Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Второй день простуды Четверг, 19ое декабря 2019 Яку

Когда Лев вернулся, Яку краем глаза заметил его удивление. Ну а что такого — он шеф, в конце концов. Влез в спортивный костюм и спустился вниз, собираясь отпустить всех по домам и закрыть ресторан и кассу лично. Трое клиентов за одним столиком, кажется, собрались сидеть до последних минут. Один оставшийся из сотрудников, официант Хани рассчитал мужчин и замер рядом с Яку скромной тенью, ожидая ухода посетителей. Яку отпустил его: Лев всё равно оставался, мог помочь убрать со стола. Бывший либеро кивнул своему кохаю, и тот выключил половину лампочек в зале. Тогда посетители зашевелились, потянулись к вешалке под мелодичное "приходите ещё!" Хайбы, и Яку спрятался от них за барной стойкой, чтобы не прощаться вслух и не раскашляться. Лев запер за ними двери и покрутил ключи в пальцах. До него только теперь дошло, что в доме они снова остались только вдвоём. — Мы бы и сами закрылись, Яку-сан, — протянул он. — Ага. Я знаю. На большее Яку не хватило и он раскашлялся. Лев выдал ему мятную конфетку и пошёл выключить оставшийся свет. Принёс из кухни оставленный им двоим ужин, опять в контейнерах, положил ключи на место. — Ну и зря вы спустились. Устали так. Лев смотрел грустно. Ещё бы, старается, кутает его в одеялко, а он сбегает. И ладно, если бы ерундой заниматься, так нет же, поработать. Тут Яку шеф и его вроде как не отругаешь. Может, всё откашлялось, а может, конфета помогла, но дышать получалось теперь легче. Яку покрутился на высоком стуле из стороны в сторону, упираясь ногой в подставку. Ну устал, ну и что. Лев подошёл к нему и Яку не выдержал, дёрнул легонько за рукав, повернулся на стуле так, чтобы Хайба обнял его со спины, что тот с готовностью проделал. Ещё и поцеловал, в макушку опять, и в висок несколько раз. С улицы могло быть видно, но Яку было наплевать сейчас. — Как там Кенма?.. — он положил ладони на руки Льва. — Передал спасибо и ингалятор. — О. — Идёмте наверх, Яку-сан, — попросил Хайба. Наверху он снова вскипятил чайник. Яку лениво прислонился к стене, сидя за столом и наблюдая за тем, как Лев хозяйничает на его кухне. Было приятно, только немного грустно. Он так и не сумел подобрать хороших слов, не похожих на "ты мне удобен, останься рядом, чтобы я мог пользоваться". Яку не понимал, что с ним такое и почему искренне объясняться так невыносимо сложно. Но Куроо сказал просто дать Льву быть рядом, дать ему всё сделать самому. Лев делал: отложил свои вопросы подальше, весело рассказывал про визит к Кенме и его кошек. Показывал фотки, много говорил и успевал есть. Яку нравилось его слушать. И разглядывать его ему тоже нравилось. Когда еда кончилась и Лев принялся убирать со стола, Яку сбежал от него в ванную. Снова прокашляться и умыться. В зеркале его отражение выглядело лучше утреннего. Почти сносно, почти прилично, как и час назад, когда он глядел на свою простывшую рожу, прежде чем спуститься в ресторан. Ладно, решил Яку: с такой рожей и целоваться не такое уж страшное преступление. Лев тянулся к нему, и, конечно, Яку самому хотелось больше. Но проклятый кашель мешал в самые неподходящие моменты. Как жаль. И почему так сносит голову, почему всё тело замирает — от простуды или это он действительно так сильно влюбился? Он что, раньше не влюблялся разве? Яку отпрянул от зеркала: в отражении на его щеках появился румянец. Глупо, ну честное слово! И сидеть в ванной так долго тоже глупо. Яку тихонько выглянул наружу. На кухне Лев разложил на столе его таблетки и теперь заправлял ингалятор. Пришлось вздохнуть и сдаться его заботе. Яку мог всё это сам, но Лев в каждой мелочи старался быть полезным. И будучи простывшим, Яку совсем не хотелось его останавливать. — Вот привыкну к хорошему и буду на тебе ездить, — всё-таки сказал он Льву. Тот выпрямился, совсем не обескураженный. — Я готов. Вы тут шеф, в конце концов! — Лев упёр руки в бока, посмеялся и наклонил голову набок. — Я курьер, моё дело как раз возить! — Я тебе даже спасибо не сказал за то, что ты съездил к Кенме, — тихо ответил ему Яку. — Просто супер-шеф. А Лев всё равно улыбался. Яку подошёл к нему ближе и Хайба тоже сделал шаг. Сантиметров тридцать разницы в росте у них было и от этого хотелось заныть. Даже если б Яку собрался потянуться за поцелуем, не вышло бы. Он, не глядя, шагнул ещё ближе, уцепился пальцами за свитер Льва и ткнулся лбом ему в грудь. — Ну... Это поправимо, — Хайба обнял его, и Яку прижался к его груди щекой, закрыл глаза. Он не хотел говорить спасибо. Он не хотел вообще ничего говорить, он хотел обниматься и целоваться. Так сильно, что ноги подкашивались и в глазах темнело. — А! Лев подхватил его под руки, и Яку с непониманием заморгал. В глазах мерцало. Он послушно сел, направляемый обеспокоенным Львом. — Вам нехорошо? — тот выглядел испуганным. — На секундочку вырубился... Почему? — удивился Яку. — Ну... потому что вы простыли и у вас слабость? — предположил Лев. Он убедился, что Яку не собирался терять сознание снова, и немного успокоился. Хайба сидел перед Яку на корточках и всё равно был огромным. Большой котик. Голова его оказалась только чуть ниже лица Яку, поэтому тот наклонился вперёд и немного приподнял его лицо за подбородок. Лев вздрогнул, но на поцелуй ответил, а потом смущённо опустил голову. — Это вместо спасибо? — шепнул он, улыбаясь. — Сойдёт? — спросил Яку. В ответ Лев кивнул. Тогда Яку снова притянул его к себе. Хайба отвечал на поцелуй с удовольствием, но Яку сам прервал его. Проклятый. Кашель. Лев забрался на стул, ожидая, когда Яку справится с приступом. И как он это терпит вообще? Яку скомкал бумажную салфетку, в которой прятал лицо. Лев придвинул к нему таблетки. — Вы обещали показать, как сделать на кухне тепло, — напомнил он. Яку покачал головой: — Сначала ты идёшь в душ. — Тогда я мигом, — подскочил Лев. — Нет. Лучше прогрейся там как следует. Слишком тесные контакты с больным, — Яку ухмыльнулся. — Ты ведь наверняка заражён. — Тогда дышите, — Лев придвинул к нему и ингалятор тоже. Яку вздохнул. — И вот ещё, — Лев принёс из комнаты плед и передал его семпаю. Убедившись, что Яку пока без секретов тепло, он отчалил в ванную. Тогда Яку потянулся к кухонной зажигалке. К возвращению Хайбы всё было готово. Лев вошёл в кухню, заулыбался: в ней было тепло. Яку передал ему в руки нагретый у раскрытой духовки хантен. На плите горела ещё одна конфорка, но её Яку пока выключил. Фен Льва, его планшет и зарядка к нему тоже были тут, лежали на кухонном столе, дожидаясь своего хозяина, которого Яку усадил на стул, чтоб расчесать и высушить самолично. — Вы меня балуете, — не переставал улыбаться Лев, и это грело не хуже огня. Яку повернул его голову и велел ему не вертеться. Фен в его руках загудел и Яку для начала направил струю горячего воздуха Льву за шиворот. Тот довольно выпрямил спину. Яку и сам улыбнулся. Прежде чем запустить пальцы в мокрые пряди, Яку свободной рукой коснулся чужой шеи и провёл вверх по выступающим позвонкам. Лев едва заметно дрогнул. Кожа у него была мягкой и горячей. От неё едва уловимо пахло зелёными яблоками и это было забавно. Забавно, что Хайба пользовался его гелем для мытья и пах теперь его запахами. Яку страшно захотелось узнать, какой аромат у шампуня и мыла Льва и чем он должен пахнуть на самом деле. Светлые волосы кохая высохли быстро. Чего он их состриг, интересно. В памяти Яку всплыло нытьё бывшей о том, как трудно расчёсывать длинные волосы, и он постарался выбросить это из головы, занять мысли чем-нибудь другим поскорей. Занятие нашлось быстро. Пока Лев убирал провод от фена и распутывал зарядку, Яку отвернулся и достал припрятанные в микроволновке чашки. — Горячий шоколад! — объявил Яку и, наконец, сел в угол напротив открытой духовки, где продолжал гореть огонёк. Лев напитку страшно обрадовался, сразу отпил большой глоток и зажмурился от удовольствия. Но видно было, что ему неловко: он ведь тут назвался сиделкой, а его простывший подопечный вокруг него бегает. — Очень уж сладко на мой вкус, но, по-моему, мы оба заслужили чашечку, разве нет? — улыбнулся Яку, прежде чем Лев успел что-нибудь такое сказать. — Вы ведь и так устали уже, — всё равно сказал Хайба. Яку улыбнулся своей догадливости. — Тебе же нравится? — спросил он и, дождавшись кивка, тоже отпил глоток: — Значит, стоило того. Лев улыбнулся в свою чашку и расправил плечи. К растопленной шоколадной плитке Яку добавил сливок, разогретого молока и пару ложек карамели. Был бы на кухне ликёр, Яку сделал бы ирландский горячий шоколад, но его не нашлось, а тащиться вниз за бутылкой чего-нибудь похожего ему не захотелось. К тому же этот детский вариант с карамелью напоминал вчерашний вечер и чаепитие с пирожными. Это было мило и невинно, под стать зимней сказке, холодом загоняющей людей в тёплые дома греться по вечерам на маленьких кухнях. Едва различимо гудел синий огонёк в духовке, холодильник побурчал и замолк, снаружи мимо проносились машины, снежинки клеились на окно. Лев не тянулся к своему планшету, тоже наслаждался моментом. Яку молча разглядывал его руки, хантен скрывал их только до локтя. Длинными пальцами Лев бережно держал чашку, водил безымянным по самому её краешку. На правом предплечье у него с каких-то пор расцвела татуировка: волейбольный мяч с хвостом из черного пламени. Она перекрывала цвет голубеющих под кожей вен, но на другой руке их было чётко видно. Лев поднёс чашку ко рту и Яку отвлёкся от его рук. Майку Хайба после душа надел чёрную, и она хорошо сидела на его широкой груди. Нестерпимо захотелось прикоснуться, приложить к ней ладонь. Почувствовать мощь. Услышать биение сердца. Когда-то давным-давно Яку бесило, что это всё вместе с высоким ростом досталось бестолковому первогодке. Сейчас манило. Манило ещё летом, и летом он так же пялился на него, на его шею и спину, на его руки в перчатках, перепачканных краской. И чёрная футболка тогда на нём тоже была. Она нагрелась на солнцепёке, и по коже Льва тогда катились капельки пота. Как на тренировках в Некоме. В школьном клубе была своя форма помимо красной и белой для матчей — чёрные футболки и красные спортивные куртки, и как раз сейчас на Льве были те же самые цвета, что и сто лет назад в школе. Яку моргнул, не понимая, куда так своевольно поплыли его мысли. Лев сделал глоток и опустил чашку, и Яку задержал взгляд на его губах. Как он слизнул капельку и как вдруг прошептал его имя. — Яку-сан. Он дрогнул, понимая, что и Лев его самого тоже разглядывал сейчас. Яку приоткрыл рот, но не найдя слов, просто улыбнулся. Всё в порядке, всё хорошо. Даже простуда притихла в тепле нагретой кухни. Яку было так приятно разделить такой вечер с ним, со Львом. И Хайбе тоже это всё нравилось, Яку видел это. Лев придвинулся ближе и тихонько коснулся кончиками пальцев его рук: — Помните, осенью мы тоже здесь сидели с вами?.. Так хорошо было. Стало быть, с осени? Откуда же Куроо узнал, его осенью тут почти не было ведь. С осени. Как нелепо. Осенью, как раз тогда, Яку думал, что его увлечённость испарилась. И хорошо, что о ней Яку ничего не говорил никому никогда. Ведь сейчас всё складывалось просто идеально. — Я так хотел, чтобы мы ещё раз могли... — прошептал Лев. — Я очень счастлив сейчас, Яку-сан. Он чуть провёл пальцем по его руке и замер, не касаясь, оставляя между ними крохотное расстояние. Яку знал, что нужно было взять его руку в свою, но отчего-то не решился. А Лев снова прошептал: — С вами здесь так хорошо, так уютно. Я давно такого не испытывал. Настоящая сказка... Яку-сан, — он сделался робким. — Если бы только... Можно мне попросить ещё об одном? Яку поразился своему любопытству, заставившему его сразу придвинуться вперёд. Хайба хотел не поцелуев, чего-то ещё, иначе бы просто приблизился ещё немного. Но Лев чуть потянул его за рукав к себе, когда Яку кивнул в ответ. Не понимая, чего он хочет, бывший либеро всё равно встал, и Лев бережно притянул его к себе. Всё ещё не понимая, Яку смотрел, как Лев протянул руки к его пояснице, а потом мягко направили ближе, так что Яку опустился ко Льву на колени. Тот замер, а потом шевельнулся, подставляясь удобнее. Яку, кажется, впервые сидел у кого-то на коленях — не бухнулся на секунду в шутку в минуту пьяного угара, как когда-то, а... Вот так. Это было удивительно. Лев смотрел на него, готовый получить нагоняй за свою дерзость, и ничего не оставалось, как положить свои руки ему на плечи. Успокоенный этим, Лев прижал его к себе, ткнувшись лицом в ключицы. Обнял, всё так же бережно, но вместе с тем крепко. Его так никто никогда не обнимал. Лев пробормотал что-то и Яку не знал, верно ли разобрал слово "мечтал". Яку погладил его волосы. Мечтал? О таком? Что ж, это мило. Лев поднял к нему лицо, вид у него был совершенно счастливый, будто он разрешил себе поверить в сказку и нисколечко не разочаровался. Яку тихо радовался, что можно без всякой неловкости позволить себе разглядывать его зелёные глаза, так близко! Они целовались, и поцелуи их были сладкими от выпитого шоколада. Лев постоянно шевелился. Он не делал ничего такого, но Яку всё равно казалось, что его руки везде. Всё-таки хорошо, что ликёра не нашлось, иначе бы им совсем снесло крышу. Яку точно бы снесло. Он вдруг понял, что Лев почему-то замер, а потом почувствовал его язык у себя на губах. Вот это уже было... перебором. У Яку слишком долго никого не было. Он напрочь отвык от всего этого. Не имело смысла скрывать от себя, что он хотел этого огромного парня. Но не сейчас же! Не после уютных посиделок, сладких поцелуев и милых признаний его кохая о таких невинных мечтах. Яку поспешил отстраниться и спрятался носом Льву в плечо. Вот же он покраснел, наверное! Яку осторожно выдохнул. Заметил, как чужие плечи под его руками замерли в напряжении. — Что я не так сделал? — выждав минутку, виноватым шёпотом спросил Лев. Яку помотал головой: — Всё хорошо. Просто... надо привыкнуть. Он выпрямился и неловко улыбнулся, и Лев ответил тем же, заметно расслабляясь. На этом простуда решила, что её милости с Яку хватит, и напомнила о себе ознобом и вернувшимся кашлем. Яку поспешно слез с чужих коленей, отмечая слабость во всём теле. Лев, разумеется, вспомнил, что он тут сиделка, и отправил Яку спать. Расстелил ему и себе футоны рядом, пока его семпай умывался, потом помог ему укрыться, только что в лоб не чмокнул и колыбельную не спел. Сам же убежал обратно на кухню, выключил газ и ещё немного проторчал там. Может, мыл чашки или отвечал на комментарии в инстаграме, Яку не знал. Пользовался его отсутствием и тихо млел под одеялом. Лев свалился рядом в постель минут через двадцать, отчитался, что выставил оба будильника, улёгся поближе и заснул сразу же, утомлённый этим бесконечным днём. Яку даже жалко его стало. Какое Яку имел право его так загонять? Лев сам вызвался ему помогать, но сейчас его семпаю показалось, что он злоупотребляет, и тот понадеялся, что чашка горячего шоколада хоть капельку могла сгладить ситуацию. Ну ничего, у Яку почти совсем прошёл жар к вечеру, завтра точно будет легче. Пусть Лев потерпит ещё денёчек. Всё это пройдёт. Яку скоро придёт в себя и всё ему объяснит. Не будет так грузить, не будет бессильным и бесполезным. Не будет болеть. Справится. Они оба справятся, это же так замечательно, так чудесно. Яку сможет. Он справится. Он не будет болеть. Это всё кончится. Не будет болеть, нога не будет болеть, он сможет, всё станет хорошо, справится, нога не будет болеть, не будет болеть, всё будет... Лев всхрапнул и Яку проснулся, испуганно дёрнувшись. Задремал всего на несколько минут, а успела присниться такая муть! Про что-то подобное он бредил в среду днём. М-да. И нога ведь даже не болела сейчас. Температуры не было, но неприятные сны продолжались около часа, порядком утомив Яку. Он перевернулся на другой бок, желая согнать впечатление от них. Раскашлялся, конечно же. Лев приоткрыл глаза, обнял его и заснул снова тут же. Это было приятно. Кошмаров на минутку не стало. Осталось только сопение Льва в темноте. Темнота вдруг немного рассеялась, а на потолке соседней комнаты образовались светлые полосы. Кто-то внизу очень поздно подъехал на машине и зачем-то встал. Этого света фар хватило, чтоб разглядеть на руке Льва татуировку. У Яку тоже была, тоже волейбольный мяч, но на щиколотке. Потом он её свёл. Наверное, нельзя было думать об этом тоже. Этой ночью Яку попросту не суждено было спокойно поспать. Третий раз он всё никак не мог проснуться и его разбудил Лев. Включил сначала ночник, а потом и верхний свет. Вспышка отозвалась болью в голове, и Яку придавил ладони к лицу. Лев же, зараза, затараторил: – Яку-сан, вам таблетку принести? У вас нога болит, да? Вы во сне говорили, что не хотите на операцию, но мы же не в больнице? Слышите? Вы как себя чувствуете? У вас болит что-нибудь? Яку застонал, не открывая лица. Лев заткнулся. — Давай я проснусь, а потом смогу тебя слушать? — выдавил Яку и раскашлялся. Предложение вышло не очень связанным, но у Льва спросонья тоже плохо получается складно говорить. Поймёт уж как-нибудь. Яку перестал дышать на несколько секунд, чтобы успокоить кашель, и задрожал. Лев тут же поправил ему одеяло и просунул руку пощупать лоб. — У вас нет температуры.. почти совсем... Как же.. — растеряно пробормотал он. — Это не бред, просто приснилось, не надо бояться, — ответил ему Яку. Он уже достаточно пришёл в себя. Кашель — хороший будильник. Что там снилось-то? Ох. Яку попробовал переменить позу. Нога вела себя хорошо и не болела. Всё супер. Это голове чего-то надо. И с чего эти кошмары? — Я слышал, что кошмары снятся от удушья, — тихо поведал Лев. — Это те, которые про смерть. Тонешь там или ещё что-то подобное, — возразил Яку, принимая от него таблетки и воду. — Тогда почему?.. Яку было наплевать, и он решил не отвечать. Он лежал, было тепло, нога не болела — это было прекрасно, только кашель убивал совершенно. Он бесил похуже всех кошмаров, потому что не прекращался. А кошмары что — включи свет и они растают через некоторое время. Лев сидел на постели, обняв коленки, и молча ждал, пока кашель Яку утихнет. Но кашель не прекращался, а нормально кашлять уже не получалось, ничего не откашливалось, только живот напрягался зря, и Яку уже опасался, что его попросту вывернет наизнанку. Вот бы не дышать совсем! — Ну когда это уже кончится... Было же так хорошо весь вечер, какого чёрта? Лев кусал губы и ничем помочь сейчас не мог. Про всякие позы для откашливания и прочие способы они читали в инете утром ещё за завтраком, и ничего не оказалось действенным. Оставалось только переждать. Таблетка должна была подействовать. — Это пройдёт.. Это ведь только простуда. Вы обязательно выздоровеете, Яку-сан. — Выздоровеете, — передразнил его Яку. — Угадай, когда я всё это слышал? Сколько раз на дню? Лев отвернулся на минуточку. Понял, наконец. Может, не будет этого больше произносить. Просить вслух Яку посчитал нелепым. Он приоткрыл глаза, наблюдая за зашевелившимся Львом — не обиделся ли? Но тот переменил позу, уселся, поджав ноги, замер сторожевой статуей. Так переживает за него, Яку уже сделалось стыдно за это. Он повернулся на спину, передвинулся так, чтобы лечь головой ему на колени. Лев растерялся, конечно, но им обоим нужно было привыкать. И Яку не хотелось обращать внимание на смущение сейчас, в груди у него поднялась волна чего-то горячего, переполняющая его всего. Он закрыл глаза руками, но слёзы всё равно потекли. Лев не знал, куда деться. Через минуту отмер, потянулся за бумажным платочком. Яку позволил напоить себя водой и уложить под одеяло. Нет, он точно доведёт так своего кохая и тот сбежит. Невозможно долго терпеть рядом с собой человека, который не даёт спать по ночам. Яку хотелось горько рассмеяться от своих мыслей. Он совсем сошёл с ума от этого всего: то кошмарит, то плачет, то смеётся... Он тяжело выдохнул. Ведь он и правда устал. Надо было что-то с этим делать. Хайба погасил свет, улёгся рядом, обнял Яку и поцеловал его в висок, да так и замер, прижавшись к нему щекой и носом. Если б его поцелуи были лекарством и лечили от всего! Если бы! Жуткий кашель Яку разбудил их снова часа в четыре ночи. Лев сидел рядом, готовый тут же выполнить любое поручение. Яку было тошно от такого себя. Его будто нарочно ослабили простудой, усмирили, как дикого кусачего зверя, чтобы Лев мог к нему подобраться. Но так не нужно было вовсе. Не так. Не со Львом. Яку захотелось разрыдаться, но на это не было никаких сил, а какая-то часть сознания скептично вопрошала, будут ли они каждую ночь теперь по очереди устраивать час поплакушек. — Не надо так, — проговорил он. — Как.. не надо? — отозвался Лев. — Ты ждёшь, что я разрешу тебе себя жалеть. А я не разрешу. Почему ты?.. Почему сам не сделаешь всё, что захочешь? Зажмурившись, Яку опять раскашлялся, мерзко, больно, долго, до чего противно. Хуже было бы только проблеваться у Льва перед носом. Можно больше никогда не пытаться ничего из себя строить: Хайба и так видел всю гадость. Яку уткнулся в ладони, согнулся в комочек, пряча голову в колени, сжимался, чтобы не разорваться от кашля. Проклятая простуда! Лев ушёл куда-то и вернулся с влажным полотенцем, тронул за плечи. Яку позволил утереть себе лицо и ладони, принял в руки стакан с водой. Зубы опять предательски стучали о краешек, пока он пил. — Давайте оставим ночник, — тихо предложил Лев. Яку было всё равно, но он кивнул. Хайба выключил верхний свет и вернулся в постель. Снова коснулся плеча, предлагая лечь. И Яку опять послушался, немного дрожа. Лев ничего не ответил на его дурацкие слова, как раз звучавшие, как то самое чёртово разрешение. Яку чувствовал себя больным зверем, вроде тех котят, которых выхаживал в питомнике его курьер. Он и сейчас выхаживал, лечил и заботился. Яку не хотелось чувствовать себя беспомощным, но то, как Лев укрывал его, поглаживал по волосам и обнимал, было ему очень приятно. Его забота не вызывала протеста, но своё разбитое, обессиленное состояние Яку ненавидел. Ему хотелось скомкать такого себя и выбросить навсегда, чтобы остался новый лист, чистый, незапятнанный. Он задрожал и, зажмурившись, слепо ткнулся в сторону Льва, ближе, теснее, теплее. Лев снова так удобно устроился рядом, будто был идеально подходящим кусочком паззла к нему. Яку хотелось захныкать. Зачем ему так нехорошо, зачем именно сейчас, когда он рядом? Не так, не должно между ними начинаться так! Яку прижал кулаки к лицу. Лев вдруг тихо заговорил и Яку ничего не разобрал, но через несколько слов до него дошло, что Лев запел. И пел, вероятно, на русском. Ни одного слова Яку не знал, но было приятно слушать, а Хайба наверняка мурчал что-нибудь доброе, ласковое, полное любви. Яку отыскал под одеялом его ладонь и сжал её обеими руками как можно крепче. Только не плакать, только не плакать опять! Слушать, ловить каждый звук, запоминать, как Лев проговаривает нараспев незнакомой мелодии непонятные слова. Слушать, выгоняя всё из головы и оставляя только приятное. — Яку-сан, простуда обязательно пройдёт, — шепнул ему Лев. — Вы не расстраивайтесь так. Яку почувствовал лёгкий поцелуй на виске. Всё, что давал ему Лев, было слишком хорошо. — Спой ещё раз, пожалуйста, — попросил его Яку.