Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Среда, 22ое января Яку

И пусть они снова не выспались, ночь была сладкая — Лев целовал его по всему телу и после каждого поцелуя говорил, что одно место на вкус как пирожное, другое — как сахарная вата. Губы — малина, а внизу, сказал он, банан, и они оба заржали, сведя всю романтику к нулю. Лев продолжал посмеиваться, но ему было обидно, что он не удержался. Яку всё равно от него не отставал. Лев заставил надеть фартук на голое тело — обязан был отработать! Конечно, ничего нового и захватывающего не случилось, кроме постоянного смеха, но зато это был самый весёлый их секс. Яку понравилось. После он мурчал на ухо об этом хихикающему Льву, пока они не задремали. — Ещё раз скажешь "банан", я тебя прибью, — пожелал ему Яку доброго утра. Лев немедленно застонал от смеха в подушку. Отлично, они весь день ржать будут? Получатся самые весёлые фотографии. Они сегодня собирались! На фото! Сессию!! — Мы всё ещё не выбрали одежду!!! — после напоминания немедленно испугался Лев и побежал почему-то не в не-комнату к своей вешалке, а к шкафу Яку. — Я тебе кукла, что ли, меня наряжать каждый раз? — Яку продолжил возиться с едой и расставлять тарелки. После завтрака Лев вернулся от почтового ящика, со счастливой улыбкой прижимая к груди открытку от Яку. — Долго несли, я в воскресенье отправил! — Вы самый-самый-самый-присамый! — поцеловал его Лев, не находя для своих чувств никаких слов. И это было прекрасной наградой за попытки Яку выдумать что-нибудь новенькое и ласковое для каждой открытки. Ванную комнату доделали около часу дня. Прибрались, конечно, но Яку всё равно пригласил уборщицу Ооту-сан вымыть эту красоту. Она сказала, что устаёт и что откажется убираться у него в квартире по пятницам: есть Лев — пусть занимается. Но на сегодня согласилась. Яку подозревал, что он и Лев перестали ей нравиться: она больше не рассказывала о жаждущих внимания шефа девочках среди посетительниц. Догадалась? Ну и ладно. Из ресторана она пока не увольнялась — и то хорошо. Лев не работал сегодня, они решили друг от друга отдохнуть немножко. Навещал друзей и котят, потом расставлял по местам вещи в ванной комнате, купил на пол коврик, подобрал им наряды на вечер и обо всём присылал фото, так что соскучиться у Яку не получилось. Рей вчера говорила, что она-то вот так выходить вполне себе может, и что на постоянку к Яку перейти тоже готова — обдумала. Сомневалась, справляются ли сами Яку и Лев. Яку развёл руками: если что, придётся ей быть их спасательным кругом. Рей нахмурилась, хотела точно знать, когда у Яку начнётся лечение, чтобы понимать, сколько времени у неё сожрёт работа. Но что ей можно было ответить? Обследование только в субботу. Яку опять поймал себя на том, что гнал мысли об этом прочь. Чтобы не переживать заранее, ещё не зная толком масштаба проблемы. А ещё гадость, брошенная Лизой продолжала давить на него: как сказать Льву, что он решается лечиться из-за него, но не потому что Лев будет нужен из-за удобства, как писала ему сама Лиза, а потому что ни единому другому человеку сломленного себя Яку доверить не сможет... На светофоре Лев уставился на огромный икеевский плакат с плюшевой акулой. Яку уже хотел пошутить, что он захотел Пушинке подружку, но Лев его опередил: — Яку-сан! Надо сходить погулять туда! — В Икею гуляют? — усомнился Яку. — Посмотрим на кровати, — кивнул ему Лев. У Яку похолодело внутри, и он едва не пропустил загоревшийся зелёным сигнал. Рулил и понимал: это из-за ноги. Так будет удобнее. Он сам ванну переделал, потому что это удобнее. Но неужели Лев понял, что это Яку готовится? Или... Или ему сказала Рей. Яку покосился на Льва, весело рассуждающего о том, что там интересные дизайны и всякие вещички, и оттуда не уйдёшь без какой-нибудь ерунды. А ещё там кушают. Нет, нет. Если бы ему кто-то что-то сказал, Лев пришёл бы прямо спросить, да ещё и обиделся бы, чего это Яку говорит о возможном предстоящем лечении всем, кроме него. Блять. Яку понял, что совершает ошибку. Опять. Прямо вот сейчас, продолжая умалчивать. А Лев пиздец как не любит этого, ему собственная семья прибольнючий укус этими умалчиваниями оставила уже. Яку страдальчески вздохнул. — Н-не хотите? — оборвал свою болтовню Лев, испугавшись, что Яку не нравится идея с прогулкой за кроватью. — Хочу. Я с тобой везде хочу. Это было в списке, да? — улыбнулся Яку, внутренне паникуя: как всё исправить? Сейчас? — Я так и сказал, — Лев растерянно нахмурился, понимая, что Яку его не слушал. — Я... Прости. Я не против сходить в Икею, — пробормотал тот. — Давай, позже об этом? Сейчас скажи мне лучше, как эти фотосессии проходят? ...Мы же столько целовались, но, собственно, не придумали ничего особенного? Я ведь и не был ни на одной... — Эй, а в клубе что, не считаются? — улыбнулся, легко прощая его невнимательность Лев. Говорил, что ничего сложного, а потом отвлёкся на дорогу, выступая в качестве навигатора. В просторной студии Мако-чан поприветствовал их, провёл к зеркалу. Лев поставил рядом с ним сумку — взял им ещё три наряда, и по договорённости у них должно было получиться по три-четыре обработанных фото в каждом. Яку интересно было, уложатся ли они в два часа, но фотограф начал щёлкать их, когда они ещё приводили себя в порядок. Лев улыбнулся и подвинул Яку в катающемся кресле к зеркалу. Ещё чувствуя вину, тот не сопротивлялся и дал нанести на себя немного косметики. Его намазали... Нет, распределили какую-то основу по лицу с помощью забавного мягкого яйца, а потом только припудрили, чтобы не блестел, наверное. Мако-чан поправил Льву чёлку, а потом на столе разложил перед ними фото с другими парочками, чтобы Лев и Яку могли выбрать себе позы. Это чертовски упрощало задачу, а Мако-чан весело шутил о всякой ерунде, как и в клубе, так что улыбаться в объектив и друг другу было несложно. Яку думал, что больше всего полюбит снимки, на которых целовался со Львом. Когда они переодевались, Мако-чан тоже их щёлкал, умилялся заботе Льва, помогающего Яку с ботинками и даже брюками. Когда наряды кончились, Мако-чан объявил перерыв, хотя Яку считал, что сессия подошла к концу. По виду фотографа было ясно, что он только-только распалился работать по-настоящему. — Яку-сан, — мягко поцеловал его не для камеры Лев. Они и не целовались нарочно, в присутствии Мако-чана всё как-то легко и просто получалось само собой. — Люблю тебя, — сказал Льву Яку. Вспомнил про его картинки на планшете, позы с которых они хотели когда-то повторить. Мако-чан согласился, серьёзно отнесясь к заданию, а позже, когда Яку почувствовал себя уставшим, снимал одного Льва. Яку тоже досталась пара портретов, но потом время вышло. Мако-чан обещал написать и выпроводил их на диванчик в холл с вещами, впуская в студию следующих клиентов. — Жаль, — выдохнул Яку. — Он только разошёлся. — Она, — поправил Лев. — А-а, — припомнил Яку наставления Кенмы, но уточнять не стал. — Я думал, вы устали и не хотите дольше? — Устал. Но хочу. Потом ещё сходим, — чмокнул Льва в носик Яку. Они немного посидели на диване и всё же двинулись к машине. — Тогда пусть будет на улице. С какой-то одной темой, да? — уже строил планы на новую съёмку Лев. Под камерой он чувствовал себя как рыба в воде, и Яку оставалось только ориентироваться на него и надеяться на мастерство Мако-чана, что сам он не выйдет на снимках застывшим бревном из-за своей ноги, помешавшей, например, изобразить что-то страстное на студийной постели, застеленной нежным пушистым пледом. Ничего, Льва как раз на нём снимали, Яку и этого достаточно будет. Яку повезло и он смог припарковаться совсем близко от работы сестрёнки. Лев немного удивился, когда они вошли в отдел с блокнотами и прочей канцелярией. Минеко-нее-чан тоже, но быстро согласилась показать им альбомы, а потом вернулась к своим девочкам, набиравшим что-то в большую коробку. — Для фото? — ахнул Лев, разглядывая стройные ряды разномастных обложек. — Я же обещал. Не для сегодняшних, я не помню, какой нам сказали размер печати. Но для тех, что ты уже распечатал раньше сам, — ответил Яку. — Надо ведь и клубные фото распечатать тоже! — вспомнил Лев, переходя от полки с маленькими альбомами к большим. Они отыскали один альбом на кольцах в деревянной обложке с выгравированным изображением заснеженных ёлок на ней — рождественский и потому с огромной скидкой сейчас. — Можем поверх приклеить что-нибудь другое, — предложил Яку, ожидая, что Лев захочет что-нибудь кошачье. Благо, тут всяких украшений было навалом. — Не-а, — не согласился Лев. — У нас как раз под Рождество всё началось, так что в тему! — Ну хорошо, — улыбнулся Яку. Главным в альбоме была не цена, а формат и плотные страницы, полностью его устраивавшие. Минеко отпустила девочек и попыталась завалить Яку и Льва дополнительными штучками, и Лев соблазнился на наклейки для подписей и декора фото. Сестра сверкнула улыбкой и предложила подождать её недолго, чтобы после её смены вместе поужинать. — Говори, где. Мы закажем, что ты любишь, и нам успеют приготовить к твоему приходу, — сразу согласился Яку. Льву, конечно, не терпелось домой, обновить ванную, но поужинать тоже было необходимо. Котику пришлось согласиться. В небольшом ресторанчике, выбрав блюда, они коротали время, пролистывая инстаграм Льва и отмечая, что ещё они могли напечатать для их альбома. Освободившаяся Минеко ела только лохикейтто из своей тарелки и не собиралась кусаться, так что Лев всё-таки расслабился. Нарисовал ей смешных рыбок в её блокноте на память (совсем как Яку со случайно встреченной девочкой в Фрайдис недавно), и Яку посчитал, что мир между ними восстановлен. Ему удалось прогнать мысли о визите к врачу, и даже максимально расплывчатый вопрос сестры про субботу, на которую тот был намечен, его не сбил. На обратной дороге он вернулся к обсуждению будущей прогулки по мебельному магазину, и Лев посмеялся, что туда гуляют только женатые парочки. — Ну мы почти поженились уже, правда? — кивнул головой Яку. — Чего это "почти"? — повернулся к нему Лев. — Ну ты же никак не соглашаешься! Лев снова захихикал и покачал головой. Думал, они закроют эту тему после печенья? Нетушки, не на того напал. Яку развеселился: — Я сделаю тебе предложение прямо в мебельном магазине. В отделе со спальнями. — Сразу на кровати, — подхватил идею Лев. — На самой дорогущей и красивой кровати. — С балдхином? — Это будет её звёздный час! — заверил Яку. — Да-а, не все выставочные образцы таким событием похвастаться могут. Традиционно, в машине у дома они целовались и продолжили бы там, не будь у них на уме новый душ. — Нельзя, — всё равно не дал утащить себя с порога в ванную Яку. — Но почему?! — нетерпеливо вытряхнулся из куртки Лев. — Тебя надо беречь, — Яку легонько побарабанил пальцами по раненой руке Льва. — Тебе и так довольно рано сняли швы! — Это всего лишь царапины!! — Лев несчастно взвыл. Ещё и обиделся, что из-за Яку весь их запал сдуло. Тот только хмыкнул. В своём темпе переоделся в один лишь халат, умылся, расстелил в зале постель и включил там обогреватель. Лев сидел в кухне. Яку думал — обиженный, но тот охотно потянулся к его рукам и приник к нему, когда Яку его обнял. — Я от вас слишком часто хочу?.. — с виноватым видом спросил Лев. — Это я тебя слишком часто хочу, — Яку сдул ему со лба чёлку. — Примерно всегда. — Нет, я, — не поддался Лев, улыбаясь, слегка цапнул его за нижнюю губу. Он ещё спорил! Яку втянул его в поцелуй и коварно прервал его на самом интересном: — Нет. Я. Яку улыбнулся и вопросительно поднял брови, потянув за воротник свитера Льва. Больше подсказок не потребовалось, Лев охотно поднялся вслед за ним. Под свитером рука его уже была замотана плёнкой и Яку хихикнул такой предусмотрительности. Под душем они быстро согрелись. Лев правильно рассчитал, что в тепле и с шумом льющейся воды Яку больше не будет страшно. Ему и не было, он вспомнил прошлый промах и примерещившуюся операционную, только поймав настороженный взгляд. Улыбнулся и покачал головой, показывая Льву, что он в полном порядке, и подарил ему мягкий поцелуй, призывая расслабиться и не торопиться. Лев поддался его настроению, понимая, что у них полно времени друг на друга этим вечером. Взбил в волосах Яку пенку и, едва ли не доводя до совершенно кошачьего мурлыканья, массировал ему голову. А когда Яку промыл волосы, уселся перед ним на пол, протягивая ему в руки свой шампунь. Какой всё-таки кайф мыться у себя, а не в общем душе внизу, пусть тот и маленький. Яку задумался, а чего это Лев в ту далёкую среду попросился мыться не внизу, а здесь. Ответ был очевидным, даже спрашивать не нужно было. Яку улыбнулся, понимая, что Лев просто хотел попасть в его ванну. Глупый влюблённый котик! Как он не был уличён в своей привязанности к Яку раньше? — Яку-сан, вы совсем в рыбку превратитесь, — вернул его из мыслей обратно в ванную Лев. — Тебя пустить под душ? — Яку сообразил, что пора бы уступить место или хотя бы сдвинуться в сторону. Всё ещё намыленный Лев прибавил горячей воды. — Как же ты в ванне со мной не замёрз? — Яку только сейчас сообразил, что большущему Льву не делается дурно от горячей воды так же легко, как самом Яку. — Не, в ванне нормально было. Правда, Яку-сан, я не мёрз! — поспешил заверить его Лев. — Похоже, что я не такой уж внимательный к тебе? — Хо-о! Тогда потрите мне спинку, — предложил реабилитироваться Лев. Яку посмеялся, достал губку и спросил, какой гель Лев предпочитает сегодня. — Персиковый, — пряча улыбку, отвернулся к душу Лев и немедленно получил шлепок по мокрой заднице. Сестра при общении успела пару раз назвать Яку персиком. Если Лев собирался перенимать эту кличку, пусть готовится к долгой и мучительной гибели. — Ну он тоже вкусно пахнет, — притворно заскулил Лев. Яку вздохнул: — Никаких "персиков". Для тупых намекаю: у меня имя есть. — У меня нет геля с вашим именем, — закрыл глаза и влез под струю воды Лев. Спрятался от него. — Да-а? Может, есть? Как оно там пишется, продиктуй по слогам, — подбоченился Яку. — М-м-м... — начал было сдаваться Лев, но замолчал. Застеснялся. — Д-даже попробовать не хочешь? — заразился от него Яку. Запинаясь, Лев едва слышно выдавил "Мориске", а потом убито добавил "-сан" и опустил голову, спрятав лицо в ладонях. Щёки и уши у него были красные. Яку ощущал примерно то же странное стеснение, которое его рассердило, и он, не думая, потребовал повторить: — Ну скажи это, как будто не мне! — Это как? — приоткрыл меж пальцев щель для одного глаза Лев. — Как если бы тебя спросили, как зовут этого твоего Яку-сана. — "Яку-сан". — А-а, — понял, что ничего не добьётся, Яку. Настаивать не хотелось, слишком странно это всё. Лев почему-то с первого дня знакомства перестал быть Хайбой для некомовского клуба и отзывался на имя. По фамилии-то Некома помнила только Алису, её называли Хайба-сан и мечтали хотя бы увидеть в коридоре на перемене. Пробегая мимо её класса. (Яку и под пытками продолжил бы отрицать свою причастность к этому ритуалу.) Алиса выпустилась, а вместо неё пришёл Лев-теперь-я-в-Некоме-Хайба. Да кто б ему позволил. Он сразу стал "Лев". Зато Яку ну вот никто в мире по имени не называл, кроме дяди с тётей, редко сестры и ещё реже бывшей девушки. Да он сам представлялся всегда по фамилии и даже в мыслях о себе "Мориске" не думал. Слышать это от Льва будет чертовски странно и чуждо. Зачем Яку только попросил? Мокли теперь под душем в неловком молчании, как два дурака. Лев неожиданно расхохотался, первым сломав выросшую между ними стену. Выключил душ и уселся перед Яку на табуреточку — да, они купили специальную табуретку для ванной. Уселся: трите меня, Яку-сан, как запрошено. — Ты чучело, — напомнил ему Яку, приближаясь к нему с губкой с налитым на неё всё-таки персиковым гелем. — Я котик! — не согласился Лев, почти сразу начиная мурлыкать под губкой. Яку сбросил её ему на колени, навалился Льву на спину и обнял его, сцепив свои руки у него перед грудью: — Я тебя люблю. — Потому что я хороший? — весело посмотрел на него Лев, потёрся своим виском о его. — Потому что красивый, — чмокнул его в щёку Яку. Поднялся и продолжил разводить на его спине пену ладонями. — Потому что всегда рядом. Даже когда я не замечаю. — Неправда, что не замечаете! Мне ещё никто в жизни столько милых подарочков и приятностей не делал! И открытки, и ёлочки на стикерах. И как вы меня целуете, Яку-сан. По-особенному. — Как-как? — растерялся Яку. Лев повернулся, посмотрел на его подбородок, коротко заглянул в глаза и снова ниже, одновременно с этим потянулся к лицу и осторожно поцеловал Яку в уголок рта. Оторопев, тот понял, что это он сейчас его самого копировал, и треснул Льва по голове губкой, так что пенные брызги полетели во все стороны: — Не смущай меня!! — Сами по имени просили называть — кто ещё кого тут смущает!! — возмутился кохай, пригибаясь, чтобы спастись от новых атак. Их не последовало, Яку просто выжал мокрую губку у Льва над головой, и тот протестующе заголосил. Бороться в душевой, да ещё с его ногой, определённо было бы самым тупейшим поступком в жизни Яку, не сведи Лев всё к попыткам его поцеловать, и так борьба немедленно перетекла в нарочито страстные попытки со смехом друг друга облапать. Яку умудрился протиснуться к крану и снова включить душ, но Лев его за это припёр к прохладной стенке. Тут уж уворачиваться не вышло, и Яку сдался его поцелуям. Лев горячо выдохнул ему в губы, провёл широкими ладонями по его груди, сжал на ней руки и победоносно хмыкнул, глядя на его твердеющие соски. — Это стена холодная, чучело, — фыркнул Яку, и немедленно был отправлен на табуретку. Лев опустился перед ним на колени, жадно набросившись на его грудь с поцелуями и покусываниями. Яку откинул голову назад и прикрыл глаза, пытаясь понять свои ощущения. Однажды уже была такая реакция. Ох, похоже, Лев может всё что угодно делать с ним, и ему в любом случае понравится. Яку попросту легко возбудить? Нет, это предвкушение: Лев поцелуями опустился к его животу, а потом обхватил губами член Яку. О, да! Яку наклонился в бок, к стене, упираясь в неё руками, чтобы загородиться от брызг и смотреть на то, как прозрачные струи стекают по шее Льва вниз. Жарко отозвалось воспоминание о лете, о бегущих по его коже капельках пота. Проняло. Яку всхлипывал и пытался держаться за гладкую стену, чтобы не свалиться на пол, и всё не мог отвести взгляда. Зачем Лев так невыносимо прекрасен? Он помог Яку опуститься на пол, а сам встал под душ, пока он пытался отдышаться и бессознательно протягивал руку к его ноге. Руку обдало горячими струями, и Лев поспешно отвернул лейку почти совсем в стену, чтоб вода не мешала, но и не прекращала греть их. Поглаживая от колена к бедру, Яку протянул руки вверх — Лев вылил себе на грудь геля и тот стекал вниз по его животу прямо к члену. — Хочешь в пенке? — улыбнулся Яку, приходя в себя. — Очень хочу, — протянул ему ладонь Лев. Стоять получалось, только прижимаясь спиной к стене, но та хорошо прогревалась душем, и Яку уже не мёрз. Грела не только вода — невозможно горячий Лев перед ним стоял, опираясь ладонями в забрызганную каплями плитку по обе стороны от Яку, целовал его, то и дело сбиваясь, наклонялся ближе и тёрся носом о плечо, тихо постанывая. Яку отвёл его левую руку вниз, вспомнил про его ранку. Лев сердито укусил его в плечо, но опираться на больную руку перестал, обнял Яку за поясницу. Ладонь у него оказалась горячая, ух-х! Застонав, Яку выпустил его член из рук и задрал их вверх, прижав ладони к стене над собой. Поражённый этой внезапной паузой Лев осмотрел его сначала негодуя, а потом с интересом. Ладонью собрал с его бедра вверх по телу капли воды: — Мне вас что, расстрелять? — Стреляй, ты меня уже закабедонил, — разрешил Яку. Лев захлебнулся смехом и, замученный, спросил, когда они перестанут устраивать цирк во время секса. — В старости. Если поженимся, — немедленно уточнил Яку и снова мог рассматривать перед собой совершенно очаровательного — мокрого и смеющегося Льва. — Ты моё сокровище, — положил ему руки на плечи Яку. Лев отвёл их обратно к стене, прижал наверху оба запястья одной своей ладонью, а другой приподнял лицо Яку за подбородок к себе. Дразнясь, наклонился ближе, едва касался его губ своими, но не целовал. Яку прикрыл глаза и пожаловался: — Ты бы знал, как хочется выгнуться! Выгнуть спину, податься грудью вперёд к нему и не думать о возможной боли, которой отзовётся нога. — А если очень осторожно? — переместил пальцы с подбородка на его шею Лев. — Но это же совсем не то? — А я очень хочу посмотреть всё равно, — попросил Лев. Подставил своё колено между его ног. Яку мог опуститься на него. Отказываться не хотелось, тем более под таким жадным, полным желания, взглядом Льва, действующим, словно гипноз: Яку хотел делать для него всё. Они и делали — всё. Яку ловил себя в глубочайшем удовольствии, уже какое-то время прижимаясь руками и щекой к противоположной душу стене, пока Лев двумя или даже тремя пальцами разрабатывал его задницу и видел больше, чем должен был. Но Яку ему позволял, только сегодня, только сейчас, ещё немного. Он зажмурился и громко застонал, пытаясь удержать себя от того, чтобы не насаживаться на его руку. Лев скрипнул шкафчиком. — Зачем, мы же в душе? — Яку опустился на по стенке на пол, пытаясь перевести дыхание. Лев его не послушал, прав был, конечно, но больше думать о казавшейся ненужной резинке у Яку не осталось времени. Лев поднял его за локоть, отправил обе его руки себе на плечи и неожиданно поднял за задницу, уперев Яку спиной в стену: — Я удержу, не бойтесь, — он проникновенно смотрел в глаза, ожидая разрешения. Замерший было Яку с опасением обхватил его шею руками крепче, но всё равно кивнул Льву. Было слишком любопытно. За любопытство сразу же пришлось платить болью, но хуже было чувство вины в глазах Льва. Яку немедленно заставил его зажмуриться, целуя всё его лицо: — Мы можем лечь. Лев несмело его поцеловал, всё ещё тревожно оглядел и помог улечься на пол, где Яку расслабился и потребовал продолжить ласки. Лев навис над ним и целовал уже увереннее, но к заднице Яку руку протянул, только когда тот сам требовательно направил его. — Мне что, упрашивать тебя? — сжал его запястье Яку. Лев ответил ухмылкой и облизнул его, от груди до самого уха. Вот чем хорош душ! И пусть Яку сейчас практически разлёгся в луже, ему было наплевать на всё, особенно на свой вид. Важны были лишь собственные ощущение и жизненно необходимые сейчас прерывистые вздохи Льва над ним. Им ничто не мешало заниматься сексом вот так, где им хотелось, и Яку ничего не казалось привлекательнее этого! Льву было неудобно, и он устал одновременно с Яку, хотя обычно оставался довольно бодрым к концу и после. На коленках у него отпечатались кружочками узоры от резинового коврика. Яку и сам был ими покрыт, на ладонях и, как минимум, на лопатках, а теперь наверняка и на щеке отпечатался след. До чего Лев мог его довести! В отместку Яку лениво отвесил ему щелбан, и Лев будто понял, за что, нежно-нежно целовал ещё недавно придавленную к полу щёку Яку. — Если синяк останется, — предупреждающе нахмурился Яку. Потрогал лицо, но не разобрал, отпечаталось на нём что-то или нет, кончики пальцев сморщились. — Банни вас загримирует, — хихикнул Лев и получил щелбан посерьёзнее. Официант, недавно обзаведшийся фонарём под глазом (так и не признавшийся, откуда его взял) пару дней не появлялся, а потом приходил на работу, искусно скрыв его под слоем незаметной тоналки. Это не значило, что Яку захочет перенимать у него это мастерство! — Это был первый и последний раз, — строго сказал Яку. Лев только сделал вид, что убоялся, и должен был за непокорность получить третий щелчок по лбу, но увернулся. Ох-х, Яку его разбаловал. — На чешую похоже. Будем сегодня рыбки, — Лев поднялся, продемонстрировав бедро с отпечатком, и снял с крепления лейку душа. Полил отдыхающего Яку водой, согревая. Смотрел, как по разгорячённой коже бегут тонкие ручейки. Это только перерыв, обрадованно понял Яку. Потянулся к нему, позвал ближе, чтобы целовать. Не так уж сильно Яку на него сердился. Рыбки, русалочки они сегодня? Пусть. Лев присел рядом и продолжил обливать его, направляя струи на его левую коленку. Вода побежала по бедру вниз. — Яку-сан, вы душем пробовали? — спросил он. — Покажи, — помедлив секунду, ответил Яку, не собираясь признаваться ни в каких экспериментах. Закусил губу. Лев убавил напор, чтобы струи не жалили, проверил на себе и смущённо улыбнулся, глянув на Яку. Смотрел всё равно с задором, здесь и сейчас почему-то очень напоминая шестнадцатилетнего себя-балбеса, разгорячённого тренировкой. Яку посмеялся своим воспоминаниями, не понимая, почему не влюбился в это глупое чучело прямо тогда, в школе, и протянул ко Льву руки: — Где твоя некомовская майка? Я хочу сегодня спать в ней! Лев счастливо улыбнулся и, больше не стесняясь своей затеи, направил душ на Яку. Разрядка пришла быстро — до чего подло, ведь Яку не прочь был провести в душе ещё немного времени! Лев признал, что никогда в жизни не уставал так в душе. В кухне наряженный в красную с двумя белыми единицами майку Яку сушил его феном: — Надо будет прогуляться, когда светло. Я слишком мало всматривался в солнечные лучики в твоих волосах. — С-совсем недавно были солнечные дни, — чуточку смутился Хайба. — Мало. Чертовски мало, Лев, — вздохнул Яку. — Вам всегда всего мало. — Я такой жадина, знаешь... — Знаю, — поцеловал его Лев. Пах персиками, котик.