Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Четверг, 23е января Лев

— Как я там говорил?.. А-а, тебе что сначала, укол или поцеловать? — сегодня первым встал Яку-сан, если не считать, что в шесть к мусорным ящикам опять бегал Лев. Тот попытался спрятаться под подушку. — Давай жопу сюда, мы нежно, — снова позвал Яку-сан. Лев недоуменно приоткрыл глаза — какие "мы"? Перед ним оказалась кошка Пушинка, и Яку-сан делал вид, что шприц держит лапками она. — А вы не слишком к ней привыкли? — отобрал свою игрушку Лев. Приставил к ней пальцы, сложенные пистолетом: — Никаких уколов, требую вертолёт денег и свободы от шприцев! Яку-сан упёр руки в бока: — Так, блэт. Это полиция, вы окружены, сдавайтесь и отпустите заложницу, иначе вам грозит бешенство! — Я и так бешеный! Ры-ы! И невидимый! — укрылся с головой Лев. Пушинка пропала с ним вместе. — Тогда я буду стрелять на поражение! Та-та-та!!! — Яку-сан потыкал его пальцем куда-то в район живота, и Лев на каждый тык отзывался несчастными воплями. Затих. — Вы убили Пушинку, — объявил из-под одеяла он. — Не видать мне вертолёта теперь... — Какой позор! Бесчестие! Пойду застрелюсь сам, — огорчился Яку-сан. — Не надо! — раскрылся Лев. Укол Яку-сан ему всё-таки поставил, и поцеловать потом тоже пришлось, иначе Лев отказывался вставать. Они посмотрели на несчастную Пушинку, совместно решили, что она была в невидимом бронежилете и выжила, после чего со спокойной совестью могли отправиться на кухню завтракать. В затишье перед обедом Лев как раз показывал Яку-сану и официантам фотки, как он вчера с друзьями гулял в совятник, как вдруг пришли особенные гости. Тыковка решила обедать на свой день Рождения в их ресторане!! Сов в своём телефоне Лев ей тоже показал — его попросили посидеть за столом вместе с ней и её родителями. Филин показался ей похожим на её брелок. Лев узнал в руках Тыковки сову-будильник из аниме. Тыковка посмотрела Carole and Tuesday: — ...и там девочка пела, что I can move mountains!! — она понимала все тексты, радовалась своему английскому и совершенно очаровала официантов, когда с подсказки Льва сделала у них заказ на английском — справилась без запинки. Капкейк с зажжённой свечкой, положенный всем именинникам среди посетителей, Яку-сан ей вынес сам. Тыковка запищала и захлопала в ладоши, а к затянутой Львом "happy birthday" песенке присоединились Хани, Банни и даже пара пожилых клиентов с соседнего столика. К концу исполнения в ресторан вбежала Рей, а за ней — закончившие заниматься школьники за своей едой навынос, которые немедленно подхватили песенку, начав заново, пусть даже не сразу разобрали, кому её поют. Тыковка осталась абсолютно счастлива. Однако, снова привозить ей обеды Лев не мог. В новом расписании она занималась теперь лечебным плаванием, после которого ела в столовой при бассейне. Но всё равно обещала увидеться ещё. — Будем тебя очень ждать, — попрощался с ней от имени всего ресторана Лев. Уже через несколько минут его инстаграм заполнился уведомлениями об отметках на публикациях в её профиле. — Ты забыл, что у твоей подружки день Рождения! — посмеиваясь, укорил его Яку-сан. — Я не знал! — заспорил Лев. — Как ты мог, а? — Яку-сан!! — Отправь ей открытку по почте, немедленно, — велел ему семпай. — Адрес знаешь же. — О-о-о!! — согласился Лев. Сбежал к почтовому отделению. Застрял там у стенда с открытками и выбрал не только для Тыковки. К вечеру Яку-сан поехал в банк и потом загадочно отвёз Фукунагу-сана в порт, оставив ресторан на Льва, а после тот съездил в кошачий приют, так что к закрытию они должны были успеть друг по другу соскучиться. По дороге из кошачьего приюта Лев вдруг получил от Яку-сана фотографии. На них Пушинка в кухне ела с ним испечённое им для Льва печенье, пила чай, получала массаж лапок после душа с полотенцем из салфетки на её голове. На ещё одной — смотрела в окно на звёздное небо, а в сообщении Яку-сан написал: "Пушинка говорит, что нашла на тебе вчера чужой кошачий волос, поэтому она сегодня проведет вечер со мной, пока ты опять шляешься по своим кошкам." Лев прослезился прямо в толпе у автобусной остановки, это было слишком прекрасно!! Домой он ворвался раскрасневшийся и с дарами. — И чего ты плачешь из-за глупых фоток? — с первой ступеньки лестницы обернулся на него Яку-сан, уже закрывший ресторан один и отправляющийся наверх. — Они не глупые, — возразил Лев, потрясая пакетом. В нём были пирожные и сладкая газировка, алкоголя сегодня из-за укола всё ещё нельзя было пить. Он подбежал к семпаю, чтобы чмокнуть в щёку. — И в честь чего это? — заглянул в пакет Яку-сан. — Сегодня неделя моим царапинам, а кошка жива и здорова! Давайте отметим, — предложил Лев. — Нет, в воскресенье будет десять дней — и если тогда кошка всё ещё будет так же жива и здорова, я от тебя отстану, — погрозил ему пальцем Яку-сан. — Ах так? — Лев поставил пакет на пол и прижал Яку-сана к стене, прямо на лестнице, и целовал, как уже давно хотелось. У семпая не было, не могло быть ни единой причины отказать ему сейчас. Особенно, когда он моментально завёлся, поддаваясь его поцелуям, и несдержанно застонал при погасшем на лестнице свете. — Вы меня ждали, — горячо прошептал Лев, чувствуя, как в темноте Яку-сан сам расстёгивает себе брюки и нетерпеливо тянет к себе его руки. Тот отозвался стоном в губы, а потом разорвал поцелуй, отпустив его запястья — настойчиво потянул руками за шею вниз. Лев подчинился, задрал ему повыше рубашку, целуя живот, а потом совсем её расстегнул. — Ле-е-ев, — прошипел Яку-сан. Хмыкнув, тот всё же оторвался от сладкого живота, стянул к коленям брюки вместе с бельём... в темноте было видно, что оно было светлым. Яку-сан утром, когда одевался, был в чёрном. От него пахло мылом сейчас. Да он в самом деле ждал!! Чёрт!! Лев пригрозил: — Я вас съем. — У тебя п-пирожные есть!.. — Они не такие сладкие. Яку-сан засмеялся, а потом захлебнулся своим стоном и совсем зажал себе рот руками, но даже так эхо на лестнице подхватывало любой шорох и вздох. Лев обожал это. Маленький, бойкий, часто сердитый Яку-сан в его объятьях таял, как нежнейшая пенка на горячем кофе, заглядывал в глаза, не веря, что способен на такие изменения, и всё ещё каждый раз удивлялся себе и своим реакциям. И очень этого ждал, открыто принимая любую ласку с радостью. Едва дождавшись, когда тот разомлеет, чтобы не сопротивляться его задумкам, Лев отпустил Яку-сана и, поднявшись, потянул его за руку прочь от стены, к перилам. Сделал ещё шаг — преграда оказалась между ними. Яку-сан со ступени зашипел, наверняка натолкнувшись на холодное железо. Лев не дал ему шагнуть назад, между прутьев просунул руки и придержал его за задницу. — Ты сумасшедший, совсем, — Яку-сан вцепился в перила, соглашаясь на эту игру. Лев поцеловал его и опустился на колени со своей стороны ограждения. Прижал Яку-сана ближе, не отпуская его задницу — тот голыми бёдрами упёрся в холодные прутья и снова обиженно зашипел. Охнул от контраста, когда горячие губы Льва снова обхватили его член. Отлично! Лев сосал ему, пока Яку-сан, стиснувший зубы, не перепачкал ему шарф. — Вот зачем ты такой? — едва справившись с брюками, он опустился на ступени. — Я теперь не поднимусь. Лев, абсолютно довольный собой, осторожно размотал шарф. — Мы тут не очень мирно разговаривали один раз. Тоже в темноте. Мне хотелось реабилитировать это место. Он отбежал на минуту, чтобы бросить шарф вниз — утром подберёт и бросит в машинку стираться, и сразу же вернулся к Яку-сану. — Ха?.. У тебя к лестнице нежные чувства?.. Лев поцеловал его, чтобы не разговаривал. — Нет, серьёзно, — вывернулся Яку-сан. — Где ты ещё хочешь заняться сексом в ресторане? — В зале, — снова поцеловал его Лев. — Но лучше в машине. — Я подумаю, — пообещал Яку-сан, стараясь звучать так, будто ни за что не согласится. Лев захихикал. Ух-х, что-то будет!! Поднять себя по лестнице Яку-сан не дал. Подождал немного и встал на ноги сам, когда Лев включил свет. — Ты весь вспотел! Лев глупо улыбнулся в ответ, расстегнул своё пальто. Не до него было. Яку-сан покачал головой, велел идти в душ. Пирожные они съели после ужина, и Яку-сан больше дразнился, чем ел — нежно подхватывал мягкий розовый крем губами и не давал себя в эти прекрасные губы целовать, уворачивался и смеялся, и казался только ещё более желанным. Лев повалил его на пол, когда тот пальцем подхватил завиток крема с его пироженки. Палец был облизан, да так, что Яку-сан забыл дышать, и, довольный своей победой, Лев наклонился к нему, чтобы заполучить положенный ему поцелуй. Он улыбнулся, вдруг кое-что вспомнив. — Чего смешного? — подозрительно спросил Яку-сан. — Мне крем напомнил просто! — Про что? — Про клубнику со сливками! — зажмурился Лев. — Не-не-не!! Я в это не играю! — сразу замахал руками Яку-сан. Льву пришлось с него слезть. — Это липко, жирно и потом тошнит и всё отмывать надо. — Вы пробовали! — Лев поражённо открыл рот. — Это было ужасно, — признал тот, смеясь. — Хо? Такие эксперименты и без меня!! Яку-сан протянул к нему руки, обнял ладонями за щёки: — В следующий раз обязательно приглашу тебя. — Уж не забудьте, — со сжатыми щеками говорить получалось плохо, и Яку-сан над ним рассмеялся, но Лев всё равно радовался. Он и сам знал, что эта штука в реальной жизни не работает так красиво, как можно было представить. Уж лучше пенка в душе, пусть и несъедобная. Когда Яку-сан отпустил его лицо, он облизнулся и снова наклонился поцеловать его. Они включили обогреватель и пошли умываться, и у раковины Яку-сан спросил, отвёз ли Лев в питомник картину без потерь. — Да! Повезло, автобус неполный был, — кивнул тот. Вспомнил реакцию Руны-чан, свёл брови. Это она картине обрадовалась. Лев спихнул на неё и аукцион в инсте, и продажу с пересылкой. — Руна-чан позвала меня обедать в субботу вместе, — признался он. Яку-сан поднял брови. Лев пытался отказаться, но так вышло, что они как будто не решили до конца, и вопрос остался открытым, причём не о том, пойдут ли вообще, а куда именно пойдут. Сполоснув рот после зубной пасты, Яку-сан взял у Льва полотенце: — В субботу? Тебя наказать и посадить под замок с привидением? — Жестоко!!! — подскочил тот. — Я теперь не засну! Яку-сан только хмыкнул. — Ну вот. Вдруг оно меня до субботы сожрёт и ничего не останется, — Лев поплёлся за семпаем в комнату, держась за краешек его футболки. — Боишься? — спросил Яку-сан. — Ужасно! — А что ты мне дашь, чтобы я тебя охранял? — у прохода возле зеркала он развернулся ко Льву. — Хм-м-м... — протянул Лев. — Пирожные мы уже съели... — У тебя ещё что-то сладкое есть. Есть, я знаю, — Яку-сан погасил в зале верхний свет. В ослепившей темноте Лев почувствовал его горячие ладони на своих бёдрах. Яку-сан ущипнул его за задницу сразу с обеих сторон, Лев фыркнул, переместил его руки себе на грудь, скользнул пальцами от его запястий к локтям и плечам, обнял Яку-сана за шею, придвинул его к себе. Как он любил его язык на своих сосках! Лев зашипел и выгнулся, а Яку-сан отвёл от себя его руки прочь. Тогда Лев вцепился в дверной косяк сверху и, словно привязанный, опустил голову и сжал зубы, пока Яку-сан продолжил играть с его сосками, сжимая их пальцами и рассыпая по груди кусачие поцелуи. Среди тихих ахов у Льва вырвался неконтролируемый, громкий — Яку-сан жёстко провёл ладонью по его члену и снова сжал его зад. Лев мог поклясться, что тот улыбался. Он наклонился к нему, и Яку-сан поднял голову. Они встретились в поцелуе и, широкими движениями поглаживая разгорячённые тела друг друга, почти танцуя, перешли к дивану. Льву так хотелось остаться там в проходе, чтобы Яку-сан опустился перед ним на колени!.. Разве он мог. Им нужна кровать!! Очень! Лев утопил его среди одеял, брошенных на диване, и целовал, а Яку-сан высвободил у него свою руку, царапнул по носу: — Эй, эй, сейчас моя очередь! — Вот ещё! Очередь! — фыркнул Лев, не желая прекращать поцелуи. Притёрся, надеясь, что не к больной ноге. Яку-сан опять ухватил его за задницу и теперь мял её, улыбаясь в поцелуи Льва. Тот приподнялся на ним. Он тоже хочет? Если хочет — пусть скажет сам. Яку-сан хотел совсем другого сейчас, настоял, и Лев подчинился ему, растянулся на диване. Яку-сан присел на полу рядом. Мягко погладил ягодицу, стянул с Льва бельё и отбросил в сторону. Коснулся бедра кончиком носа и поцелуями перебрался к выступающей на боку косточке, укусил её и поцеловал кожу ниже. Он наклонил голову, и привыкший теперь к темноте Лев видел в свете уличного фонаря его лицо. Он протянул руку к его щеке, коснулся пальцами. Красивый. Яку-сан медленно ронял осторожные поцелуи поверх головки, едва касался кожи кончиком языка, но твёрдо сжимал рукой его член ниже. Лев затаил дыхание, старался даже не моргать, не желая упустить ни мгновения. Забылся, водил пальцем по его плечу. Яку-сан отвлёкся на руку — поцеловал её и глянул на Льва. Ах. Он знал, что Лев смотрит. Знал и не был против. Не прятался. Лев шумно выдохнул, прося продолжения. — Не отворачивайся. Пожалуйста, — шёпотом попросил он. В тишине Яку-сан влажно поцеловал головку, не отводя взгляда от Льва, но потом прикрыл глаза, позволяя члену войти в его рот. — Кх-х-х-х, — выгнулся на постели Лев, цепляясь руками за одеяла под собой. Чего ему стоило не толкаться навстречу влажному горячему языку! Он и так слишком груб в последнее время! Ах, Яку-сан! — Яку-сан! Не дразнитесь, — взмолился Лев. Тот улыбнулся, и Лев, не вынося этого больше, накрыл свою голову подушкой. Тихий смешок, холод снова сменился влажным и тёплым ртом. Яку-сан сосал ему, унося куда-то к кружащимся звёздам. Подушка мешала дышать и глушила стоны, но Лев не мог её убрать — если увидит ещё немного, сразу кончит Яку-сану на лицо! Через несколько минут Яку-сан отодвинул его от себя и влез ему на колени, потянул за подушку. На нём ни футболки, ни трусов не было. Лев поскорее сел, чтобы обнять его, поцеловал в ключицы. Зажмурился, вдохнул его запах и поцеловал снова, чтобы наверняка оставить засос. — Ну нет, — смог только сказать Яку-сан, запыхался, вместо слов собрал его руки и переместил вниз, между ними. У него не было сил закончить и он просил Льва помочь, прижался лбом к его плечу. — Устали? — улыбнулся Лев, поцеловал его в ушко. Яку-сан дрогнул, поёжившись, нашарил взглядом его глаза: — Я не могу так, когда ты прячешься! — Но вы же стесняетесь, если смотрю! — Ничего я не стесняюсь!! — Ох ли? — Лев поднял брови, протянул руку, чтобы ухватить его за подбородок. Большой палец оказался на его нижней губе и Яку-сан на это прищурился. Закусил губу, будто собираясь взглядом оторвать Льву голову за эту дерзость. Выругался: — Ай-й, чтоб тебя, Хайба! И набросился с поцелуем на Льва. Качнул бёдрами, подался навстречу руке Льва там внизу. Ему нельзя было этого делать, Лев чувствовал, как дрогнули его губы. И всё-таки Яку-сан толкнулся ещё раз. Зашипел, наклоняя голову и пряча лицо, задрожал, вцепился Льву в плечи. Боль в ноге не помешала ему достигнуть оргазма. Лев придержал его, чувствуя, как по руке растекается горячее тепло, прикусил его плечо и догнал в несколько резких движений на своём члене. Страшно хотелось завалиться на бок и смять Яку-сана в своих объятьях, зацеловать, зализать все его раны, чтобы ничего у него не болело. Но Лев сдержался, замер, как сидел. — Яку-сан? — он поразился, почувствовав, как на его грудь упала горячая капля. — М-м? — отпустил его плечи тот. Утёр лицо. — Вам нельзя так... — тише произнёс Лев. Яку-сан не плакал, но и не ответил ничего. Хмурясь, огляделся, соображая, как бы слезть. Чмокнул Льва в нос и попросил принести воды. Лев лежал рядом с ним, подоткнув со всех сторон диванными подушками, и обнимал, перебросив руку через его грудь, пальцами доставал до его головы и неосознанно перебирал прядки коротких волос. Яку-сан, совсем как котёнок, держался обеими руками, обняв его за плечо, и, пока Лев грузился из-за его ноги и размышлял про необходимость кровати, думал совсем о другом. В свете ночника он вдруг спросил: — Хей, а что ты чувствовал, когда у нас первый раз был? Фуф, так он не злился. Нет, он даже не вёл себя, как если бы злился. Значит, и не расстроился тоже. Какое облегчение! — Который из? — Лев потянулся, хитро улыбаясь в ответ, и получил Пушинкой по голове: — Эй! Яку-сан убрал её в строну и серьёзно заглянул в глаза, снова обняв его руку. Да кучу всего Лев тогда чувствовал! — Что горы свернуть могу теперь. — Как в той песне? Ну, сегодня малышка напевала, и ты потом тоже, — напомнил Яку-сан. — А! If I believe! I can do anything! I can move mountains, I can move mountains! — затянул Лев, подражая Анжеле. — Не пищи! Спой своим голосом!! — не понравилось семпаю. — Да не помню я ничего, кроме припева, Яку-сан! Тот устроил Пушинку себе под подбородком: — Ты всегда так. Спорим, что там и на французском пели, в этом аниме. — Не... Ох. А ведь да, — поразился Лев. — Там была одна песня. Но я её не запомнил. — А какую запомнил? — Хм-м? — задумался Лев. — О! Вы её в клубе должны были слышать! — Там включают осты? — Ага. — Куда ты меня водишь. — Вам там нравится! — Мне ты нравишься! Особенно, когда поёшь. — А когда молчу? — Ты споёшь или да? — нетерпеливо подёргал его Яку-сан. Посмеявшись Лев сел. Поискал в интернете текст. — "После пожара будут нарисованы новые карты"? — выслушав пение, перевёл с английского Яку-сан. — Сильно. — Вот, мне тоже эта строчка понравилась очень, — закивал Лев. — Но там весь текст хороший. Вдохновляет. Он запнулся, вспомнив, что при просмотре просто разрыдался тогда, в октябре, залпом посмотрев все серии. Как раз после ночёвки у Яку-сана. — Ты чего? — погладил его по волосам заметивший перемену настроения Яку-сан. Лев помотал головой: — Посмотрите со мной? — Аниме про девочек-певичек? Обязательно, — фыркнул Яку-сан. — Тебя сейчас от текста проняло, что ли? Хей? — он притянул Льва к себе, чтобы обнять. — Ну... Я, когда её слушал осенью, пытался убедить себя, что ничего страшного в том, что... что мои родители продали дом. Что потом что-нибудь обязательно будет новое и даже хорошее у меня, — Лев глубоко вздохнул. — Только для этого надо было что-то делать, а я не делал. И убедить себя решиться у меня не выходило... Он снова сдержался и голос у него не дрогнул. Почему его это всё ещё так печалит? Ну какая теперь разница, когда он знает все причины? Неужели его ещё не отпустило! Или он просто по привычке грустит из-за этого? — До середины декабря, — Яку-сан чмокнул его в щёку и серьёзно посмотрел в глаза: — Теперь оно есть. Хорошее. Правда же? И ты больше не там и не тогда. Ты теперь здесь и со мной, помнишь? — Угу, — растроганный, обнял его Лев. Кто бы предположил, что какое-то "аниме про певичек" так зацепит. — Ты в порядке после сегодня? — Это я должен спрашивать! — удивился Лев. Снова получил удар Пушинкой. — Разве я не в порядке? — Ты про что думаешь? — Про кровать, — признался Лев. Пушинку Яку-сан отложил. Готов был выслушать, что Льву не нужен проникающий секс так уж часто. — Ты же не думаешь, что это я только, чтобы тебе нравилось? — Я вижу, что вам нравится, и что если больно, то это только нога, а не там. Но вы ведь о последствиях вообще не думаете. Не очень-то хочется вас травмировать, понимаете? — Угу. А ещё я халтурю и просто лежу, пока ты... — А-аргх, Яку-сан! Я не об этом! Тот посмеялся и чмокнул Льва в щёку. — И неправда. Если бы вы лежали! — Да понял я уже, что у нас не получается мою тупую ногу в покое оставлять. Блин. — Ну чего "блин"? И без этого тоже круто же. Ну очень-очень круто, правда. — Я знаю, что тебе всё нравится. Ты наглеешь в последнее время, — сказал Яку-сан. Улыбался. — Ну ой, — прикусил язык Лев. — Я не буду. Я-я... — Чего ещё за "не буду"? Будешь. Всё хорошо с этим. Мы просто.. ещё не всё-привсё друг про друга понимаем пока. Что-то бывает неожиданным. Но не неприятным. Они лежали и обсуждали их секс. Вот так вот просто лежали и обсуждали. И даже не в абсолютной темноте и не шёпотом. А-а-а! Счастье какое!! — Фу-уф, — расслабленно выдохнул Лев. Ох. — А вы что чувствовали, когда у нас первый раз был? — вспомнил он заданный ему вопрос. — В процессе слишком много всего. А чуть позже — что целый новый мир открылся. Что мне теперь всё можно. Мне так легко было, ты бы знал, а! — обнял его руку Яку-сан. — Тоже, что горы свернёте? — улыбнулся Лев. — Ага. Дурацкое выражение, — помолчав, добавил семпай. — Почему это? — Ни разу не видел, чтобы это делали в прямом смысле. Холмы — да, срывают или наращивают, а горы? — А если в переносном? — не понравилась Льву придирка. — В переносном я и солнце сдвину, если вздумает мешать. — Ого. Обожжётесь же. — Да не. У меня тут кое-что погорячее рядом лежит, — Яку-сан приложил пальцы к щеке Льва. — Пш-ш-ш! Тот захихикал и поцеловал их. — Я тебя люблю, — сказал он, счастливо жмурясь, словно кот на солнышке. — Опять, — улыбнулся Яку-сан. Опять сорвался на "ты". Пожалуй, это тоже входило в список того, где он "наглел". Но что он мог поделать? Лев думал, что Яку-сан снова напомнит про имя, но тот не предложил больше перестать называть его по фамилии. Лев чувствовал, что и сейчас не сможет. Будто это было высшей наглостью. Он даже в мыслях этого произнести не мог. И чего боялся? — Иногда, — шёпотом поправил Лев. — Я не против, — признался Яку-сан. — Тогда я не буду больше переживать, если снова неправильно скажу. — Это не неправильно, Лев, — Яку-сан помолчал немного и задал ещё вопрос: — А есть что-нибудь, что тебе не нравится? В сексе. — Я уже сказал. Когда вам плевать на боль в ноге ради секса. Так нельзя. — Но я стараюсь так не делать ведь? — Не-а, — не согласился Лев. — Вы пытаетесь снова и снова, и останавливаетесь, только если она вам настрой сбивает. Надо раньше останавливаться. А я сам не всегда замечаю, вы тот ещё партизан... Яку-сан помолчал ещё немного и, когда Лев уже хотел выключить ночник, тоскливо вздохнул: — Вот бы ты свои царапины так берёг, а. — Обработаете мне? — тут же предложил Лев. — Хм! Понравилось? Яку-сан обрабатывал ему руку утром после завтрака и Лев шипел от боли, почему-то щипало очень. Но ранки не воспалялись и вообще вели себя хорошо, несмотря на то, что Лев и впрямь будто нарочно пытался всё испортить. — А что в субботу? — спросил он, убрав после повторной пытки бутылёк и ватные диски. — А-а? — Яку-сан даже испугался. Лев недоуменно моргнул. Показалось? Он вернулся на постель. — У вас планы на субботу? Чтобы я точно не смог с Руной-чан никуда пойти. — А-а, Руна-чан... — собрался Яку-сан. — Мне утром нужно будет съездить... рано. Акхм, похоже, тебе самому придётся открываться. Сделаешь? — Ага, — кивнул ему Лев. В субботу открывались в десять. Яку-сан наверняка вернётся до обеда, а Руна-чан как раз днём приглашала... Эх, наврать ей, что ли, что он на работе будет занят. Потому что, ну будет же? Даже если Яку-сан вернётся?