясняет, что ошибается. Он не жаждет сантиментов, это так, но и связываться с людьми сильными, но не достаточно жестокими, он тоже не стремится. Из чего и можно сделать вывод: Гарри Харту не нравятся хорошие люди. Или, если быть более точным, они не вызывают у него сексуального влечения. Какие слова не подбери, это всё ещё будет убийственным описанием того, во что же выльется его сексуальная жизнь.***
К тому моменту, когда Гарри становится кандидатом в Кингсмен, несколько вещей он знает точно: он без сомнения испытывает тягу лишь к очень опасным людям. У него не было никакого желания изображать перед ними покорность, и Мерлин, без сомнения, ведёт счёт тому, как часто Гарри переводит обычную схватку в горизонтальную плоскость. Кингсмен учит Гарри, как спрятать свои «когти» в постели. Он учится изображать сладострастие и покорность, как соблазнить нежным прикосновением и добрым голосом. За месяц до последнего задания Гарри участвует и побеждает в НЛП тесте, заставив себя быть джентльменом и вести себя соответственно, а не как животное во время периода гона. Он становится вполне способным на медленный, нежный секс. Проблема лишь в том, что он им не наслаждается. Гарри нравятся люди, которые могут убить его в любой момент. Ему нравится трахать людей, что держат нож у его горла, ему нравится чувствовать здоровый крепкий член в своей заднице, когда его самого удерживают лицом вниз и берут, как сучку в течке. Ему нравится грубый секс. Ему нравится самому быть грубым, и когда он становится Галахадом, то перед ним расстилается абсолютно новый мир опасностей, готовых соблазнить его.***
Когда Гарри, бывший рыцарем уже не один десяток лет, стоит, прислонившись к стене у полицейского участка, он точно знает все свои предпочтения. Ему нравится, когда зубы чуть касаются члена, пока ему отсасывают. Ему нравится, когда его партнёр с энтузиазмом кусает его в ответ, когда на коже остаются следы чужих зубов. Ему нравится вызов, не важно, отдавать или принимать, главное: ощущение безжалостного секса с хищным зверем. Ему плевать на нежность, тихие обещания любви и обожания. Он не хочет обязательств. Он не хочет себе партнёра, с которым нужно бережно обращаться, и больше всего он ненавидит прилипчивых людей. Но это понятно, если вспомнить о том, что у Гарри ни одни отношения не длились больше четырёх месяцев. Единственное кольцо, что он носил, принадлежит Кингсмен, и этого ему вполне достаточно. Когда Эггзи выходит из участка и смотрит на него, то в голове Гарри не проскальзывает ни мысли, ни намёка на влечение. Даже когда он делает своё предложение, отчасти из-за чувства вины, отчасти из любопытства, Гарри лишь считает, что Эггзи - интересный мальчик с нераскрытым потенциалом. И в его поступках нет никаких скрытых мотивов. По крайней мере, пока.***
Семь месяцев спустя, после пробуждения от искусственной комы с новым шрамом на виске, Гарри сидит в кресле Артура и смотрит, как Эггзи проходит в комнату для того, чтобы отчитаться о прошедшей миссии. Он широко и ярко улыбается в лучах вечернего солнца, и Гарри позволяет себе лёгкий намёк на улыбку в ответ. Он бы бессовестно солгал, если бы сказал, что его привязанность к Эггзи не стала сильнее с тех пор, как он завербовал парня. - Как Будапешт? – интересуется Гарри. - Было неплохо, - отвечает Эггзи, пожав плечами, он выдвигает свой стул из-за стола и плюхается на него. Он поступает так каждый раз лишь для того, чтобы Гарри прочитал ему очередную лекцию о приличествующем поведении. – Было бы ещё лучше, если бы ты был там, - и этот нахальный засранец подмигивает. - Я жалею о том, что пропустил тот момент, когда ты использовал взрывчатку, чтобы буквально обрушить всё здание себе на голову, - говорит Гарри, потому что наблюдать за тем, как Мерлин кричит: «… структурная целостность, чёрт тебя побери, Анвин!» в микрофон было той ещё нервотрёпкой. Но сейчас это кажется просто умопомрачительно смешным. – Мне думается, это была одна из самых занимательных оплошностей, которой я был свидетелем. - Ой, да ладно, - Эггзи с трудом можно посчитать оскорблённым. Скорее, он восхищён тем, что Гарри забавляют воспоминания о том, как он облажался. И он находит очаровательным то, что Эггзи вечно счастлив, что бы Гарри ни сделал или ни сказал. – Думаю, ты даже не знаешь, что такое «восторг от опасности». Могу поспорить, что ты даже ни разу не проваливал миссии из-за того, что «веселился или был в говно». Предполагалось, что они будут обсуждать прошедшую миссию, но Эггзи всегда находит способы отвлечь Гарри, что несколько отдаляет момент возвращения Эггзи домой. - Напротив, множество моих миссий были под угрозой срыва именно по этой причине. Эггзи лишь ещё восторженнее смотрит на него. - Да завались. Ты? Великий Гарри Харт? - Как-то, - решает поведать ему Харт, хоть и не должен, - я затащил в постель убийцу, и всё закончилось тем, что она накачала меня наркотиками и оставила прикованным к кровати. - О мой бог, - широко улыбаясь, комментирует Эггзи. - А затем она убила мою цель у меня на глазах, - Гарри предаётся воспоминаниям, - мне кажется, именно тогда Мерлин и начал терять свои волосы. Я столкнулся с ней несколько лет спустя, и моя миссия практически сорвалась, потому что мы весь день провели в постели. Мне кажется, что именно тогда Мерлин заработал язву. Эггзи расхохотался. Это был потрясающий смех, полный хорошего настроения и искреннего веселья. - Блядь, с ума сойти можно, Гарри! Ты – хитрый лис, ты! Ты с ней ещё виделся? - МИ6 докладывали, что она была казнена в стране Советов, много лет назад, - Гарри делает глоток чая во внезапной потрясённой тишине, он любуется распахнутым ртом Эггзи, и как только чужие губы дёргаются, чтобы принести извинения, Гарри небрежно продолжает: - Конечно же, она прислала мне открытку, после того как сфальсифицировала свою смерть и вышла замуж за одного из своих коллег на Мальдивах. Эггзи фыркает, его зелёные глаза вновь светятся весельем. - Завались, я ведь почти поверил. Гарри смеётся, смешок вырывается раньше, чем он дважды успевает подумать о своём поведении. - Ты можешь поинтересоваться у Мерлина, если хочешь узнать ещё больше о моих злоключениях. Я уверен, ему нужен слушатель, чтобы выговориться, - Мерлин обожает безжалостно уничтожать репутацию Гарри. И Гарри научился принимать это как должное. - Думаю, он знает слишком многое о моей личной жизни для своего собственного спокойствия. Возникает небольшая пауза, что длится буквально лишь одно мгновение, во время которого Эггзи чуть склоняет голову в бок и смотрит на него тем самым изучающим взглядом, что редко появляется на его обычно выразительном лице. Несмотря на то, что чаще всего Эггзи просто, как открытая книга, всегда столь пугающе искренний, Гарри не может понять, о чём же именно он думает в этот момент. Кажется, будто все мысли Эггзи написаны на незнакомом языке; увидеть их может кто угодно, но понять лишь тот, кто говорит на нём. - Зачем спрашивать Мерлина, если я могу спросить у тебя? – интересуется Эггзи, расслабленно откидываясь на спинку стула. - У меня есть ещё рабочая документация, которой мне стоит заняться после этой беседы, - напоминает Гарри, приподняв бровь, намекая парню на то, что они оба всё ещё на работе. Эггзи кончиками пальцев постукивает по дубовой столешнице и с теплотой улыбается. - Тогда расскажешь мне за ужином. Можем пойти в итальянский ресторан за углом, да? После того, как ты закончишь. Я подожду. - Хорошо, - соглашается Гарри, потому что они уже давно не трапезничали вместе, и у него остаётся лишь два часа на то, чтобы закончить эту трижды проклятую бумажную работу, - тогда я постараюсь управиться поскорее. Он даже не придаёт происходящему никакого значения до того момента, как Эггзи завершает свой отчёт о прошедшей миссии и встаёт, чтобы отправиться в третью примерочную и освежиться. Эггзи низко наклоняется, тёплая ладонь касается руки Гарри, чуть сжимая. Гарри улавливает аромат сандалового дерева прежде, чем Эггзи говорит: «Увидимся за ужином» - и выходит за дверь. Тепло чужой ладони и пальцев, чуть огрубевших, но мягких, ещё ощущается на коже правой руки Гарри призрачным прикосновением, что тут же запускает внутреннюю тревогу Гарри, а так же заставляет осознать то, что он только что согласился на свидание.***
- Что мы делаем? – спрашивает Гарри, его салат, так и не удостоенный внимания, лежит перед ним на тарелке. Эггзи замирает, опустив суповую ложку. - Что, ты имеешь в виду «после ужина»? Я думал, мы могли бы взять по пинте, и ты рассказал бы мне поподробнее о том, как лишил Мерлина оставшихся волос. - Я имел в виду не это, - говорит Гарри, и ему стоило бы быть более обеспокоенным тем, как легко ему даётся сидеть так, напротив Эггзи, и делить с ним трапезу, делиться рассказами о себе, что пылились никому не нужные уже долгое время. Ему стоило бы, но он бы предпочёл наслаждаться салатом «Цезарь» и готовящимся ригатони, - Эггзи, почему мы ужинаем вместе? - Ты спрашиваешь о моих намерениях? – Эггзи двигает бровями, и Гарри точно не должен считать это очаровательным. - Расслабься, Гарри, это просто ужин. Скепсис во взгляде Гарри настолько очевиден, что Эггзи практически давится проглоченной ложкой супа, что успел донести до рта, и безудержно хохочет, лишь взглянув Гарри в лицо. Эггзи одним движением вытирает рот салфеткой и улыбается, глядя на него. - Мы просто весело проводим время, Гарри. Мы ужинаем. Ты выговариваешь мне за моё ужасное поведение за столом. Я расспрашиваю тебя о твоих славных деньках. А затем мы берём себе по пинте, если ты ничего не имеешь против, - лодыжка Эггзи прижалась к голени Гарри, на удивление тёплая, даже через ткань брюк, – никакого умысла. Не надо так над этим задумываться. Гарри смотрит на салат и решает, что Эггзи прав. Дружба между наставником и его учеником не является чем-то необычным. Ужин. Бокал или два. Это вполне приемлемо между коллегами. Или сотрудником и его начальником. Он слишком накручивает себя. - Эй, а можно попробовать твой салат? – Эггзи даже не дожидается разрешения, прежде чем утащить полную вилку салата, и подобное грубое нарушение этикета не должно остаться незамеченным. - Эггзи, ради всего святого… Гарри читает лекцию о подобающих манерах за столом всё то время, пока они наслаждаются закусками и пастой. Это была уже привычная тема их разговоров. Гарри легко попрекал, а Эггзи нахально возражал - привычная и приятная пикировка. И это, скорее всего, один из приятнейших ужинов, что были у Гарри за всю неделю.***
В итоге они оба выпивают на пять пинт больше, чем им стоило бы. Гарри рассказывает Эггзи о том, как чуть не отстрелил ухо Персивалю, потому что не мог нормально прицелиться. - Не могу поверить, что ты пошёл на задание пьяным, - говорит Эггзи, чуть проглатывая слова, - Мерлин бы мне яйца отстрелил. - Возможно, он пытался отстрелить мои, - отвечает Гарри, его язык вероломно жаждет поведать всё. - И я много раз отправлялся на миссии пьяным. Я был чертовски зол, когда выполнял мою вторую «сладкую» миссию. Помню, что Мерлин угрожал меня кастрировать. - Было бы очень жаль, если бы он так и поступил, - говорит Эггзи с намёком на хитрый взгляд, и его можно было бы считать таковым, если бы мальчишка был менее пьян, - но всё равно, на «сладких» миссиях можно так налажать, если ты пьян. А что если у тебя не встанет? Гарри винит во всём алкоголь, когда признаётся: - В этом и был мой хитрый замысел. Эггзи шокировано смотрит на него. - Ты же был зол, так? - после изобличающего молчания, Эггзи в благоговении продолжает: - Вот дерьмо, да нифига. Колись, что произошло? - Целью был неженка – наследник трона, и он хотел, как он выразился, «заняться сладкой любовью со мной», - воспоминания, какими бы давними они ни были, вызывают у Гарри тошноту. - Честно, я чуть не ударил его лишь за эту фразу. Эггзи хохочет, хохочет и хохочет. - Я так понимаю, что ты не поклонник всей этой фигни с ухаживаниями? - Я бы предпочёл поджечь его, - отвечает Гарри, потрясённый фактом, что Эггзи только что произнёс слово «ухаживания» вслух. Так же он потрясён своей неспособностью прекратить болтать. - Серьёзно, лишь то, что я веду себя как джентльмен, не означает, что я трепетная фиалка в постели. - Ты охрененно брутален, - радостно подхватывает Эггзи, будто это одно из самых чудесных утверждений на Земле. Он поднимает свой на половину пустой стакан для тоста. Стакан Гарри звякает, присоединяясь к нему. - Мальчик мой, ты даже понятия не имеешь.***
Целью его первой «сладкой» миссии был мафиози, которому нравилось брать своих мальчиков зло и жёстко. Гарри позволил мужчине трахнуть себя на кофейном столике в номере отеля, загнав пальцы, увешанные кольцами, глубоко в глотку Гарри, удерживая его на месте. Гарри же рычал что-то на итальянском, впившись собственными ногтями сицилийцу в запястье, требуя: «Сильнее, быстрее, я хочу ощущать всё это завтра». Позже, когда Гарри вернулся в штаб, его костюм был, как всегда, безупречен, а причёска, как и всегда, была волосок к волоску. Никто не знал, что он пришёл с засохшими пятнами чужой спермы на внутренней стороне бедра и следами зубов на плечах. Хотя, он был уверен, что Мерлин заметил улыбку Гарри, когда он прикасался пальцем к покрасневшим следам чужих пальцев на своём горле.***
После их третьего совместного ужина в небольшом японском ресторанчике, который Эггзи обнаружил абсолютно случайно, они решают закончить вечер в гостиной дома Гарри. - Видишь, неплохо, да? - щёки Эггзи чуть раскраснелись, галстук свободно болтается на шее, и Гарри практически может попробовать языком запах сандалового дерева и мёда, что исходит от его шеи. Вместо этого Гарри делает очередной глоток мартини, что только недавно смешал Эггзи, и хмыкает, неохотно соглашаясь. - Не ужасно. - Заткнись, - смеётся Эггзи, - я слышу, как серебряная ложечка ёрзает в твоём заду. - В моей заднице бывали вещи и поинтереснее, - говорит Гарри лишь для того, чтобы увидеть, как Эггзи давится и кашляет. Это одно из наиболее приятных его глазу зрелищ, что он видел: Эггзи с румянцем на щеках и растерянно распахнутыми глазами. Краска смущения покрывает его шею и исчезает где-то под воротником рубашки. Именно тогда и появляется то непонятное чувство, и внутренний хищник Гарри вскидывает голову, предчувствуя скорую охоту. - И какие же? - спрашивает Эггзи, его губы изгибаются в хитрой улыбке, и Гарри осознаёт, что он уже некоторое время изучает взглядом эти губы, пухлые, чуть покрасневшие. Он заставляет себя отвести от них взгляд и посмотреть Эггзи в глаза. Зелёные глаза Эггзи, бесхитростные и жаждущие, так мягко блестящие в янтарном свете, и тут Гарри чувствует, будто его окатили ледяной водой. - Боюсь, это засекречено, - отрезает он. И тут же замечает, что слишком наклоняется вперёд для своего положения в кресле, и спешит как можно естественнее это исправить. Он откидывается назад, как можно дальше от омутов ярких глаз Эггзи и его надувшихся в разочаровании губ, стараясь трезво оценить своё поведение. Он флиртовал с Эггзи и практически не замечал этого. Сокращение дистанции между ними ощущалось чем-то таким естественным, безобидным, и, когда Эггзи провёл пальцами по тыльной стороне ладони Гарри, он лишь наслаждался теплом чужих пальцев и не думал больше ни о чём. На самом деле он хотел бы чего-то более определённого, например, коснуться губами загривка Эггзи. И вот это уже было очень плохой идеей.***
- Ты и Эггзи, - недоверчиво произносит Мерлин. - Не могу сказать, что не видел, к чему всё идёт, но всё равно удивлён. - Как ты мог видеть к чему всё идёт? - Гарри старается не выглядеть раздражённым этим. - Я не видел, к чему всё идёт. Никто этого не видел. Мерлин, чёртов самодовольный ублюдок, делает ещё один глоток кофе и жестом предлагает Гарри присесть на единственный свободный стул в своём кабинете. Гарри вздыхает и садится, потому что он всегда может предугадать надвигающуюся выволочку. Мерлин опускает кружку на свой стол. И от этого жеста просто веет самодовольством. - Гарри, мальчик следовал за тобой хвостиком, как обожающий щенок, с первого дня тренировок. У нас уже есть тотализатор на то, когда же ты соберёшься и оттрахаешь его, - он замолкает. - И мы притворимся, что я тебе о нём не говорил. - Привязанность Эггзи ко мне - не проблема, - говорит Гарри, потому что это в действительности не является проблемой. Эггзи молод, талантлив и очарователен, он просто не может пока справиться со своей привязанностью к Гарри. С другой стороны, он не делал каких-то однозначных попыток выразить свою привязанность, и Гарри мог бы не волноваться по этому поводу. По крайней мере, до того момента, пока Эггзи не уснул у него на диване в измятых брюках, расслабленно вытянувшийся во весь рост. Достаточно лишь протянуть руку, чтобы взять, и от одной лишь мысли об этом член Гарри заинтересованно дёрнулся. - Проблема в том, что и меня тянет к нему. - Именно это меня и удивляет, - легко признаётся Мерлин, пожав плечами. - Он не твой тип. В нём нет никакой загадки. - Тот день, когда я посчитаю Эггзи загадочным, будет днём, когда можно будет сказать, что я слишком стар для этой работы, - сухо говорит Гарри. Мерлин фыркает. - К тому же он не психопат. Гарри, наверное, следовало бы обидеться на подобное заявление. Но он не обиделся. - Я не согласен с твоей концепцией о том, что меня могут привлекать лишь представители данной категории человечества, - по привычке возмущается Гарри. - Гарри, напомни мне, как ты познакомился со своей второй девушкой? - Она сломала мне два ребра, пока я работал под прикрытием, а затем немедленно предложила встречаться, как только поняла, что я не являюсь частью сети работорговцев, - послушно напоминает Гарри, - Мерлин, я не могу её за это винить. И она была просто прекрасна в рукопашном бою. - Помнишь Мельбурн? - спрашивает Мерлин. Гарри стонет. - Это было лишь один раз, Мерлин. Один раз. - Мысль в том, Гарри, что у тебя есть тенденция спать с людьми, которые должны содержаться в изоляторе психиатрической клиники, ну или в тюрьме самого строгого режима. И Эггзи - просто огромный шаг вперёд, по сравнению с остальными, - Мерлин многозначительно выгибает бровь. Гарри просто необычайно раздосадован. - Мерлин, предполагалось, что ты будешь не одобрять даже саму мысль о возможных отношениях с мальчиком. Мерлин с жалостью во взгляде смотрит на него. И это тот самый взгляд, которым он часто смотрит на Гарри, когда обсуждает с ним его сексуальную жизнь. - Гарри, ты бросил своего парня из МИ6 лишь потому, что, по твоим словам, он "стал слишком навязчивым". Ты встречался с ним месяц. И ты не сказал ни слова за всё время знакомства с Эггзи, а это уже год или около того. - Я с ним не спал, - замечает Гарри, потому что это должно учитываться, хоть каким-то образом. Мерлин переводит взгляд на экран монитора, намекая на то, что беседа окончена: - Значит, возможно, это стоит исправить.***
Не то чтобы Гарри против самой идеи переспать с Эггзи. Моральные дилеммы и разница в возрасте не являются для него непреодолимой проблемой, главное, чтобы партнёр достиг возраста "согласия", а щепетильностью в постели он не отличается. Друзья по интересам, открытые отношения, моногамные отношения - Гарри может приспособиться ко всему, что захочет Эггзи. У Гарри нет причин отказывать Эггзи, если он попросит. И не то чтобы сам Гарри хочет отказать ему. Просто... Гарри хочет сказать «да» и не понимает почему. Эггзи добрый, стремится защищать слабых, и он мягок и уступчив настолько, насколько сам Гарри может быть, лишь надев уже привычную маску. И так же сильно, как Гарри привязан к Эггзи, он никак не может представить: удастся ли ему оказаться с Эггзи в одной постели. Он не знает, как воспримет Эггзи зубы на своём горле, синяки, что любя оставит Гарри на его гладкой коже. Он не знает, сможет ли справиться с отвращением Эггзи к его кровожадности. И самое худшее, он не знает, сможет ли сам справиться с собственным разочарованием, если окажется, что Эггзи не отвечает его ожиданиям. Если он откинет всё наносное и не обнаружит другого хищника, готового принять вызов.***
И к слову об Эггзи, мальчишка живёт ради вызова. Гарри только успевает загрузить посудомоечную машину после ужина, когда слышит стук в дверь. Он вытаскивает Глок и, спрятав его в складках своего халата, направляется к входной двери. Свободной рукой он прикасается к своим очкам, готовый в любой момент их активировать и связаться со штаб-квартирой, если в этом будет необходимость. - Гарри, я знаю, что ты там, - доносится приглушённый голос Эггзи из-за двери, и Гарри чувствует, как напряжение уходит прочь. Он убирает Глок и вновь направляется к двери, чтобы впустить гостя. Он открывает дверь, за которой обнаруживает Эггзи, что топчется на пороге в костюме, но без очков. - Я так понимаю, миссия в Норвиче прошла хорошо? - спрашивает Гарри, пропуская Эггзи внутрь. Эггзи входит, тут же скидывает потёртые оксфорды и выскальзывает из пиджака, порывисто вздыхая. - Было тяжело, - ворчит Эггзи, его рука проходится по волосам, встрёпывая их. Гарри подавляет желание сгрести эти пряди в кулак и потянуть за них, чтобы увидеть, как эта бледная шея выгнется, беззащитно открываясь. - Никаких потерь среди гражданских, но всё обошлось лишь чудом. Чуть не погибла маленькая девочка, - по опущенным плечам Эггзи, Гарри понимает, что парень измотан. И одна лишь вероятность того, что Эггзи пришёл к нему, чтобы расслабиться, выбивается из привычной картины мира. - Я не очень хочу об этом сейчас говорить. - Тогда чем ты хочешь заняться? - интересуется Гарри, чувствуя, что беседа идёт куда-то не туда и он страшно торопит события. И он не уверен, что хочет услышать ответ на свой вопрос. Если Эггзи попросит... Если то, что ему нужно это нежность, чтобы прийти в себя, то тогда Гарри не может сказать ему "да". Эггзи поворачивается и прислоняется спиной к стене, в таком положении его будет так легко зажать, окружить руками Гарри и взять его прямо здесь и сейчас. Конечности Гарри уже предают его, ноги его останавливаются лишь в нескольких дюймах от ног Эггзи, его левая рука опирается на стену рядом с плечом Эггзи. Он достаточно близко, чтобы почувствовать еле заметный запах пороха. - Я тут подумал, - говорит Эггзи, его голос звучит чуть ниже, грубее, и в этот момент Гарри понимает, что не сможет ответить ничего кроме "да", - что возможно ты будешь не против трахнуть меня так, чтобы я забыл собственное имя. Затем Эггзи тянет одну руку вперёд и, ухватившись за пояс халата, притягивает Гарри ближе и тут же жарко его целует. Гарри хватает его за плечи и с силой вжимает в стену, удерживая его, и в то же время, заставляя Эггзи откинуть голову назад, уговаривая его открыться и дать ему возможность насладиться его чудесным жарким ртом. В ответ на вырывающееся из горла Эггзи рычание, Гарри кусает его за нижнюю губу и инстинктивно вжимается бёдрами в Эггзи, когда мальчишка в отместку кусает в ответ, оставляя хорошо заметный след на шее Гарри. - Давай же, Гарри, - говорит Эггзи, покончив с халатом Гарри и нетерпеливо дёргая за пуговицы его пижамы. - Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, то я пойду к Мерлину. - Ты маленький, чертовски наглый засранец, - отвечает ему Гарри, и он очень надеется, что голос его звучит хотя бы вполовину не столь влюблённо, как он себя чувствует. - За это ты будешь оттрахан сегодня вечером не на кровати, как предполагалось. - Мне готовиться к ожогам от ковра? – поинтересовался, наигранно смущаясь, Эггзи, кокетливо взмахнув ресницами, заставляя Гарри сильнее вжаться в него бёдрами и потереться о член Эггзи, спрятанный под тканью пуленепробиваемых брюк, и насладиться стонами Эггзи, громкими и бесстыдными. - Ожоги от ковра - слишком слабо для такой шлюшки, как ты, - нетерпеливо проговаривает Гарри, обхватив затылок Эггзи, заставляет его сделать несколько шагов вправо и подняться на две ступени вверх, прежде чем толкнуть его вниз, чтобы он сел на лестницу. Эггзи заскулил от отчаяния и неудовлетворённого желания, и звук этот столь развязный, что Гарри чувствует, как на головке его члена выступает смазка, впитываясь в ткань трусов. - Ох, блядь, ты хочешь сделать это прямо здесь? Хочешь трахнуть меня прямо на лестнице? Да, сделай это, я этого хочу. Давай же, Гарри, трахни меня... Гарри вцепляется в брюки Эггзи, и тот быстро расстегивает и стягивает их вниз прежде, чем Гарри успевает их порвать. Нижнее бельё Эггзи тоже стягивает вниз, оставляя свою приподнятую задницу абсолютно беззащитной. Эггзи выгибает спину, опираясь локтями на одну из верхних ступеней. Гарри скатывает рубашку Эггзи вверх, как можно дальше, так что ткань оказывается где-то под мышками Эггзи, теперь Гарри может полюбоваться изгибами линии спины Эггзи. - Скажи мне, Эггзи, ты правда хочешь чей-нибудь член внутри? - Гарри наклоняется и касается влажными губами поясницы Эггзи, чувствуя беспокойное сокращение мышц под своими губами. - Я хочу понять: тебе лишь нужен очередной трах, чтобы наполнить свою узкую, чудесную задницу? - Твой рот, Господи, - задыхаясь, фыркает Эггзи. - Блядь, Гарри, если ты не хочешь, то не надо, я пойду и подрочу в тубзике с мистером Пиклзом, а затем посплю на твоём диване. К чёрту всех остальных... Как, блядь, я могу хотеть кого-то другого, когда ты так охуенно горяч? Иисусе, Гарри, я весь твой, засади мне уже... Гарри выпрямляется, сплёвывает на пальцы и вталкивает один из них в Эггзи плавным движением, наслаждаясь дрожью чужих бёдер, тем, как напрягаются мышцы спины Эггзи, тем, как влажно блестит ложбинка между ягодиц Эггзи от его слюны. Внутри мальчишки было жарко и не так туго, как он ожидал, недостаточно для члена Гарри, но вполне для ещё одного пальца, и задница его была подозрительно чистой для человека, торчавшего в Норвиче на трёхдневной миссии. - Ты подготовил себя, прежде чем ехать сюда? - спрашивает Гарри. Он разводит пальцы на манер ножниц, раздвигая дырочку Эггзи шире. - Ты был настолько уверен, что я соглашусь, что я затащу тебя в кровать и отымею так, что ты будешь чувствовать это ещё несколько недель? - Принял душ в штабе, - он замолкает, когда пальцы Гарри толкаются глубже. - Не мог перестать думать о тебе. - Как лестно, - Гарри вытаскивает свои пальцы, вслушиваясь в хныканье Эггзи из-за возникшей пустоты, и вновь смачивает их слюной. Он вталкивает три пальца, и Эггзи стонет, двигается на встречу, насаживаясь на них сильнее, - ты принёс презервативы? Эггзи оборачивается и смотрит на Гарри, являя собой олицетворение разврата. Лицо раскраснелось, губы припухли, зрачки настолько расширены, что глаза теперь кажутся чёрными, волосы влажные от пота. Его голос чуть хриплый от охватывающего его желания: - Я чист, и ты тоже. Хотя, я надеялся, что ты меня качественно испортишь. - Я так понимаю, ты совал нос в мои медицинские файлы, - говорит Гарри, сгибая и разгибая пальцы до тех пор, пока Эггзи не кричит, выгнув спину ещё больше, сжимая пальцы Гарри внутри себя, и мысль о том, что он будет так же сжимать в себе его член, лишает Гарри остатков терпения. Он стягивает вниз пижамные штаны и бельё, зашипев от облегчения, когда его член оказывается на свободе, и осторожно занимает устойчивую позу: правая нога стоит на первой ступени, одна рука крепко удерживает Эггзи за бёдра, а вторая обхватывает перила лестницы, - и ты мне за это заплатишь. Эггзи толкается назад, проезжая ложбинкой по члену Гарри, заставляя его замолкнуть, и выдыхает: - Никто не любит тех, кто лишь болтает, но ничего не делает, Гарри. Гарри собирается вытрахать из него всю его наглость. Он вталкивает свой член в Эггзи одним жёстким движением, зашипев от того, как узко и жарко было внутри мальчишки, и он просто почувствовал, как Эггзи всхлипывает, царапая ногтями ступень и толкается на встречу, требуя большего. - Ты очаровательное создание, - сказал Гарри, чуть выскользнув из Эггзи лишь для того, чтобы с силой вновь толкнуться вперёд, с восхищением чувствуя каждую волну дрожи, что пробегает по спине Эггзи. - Ох, блядь, Гарри, выеби меня, Боже, - задыхаясь, бормочет Эггзи, - сильнее, пожалуйста, трахай меня сильнее... И Гарри подчиняется. Он трахает Эггзи так, будто с каждым толчком Эггзи даёт ему лишь больше сил и энергии, как будто они сейчас на скоростном поезде, и лишь в двух минутах от пункта назначения. Это не самое удобное положение, а колени, голени и локти Эггзи будут все в синяках, но угол проникновения позволяет доставать до простаты Эггзи почти каждой фрикцией, и Эггзи бормочет в ответ что-то бессвязное и невнятное. И это просто фантастика. Эггзи сжимается и кричит во время особенно болезненного и жёсткого толчка, и Гарри собирается потом обязательно оттереть лестницу от спермы, но сейчас, когда он так близок к финалу, его не сильно заботит чистота в доме. Он наклоняется вперёд и приобнимает Эггзи за талию правой рукой, левой всё так же держась за перила, и тянет мальчишку на себя, заставляя принять вертикальное положение, прижимая его к себе, вжимаясь грудью в его спину. Эггзи поскуливает, когда член Гарри с силой проезжается по его простате, вздрагивает от столь ярких ощущений. И Гарри думает, что стоит вспомнить об этом в следующий раз, он будет доить мальчишку до тех пор, пока он не закричит, и эта мысль внезапно доводит Гарри до пика. Он кончает с такой силой, что приходится зарыться ртом в плечо Эггзи, вцепляясь зубами в рубашку и плоть, что скрывается под ней, заглушая свой стон удовольствия. Он так и переживает свой оргазм, вдыхая запах Эггзи, пронизанный сексом и потом, слушая, как он хватает ртом воздух. Медленно Гарри отлепляется от спины Эггзи, более не удерживая его, и мальчишка с трудом сохраняет равновесие на подгибающихся локтях, пытаясь отдышаться. Он выходит из Эггзи, наблюдая как мышцы сфинктера дёргаются, и жемчужные капли спермы вытекают наружу. - Я беру назад все слова, сказанные ранее, и не буду делать никаких пошлых комментариев, - хрипло произносит Эггзи, его маленькая речь наполнена весельем. - Ммммм, - на самом деле Гарри практически не обращает внимания на сказанное. Всё его внимание захватывают капли, вытекающие наружу из дырочки Эггзи и медленно стекающие вниз к мошонке, он отвлечённо обдумывает мысль: "С каких это пор я хочу, чтобы кто-то кричал во время секса?" Но, увы, сперма продолжает капать из задницы Эггзи, и это становится намного важнее, чем появление у него очередного фетиша, поэтому он перестаёт раздумывать и садится на ступени, наклоняясь вперёд, чтобы пройтись языком по следу, оставленному очередной каплей спермы. - Ох, блядь, - хрипло вскрикивает Эггзи, его локти дрожат, но не сгибаются, хотя он всё равно близок к тому, чтобы просто уткнуться лицом в ступени. - О, мой грёбаный Бог, Гарри, ты серьёзно... Гарри игнорирует его и разводит половинки в стороны, несколько мгновений любуется представшей перед ним картиной и наклоняется, засовывая язык внутрь, слизывая сперму, что вытекает из Эггзи. Эггзи может лишь ругаться, скулить и стонать, громко и пошло, будто снимается в порно. И Гарри вылизывает его до тех пор, пока у него не начинают болеть челюсти и он больше не может выносить вкуса своей спермы. Он награждает влажным поцелуем ягодицу Эггзи и просовывает руку между бёдер, чтобы обнаружить, что, да, у Эггзи вновь стоит, а с головки стекает смазка. - Ну, разве ты не ненасытен, - говорит Гарри, голос его одновременно и хищный, и, в то же время, влюблённый, и для него это является тем самым подвигом, на который, как Гарри раньше думал, он абсолютно не способен. Он машинально прикусывает дразнящую плоть бедра Эггзи, беспокоя покрасневшие следы, что он оставил, удерживая мальчишку во время особенно сильных толчков, останавливается на мгновение, потирая пальцами щель на головке члена, чтобы затем вновь часто задвигать кулаком, потирая головку. Он чувствует волны дрожи, что прокатываются по телу Эггзи. Балансируя на грани, он впивается зубами в самую плоть, со всей силы, желая оставить след, который будет напоминать Эггзи о произошедшем, как он надеется, весь завтрашний день, и довольно хмыкает, когда слышит, что Эггзи практически плачет, получая свой второй оргазм за час. - Не-блядь-вероятно, - удаётся выдохнуть Эггзи, завалившись на бок, чтобы не сесть на лужу спермы, растёкшуюся на ступенях. - Как там говорится: "Джентльмен на улице, монстр в постели?" - Мы на лестнице, - напоминает ему Гарри. - Ну, тогда, может быть, тебе стоит побыть джентльменом и отнести меня в постель, - говорит Эггзи, его брюки всё ещё болтаются на уровне щиколоток, рубашка измята, а волосы встрёпаны, он наклоняется ближе, жаждущий, вновь готовый и олицетворяющий вызов каждой клеточкой своего тела. - Осторожнее со своими желаниями, - говорит Гарри, прикусывая нижнюю губу Эггзи.