Выше! Выше! Я хочу достать до звёзд!

Суббота, 1ое февраля Яку

После приглашения карасуновцев в ресторан Яку и Лев скоро засобирались домой. И так безумно много времени провели здесь. Хотелось в постельку, в свеженькую, как обещал перед уходом Лев. Дома он умылся первым и пошёл её расстилать. После ванной Яку нашёл Льва в спальне, теперь не такой уж пустой: к стене он прислонил их картину с космосом, а на подоконник посадил своего икеевского медвежонка. Такого же, из детства Яку и Минеко-нее-чан, они нашли, когда разбирали шкаф, отложили тогда в сторону. Яку сообразил принести его Льву сейчас. Тот усадил их рядышком, потрёпанных и в катышках, и сказал, что надо оставить так на ночь, пусть знакомятся. Детский сад. Возможно, это просто замена из-за отсутствия в доме кошки. Но Яку эти глупости нравились, потому что так всякие ласковые вещи выдумывались сами собой, он даже не ловил себя ни разу на мысли, чего бы такого милого сообразить. Всё выходило легко, а главное, искренне. Особенно с Пушинкой хорошо получалось. — Уже наводишь уют, — обнял Льва Яку. Тот положил ему подбородок на макушку: — Угу. Там в изголовье кровати повесим картину. Когда будет кровать. Но с неё станет видно окно соседей, а я не хочу, чтоб они нас видели. — Нужна штора. — Да. Но такая, не как в зале на гардине. Хочу такую, которая прямо на окно крепится, с колечком, чтобы за него дёргаешь — и она, ж-ж-жух, вверх сворачивается, — объяснил Лев. — Всю жизнь такую хотел. Даже не понимаю, как это работает. — Но там совсем простое крепление? — Магическое, ага, — зевнул Лев. Не желал вникать в тонкости. — Ладно. Конечно, как захочешь, — не стал настаивать Яку. — И что-нибудь на подоконнике, — добавил Лев. — Безделушки? — Для уюта. Может, что-то сезонное. Тыкву осенью. Да? — Принято, — просто ответил Яку. Ему хотелось, чтобы их спальня была особенным местом. Лев это чудесно устроит. Кровать захотелось поехать выбирать немедленно. Яку усмехнулся своим хотелкам, позвал Льва с собой в постель. Как здорово будет, когда постель они расположат на кровати, в отдельной комнате, а не на диване в зале. От кресла бы Яку тоже не отказался, но куда его ставить? Из-за кресла вспомнился весь поход в клуб, и Яку вслух признал, что никак не мог сопоставить то милое личико настоящего бывшего парня Льва с тем типом, которое нарисовало его собственное сознание из-за рассказов Льва об изменах. — Теперь тот парень из клуба воспринимается то ли как твой третий бывший, то ли как мой странненький поклонник и... — Он в клубе остался. Мы — здесь, — обиделся Лев. Сердито поправил одеяло. — И что ты когда-то его целовал — а мне не верится, — не смог замолчать Яку. Шуичи его слишком впечатлил. — Вы ревнуете теперь, что ли? — тон у Льва был возмущённым. — Нет, а ты? — Вас к своему бывшему? Что-то новое! — Лев снова поправил одеяло, но оно опять попыталось соскользнуть. — Но всё равно: перестаньте-ка думать о других мужиках в постели со мной! Вы же со мной? — С тобой, — Яку отбросил одеяло. Повернулся к нему. Целовал живот Льва, все эти кубики, горячую кожу вокруг пупка... Потом зачем-то подумал о том, что, хей, член Льва бывал в ком-то другом... Глупый, как он глупый!! — Ну и зачем вы его к нам в постель тянете теперь? — неведомым образом догадался о его мыслях Лев. — Вы прекрасно знали, что у меня были парни! Почему так удивляетесь сейчас? — Я только сейчас на самом деле это понял, — поднялся на локтях Яку. Вот, прямо пока с ребятами в баре сидели. Кругом геи, сумасшествие какое-то, честное слово. Тачибана с распущенными волосами, Ямагучи, с обкромсанными волосами напоминающий Савамуру с веснушечками, Ханакава без тонны лака в волосах, почти похожих на Тсукишимины — а у него они вообще волнистые, если немного отрастить, оказывается. Зачем красивые все такие, блять. Шуичи запустил странную реакцию, "гейский Куроо" такого не смог. Даже в танце. Ну и хорошо. С Куроо такое почувствовать было бы стрёмно, а вот на Шуичи вставал прекрасный блок: он же бывший Льва. И Яку просто тихонечко упивался наконец-то полностью, каждой клеточкой тела осознанным внутренним разрешением любить мальчиков и обращать на них внимание. Он всё ещё не собирался изменять Льву, конечно. И никакого "упускать столько возможностей" тут не было. А была маленькая личная победа, задавившая пару не всегда осознаваемых комплексов. Но всколыхнувшая немного других, что и выливалось в глупые вопросы. Ох, у него семейное — глупости говорить, когда нервничает. Чуть-чуть. Лев же не сердится, Лев же его простит за эту малость? Лев внимательно на него смотрел: — Как вы думаете, мне обижаться на вас или нет? — Хо-хо, иди-ка сюда. В свете ночника они сидели на постели и целовались, молча выясняя отношения. Лев отстранился первым и вздохнул: — Вы спать хотите. — Нет, я хочу ...мириться. — Вы что, сексом мириться предлагаете? — Как будто что-то плохое! Мы любим мириться, нет? И потом... Ссорились ли мы?.. — ...Так много секса за сегодня, — Лев снова попытался увильнуть, но Яку не мог ему этого позволять сейчас: если они так и заснут, то утром точно поссорятся из-за какой-нибудь чуши. Мириться нужно было именно сейчас! — Давно за полночь, счётчик обнулился! И потом, мы не закончили в клубе... Но и сейчас необязательно... заканчивать. — Ох, думаете, не справимся? — Обычно получается. Они не так уж много выпили в клубе, но отчего-то оба так и не кончили. Это не всегда должно было быть целью, только сегодня Яку было за это досадно. Необязательно было и продолжать начатое на удобном кресле, он совсем не имел этого в виду! Но Лев понял именно так. Усадил его с серьёзным видом напротив себя и тихо сказал, что проникающего секса у них с Яку больше не будет. Яку сначала разозлится, до красной вспышки в глазах... но смолчал, зная, почему Лев предложил это, и пытаясь подобрать ответ, чтобы не скатиться в выпрашивания и нелепые обвинения. Лев молча ждал, понимал, что Яку нужно время на ответ, наверняка читал все его мысли по лицу, и всё равно просто ждал, больше не добавляя ни слова. Так это трогало!.. Внутренняя буря протеста стихала и вихрь из обрывков мыслей тоже почти улёгся. Яку не нужно было ничего говорить из того, что взорвало ему голову от короткого предложения Льва. Главным было то, что Лев боялся причинить ему боль — сейчас или тем, чем это развлечение могло обернуться впоследствии. Яку понадобилась ещё пара минут, чтобы унять противоречивые крики внутри себя. Не нужно было это всё на Льва выплёскивать. Тот держал его за руки и с каждым мгновением уверялся, что спора не будет. Он тихонько выдохнул, а Яку сказал: — Ты, может, ещё и себя винишь, что поддался на мои просьбы и мы уже несколько раз это делали? Не надо. — Постараюсь. — Уф-ф-ф... Пальцы? — спросил про альтернативу Яку. — Угу, — коротко ответил Лев. Ему было немного неловко. — Вам неприятно, что я так... что условия ставлю? — Немного досадно, что это опасно... — Яку-сан, вы говорили, что после операции было сложно посещать туалет, — зачастил Лев, — и только представьте, если мешать будет не нога, а... — Не продолжай. Я понимаю. Я, правда, понимаю. Они, кажется, всё правильно делали. Но всё равно, Лев боялся ему навредить. В конце концов, это не самое важное у них было. Яку понял, что вспышка совсем стихла, и он готов принять такое положение теперь. Сколько раз он что-то решал за них обоих? Теперь здесь мог решать Лев, особенно потому, что собственное мнение Яку балансировало где-то между "наплевать" и "ну а вдруг чё" и никуда не перевешивало. Он только собрался добавить это вслух, и так слишком надолго замолчал. Но не успел. — Может, он мне поэтому изменял, — обронил Лев. Куда его это завело! Интересно, а давно он решил, что они с проникающим всё, или только сегодня? Но вот эта мысль совсем нехорошая была. Теперь Яку взял его за обе руки: — Я не стану искать тебе замену из-за этого. И третий нам тоже не нужен тут. Мне никто больше не нужен, я сам с тобой прекрасно справляюсь. Ревность ли это уже? Основанная не только на опыте Льва, но и на прошлых изменах самого Яку своим девушкам, когда у него был секс ради секса, с кем попало, на некоторых сборах? Яку эти подозрения почему-то не обижали. Лев очень ненавязчиво их выказывал, едва ли не чувствуя себя виноватым за это. Его опасения Яку мог понять. Да и ранее он сам себе признавался, что полон любопытства к этому новому опыту. Но обманывать любимого, действительно любимого Льва ради интрижек на одну ночь? Всё-таки было бы так гадко. Да даже если он это сделает — точно не сможет скрыть, слишком необычно было бы. И потом попросту не выдержит справедливой обиды ничем не заслужившего таких гадостей Льва. И всё тогда рухнет. Он снова окажется на дне зловонной ямы. Один, сломанный. Уничтоживший Льва. Яку этого совсем не хотел. — Ты говорил, не надо впадать в такую зависимость от тебя, — Яку провёл пальцами по шраму на своём бедре. — Я знаю. Но, только она меня и вытягивает. С тобой мне жить хочется. Не то чтобы у меня прямо были суицидальные мысли, но... Мне слишком дорог ты, чтобы размениваться на что-то ещё и в итоге остаться снова ни с чем. — Я вас не ревную, — сжал его руку Лев. Спрятал в своих ладонях. Это Яку себе надумал всё? Сам такой умница?.. — Даже если немножко, это не преступление. — Я не ревную, потому что вы сказали, что вы теперь со мной. Только со мной. Я вам верю, — упрямо повторил Лев. Вот так просто? Потому что Яку сказал? Даже не смотря на то, что в слух признался в поверхностном интересе к другому парню? В сердечко стремительно влетела ещё одна стрела. Лев притянул его к себе, усадил себе на коленки. Яку обнял его руками, мягко коснулся лбом его лба: — Чем я заслужил такого ангела, как ты? — Заслужите. Любите меня, — открыто смотрел в его глаза Лев. — Тебя одного, — отозвался Яку. Говорить ему о своей привязанности, шептать нежные слова и клясться в любви? Яку обожал это. Лев невесомо касался его самыми кончиками пальцев, щекотал его кожу, проводя руками то по спине, то по бедру, пока Яку ласково мял пальцами мочки его ушей, покусывал их или вдруг зарывался пальцами в светлые волосы и не забывал целовать в горячие губы, тысячу раз повторяя, что любит его одного. Лев смотрел на него и в глазах у него плескались звёзды. Яку любил их, и отблеск его голой кожи в полутьме, и искры в его волосах. Лев был огоньком самой его души, и Яку не желал с ним расставаться ни за какие сокровища на свете! Они оба смогли, наконец, переключиться, Яку ласкал его соски — и Лев ему полностью отдавался. Он уронил Яку на спину, притирался к левому бедру, утыкался носом в шею и тихонько постанывал. Протестующе замычал, когда Яку протянул руки ниже, чтобы достать до его члена. Пришлось вернуть ладони ему на грудь. Лев лицом вжался в подушку у самой его головы, сжал её пальцами по обе стороны от Яку. Потом вдруг поднялся, сел сверху, наверное, на пятки, потому что его веса на себе Яку не ощутил. Лев измученно дышал приоткрытым ртом, тянул руки Яку к себе, прижимал их к своей груди широкими ладонями. Похоже, ему страшно не хватало ласки и внизу тоже, а лёжа на спине без упора для ног Яку просто не смог бы его принять, чтобы продолжать свою магию. Да они ведь всё равно уже договорились, что секса с проникновением у них больше не будет. Как же тогда?.. Лев вдруг наклонился над ним, горячо шепнул в ключицы, обжигая дыханием, и глаза у него блестели: — Знаете, какую игрушку хочу? Чтобы током билась. Вот сюда, прямо так, — Лев сжимал пальцы Яку у себя на сосках. — Ах-ах, я куплю её тебе! Какую захочешь! — сразу же пообещал тот. Потому что да! Тысячу раз да! И почему у Яку не шесть рук? На такого большого котика нужно не меньше! — Нгх, — Лев рухнул головой в подушку рядом, слева от него, так и лежащего на спине: ему явно недостаточно было того, что есть. Игрушка будет выходом, но пока у Яку появилась другая мысль. Сбоку от него Лев тихонечко застонал от безысходности. Это не то, когда он сам себе дрочит. И не то, если сам сжимает себе грудь. Яку поцеловал его, поднялся на постели, чтобы пересесть к нему ближе. Лёг так, что мог продолжать обеими руками — и губами тоже — трогать его грудь, провёл ладонями по ней. Подставил согнутую коленку, мягко сжав так здоровой ногой его член. Лев задохнулся, ладонями удерживал её, чтобы толкаться в Яку вот так, даже не между бёдер, стонал и полностью отключился от ого, чтобы ласкать и Яку в ответ. Ему и не нужно было — слишком интересно доводить Льва до исступления. Лев отчего-то снова сдерживался в клубе. Но сейчас не стал. Не вглядывался, не проверял, не больно ли. Не искал поцелуев. Он содрогнулся и громко простонал над головой Яку под конец. Тот улыбнулся и ещё разок укусил его за розовый кружочек вокруг соска. На коленке Яку точно останутся синяки от его крепких рук — ну и что. Он такое смог! Просто вау, готов получить медальку. Откинувшись назад, Лев хрипло простонал: — Наконец-то... Ага. В самом деле. Наконец-то у меня получилось удовлетворить тебя так, чтобы ты напрочь обо всём позабыл. И если б у Яку было чуть больше сил и он мог Льва удержать, тот бы вообще улетел. В космос. Чуть приподнявшись на локте, Яку позвал его: погладил ладонью от ключиц к животу. Лев приподнял голову, устало выдохнул, недовольный тем, что не дают полежать. Потом спохватился и уставился на Яку уже осмысленно. Тот мягко усмехнулся, притянул его к себе, легонько царапнув по шее — Лев сам потянулся вслед, и Яку смог поцеловать его. Ох, он прекрасно понимал Льва. Незачем было строить виноватый вид. Под согнутой коленкой было липко и стекало к щиколотке и к заднице, но полотенце нашлось рядом. Яку вытерся, не убирая ногу, нашарил пальцем кончик головки всё так же зажатого члена. Лев дрогнул, улыбнулся и засопел. Протянул к Яку длинную руку усталым ленивым движением. Яку отпустил его наконец — снова хлюпнуло, и улёгся на левый бок. Лев отобрал у него полотенце и бросил куда-то себе за спину. Теперь они оба приподнялись на локтях, чтобы целоваться, и сейчас соприкасались коленками на постели. Лев невесомо, щекотно провёл пальцами вверх по бедру — в темноте кожа казалась серой на светлых простынях. Яку нравилось смотреть вниз на его руку на своём члене и чувствовать у себя на виске его короткие поцелуи. Так нежно! Потом он задышал чаще, откинулся на постель, задрав подборок кверху. Ему было так хорошо. Нет, никого кроме Льва не может быть нужно. Никаких минусов от неудобства... Всё впечатление от парня из клуба стёрлось и смазалось. На неглубокий след на песке обрушилась и слизала волна. Лев был его океаном — бескрайним, глубоким, с солёными брызгами и тихим рокотом в глубокой ночи. Яку знал, что из тысяч далёких звёзд в небе над ними каждая, каждая могла ему позавидовать.