Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Пятница, 31 января Яку

Яку едва ли слышал, как Лев вставал вывозить мусор. Он сладко обнял подсунутую ему Пушинку и продолжил дремать, даже когда Лев и Минеко занялись на кухне завтраком. Ему вообще не хотелось просыпаться, Яку пытался запасти сил на этот день, пятницу. Мало того, что вечером наверняка будет много посетителей, так ещё к врачу с утра нужно было съездить. Нет, он решительно не горел желанием покидать нагретое местечко под одеялом. Глаза отказывались открываться. — Нет, — ответил он пришедшему будить его Льву. — Не хочу вставать. — А чего хотите? — отыскал под одеяльным завалом его лицо Лев и поцеловал в висок. — Нежиться, — попытался забрать его под одеяльное царство Яку. Минеко с кухни крикнула, что если не встаёт, его можно и нужно щекотать с особой жестокостью, и противно постучала по сковороде. — Какая подлость, — поморщился Яку, не размыкая глаз. Лев не стал слушать вредные советы, у него своих глупостей было предостаточно: он попросту лизнул Яку в кончик носа. Сразу сделалось холодно и щекотно, а потом Яку неожиданно чихнул, наверное, с самым нелепым видом. Лев расхохотался, за что был спихнут с дивана на пол. Затих там. Яку обеспокоенно выглянул из-под одеяла: — Ты не убился? — Не очень, но меня теперь надо лечить. Желательно, умывшись и почистив зубы. — Ты что, на жопу упал? — Вот именно на неё, Яку-сан. — Ну да, она у тебя жёсткая. — Эй!! — Ну пойдём, посмотрим, не отвалилась ли, — всё-таки раскрылся Яку. Чих его взбодрил. Лев набросил на него нагретый под котацу халат и это немного скрасило необходимость оторваться от постели. Минеко снова постучала, и Яку поспешил скрыться в ванной, чтобы не слышать. С каждым утром просыпаться становилось всё тяжелее. — В больнице зато отоспитесь небось, — зевнул Лев, решивший поторчать рядом с ним, пока Яку умывался. — Вот да. Я тут решил, что после операции, ну, если она случится... Буду спать изо всех сил. Днями и ночами, — сполоснул лицо Яку. — Первые несколько дней самые противные? — уточнил Лев, передал ему полотенце, к сожалению, не нагретое. — Именно. Предпочту не быть в сознании, — кивнул Яку. Видя, что утренние процедуры завершены, Лев собрался выйти из ванной, но Яку притянул его обратно к себе за резинку штанов. — Показывай повреждения, — велел он. Пожамкал его задницу, с самым серьёзным докторским видом уточняя "здесь болит? а тут?" и вынес вердикт: — Вам срочно нужен усиленный курс из десяти поцелуев, но у нас упаковки только по шесть. Лев хихикнул: — Тогда мне двенадцать, пожалуйста. Чтоб наверняка. Яку поманил его к себе пальцем. — Через рот, что ли? — удивился Лев. — Это древнейшая особая медицина, — строго заверил его Яку. Убеждённый таким веским доводом, Лев наклонился к нему. — Ты увлёкся, это тринадцатый, — отстранил его Яку. Подумал, поцеловал ещё раз сам. — Четырнадцатый, я хотел сказать. — О-о, мы будем считать поцелуи сегодня, — обрадовался Лев. Ну куда от него денешься? По пути на кухню Яку остановился в коридоре у зеркала и включил фен. Направил себе за шиворот. Ну и холод сегодня. За окном в кухне снова повис туман. К врачу захотелось в пятьдесят раз меньше. Утро, кончайся!! Ты слишком тяжёлое даже с поцелуями! Минеко приготовила им омурайсу и была собой очень довольна: у неё получилось идеально залить все три порции. — Нее-чан, ты случайно не перфекционистка? — Яку хотел было приобнять сестру в благодарность, но Минеко хищно подставила к его горлу палочки. — Не груби тем, кто готовят тебе еду, они могут тебя отравить! — заявила она. — Ой, какие мы боевые с утра, — усмехнулся Яку и отстал. Не хочет обниматься — не надо, вчера два часа на диване в обнимку достаточно полежали кучкой за просмотром фильма. Сестра сбросила всё лишнее из посуды в раковину, села к ним за стол, отпила свой чай и поморщилась: успел остыть. И отправила кружку в микроволновку. — Как тебя твой британец терпел вообще? — хмыкнул Яку. — О, да, представь, как он офигел, когда я назло ему налила чай в миску и погрела вот так же? — Страшный ты человек! — Но ведь мы в Азии, чай из пиал пьют, — влез Лев. — Ну не из тарелок же? — Я на картинках видел, что русские пьют чай из блюдечка. Так что пусть не жалуется. — Из блюдечка! С такими худыми пончиками! — тоже припомнила какую-то картинку Минеко. Яку посмеялся с её определения, а Лев, наморщив нос, всё же что-то нашёл в телефоне про русское чаепитие. Потом они молча ели, но пауза Льву не нравилась, он обратился к котам: нашёл и процитировал им статью из вики про Оранджи из вчерашнего фильма. — У котов есть свой Оскар? — подивилась Минеко. — У животных. Пэтти. — Отлично, Лев, теперь у меня есть темы для дневниковых записей! Лев спросил её, неужели она ведёт дневник только ради инстаграма, и получил гору подробностей о ведении дневников, журналов и прочих блокнотов, так что Яку совсем перестал слушать и только со второго вопроса Льва сообразил, что тему они закрыли и теперь интересовались, когда он вернётся после врача. Лев хотел с утра, пока мало посетителей, ненадолго заехать проведать всё ещё болеющего Тенму. — День простуды девятого был, что-то ваш Тенма ну очень запоздало празднует, — заметила Минеко. — Я вообще заранее отметил, в декабре ещё, — посмеялся Яку, на которого накатили нежные воспоминания о собственной простуде и заботе Льва. Тот явно прочитал что-то такое в его глазах, отозвался улыбкой. — Посуду вымоешь? — спросил его Яку. — Какая ж вы зараза, — с досадой поморщился Лев из-за испорченного момента. Минеко опять издала громкий звук, на этот раз хлопнула, и призвала брата к справедливости: они готовили, теперь мыть посуду должен он. И вообще — Льву неудобно, раковина слишком низко, у него спина затекает. — Так что вперёд, Бука! — Ты его уже защищаешь! — поразился Яку. Но к раковине встал. Минеко ещё немного поотиралась рядом и ушла переодеваться. Уходить собралась вместе с Яку, но не унялась, пока не услышала от него заверение, что Яку отпустит Льва к Удай-куну хотя бы на часок. — Кстати, кто это? — просила она, отпирая свою машину. — Муж Алисы, отец двух племяшек Льва, одна из которых у нас вчера ночевала, — ответил ей Яку, не горя желанием садиться за руль в холодную кабину своего фургончика. — О как. Дружим семьями, значит. С тобой поехать? — Не надо, я не сбегу, — Яку улыбнулся. — Самому интересно, что назначат. Минеко-нее-чан ободряюще кивнула в ответ. Немного удивилась его боевому настроению. Уехала. Яку прогрел свою машину и только тогда тронулся в путь. Настрой не был таким уж боевым на самом деле, но деваться ему было некуда, а выть от безысходности мешал стыд. Хватит уже. Это не помогает, а только топит его глубже в унынии, вытягивающем из него силы, нужные как раз, чтобы держаться. Этот визит к врачу даже не ощущался, как великий рубеж. Скорее, как просто ещё один шаг. Яку успел привыкнуть к мысли о лечении. Осталось взять в привычку напоминать себе о всех поддерживающих словах Льва. Надо, надо взяться вести свой дневник и перестать хранить обрывки мыслей в телефонных заметках после разговоров с Сугой. На встрече присутствовал ещё один хирург. И они оба настаивали на операции. Куроо угадал: они хотели заказать для него эндопротез. Тот самый, страшные картинки с которым Яку показывал в гугле Льву. — Хочется поскорее с этим покончить. Так что да, я согласен, я весь ваш, — всё же не стал затягивать с ответом Яку. Его там Лев в ресторане ждёт (а того — простывший Удай-кун), не хотелось задерживаться. Врачи тоже похвалили за показанный боевой настрой, но скоро не обещали: снова анализы, заказ протеза, поиск времени для плановой операции... Это займёт приличное время. — Да, я понимаю, что волшебного пластыря не существует. Давайте готовиться, — ответил им Яку. "Давайте готовиться" в прошлый раз говорили ему тоном, не подразумевающим отказов. И его тогда прошиб холодный пот. Сейчас животного ужаса уже не было, пусть сердце и участило ритм. Яку всё равно мысленно себя похвалил и, выйдя из больницы, купил себе стаканчик вкусного кофе. За такие подвиги Лев должен был ему явно больше ста поцелуев в день. Не смотря на то, что его очень сильно тянуло поскорее уехать от больницы домой, Яку не завёлся, пока не убедился, что успокоился. — И вы решились, — ахнул в ресторане дождавшийся его возвращения Лев. Сидел за его любимым столиком и держал в руках телефонную трубку. Яку улыбнулся и наклонился к нему: — Ну, передо мной такая приманка, как можно устоять? Лев хихикнул. Яку призадумался: — Не надо было гирю выкидывать, будешь с ней заниматься, пока поваляюсь в больничке. — Чтобы не утратил навыков якусанотаскания? — понял его Лев. — Вот-вот, — кивнул Яку. Технически, гиря и весь прочий хлам ещё не были выброшены: их только выставили из квартиры к лестнице, даже не спустили вниз, если не считать коробок с одеждой, которые увезла Минеко. Наврала, что не станет перебирать, кстати: в её инстаграме уже появилось фото срезанных с кофточек милых пуговиц и бантиков и растерзанной на кусочки кружевной блузки. Зачем это всё было пихать в дневники, Яку понимать отказывался. И пуговицы-то увидел, только потому что ждал, что сестра поделится хоть одним приятным словечком о вчерашних раскопках. — Она же сказала, что послезавтра сделает пост, вы совсем не слушали, — ответил ему Лев. Предложил: — Сделайте первым, сами. — Я тот ещё инстаграмщик, знаешь ли. — Давайте-давайте. Классно же было. — Тебе же тошно было? — Не-а, — помотал головой Лев. — Вот ты чучело, — ответил ему Яку и ушёл переодеться в рабочее. Призадумался и всё-таки выложил их совместную фотку втроём, не подписывая ничего. Лев немедленно поставил сердечко и в комментарии каких-то искорок-смайликов насыпал. Любимое чучело. Только почему-то сидит в телефоне в рабочее время.