Воспитательные цели

— Курокочи! — радостно заголосил малыш Рёта, забегая в квартиру своего няня и даже отпуская материнскую ладонь, что бы обнять столь любимого воспитателя. — Ох, здравствуй, Кисе кун, — Тецуя гладит мальчика по голове, а после нежно целует в лоб и смотрит на мать ребенка, которая явно хочет что-то сказать. — Здравствуйте, как поживаете? — У меня к Вам одна просьба, — женщина машет рукой в свою сторону и выходит в общий коридор, а нянь следует за ней, прикрывая дверь и оставляя Рёту в своей квартире. — Я Вас слушаю, миледи, помогу, чем смогу, — усмехается фантом, пытаясь выглядеть как можно улыбчивее и приветливее, тем самым показывая свою доброжелательность и желание помочь. — Нам с мужем нужно отлучиться на пару дней кое-куда, а моё солнышко не с кем оставить, вот и прошу у Вас помощи. Не могли бы Вы с ним до четверга посидеть? Я оплачу всё, что нужно, — она явно обеспокоена за Рёту, не желает его отдавать даже родственникам, только няню, которому доверяет на все сто, ведь знает он мальчика, наверное, в некоторых вопросах лучше, чем родная мать. Вон, как Кисе рад, когда видится с Тецуей, а расставаться, как ему неохота. Всё-таки это очень здорово, быть с ним! Ты можешь делать практически всё, тебя максимум, отругают, и то в форме наставления, ведь даже пощечину дать он не имеет права. А если будешь себя хорошо вести, то и похвалят. Разве не здорово? Намного лучше, чем с родителями, которые как что, так сразу в угол или того хуже отшлепают. То ли дело Курокочи! Такой добрый и терпимый, вот радость будет его детям. Конечно же, малыш Рёта это прекрасно понимал, неглупый всё же, хоть и годков немного. — Ох, конечно же, буду рад помочь, — парень просто не мог отказать, ведь жить ему на что-то надо, а основную прибыль он получает именно с сидения с этим непоседой, а тут вон, какой куш сорвать можно, только помучайся с ним три дня, и несколько недель ни в чем себе не отказывать можно будет. Три дня - совсем чуть-чуть ведь, можно потерпеть даже такое «солнышко». — Спасибо Вам большое, Тецуя, я Вам так благодарна, — мать Рёты радостно улыбается, пожимает ладонь столь уже близкого человека, всё же сына ему доверяла ни раз, знает, что Куроко не подведет. — Мне нетрудно, — он выглядит, как всегда спокойно и уверенно в себе, Тецуя прекрасно знает, что его ожидает, но при том верит, что в этот раз точно не даст Рёте спуску. Ух! Теперь-то у него будет время чуток воспитать непослушного удальца. — Я бежать должна! Всё, как всегда, цену обговорим в конце, и ещё раз большое Вам спасибо. Ах, да! Вот его вещи, — женщина всё так же улыбается, протягивая голубоглазому небольшой пакет, после чего заскакивает в квартиру няня, чтобы попрощаться с сыном, которому уже явно не до неё, он нашел пульт от телевизора и теперь ищет, что посмотреть, поудобнее устроившись в ботинках и пальто на диване, но девушка всё равно заставляет Рёту «попрощаться с мамочкой» и убегает вниз по лестнице, по пути уже болтая с кем-то по телефону. Очень заняться женщина, как и её муж, вообщем-то. Куроко еще недолго глядит вниз, вслушиваясь в стук каблуков о ступеньки, а после с тяжелым вздохом заходит в квартиру и запирает за собою дверь. Да, начнется мука. — Рёта кун, разденься хотя бы, — без всякого упрека произносит Тецуя, проходя в гостиную и спеша стянуть с заинтересованного мелькающими в адском ящике картинками Кисе, ботинки и пальто. — Хмм… Тут мама тебе одежды насобирала… Может что-нибудь домашнее наденешь? — спрашивает нянь, но в ответ получает лишь молчание. Да, он, как загипнотизированный в телевизор пялится. Эх, и куда это поколение катится? Куроко находит пульт и выключает зомбоящик, вновь повторяя вопрос, явно недовольному малышу. Он даже щеки надул, а смотрит-то как, злобно, будто бы обделили. — Переоденешься? — голос Тецуи уже замученный, но нежный, всё-таки голубоглазый очень терпимый, подчас даже слишком. — Нет! Не хочу! Включи мне мультики! — проклятье, а не ребенок. Настолько избалованный. Теперь скрестил ручки на груди, надулся, ей богу, как петух и пытается выглядеть ух каким, на весь мир обиженным. И так всегда. Не дай Бог, ты ему скажешь или сделаешь что-либо поперек горла, так всё! Такую истерику закатит. Одни детки миленькие, спокойные лапочки, а бывают же такие. Нет, Рёта безусловно мил, просто очарователен, но вот очень коварен одновременно, когда он послушный, лишь один вопрос напрашивается «И что он вновь задумал?» А вот при маме то какой шелковый! Просто солнышко, цветочек и прочее самое невинное. Если Кисе и делает что-то плохое, то потом так долго извиняется, знает ведь, что от отца может достаться, ну, а при няне чего церемониться? Он же ничего не сделает. Довольствуясь этим сейчас, Кисе, как барышня лишь ручки подставляет, что бы его одевали. По его мнению: не царское это дело — одеваться самому, вон какой верный слуга нашелся, смысл то напрягаться? — Ну вот, теперь и мультики можно, — податливо произносит Куроко, вновь включая телевизор и усаживаясь рядом с теперь уже довольным мальчиком, который подобрал к нему и доверчиво льнёт к парню. — Курокочи, а чем обедать будем? А гулять пойдем? — маленький энерджайзер уже хотел поскорее что-нибудь поделать, повеселиться, пошалить и поиграть, в отличии от Тецуи… По моей трактовке может показаться, что Рёта — проклятье ходячее, а бедному Куроко повесели это исчадье ада на шею, но на самом же деле Тецуя очень любит детей, даже таких непосед, как Кисе, да и к тому же это прекрасный опыт, который может ещё когда-нибудь пригодится. — На обед суп, а гулять после того, как поешь, — улыбается ему нянь, трепля мальчишку по голове. — Суп?! Фу-у-у! Я хочу в Макдак! — ну вот… теперь еще и привереда проснулся в этом бестии. — Мне кажется, твоя мама будет крайне недовольна, если узнает, что ты питался фастфудом. Ты же не хочешь со мною навсегда расстаться? — Куроко улыбается, вновь треплет малыша по голове и уходит на кухню, оставляя его наедине с телевизором. Надо же разогреть тот самый суп. Ох, сколько теперь будет мороки с кормлением блондина. — Ну Курокочи! — недолго подумав, Рёта бежит за нянем на кухню, хватает того за края футболки и тянет на себя. — Ну пошли в Макдак! Мама не узнает. Честно, честно, я ей не скажу. — Не-ет, малыш, — Тецуя поднимает ребенка на руки, а после садиться с ним за стол. — Знаю я Ваше, «не скажу». Ты же не можешь молчать, — нежно смеётся парень и теперь уже гладит Кисе по голове. Ну что же. Теперь можно спокойно посидеть с ним на руках некоторое время, пока еда разогревается. Блондин не будет вырываться, пытаться убежать, просто будет нежиться в теплых объятиях фантома. Всё-таки сидеть на ручках Рёта любит, а если это ручки любимого воспитателя, то тем более. Вскоре суп закипел, и Тецуе пришлось поставить Рёту на пол, что бы выключить газ, хоть блондин и пытался остаться на коленях парня. - Смотри, как вкусно пахнет, Рёта, — нянь всё так же улыбается, хоть и улыбка ему несвойственна. Всегда он угрюм и строг, только с семьей Рёты он так искренен, да и есть причины быть таким. Может к зарплате добавят, да и даже смотреть на глупышку Кисе без улыбки трудно, особенно когда он чудит какие-нибудь глупости, что он уже и собирается делать, незаметно юркнув со стула на пол, и ползком подбираюсь к ящичку, где хранятся сладости. Вот как можно было няню прятать сладкое в самом низу. Куроко точно не думал о том, что не все будут ему беспрекословно повиноваться. Вот же маленький проныра! Только шорох обертки его спалил с наличным, как безмятежно он пережевывал шоколадную конфетину, пока фантом наливал суп. — Рёта! Ты же знаешь, что сначала надо поесть, и только потом можно сладости! Господи, опять же есть не будешь, — парень подавляет в себе агрессию и просто тянет парня за руку, что бы тот встал с пола, и так же держа за локоть и наставительно размахивая указательным пальцем, ругает малыша. — Нельзя брать сладости без спросу. Ты же знаешь, так почему не слушаешься? Рёта, так плохо делать, правила созданы, что бы их соблюдать, а не нарушать, — он даже обреченно вздыхает в конце своего нравоучения, мол «Как же ты меня задолбал, паренек.» Ведь понимает, что Кисе что в лоб, что по лбу, он всё равно не послушается его, никогда… Конечно же, спокойный, тихенький мужчина, который пытается ругать не производит впечатления. — Прости, Курокочи, такого больше не повторится, — подумав, картавит блондин и улыбается во все тридцать два, что нянь просто не может устоять перед этой улыбкой, прощает мальчику непослушание. — Ничего страшного, Рёта, на сей раз, не делай так больше, хорошо? — Тецуя смотрит ему в глаза, и ожидает ответа, получая согласный кивок ходячей трагедии. — Ну хорошо, — он вздыхает, но через мгновение вновь улыбается. Другой бы уже кричал и метал, ведь Куроко уже не первый раз ругает Рёту за поедание сладкого до еды. Раз сто уже случалась подобная ситуация, и каждый раз, как впервой «Прости, Курокочи, я так больше не буду.» Ох… Этот малец неисправим. — А теперь, мой ручки и за стол, — нежность так и прёт, он слишком добр к этому непоседе. Тецуя ведет Кисе в ванную, подставляет ему пластмассовую табуреточку и помогает мыть ладошки, после чего обратно на кухню, усаживает на стул и протягивает ложку, садясь напротив. Куроко складывает ладони. — Спасибо Богу за еду и приятного аппетита, Рёта кун. Парни приступают к трапезе. Рёта ест жадно, хлюпая и пачкая, всё вокруг, когда же Куроко недовольно вздыхает, глядя на эту картину и медленно попивает из кружки куриный бульон. Очень странно, что малыш так быстро согласился, есть суп, чаще всего его, как принцессу уговаривать надо. В конце концов, как любой маленький ребенок, Кисе начинает играть с едой, когда устает работать ложкой в таком темпе, он берет кусочек лаваша и выгрызает из него какого-то зверька, теперь довольно возюкая куском хлеба по столу и издавая различные непотребные звуки. Знал бы он, как плохо фантом к этому относится, хотя, что уж тут. Он прекрасно знает, но вот думает, что Куроко ничего ему не сделает. — Рёта кун… Немедленно прекрати баловаться. Если ты наелся, то выйди из-за стола, — голубоглазый даже хмурится. — Бр-р-р-р! Как о стенку горох… Тецуя выхватывает у ребенка кусок лаваша, потому что это уже слишком. Он, как любой взрослый относится к хлебу с превеликим уважением, ведь не раз слышал от своих родителей, как трудно его делают, и сам не раз получал за игру с едой. — Нельзя, Рёта кун. С едой не играют, — строго глядя малышу в глаза, Куроко сам съедает этот несчастный кусок и теперь просто следит за тем, как блондин недолго бездействует, а через минуту, будто бы забыв наставление, тянется за следующим куском и снова на круги своя! — Рёта кун! Я же вроде говорил. Выйди из-за стола. — Никуда я не пойду! Бе-е-е, — возомнив себе, что бояться Тецую нет смысла, Кисе показывает няню язык и бьет кулачками по столу. У бедного Куроко еле хватает сил держать себя в руках и не повышать голоса. — Рёта кун, вот скажи… Мы с тобою друзья? От такого неуместного вопроса блондинистое чудо оторопело и выпучило на фантома глаза, глупо хлопая длиннющими ресницами. — Конечно же, Курокочи, — даже того недовольства не осталось в голосе мальчика. — Тогда почему ты меня не слушаешься? Если ты не будешь меня слушаться, то меня уволят, и мы больше не сможем вместе поиграть. Кому нужен нянь, неспособный выполнять свои поручения? Хм? Ты же не хочешь со мною навсегда расстаться? — Тецуя заметно добреет в глазах и даже слегка улыбается, делая очередной глоток, он часто задает этот вопрос, подчас только так можно привести шалуна в чувство. — Не хочу, — детский, наивный и чуток картавый голосок дико умиляет, и нянь улыбается шире. — Тогда, пожалуйста, выполняй мои просьбы, — обсуждению это не подлежало, Рёта чуток угомонился и вскоре доел свою порцию, благодаря парня за еду и теперь ожидая чая со сладостями, уж ради конфеток можно и паинькой побыть недолго. Чаепитие завершается веселым разговором о птицах. Кисе, изображая из себя самолет и издавая похожий звук, бежит в гостиную, где оставлены его вещи, что бы одеться потеплее. Ведь сейчас они пойдут на прогулку! Столь любимую часть дня малыша, когда можно вдоволь наиграться в догонялки с любимым нянем, что и происходит ближайшие два часа. Кисе даже умудряется утомить бывшего баскетболиста, или же тот просто притворился усталым, что бы «солнышко» чувствовало себя победителем и радовалось лишь больше. Сейчас это уже не имеет никакого значения. Впереди занятия. Куроко учит его чтению и счёту, всё же в детский сад родители не отпускают свое чудо. Они так боятся, что не дай Бог, кто-нибудь его обидит. Образование мальчик получает на дому, ну, а точнее на дому Тецуи, который за отдельную плату обучает его основам основ. Дело вовсе не в том, что Рёта такой неспособный, нет, он очень одарен, скорее просто его поведение… Сколько раз, Куроко придётся сделать мальчику замечаний, что бы тот не творил невесть знает что! Вот однажды он нашел зажигалку и чуть не сжег книжку, а сколько раз он её же прятал! Бедная книга, уже где только не была, что только с ней не делали. Ну вот не любил Кисе читать, потому что часто ошибался, а ошибаться он не любил, как любой ребенок, он хотел быть первым и лучшим во всем, да даже его мечта то подтверждает. Когда-то нянь спросил у него, кем Рёта хочет быть, и мальчик ответил, что будет президентом. Хах, много таких детей, но всё же он говорил это так, будто бы уже собирается захватить весь мир. Да уж… Из него президент никакой выйдет, с такой любовью к нарушению правил. Как бы он преступником не стал… Бр-р, надеемся, что с возрастом у него это пройдет. Тецую даже передергивает от такой мысли, что малыш замечает и думает, мол, прочитал какое-то слово не так, но нянь спешит его успокоить и продолжает слушать чтение по слогам, которое действует на нервы, но всё же ради лишних йен и потерпеть можно. — Всё? Давай уже рисовать! Я хочу рисовать, — вопит милюзга, дочитывая абзац и отпихивая от себя книгу. — Хорошо, хорошо, молодец, Рёта, — как странно, он даже ничего не натворил ещё! Подозрительно… Может это просто затишье перед бурей? — Что рисовать?! — блондин хватает карандаш и вытягивает из папки листок бумаги. — Хмм… А нарисуй свою жену. Вот когда ты вырастешь, ты женишься. Какой будет твоя любовь? — Моя жена будет очень красивой, — Кисе улыбается, спеша приступить к делу. Тецуя довольно вздыхает, ведь теперь-то можно быть спокойным. Если вы даете Кисе карандаши, то он будет рисовать, пока всю бумагу не изрисует, он точно не будет ничего такого делать. Нянь ложится на диван, и подложив руки под голову, следит за мальчиком, явно заинтересованном в своем занятии. Вот черт. Тецуя и сам не замечает, как засыпает просто потому, что всю ночь напролет провел в компании друзей, которые пригласили того на вечеринку. Интересно, а когда Кисе вырастет, его тоже будут звать на такие мероприятия? Хах… Конечно же. Глупый вопрос. Не мудрено, что он станет красавчиком, все девушки по нему течь будут. Только вот сейчас у малыша единственные друзья: мама, папа, дедушка, бабушка и Куроко. Среди сверстников у него нет даже хороших знакомых. Конечно же, это не есть хорошо, даже родители это понимают, вот только малыш очень боится незнакомцев, даже если те дети. С Тецуей он столько недель просто-напросто знакомился. Наверное именно из-за страхов блондина, его и не оставили на дедушке с бабушкой, старики вряд ли уследят за этим комком энергии и просто-напросто не успеют, если что. Всё-таки драчун из парня никакой… Куроко мирно спит на диване, видя сны про вчерашнюю гулянку, тут слышит, как что-то стеклянное разбивается о пол и моментально вскакивает от этого звука. Перед ним стоит Рёта, который испуганно глядит на няня, а на полу осколки и вода. — Ну и что это, малыш? — без всякого упрека зевает фантом и поднимается с дивана. Ну вот… «Поспал». — Принеси тряпку… И совок. Просьба парня была воспринята сразу и без всяких но, чаще всего непослушный мальчик бежал на кухню, за желаемым, именно там все это хранилось. Вскоре убрав остатки чашки, и вытерев лужу, Тецуя решил разобраться, в чем дело, заодно и глянуть, что Рёта там накалякал. — Ну я… Воды хотел попить, налил из графина, нес, нес, а потом бац! Я не знаю, как… Ну она сама выпала из рук, — прокартавило бестие, активно жестикулируя и сваливая всю вину на кружку, которая вообще так то не при делах… От нее только осколки остались. — Эх, любимую кружку разбил… Аккуратнее будь, — терпимый ко всему Куроко лишь слабо хмурится, а после сразу же меняет тему разговора. — Кстати, а что ты нарисовал? Покажешь? — Конечно же! Тебе понравится, Курокочи! — восклицает блондин, радуясь, что его не отругали, и несет няню рисунок. Это так трогательно. Детские рисунки всегда выглядят живо, будто бы целая история перед тобою. Неумело раскрашенные, они вызывают улыбку чуть ли не до ушей. — Как красиво. Ты молодец, Рёта. Какие глаза у неё выразительные. Такие голубые! А волосы чего не дорисовал? — Волосы? У тебя же короткие волосы, — спокойно отвечает малыш, ковыряя в носу. — Ч-чего? В смысле? — Тецуя издает нервный смешок. - В том смысле, что у тебя ведь не длинные волосы. — Ах, ты меня рисовал. Я думал, это твоя жена, — как бы оправдываясь, отвечает ему голубоглазый. — Ну так ты и будешь моей женой! Когда я вырасту, я женюсь на Курокочи! — малыш наивно улыбается и хватает няня за руку. — Потому что, Курокочи самый лучший! — Но я же мальчик, Рёта кун. Так нельзя. Ты еще найдешь свою любовь, — тихо смеясь, Тецуя треплет мальчика по голове и отдает его творение ему обратно. Всё же это очень мило… А представляя, как Кисе будет отрицать сказанное им в детстве и краснеть, когда подрастет, фантом лишь больше хохочет. Всё же блондинчик и вправду чудо. Вон, как смотрит карими глазками, быстро моргает, как бы подчеркивая длину ресниц, а личико какое, белоснежное, с легким румянцем. Можно засматриваться на этого ребенка, каким бы врединой он ни был. — Ну всё, малыш, посмеялись и будет. Поиграем, а потом ужинать? — нянь поднимает мальчика на руки и несет его на мягкий ковер, доставая целую коробку с конструктором, который так полюбил Кисе. — Ура! Чур, человечек с синими ногами мой! — вот же маленький любитель Лего. Куроко ставит перед ними эту самую коробку, укладывает картонку, ведь на ковре неудобно играть в столь мелкие игрушки, и приступает к распределению персонажей, а то это чудо всех себе присвоит!