Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Суббота, 1ое февраля Лев

Трогательно! Всё было так трогательно в словах Яку-сана о том, что ему всё нравилось, пусть ему и было сложно. Говоря это, Яку-сан мягко улыбался и рассеянно смотрел на его руки, по которым водил своими пальцами, красивыми, любимыми. Лев так его любил!! Яку-сан ответил... пошло, но это ничуть не смутило. И сразу же захотелось, чтобы пальцы он сжал вокруг члена, а не на запястье Льва. Очень много всего захотелось. Загорелось нетерпеливым желанием, скрывать которое не было никакой нужды. Внизу Яку-сан оживился при виде кресла. Надо было признать, что он обожал их здесь. Нет, Лев не мог сегодня взять на себя пассивную роль, но Яку-сан и не просил. А Льву страшно хотелось знать, как бы он себя повёл с ним, как бы смотрел, целовал. В тот прошлый раз было хорошо, очень! Но любопытство осталось неудовлетворённым. Снова пришлось отложить, но и без того сегодня хватало впечатлений. А сейчас Льву совсем не на что было жаловаться, Яку-сан сразу толкнул его в кресло и опустился перед ним на колени. Держался руками о его бёдра, почти повиснув на нём, добавляя приятных ощущений и вместе с тем не давал Льву толкаться навстречу его рту. — Вам нельзя больше... говорить... что вы не... ох, умеете, — Лев запустил пальцы в его волосы. Яку-сан оторвался всего на миг, спросил, и вышло хрипло: — Я хорош? — Очень, очень-очень хорош, — зашипел Лев, жмурясь в сладком удовольствии. Он не довёл Льва до оргазма, да и не ставил это целью, сунул в руку презерватив, полез на коленки целоваться. Брюки у него были уже расстёгнуты. Лев лениво водил ему пальцем по влажной головке, прижимал к себе другой рукой и так же медленно целовал, покусывая распухшие губы. Яку-сан морщился, цепляясь руками за его шею, сердито выдыхал через нос, прося большего. — А это не слишком много секса? — Лев чуточку притормозил, чтобы развернуть презерватив. — Нормально, — проследил за его рукой Яку-сан. — Вам врач запретил двигаться, — всё равно напомнил Лев. — Он сказал, ходить поменьше, и это на мою жалобу, что нога болит, а не что она сексу мешает. — А щас не болит? — не поверил Лев. — А щас меня не волнует, болит она или нет. И вообще, смотри, как мне тут удобно, — ткнулся ему носом в щёку Яку-сан. — Вы в это кресло влюбились уже, да? — С первого раза! — заявил тот. — Ах, так?! — Лев перестал натягивать резинку. — Ну, может, и не в кресле дело, конечно... — задумчиво протянул Яку-сан. Провёл по его члену кончиком пальца, чтобы Лев не передумал. — А в чём же, интересно знать? — Думаю, есть одна вещица. — И где мне её найти? — Лев уже шарил в его брюках, улыбался. — Ох, боже. Где-то тут, ага, — Яку-сан застонал, но потом засмеялся. И Лев не стал развивать мысль. Незачем, нечего отвлекаться, когда нужно целовать Яку-сана в шею. Дать ему устроиться на кресле одному, спустить ему брюки. Яку-сан прогнулся в спине, всё-таки прогнулся, застонал, и Лев сжал ладонями его задницу. Он переступил и всё же прижался животом к спинке, уперся в неё ладонями. Лев огладил его под расстёгнутой рубашкой, пристроился сзади, уперев одно колено в сиденье. А кресло действительно лучшее в мире. Диван дома слишком низкий для этого. Может, в этом дело, потому что сейчас он мог вставить Яку-сану сзади и крепко прижать его животом к спинке кресла, втрахивать его в эту спинку и упиваться счастливыми стонами. Яку-сан этого хотел, так хотел, и сдерживаться уже не получалось. Когда такое ещё будет? Лев шумно дышал сквозь зубы, разглядывая перед собой его лопатки под рубашкой. Как он весь сжался, вцепился в спинку кресла. Ему больно ногу. Лев себе обещал, что это последний раз. Потому что любопытству Яку-сана должна быть граница. А пальцами его доводить лучше. И безопаснее для него. И потом... Он же так классно сосёт всё-таки! Лев зарычал, наклоняясь над ним, не в силах приостановиться хотя бы немного, вразрез всем своим мыслям. Сознание ещё не сильно помутнело от коктейлей, а вот на тело они повлияли. Он и теперь не кончил. Может, и впрямь слишком много секса? Или они оба просто устали сегодня? Льву было плевать, да и Яку-сана это нисколько не волновало. Они устроились на кресле вдвоём и дали себе немного времени отдохнуть. Яку-сан разомлел, сменив позу, перестал ощущать боль в ноге, едва ли не дремал, сонно разглядывал звёзды под потолком. Лев мог целовать его мягкое ушко и сладкую щёчку хоть тысячу раз, перебирал его пальцы в своей ладони и другой рукой гладил животик — Яку-сан лежал на нём словно кот, позволяющий себя любить. Только раз потянулся и снова затих. После секса мысли о бывшем не были такими пугающими. Они вернулись и не только ко Льву. У Яку-сана из головы он тоже не шёл. Ох, ну и ладно. Забудется когда-нибудь. И перестанет колоться. Может, и нет. Но ничего страшного теперь в этом не было. Лев не мог бы сказать бывшему спасибо за такой опыт, но опыт этот оказался важным и нужным, и, смотря на измены в фильмах, Лев никогда не смог бы почувствовать это всё изнутри. Это в детстве рассказы о несправедливости задевали до глубины души, но потом восприятие притупилось со временем, а душа обросла какой-никакой бронёй. Когда теперь у него был Яку-сан, к ошибкам прошлого относиться получалось только философски — ну, было и было. Прошло. Главное — не пытаться их не повторять, но знать, как их решать. Это умение было намного полезнее, но ему Лев научился сам, и неважно, что задачу для этого обучения ему подкинул бывший. Не понравилась Льву та задача. И решать тогда её было тяжко. Когда он теперь ссорился с Яку-саном, всё получалось не так страшно. Не кошмарно и не смертельно, но намного важнее. Яку-сан сказал, ему нравится мириться. Льву тоже нравилось. Ох, наверное, это удовлетворение семпай имел ввиду, когда говорил, что радовался победам. Что ж, это ещё один новый опыт, когда Лев понимал ситуацию не только со слов. Взрослел? Пожалуй. Не только закалялся. Но и расцветал. Вклинившись в поток его мыслей, Яку-сан снова спросил про бывшего. Лев понял, что уже окуклился, конечно, но философская бабочка из него ещё не вылупилась. Потому что укололо это его, да ещё как. К опыту он ещё мог ровно отнестись. А вот к самому бывшему не получалось. Потому что, ну, злил он. Не мог исчезнуть. Ему некуда было деться, но если бы в абсолютно любом клубе и баре огромного Токио не возбранялось целоваться мальчикам, вряд ли продолжил бы бывать здесь. Да и Лев бы так часто тут не появлялся. Он бы все бары в городе обошёл с Яку-саном!! И они бы в каждом поцеловались! А отсюда ему захотелось уйти, и Яку-сан его поддержал. В Синдзюку-Ни-Тёмэ было полно других гей-баров, так они решили исследовать какой-нибудь из них и шли, озираясь на вывески. Обычно Лев выбирал заведение по отзывам в интернете, но уже который раз выходы были внезапными, и оставалось только идти за Яку-саном, держащим его за руку. Яку-сана мучила одна вещь. — Лев, можно глупый вопрос? — М-м? — он почему-то сразу догадался, что речь снова пойдёт про бывшего. Что ж, про Лизу-сан они тоже довольно долго говорили. Поговорят и забудут. Лев честно постарался не раздражаться. — Он тебя замечал?.. То есть, это он именно ко мне подкатывал или тебя позлить? — спросил Яку-сан. — Вы же видели его лицо, когда я подошёл. Он не подозревал, что вы со мной. — А, ну да. Он удивился. Но сразу перестроился. — Вот, больше не сомневайтесь, что вы привлекательный, слышите? — притянул его к себе, чтобы чмокнуть в носик, Лев. — Бывший парень подтверждает? — Яку-сан улыбнулся. — Ну, у бывшего хороший вкус. Я же ему понравился, — Лев поднял брови, а Яку-сан рассмеялся: — Ах ты самодовольная жопка! — Хы-хы-хы. Красивая жопка? — напросился на комплимент Лев. — Ослепительно! — описал его Яку-сан. Ярко, но не ослепительно, призывно замигала вывеска ближайшего к ним бара. — Ой, Яку-сан, сюда, сюда хочу! — нацелился Лев. — Потому что тут много огоньков? Серьёзно? — поразился Яку-сан. — Ы-а, да! — подтвердил звание ослепительной жопки Лев и потянул своего парня за собой в узкую дверь. К тому, что в клубе его узнают и зовут, Лев привык. А когда в незнакомом месте он услышал своё имя, едва зайдя, то удивился. Его позвал кто-то смутно знакомый по голосу, кто-то из двоих людей за столиком на шестерых, но первым из них Лев признал Тсукишиму. И тем страннее было видеть рядом с ним Ямагучи. Здесь. Они оба тоже были удивлены встрече, но пригласили к себе за стол. Ждали прихода ещё двух своих друзей. — Мы с ними не друзья, — поправил Тсукки. — Да вы вечно препираетесь до потери сознания, — покачал головой Ямагучи. — Ув-х, занятно, — присел Яку-сан напротив Тсукки. С Ямагучи они либо не общались, либо давным-давно всё уладили, Лев не знал точно. А вот к блондину Яку-сан повернулся с неловким видом. Опять собирался извиняться за своё поведение, когда получил травму. — Давайте без этого вот, — тоже догадавшись о его намерениях, очень уж нейтральным тоном предупредил Тсукишима. — Я тогда тоже совсем странную хуйню написал вам. — А-а.. ага, — кивнул Яку-сан. Лев мысленно расставил флажки на календаре: летом пятнадцатого Яку-сан, Куроо-сан и Кенма-сан втроём ходили в поход. В это время или около того что-то случилось с родителями Тсукишимы, после чего он переехал в Токио к старшему брату. Немного позже Яку-сан травмировался, а Тсукишима пожелал ему выздоравливать, за что получил порцию агрессии. И ещё позже Куроо-сан и Тсукки расстались. Ух. Наверное, самый сложный из знакомых, с кем Яку-сан считал должным помириться. И вот так просто отмахивался. Да ещё держал за руку друга детства сейчас. Вот у них с Куроо-саном много общего, конечно. Но это всё промелькнуло в голове молнией, закрепив установку ни в коем случае не упоминать здесь Куроо-сана — и только. Сейчас Лев отвлекался на Ямагучи, бывшего капитана Карасуно, его одногодку и хорошего приятеля. Они мало переписывались, но когда встречались в жизни, легко ввязывались в бесконечную беседу обо всём подряд. Начали, конечно, с волейбола. Выяснилось, что завтра они играют со своими любительскими командами в одном зале в одно время, то есть друг с другом! И приглашённая команда Сугавары-сана это сам Суга-сан, они, Иваизуми-сан и ещё несколько разных ребят — и все из Мияги! Ямагучи назвал несколько школ, но Лев знал только Карасуно и Шираторизаву. Чёрт, да Яку-сан обязан придти посмотреть! Он знаком со всеми воронятами и с Иваизуми-саном тоже! Лев и так собирался его попросить, но теперь почувствовал, что не один в своём желании. — А кто сейчас придёт? Тоже волейболисты? Кто? — спросил он про ожидаемых друзей. — Нет. Познакомились на курсах французского где-то с полгода назад, — ответил Тсукишима. Ох, он учил французский. С Ямагучи вместе. Чертовски романтично, должно быть, но Лев почему-то в первую очередь подумал, что это — чтобы отвлечься в его ситуации. Прошло больше четырёх лет, но это малый срок, чтобы восстановиться. Он наверняка нашёл мощную поддержку у Ямагучи, знающего его, кажется, ещё со средней школы, если не с младшей. И сейчас они выглядели вполне мило вместе. Всё равно непривычно! И слишком внезапно! Лев ещё не привык, что Тсукки — бывший Куроо-сана, а жизнь ему новые факты подсовывает!! Хотелось чуточку поддразнить Ямагучи, которого Лев никак не ожидал увидеть не только вместе с Тсукишимой, но и в гейском квартале в принципе. Но он сам-то был хорош. О его ориентации до недавнего времени знали лишь четыре человека из Некомы, возможно, мама, но никак не знакомые из Карасуно. Поэтому, поддень он сейчас Ямагучи, в ответ справедливо огрёб бы от Тсукишимы по полной, да так изящно, что потом до старости было бы стыдно. И кто бы мог подумать, что их знакомыми окажутся хорошо известные Льву любители острить. Почитатели языковых курсов. Два засранца, искусно управляющихся с подносами в рабочее время в ресторане Яку-сана. — Пам-пам! — завидел их первым Лев. К ним за стол подсели официанты Хани и Банни! И Ямагучи, взявшийся было представлять всех друг другу, споткнулся о вырвавшееся у Яку-сана хмыканье. Хани закатил глаза, впрочем, здороваясь со Львом за руку: — Нигде от тебя покоя нет! И добрый вечер, Яку-сан. — Давно не виделись, — кивнул тот. Тсукишима оживился. Лев вот продолжил обсуждать волейбол с Ямагучи, а Яку-сан в своём углу наслаждался битвой титанов: Хани нападал на Тсукки и тот не хило держал удар, не скатываясь в придирки к словам. Вороны напомнили Банни про его синяк под глазом и тот поклялся, что всех убьёт за этим столом — тайна и в этот вечер осталась нераскрытой, но зато Банни почему-то проставился всем по стакану пива, и Лев был согласен на такую замену. Банни сидел слева от него и от него опять несло Лакостом. Хани устроился напротив него и через Ямагучи доёбывал Тсукишиму, забавляя Яку-сана и мешая Льву продолжать беседу, но от этого было только веселее. Заслышав от Льва клички официантов, Тсукки ржал натурально до слёз, потребовал разъяснений о том, как Лев додумался сократить Ханакаву до Хани и Тачибану до Банни, и, услышав ответ, подпёр щёку пальцами: — Не могу решить, пошло это или всё же умно. — Приму за комплимент, — ответил ему Лев, понимая, что завтра вечером его кто-то из официантов сожрёт со шкуркой вместе. Догадавшись о его мыслях, Ямагучи состроил сочувствующую мордаху. Яку-сан подозвал официантку и попросил большую тарелку с солёными гренками и ещё по пиву каждому, и все оживились за столиком, чуточку подобрев. Лев ловил его за попыткой оглядеться и рассмотреть других посетителей. Это в клубе Яку-сан привык, что можно держаться за руки, и теперь искал подтверждения, что и здесь можно. Но рядом никто не целовался, все только пили, беседовали, совсем как они сами за своим столом, или лупились в телевизоры с никому ненужной рекламой. Из колонок и то — брынчал Альваро Солер. Хани и Банни ему подпевали. Но они и в ресторане часто подпевали радио, так что ровным счётом ничего нового не происходило. Только Банни сидел с непривычно распущенными волосами, а Хани не залил свою причёску лаком, почти не отличаясь от Тсукишимы так. — Вот да, — совсем забыл, что не озвучивал ни слова из своих мыслей про причёски Лев. — Я думал, Ямагучи будет носить хвостик. А ты взял и совсем волосы отрезал. Вот зачем? — Зачем, Ямагучи, — неожиданно поддержал Тсукки. — Как будто сами свои хвосты не поотрезали! У тебя вообще до жопы был, наверное, — возразил Ямагучи, кивнув на Льва. Голос у него был немного пьяный, и Лев подумал, что он и Тсукишима тоже сами звучали не лучше. Надо бы перестать. Яку-сан вон, своё второе пиво почти не начал, а у Льва оно стремительно кончилось. — Но тебе бы пошёл хвостик! — упрямо сорвалось с языка. Хани и Банни почему-то согласились: — Пошёл бы! — Очень да! — и все повернулись к Яку-сану, ожидая его вердикта. — Да не, — огорошил их он. Ямагучи благодарно улыбнулся. — И так хорошо тоже, — повторил под общее гудение Яку-сан и отпил своего пива. — Снимаем Яку-сана с голосования, он один никогда длинных волос не отращивал! — потребовал Лев. Хани и Банни застучали по столу кружками. Потом прищурились: — Откуда ты знаешь? Ты его персональный сталкер? Признавайся, у тебя есть папочка с вырезками его фотографий из газет? Ты сохранил каждую его инстаграмную фотку? Лев охнул, а Яку-сан почему-то расхохотался. Ямагучи и Тсукишима в этот момент отвлеклись друг на друга. Первый с лёгкой неловкостью улыбнулся блондину, а тот беззвучно хмыкнул, поправляя очки. Лев даже замер, ожидая, что они сейчас поцелуются и это будет невероятно красиво. Но они даже не склонились друг к другу. Яку-сан, тоже уставившийся на них, отвернулся ко Льву и тихонько дёрнул его за рукав. — Я едва удержался, чтобы не выдать им про твою папку с картинками на планшете. — С какими картинками? — подал голос Хани, не дожевавший гренку. — Нискакими!!! — заскулил Лев, едва не поперхнувшись своей гренкой. Картинки — рисунки — были бы похлеще вырезок из газет. Только ни одной газеты у Льва не было, все новости он читал в сети. Сохранял, конечно, что мог. Сталкер, как есть сталкер! Яку-сан легко отвлёк его от позорной темы, спросил про завтрашнюю встречу у Алисы: — Удай-кун там съехал от друга? Вернулся? Вместо Льва про Тенму ответил Тсукки: — Нет ещё, болеет. А нии-сан в Мияги пока, так что вот. Привозил ему лекарства вчера. — А ты не заразился от него? Ты разве не у брата живёшь? — Нет, мы с Ямагучи снимаем квартиру. Хани тут же умилилися: — Ув-в-в, вы наконец-то съехались. — Какое твоё дело, морда любопытная? — прищурился Тсукки. На это Хани сморщил нос и повернулся к Яку-сану: — Яку-сан, вы такой же противный через полгода сделаетесь? Тот посмеялся. Вот как. Стало быть, Тсукки и Ямагучи всего полгода как съехались. Через минуту выяснилось, что и встречались едва ли на месяц дольше этого. Всего-то. А курсы в конце лета были, как раз тогда Хани взял привычку звать Банни "мон кёр". — Но раз ты совсем-совсем здесь, а не в Мияги, чего на волейбол не пришёл тогда? В команду, — решил насесть на Тсукишиму Лев. — Да не хочется в это на постоянной основе уходить, — просто ответил тот. Ямагучи глупо улыбнулся, говоря то ли о его хобби, то ли о работе: — Динозаверьки важнее. — Заткнись. Хани захмыкал: — Не хочет он на постоянной основе играть! Ох, ох, а ты так уверен, что прошёл бы отбор? Банни его претензии поддержал: — Ага! Лев не прошёл. Яку-сан, кто из них пизже? Тот страшно удивился и пожал плечами: — Я же их сто лет в игре не видел, откуда мне знать! Ямагучи немедленно решил, со стуком опустив бокал на стол: — Ну всё, вы обязаны придти завтра. — Да я и так хотел, в общем-то, — пробормотал Яку-сан, облизал пальцы от крошек, подумал, и взял себе ещё одну гренку. Лев едва не запищал от радости, правда, что ли, собирался? Аув-в-в!!! Другой край стола не ликовал: — Лев, что ты сделал с нашим строгим шефом, что это за мягонькая булочка? ...Ай!!! — за "булочку" Хани больно прилетело тростью по ноге, и он уверился, что строгий шеф не исчезал. Банни его укорил: — Ты дурак или чего? Нахер тебе на отдыхе шеф? Сидел бы, наслаждался, да, Яку-сан? Бедный Хани стонал, прижавшись к столу: — Моя ножка! Тачибана, выходи за меня завтра!! — Замуж или на работу? — уточнил тот. Шмыгнув носом, Хани выпрямился: — Both. Both is good. — Не. На работу не хочу. Пусть Лев идёт. Лев сморщился при упоминании завтрашней смены. Яку-сан вспомнил о ней тоже: — Мы вообще живые будем после волейбола и детей? Лев немедленно предложил: — Давайте завтра будет выходной. Кто "за"? Ямагучи немедленно поднял руку. Тсукки хмыкнул: — Яку-сан, верните ленивцев на почту, возьмите себе нормальных сотрудников. — Тебя что ли, ископаемое? — немедленно взъелся Хани. Видимо, "динозаверьки" это работа. Лев подумал и укорил карасуновцев, тоже стукнув бокалом по столу: — Хоть бы раз пришли в ресторан!! — Действительно, — Яку-сан согласно кивнул. — Только не это!!! — хором застонали Хани и Банни. Спрятались за свои стаканы. Вороны переглянулись, Тсукишима хмыкнул, а Ямагучи улыбнулся, засияв солнышком: — Во сколько завтра открытие вашего ресторана?