Слова здесь лишние

Соло развернулся на пятках с двумя бокалами скотча и улыбнулся самой раздражающей Илью улыбкой. Сам русский сидел в кресле с резными ножками в очередном служебном пристанище. — Ну, боязнь электричества теперь и у меня, — справедливо уточнил американец, всучив бокал своему напарнику. Илья со вздохом убрал бокал на стол: пить он не собирался, даже слова «мы это заслужили» не были причиной для глотка. — Не хотелось бы снова повторить то сумасшествие. — Мне даже возразить нечего, — поджал губы русский агент и сцепил руки в замок, наблюдая за тем, как вальяжно Наполеон расстегивает серо-голубой пиджак и присаживается на диван. Они нечасто болтали по душам. Казалось, львиная доля всех задушевных бесед выпала на три месяца в Лондоне, где они вынуждены были погрузиться в страхи друг друга. С того времени уже утекло много воды, и их связь все-таки стала более крепкой. Однако для понимания друг друга им больше не нужны были слова, лишь пару перепалок в неделю для проформы. Миссия в Африке давно закончена. Наполеон урвал огнестрельное ранение в качестве трофея, а Илья к концу двухмесячного путешествия по жарким странам пополнил свой список неудачных отношений еще одним именем. К счастью, еще через три месяца Габи смогла избавиться от всех неприятных последствий служебного романа — она по уши увязла в новом. Невероятно долгий старт компенсировался таким же невероятным, но теперь быстрым финишем. Новый роман ее увлек, и она теперь чувствовала неловкость, больше похожую на укол совести, перед Ильей. Зная от Наполеона (Ильи) факт неудачных отношений, ей хотелось сотворить в их жизни сказку, где обязательно будет счастливый конец. Конец настал, но счастьем там и не пахло. Суровые будни и столкновение менталитетов сыграли с ними злую шутку. То ли дело было в языковом барьере, то ли в замкнутости ее возлюбленного, но барьер был, и ей так и не удалось его преодолеть. Эта бесконечная гонка за счастьем ее вымотала, и они вместе решили, что пора сменить аттракцион. — Только не говори, что ты ревнуешь, — вставил Соло после долгого молчания. Илья отнял взгляд от предложенного бокала с напитком и нахмурился. — О чем ты? — отрешенно спросил он и дернул плечом. — О Габи, — Наполеону не нужны были слова или признания, чтобы понять, чем была забита голова русского. В какой-то момент он просто понимал его без слов. Это же понимание шло и в обратном порядке. Такой расклад был очень удобен: не нужно было подбирать слова, да и вообще говорить. Однако по большей части это раздражало. Илья не любил, когда копались в его душе, а Соло порой выворачивал ее наизнанку. — Не получилось и ладно. В конце концов, ее можно понять. — Все нормально, — поспешил вставить Илья и даже улыбнулся. Рука его все же потянулась к бокалу, и он сделал добрый глоток, сразу проглотив жгучую жидкость, не дав ей раскрыться дубовым букетом во рту. — Для тебя это был большой шаг вперед, большевик. Теперь ты без зазрения совести можешь последовать моему примеру. Надеюсь, что трех месяцев тебе хватило, чтобы взвесить все «за» и «против», и ты не решишь замкнуться в себе снова года на три, — продолжал заливать американец, вновь примерив на себя роль личного психолога, который лечил своего пациента дорогим скотчем и рекомендациями на второй размер и выше. — Я сам разберусь, — ответил Илья и чуть дернул ладонью с бокалом, вновь сделав щедрый глоток. Не сказать, что он не переживал очередное фиаско, но относился к нему достаточно легко. Еще легче к этому отнеслась Габи, упорхнув с британским фрицем. — Разберешься? — переспросил Соло. — Правильно ли я понимаю, что ты сейчас же сотрешь эту кислую мину со своей и так средней физиономии и согласишься составить мне компанию в казино? — Все нормально, правда, — кивнул Илья, — но в казино без меня. Я не карточный игрок. Могу, конечно, в «Дурака» тебя сделать, но покер — не мое. — Зря ты так считаешь, Илюша, — Наполеон сузил глаза на имени друга и с удивлением отметил, что тот даже головой к плечу не повел, — с твоей кирпичной рожей только в покер и играть! Решено! К тому же там встречаются очень обворожительные дамы! — Боже, мне это неинтересно, — вздохнул Курякин и откинулся на спинку кресла. — Тебе хоть что-нибудь интересно? — надломил бровь брюнет и отставил бокал на стол. — Ты либо тренируешься, либо обыгрываешь сам себя в шахматы. Что за развлечения? Я думал, мы уже перешагнули через эту стадию, м? — Да, но я не хочу пока… — Когда ты захочешь, боюсь, ты уже ничего не сможешь. Илья, тебе не двадцать лет, а опыта, кстати, как у подростка. Пора что-то менять. Не положено агенту не пользоваться своими привилегиями. — Думаю, ты пользуешься своими и за меня тоже, — подметил русский. — Такими темпами ты вернешься на свою точку невозврата, — уже серьезно высказался Наполеон. Илья задумчиво нахмурил брови и отвел взгляд в сторону, а после тяжело вздохнул и, опустив голову, сжал переносицу пальцами. — Ты на свою не возвращаешься? — поинтересовался Курякин, решив хоть немного сменить тему. — Благодаря тебе, теперь даже Габи через раз зовет меня Лео, так что мне просто пришлось поставить крест на нервных тиках. К тому же я предпочитаю вспоминать нашу ночь… там есть, что вспомнить. Такое ведь и не расскажешь никому, сразу рубашку наденут, потому это все как-то сильно перекрывает. Хотя иногда проскальзывает, — откровенно ответил напарник. — Я иногда вспоминаю об этом, как о страшном сне, — признался Илья. — Да уж, спасибо, — хмыкнул Соло, — в ту ночь ты не жаловался. — Нет, я не об этом. Я о том, что у меня не было в планах посвящать тебя в эту сторону моей жизни, да и вообще… — Я ведь не осуждаю, — поспешил вставить Наполеон. — Как я уже сказал, чтобы скрыть тайну, нужно отдать ее другому. Мы с тобой оба преступники, так что… Илья пожал плечами и улыбнулся. Хлопнув себя по коленям, он поднялся на ноги, чтобы уйти к себе. У Соло все-таки были планы на вечер, и Курякин его уже задерживал. Однако Наполеон дернул его за штанину и усадил на диван рядом с собой. — Снова ты в своей водолазке, как на ней еще дырок нет? — улыбнулся американец, разглядывая мужчину. — Это новая, — хмыкнул Илья, — Версаче, кстати. — О-оо! — воодушевился Соло, — тогда другое дело! Он даже взглянул на русского иначе. Вид тот же, конечно, но все-таки, приглядевшись, Наполеон с улыбкой заметил, что Илья впервые был от кутюр в будний день, да и все вполне сочеталось, если, конечно, можно назвать это сочетанием. Курякину все-таки не хватало лоска. — Я бы не стал этого покупать, — решил прояснить ситуацию Илья, - но, как ты знаешь, мой багаж потерян где-то в Африке, а дома я еще не был. — Не оправдывайся, — вальяжно взмахнул рукой Соло, — думаю, у тебя просто появился вкус. — Давай ты будешь говорить о подобном со своими женщинами, они с радостью поддержат тему моды, — притормозил его русский и снова собрался уходить. — Ты не пойдешь со мной в казино? — Не имею привычки бросаться деньгами, — пожал плечами Илья. — Тогда и я не пойду, — многострадальчески вздохнул Наполеон. — Я тебе не запрещаю, — удивился напарник. — Еще б ты мне запрещал, — хохотнул Наполеон. — Я решил провести вечер с напарником. Поговорим с тобой о том, о сем. Как тебе? — Слова здесь лишние, ты же знаешь, — ответил Илья. Он не был намерен развивать задушевную посиделку в номере. Это снова походило на самоанализ и разбор всех проблем по полкам. Хаос в душе русского агента нельзя было разобрать, и Илья с этим уже смирился. — И все же, — настаивал Наполеон. — Как же твои девушки? — усмехнулся Курякин. Соло лишь игриво дернул бровями и, придвинувшись к Илье, схватил его за грудки ладонью и потянул немного на себя, бесстыже прошептав ему: — У меня появилась идея лучше, — ладонь американца разжала дорогую водолазку и опустилась на пах русского. Илья только решил воспротивиться, причем в грубой форме, но оглушенный скользким поцелуем в ухо, лишь тяжело выдохнул и повел головой к плечу. — Габи ты рассказал про это? — тихо спросил Курякин, не раскрывая глаз, пока Наполеон без зазрения совести расправлялся с ширинкой брюк. — Тшш, Илюша, сегодня никакой Габи. Лео к вашим услугам, — улыбнулся он и, дождавшись, когда Илья все же на него посмотрит, влажно поцеловал его в губы. Илья мог бы за такое свернуть ему шею своими сильными ладонями, что он и проделывал почти каждую миссию с кем-нибудь, кто попадался ему под горячую руку, но в этот раз Курякин лишь впустил в рот чужой язык и властно прижал свою ладонь к затылку американца. — Ты не боишься? Сегодня все будет как взаправду, — тяжело выдохнул русский, едва поцелуй распался. — И я долгий… — Это не есть плохо, я же говорил, — последовал ответ Соло. И больше слова были им не нужны.