Ich weiß, daß irgendwann Irgendwer mich liebt
Ночь полна шорохами и трепетом. Деревья беспечно шепчутся с ветром, луна играет с облаками в жмурки, шумит трава над зеркалом лесного озера. Озера, на гладкой поверхности которого, говорят, в такие лунные ночи можно увидеть отражения снов. Страхи и мороки, счастливые грезы и беспечные видения – все, что случайно попало в переплетение ивовых стеблей, запутавшись в них навеки, отражается в матовом озерном спокойствии. Сонные ветлы на берегу стерегут своих пленников, хранят их тайны. Им ведомо много историй сумрачного мира, и в ветреный день, когда деревья играют поникнувшими ветвями, в их шепоте слышно эхо удивительных преданий.***
Это было на исходе лета, когда нивы созрели и налились, готовились к жатве. Чувствовалось, как осень дышит, рябина уже алела среди зеленой листвы. Тогда пришел на порог к старой цыганке юноша. Нашел ее дом в лесной чаще, долго стучал и молил, пока старуха не сжалилась над ним, и отворила дверь. Едва попав в горницу, юноша потребовал: - Старуха, дай мне один из твоих ловцов, всем, чем угодно заплачу. Хочешь, душу тебе заложу! Цыганка только покачала головой. Поняла она, что юноша пришел за одним из ее чудесных ловцов снов. Так искусно она плела их ивовые узоры, что не только ночные кошмары они отгоняли, но и прекрасные видения могли в свои сети ловить, да там и оставлять на радость хозяину. Но с ловцом снов умело обращаться нужно, так, чтобы ум и сердце холодными всегда оставались, не привязывались бы они к миражу. - Зачем тебе сдался ловец снов, парень? Али прекрасную фею в его сети поймать хочешь? С шуткой спросила цыганка, но сама не шутила. Страшно побледнел тогда юноша, обхватил голову руками, и заговорил быстро, как лихорадочный. - Может, фею, старуха, а может, и душу живую. Терзает она меня, ох, как терзает! Вот уж немало лет и зим она мне является, бесплотный дух, да все во снах. Прекрасна, точно ангел, чиста и так и манит за собою! Но, как только хочу я к ней прикоснуться, так сразу тает видение, и только слышу я ее голос, прежде чем пробудиться – «Жду тебя…», говорит. Цыганка внимательно выслушала юношу. - Видно, что нашел ты судьбу свою. Не каждому человеку дается такое счастье, тебе бы радоваться надо, а ты печалишься! - Как могу я радоваться, когда терзаюсь в разлуке с нею? Я хочу найти ее, в этом или в том мире, сделать своей навсегда. - Терпи, молодчик, терпи. Судьбу не обманешь, а коли дан был тебе знак, значит, уж точно встретишь ты свою любимую однажды. - Да когда же это будет? - А вот когда судьба решит, что пора – тогда и будет. С этими словами отпустила парня цыганка. Он ушел, окрыленный ее советом, и в ту же ночь его бесплотная любимая снова ему явилась.***
Ночь дышала прелым ароматом леса и близким дождем. Ветер гулял за окном, врывался сквозь чердачные щели, свистел и гудел в печной трубе. На небе сквозь облака, блестящая, точно слюдяная, подмигивала круглая луна. Взгляд случайного путника читал в ней женское лицо, и человек печально вздыхал о далеком родном очаге. Возле лесного озера в камышах пронзительно и грустно кричала какая-то птица, а лес качал кронами сонных деревьев и шептал о своих тайнах, которые никто не слышал. В деревне все давно спали, даже последние весельчаки покинули таверну. Спал и наш герой в своей тесной спальне, укрывшись на кровати простыней. Говорящая ночь казалась ему полной безмолвия и спокойствия, и только сквозняки колебали пламя свечи на ночном столике рядом с кроватью. Он лежал на спине, и грудь спящего мерно вздымалась от легкого глубокого дыхания. Вот, луна-проказница заглянула в его окно, лаская, пробежала лучом по лицу, но никто не отозвался на ее невинный флирт, и, обидевшись, она укрылась за облаком. Тогда легконогий сквозняк, наигравшись с жарким пламенем свечи, тронул прохладной ладонью волосы спящего человека, но и тогда тот не пошевелился. Сын ветра мигом загрустил и, взвившись, тоже унесся прочь. Парень спал глубоко и видел счастливый сон. Они стояли на яркой солнечной поляне и держались за руки. Стояли, и словно не могли никак наглядеться друг на друга, и вот уж день прошел, и настала ночь. И уже будто не на поляне они светлой, а возле озера зачарованного, и от воды свет ровный разливается, а вкруг в траве всюду огни горят. Так было все волшебно, что отвлекся он на миг, отвел взгляд от любимой, и тут же чувствует – пуста ладонь его. Оглянулся парень в испуге, а красавицы и след простыл, и лишь ветлы ветвями качают вокруг, а меж ними слышен заливистый девичий смех. Ищет он любимую меж зеленых гибких лоз, кажется – вот она, вот ее рука. Хватает – а там только ветви ивовые скользят. Прошло несколько дней с того сна. Ни разу больше он не видал прекрасную незнакомку. Зря только звал ее в пустых снах, доводя себя до отчаяния, зря слезы проливал поутру. Спустя месяц, истерзавшись, предстал он снова на порог к цыганке. - Не могу, - говорит. – Не могу я больше без нее. Почему судьба так жестока, отчего откладывает нашу встречу? - Потерпи, парень, найдешь ты свою любимую. А пока на других девушек посмотри, отвлекись от ночных видений. Снова ушел он ни с чем. Но на других девушек ему и смотреть теперь тошно было. Не любил он их, и ничего поделать не мог с собой. Поэтому решил – на этот раз, во что бы то ни стало, выпросить у цыганки способ приблизить свою судьбу. Принялся он усердно за работу. Плел корзины, столярничал, а деньги откладывал. Набрав достаточно, с первым снегом, он в третий раз к цыганке пришел. Поставил перед ней на стол кошель, и потребовал: - Вот, цыганка, все, что есть у меня. У тебя одного прошу – дай средство быть с нею вместе. Старуха даже не посмотрела в сторону кошелька, а только головой покачала. - Значит, быть с нею вместе хочешь? Не намерен больше ждать? - Не намерен. Хоть в этом мире, хоть в сумрачном – хочу ее при себе держать. - Что ж, здесь только ловец тебе и поможет, но ты его сам изготовить должен. Слышала, что умеешь ты ловко плести из ивовых лоз. На вот, держи, - и она подала ему несколько прутиков. – Это не простые лозы, а срезаны возле озера лесного были. Сплети из них ловца снов и повесь над кроватью. А когда работать будешь, обязательно о красавице своей думай. Только знай, парень – опережаешь судьбу свою, и цену здесь не ты назначаешь. Наш герой только радостно кивнул и, взяв длинные ветви, поспешил домой. Там он устроился возле окна и, напевая себе, обратился всеми думами к прекрасной незнакомке. К вечеру готов был ловец снов. Он его украсил перьями и сухими соцветиями, и повесил над кроватью, после чего лег спать.***
Одинокая луна среди ночного шепота снова вышла из-за облаков и засияла ярче, усмотрев в окне спящего – серебряная успела по нему соскучиться. И снова заплясали по лицу парня лунные лучи, и легкий сквозняк заиграл зажженной свечой. Все так же ветер гудел в печной трубе и свистел на чердаке, а на озере кричала неугомонная птица, но, если прислушаться, в доме теперь были слышны и другие звуки – еле заметные шорохи, шаги и приглушенный девический смех. Она пришла к нему снова, и опять они оказались на берегу лесного озера. Девушка смеялась и подходила близко к воде, кутаясь только в свои длинные волосы. Она была прекрасна и чиста, и парень робел притронуться к ней. Чудесное видение погладило призрачный камыш, и вдруг увидело, как будто впервые, в воде свое отражение. Засмотрелась девушка на себя, удивленная, а парень ею любуется. Вдруг, встрепенулась незнакомка, и говорит: - Уже скоро рассвет, мне пора возвращаться. Хочет уйти незнакомка, но не тут-то было. Обхватили ее ивовые ветви и крепко держат – не может дева и шагу ступить. Испуганная, чуть не плачет: - Что такое? Я должна идти, мне нельзя оставаться! Любимый попытался бы ее успокоить, но тут начал таять сон, и очнулся он уже в своей кровати, а комнату всю заливало солнце. В смятенных чувствах от ночного приключения принялся он за каждодневную работу, а сам все считал часы, когда же ночь наступит, и вновь встретит он плененную красавицу. Снова луна заиграла с облаками и ветер закачал голые ветви. Юноша спал, и вот он уже вновь в мире грез, на берегу озера, ищет свою прекрасную деву. Но печальны воды, и грустно ветлы метут по его глади на призрачном ветру. Никого не нашел парень на берегу лесного озера, кроме своего одиночества. Оно подкралось неслышно, дохнуло холодом и показалось ему, что засмеялось старушечьим смехом – «Говорили тебе, парень, не торопи судьбу!». Дрожь тогда объяла всего его, и в отчаянии закричал он: «Где же ты? Я ищу тебя, я жду тебя, услышь меня!». Но звук его голоса потонул в вязкой грезе, и никто не откликнулся на этот зов. В это время в одном из соседних княжеств были приспущены все флаги. Траур покрыл его жителей – от князя до последнего свинопаса. Ушла в мир иной накануне княжеская дочь, дева прекрасная лицом и душою. Так и не проснулась красавица однажды утром. Все горевали об этой потере, ведь добра, весела была девица, да все говорила, что ждет кого-то, судьбою ей предназначенного.