Две жены капитана Монтгомери

— Пройдете вашего женского врача завтра, раз не успели со всеми вместе, — сказал Таран. На самом деле, полковника звали не так, но прозвище прилипло намертво, он и смотрелся так же — кряжистый, широченный, как столетний дуб, из которого в древности делали эти самые тараны. И пробивной мощностью обладал похожей. — Есть, сэр, — отрапортовала Элиза. Гинеколога проходить не хотелось, но выбора не было — штатная медкомиссия для продления лицензии. На кой собачий хер капитану военного корабля надо проходить всех этих врачей, никто сказать не мог. Надо. А Элиза еще и отбилась ото всех, команда прошла комиссию еще позавчера, а раненую в последнем бою капитана Монтгомери выпустили из госпиталя лишь сегодня, заодно заполнив добрую часть обходного листа, что радовало. Рука все еще временами болела, характер от этого не улучшался, а впереди маячила необходимость раскорячиваться в кресле в позе раненой креветки, чтобы медбот покопался у нее внутри и сообщил, что в половые контакты она не вступала, внезапной беременности не наступило, органы от перегрузки винтом не свернуло, а врач-человек подписал лист и пришлепнул печать. Гребаные бюрократы, как же они достали со своими бумажками! У гинекологического кабинета в пустом коридоре на неудобной, как пыточная скамья, лавочке одиноко и как-то обреченно скорчилась тонкая фигурка в бесформенном балахоне с капюшоном. От нее донесся задавленный судорожный всхлип, потом девушка выпрямилась, убирая руки от заплаканного лица, полезла в сумочку за салфетками, мазнув взглядом по капитану Монтгомери. Элиза скрипнула зубами, узнавая — Кайла. Надо же было встретить эту шалаву именно здесь. — Шлюха… — не удержалась Элиза. С Кайлой они вместе прожили три года, три прекрасных года, когда Элизу встречали горячим ужином и теплыми объятиями. С течением времени, однако, ужины и поцелуи становились все холоднее. Когда Элизу ранили, Кайла ограничилась только тем, что прислала письмо с прощанием. И приложила кассету с домашним видео, на котором получала удовольствие во всех позах с каким-то незнакомым Элизе парнем. Девушка вскинула на нее взгляд, мгновенно из несчастного превратившийся в злой. — Вы это мне? Как вам вообще не стыдно — обзывать незнакомого человека! А еще капитан. Запала ее, правда, хватило ненадолго, она снова отвернулась и уткнулась в скомканную салфетку. — Ой-ой, вы посмотрите на нее, — хмыкнула Элиза. — Сперва блядует налево и направо, а потом строит из себя оскорбленную невинность. Злости больше не было — ушла и ушла. — Да как вам… как у вас вообще язык повернулся! Девушка вскочила, сжимая кулачки. Балахон повис, обрисовав чуть-чуть заметный животик. — Я замужем! .. — и почему-то скривилась, закусила губу, пытаясь сдержаться. Зажала рот ладонью и сползла по стенке, утыкаясь в колени лицом и отчаянно поднимая напряженные плечи. — Видела я твое «замужем» на кассете. Дверь кабинета распахнулась, выглянул врач. — Шейла Кайнор? Ну-ну, что вы, милочка, не надо расстраиваться. Медицина сейчас такая, что даже первый аборт не имеет последствий. — Я не хочу-у-у, — прорыдала девушка. — Шейла? — Элиза удивилась. - А, понятно, своим именем ты назваться не захотела. — Это мое имя! — При всем уважении, капитан, не могли бы вы не расстраивать и без того расстроенного человека, — гинеколог неодобрительно покосился на Элизу, поднял икающую от рыданий девушку и увел ее в кабинет. Дверь закрылась неплотно, и разговор в гулком просторном кабинете капитан могла слышать отчетливо. — Шейла, вы же понимаете, что сейчас вам просто не позволят оставить ребенка. Вам ведь уже пришли документы на развод? — Д-да… — Закон на этот счет весьма однозначен и суров. Вы молоды, мисс Кайнор, симпатичны, еще непременно выйдете замуж и родите. Я пишу вам направление… — Нет! Нет, пожалуйста… Ему ведь уже три месяца! Элиза нахмурилась — что это такое вообще? Странная комедия. Но Кайла казалась такой искренней в этих своих рыданиях, внутри даже что-то шевельнулось, похожее на жалость. — Каков срок заключения партнерства, чтобы ребенка можно было оставить? Три дня с документов о разводе? Четыре? — она распахнула дверь. — Я бывшая жена этой… женщины, восстановить контракт о партнерстве возможно за пару дней. Шейла открыла рот — и прикусила язык, чтоб наверняка. Если даже эта капитан приняла ее за кого-то другого, явно оставившего неприятный осадок после расставания, это шанс на то, что ребенка позволят родить. Ничего ей так не хотелось, как выносить и взять на руки свое маленькое чудо. И все бы получилось, если бы Ингрем ее не предал. И если бы не предала сестра… Думать об этом было до сих пор очень больно, слезы снова потекли по щекам. Она, конечно, поговорит с капитаном, объяснит ей все. Но потом, когда появится возможность остаться наедине. Врач смерил Элизу внимательным взглядом, таким же холодно-профессиональным, как сканирующий луч медбота. — Вы уверены, капитан? — Да, вполне. Сколько дней у меня есть? — Четыре дня. Если по окончанию этого срока у меня на столе не появится копия свидетельства о заключении партнерства, придется прислать за мисс Кайнор бригаду и принудительно препроводить ее в центр. — Мне понадобится два, я пришлю вам копию. — Что ж, не смею задерживать, Шейла, вы свободны. Вы на осмотр, капитан? — Да, — она положила обходной лист на стол. Много времени осмотр не занял, просто неприятная процедура. Хорошо хоть не человеком проводится. — Четыре дня, — напомнил врач, отдавая обходной лист. Кайла обнаружилась на той же лавочке, вскочила, едва Элиза вышла из кабинета. И засеменила следом, едва поспевая за широким шагом капитана. — Мэм… простите, мэм, мы можем поговорить? — А, теперь ты поговорить захотела. И о чем? — Мэм, вы ошиблись. Я в самом деле Шейла Кайнор, вот, — девушка полезла за пазуху, достала стандартный гражданский жетон на цепочке, отстегнула карабин и протянула ей на ладони. — Я не знаю, с кем вы меня спутали… Пожалуйста, капитан, мэм, помогите мне. Я очень хочу родить своего ребенка… — С кем я могла спутать свою бывшую жену Кайлу Монтгомери, действительно, — ядовито сказала Элиза. — Расслабься, бить тебя я не собиралась, даже если б ты не была беременна. — К-кайлу? — Шейла захлопала ресницами. — Кайла — это моя сестра… — Ага, а я — свой брат-близнец, который сделал операцию по смене пола. — Я не знаю, кто вы, мэм, — Шейла выпрямилась, откинула с лица светлый локон. — Кайла никогда не делилась со мной своей личной жизнью. Если не верите, я могу показать вам наши голографии. — Не стоит. Ага, пришли. Садись, — Элиза кивнула на флаер. — Полетим ко мне. Шейла заколебалась, это было видно по ее лицу, по тому, как сжались на горловине капюшона пальцы. Но кивнула и забралась в кабину, съежилась в пассажирском кресле. Элиза водила аккуратно, рука еще не вернула былой чувствительности, а попасть в аварию с пассажиркой на борту не хотелось. Значит, Шейла… Сестра, то бишь, Кайла не особо говорила о своей семье, сказала, что не жаждет упоминать о них, тем все и закончилось. Сейчас, когда нервы более-менее успокоились, Элиза сумела заметить отличия. Кайла никогда бы не опустила плечи, она гордилась своей королевской осанкой. Еще у нее были проколоты уши, а у этой девушки мочки были девственно-чисты, это стало видно сейчас, когда она стянула капюшон и заправила за ухо выбившийся из косы локон. К тому же волосы — у Шейлы они были явно длиннее, Кайла носила модельную стрижку и волосы в косу не собирала никогда. Еще у нее не было привычки покусывать нижнюю губу. — Добрались. Идем… Шейла ее боялась, и понятно, почему. Незнакомый человек, явно сильнее, военный. Чужая территория. Но шла, значит, в самом деле хотела ребенка, если соглашалась на все ради него. Квартира у Элизы была большой и светлой, почти необжитой, с тех пор как Кайла вывезла свои вещи. — Налево — кухня, направо — комнаты, прямо — ванная, туалет рядом. — Мэм, пожалуйста, мы можем поговорить? — взмолилась Шейла. — Да, конечно, — капитан провела ее в гостиную. На стене все еще висела свадебная фотография — Кайла в белом пышном платье, о стоимости которого Элиза предпочитала не помнить, сама Элиза в парадной форме. Шейла бросила на фото мимолетный взгляд, сразу отвела глаза. — Мэм, чем я могу отблагодарить вас за помощь? — решила резать сразу и не откладывая в долгий ящик. — Денег у меня сейчас нет, я художник-реставратор, сами понимаете, как только на работе узнали о моем положении — уволили в декрет. — Ничем, просто роди этого ребенка и воспитай достойно. Тонкие кисти тотчас легли на живот в извечном, как мир, жесте защиты. Да, это не Кайла. — Я… спасибо, мэм. Тогда я… пойду, наверное? — Куда именно? Нам еще нужно добраться до мэрии, оформить контракт партнерства. — Я просто не хотела вас стеснять, — девушка опустила голову. — Ты меня не стеснишь, располагайся, жить можешь здесь. Центр города, больницы близко. — У меня есть квартира, капитан. И, думаю, вам не слишком приятно было бы видеть копию вашей бывшей жены каждый день. — Если присмотреться, вы с ней не так уж сильно похожи. Впрочем, ладно, вот мои номера, если что-то понадобится, сразу же звони. Едем в мэрию. Уже в машине Шейла сказала: — Мы с ней близнецы, однояйцевые. Только поэтому нас позволили оставить — разделить не получалось, а аннулировать разрешение на рождение ребенка маме не могли — вторую попытку ее организм бы не выдержал. — Что ж, понятно. А кто именно будет, мальчик или девочка? — Не знаю… Когда Ингрем ушел, я боялась идти в центр репродукции. Там ведь очень строго следят, чтоб беременных сопровождали супруги… Пропустила плановое исследование. — Понятно, после мэрии летим в центр вместе со свидетельством о выдаче договора. Шейла смотрела на эту совершенно незнакомую ей женщину с каким-то уже священным ужасом: что она творит? Какое ей дело до попавшей в стечение обстоятельств и проблем девушки? Почему вообще помогает? Но вопросов не задавала. И была очень, очень благодарна капитану за поддержку. Вряд ли у нее хватило бы сил на то, чтобы отстоять дитя. Да и дело не в силах, а в законах, принятых в последние сто сорок лет. Матерей и отцов одиночек не должно было быть, как класса. Разводы были возможны только в случае отсутствия детей. Ингрему дали развод только потому, что ни он, ни Шейла тогда еще не знали о беременности. Или, если ситуация в семье угрожала жизни и здоровью одного из супругов, развод оформлялся, но дети переходили под полную опеку государства. Законы были жестоки и соблюдались неукоснительно. Одна семья — один ребенок. У ребенка должны быть два родителя, при этом не имело значения, разнополый брак или однополый. — Еды? Пить? Что-нибудь еще? — Элиза решила взяться ухаживать, раз уж согласилась на брак. Радовало, что это оказалась не Кайла, желание помогать, опекать и делать все для ребенка вспыхнуло внезапно и ярко. Сама Элиза рожать не могла — военным строго запрещалось, во избежание проблем с развитием плода. — Нет, нет, спасибо, я… Урчание голодного желудка Элиза не спутала бы ни с чем, а яркий румянец, мгновенно вспыхнувший на щеках Шейлы, еще и подтвердил, что девушка попросту не желает обременять ее своими нуждами. А вот интересно, если ее уволили в декрет, а пособие по беременности — мизерное, женщину обязан обеспечивать супруг или партнер, то как и на что она вообще существует? — Поскольку через два дня это будет и мой ребенок тоже, я бы попросила перестать изображать из себя скромность и невинность. Я не читаю мысли, — Элиза затормозила у кафе. — Из еды могу предложить курицу с овощами, все натуральное. Шейла опустила голову, шмыгнула носом. — Спасибо. — Не за что, идем. В кафе им быстро принесли курицу, овощи и пакет настоящего яблочного сока. Форма и количество звезд на шевронах давали право на многое, недоступное гражданским. Раньше от нее не стеснялись этого требовать, сейчас… просто хотелось сделать что-то для Шейлы по собственному желанию. Голодный взгляд и то, как девушка ела — очень сдержанно, медленно, смакуя каждый кусочек, убедило, что денег у Шейлы совсем негусто. — Дай свою карту, — попросила Элиза. Пластиковый жетон протянули явно дрожащей рукой. Молча. — Любезный, у вас переносная деньгососалка есть? — окликнула Элиза официанта. Устройство для перевода денег ей принесли моментально, только что не на серебряном подносе. Элиза загрузила свой жетон и жетон Шейлы, отдала команду пересчета средств, оставляя себе на топливо для флаера и немного на непредвиденные нужды. Шейла молчала, только звякнули о край тарелки приборы. Элиза глянула на нее, выругалась и выдернула из держателя пару салфеток. — Что за слезоразлив? — Ничего, ничего, мэм, простите, это просто… Спасибо вам! — девушка поймала ее руку, прижалась губами к тыльной стороне кисти. — Вот дурочка, — мягко сказала Элиза, погладила ее по волосам. В который раз убеждалась: не Кайла. Мягкая, домашняя девочка, которую, наверное, и замуж выдали девственницей, по договоренности родителей. Которая в шоке и ужасе осталась одна. Официант сразу же принес воды: — Прошу, мэм. Шейла выпила, прижала руку к губам и опрометью кинулась в дамскую комнату. Вот и покушала, называется. — А не рановато ли? — удивилась Элиза, однако пошла вслед, вдруг помощь потребуется. Шейла нашлась полувисящей на раковине. Бледная, скорей, зеленоватая и трясущаяся. — П-п-простите, мэм. — Вызвать врача? — Нет-нет, это просто временное. Пройдет. — Точно? Я не сталкивалась с беременными. — Ну… Мне сказали, что токсикоз в первом триместре… — Все, я поняла, — Элиза подняла руки, — не надо подробностей. Узнаем в центре. Может, еще поешь что-то? Полегче. — Если только овсянку, — Шейла вздохнула. Она этой овсянкой на воде и без соли и сахара питалась уже месяц. — Хорошо, овсянку. Потом в центр, а потом в мэрию. Каша — совсем не такая, как Шейла привыкла, пышная, на молоке, сдобренная кисловатым джемом, — пошла на «ура», организм прекратил бунт и всосал еду, подарив взамен чувство сытости и сонливость. Элиза молча взяла ее на руки, донесла до транспорта. В центр, убедиться, что с Шейлой и ребенком все в порядке. Служащего мэрии можно и вызвать прямо в палату, если что. На дежурного врача пришлось рявкнуть, чтоб не смел повышать голос на и без того напуганную до полусмерти девчонку. В капсуле медбота Шейла казалась еще меньше, чем в реальности, и еще бледнее. И не отрывала взгляда от капитана Монтгомери. Элиза потом поняла: боялась, что она уйдет. — Что с ней? Она в порядке? — Элиза смотрела на врача одним из своих самых холодных взглядов. — В относительном. Начальная стадия истощения, как следствие — токсикоз, анемия, проблемы с давлением. — Исправить сможете? — Со временем - да. Но лучше, чтоб и ее супруг проследил, как и чем она питается. Я пошлю запрос в департамент материнства. — Я — супруга. Послезавтра буду. Пишите рекомендации и поподробнее. На руки ей тут же выдали несколько листов подробных распечаток режима дня, диеты, витаминного комплекса, разрешенных физических нагрузок и еще что-то. Несколько рекламных брошюр, памятку «Как успокоить беременную женщину». Элиза первым делом сунулась туда, рассчитывая, что ничего сложного там не будет. Оказалось, стандартные советы по преодолению стресса. Их такому учили. — А забрать ее уже можно? — Еще два теста. Или вам не интересен пол будущего малыша? Элиза согласилась, что ей очень интересно. Времени это много не отнимет, но хоть будут обе знать, о каких именах спорить и какого цвета ленты выбирать на выписку из родильного отделения центра. Элиза мысленно хмыкнула и помотала головой: о чем это она? — Поздравляю, капитан, у вас будет сын, — через десять минут вклинился в ее мысли голос доктора. — Сын… — растерянно произнесла Элиза. — Хорошо. Черт возьми, у нее будет сын, которого надо будет воспитывать, чтобы он гордился матерью-капитаном и ничего не знал о биологической единице, его зачавшей. А еще теперь нужно будет постараться не попадать в госпиталя, да и вообще — не попадать, чтоб сын у нее все-таки был. — А Шейлу уже можно забирать с собой? В мэрию, выбить заключение договора на партнерство сразу. А свадьбу уже потом, когда они обсудят. — Можно, — милостиво позволил доктор. На нашивке значилось «доктор Эжен Ставицки». — Но на осмотр раз в две недели обязательно. Впрочем, у вас ведь служба, я выпишу пропуск для пациентки на одиночное посещение. — Главное — не повышайте на нее голос. Доктор скупо и холодно улыбнулся. — Что вы. Как только в ее жетоне будет значиться другая фамилия, на мисс Кайнор никто не повысит голос. Элиза снова взяла на руки свою теперь уже без пяти минут жену, вынесла из центра: — Свадьба будет позже, сейчас летим за договором, документы заменят автоматически. Форму ей по пути к транспорту промочили и просолили весьма основательно. На сей счет учебная брошюра успокаивала: слезы для беременных нормальны, это все из-за гормонов. В мэрии сперва попытались намекнуть, что документы делаются два дня, пришлось напомнить, что перед гражданским не кто-то там, а Элиза Монтгомери, военный офицер, которую могут призвать в любой момент. Но просидеть в приемной, правда, в удобных креслах, с кофе, чаем и печеньем, пришлось все равно. Там же, в кресле, Шейла все-таки уснула, уложив голову на подлокотник и напоминая чем-то давно вымершее животное прародины людей — кошку. — Проходите, — наконец, позвали их. Пришлось будить, от Шейлы требовалась подпись и данные биометрии. В мэрии расстарались, организовали даже какие-то цветы и свадебный марш. Спрашивать согласия не стали, только показали, где надо поставить подпись. Девушка расписалась, снова уткнулась в крепкое плечо теперь уже супруги. — Все документы будут заменены автоматически. Желаем вам счастья и долгих лет совместной жизни. «Вот тебе и сходила к гинекологу», — мелькнула в голове сумасшедшая мысль, от которой Элизе стало смешно. — Ну что, в магазин, купим по списку еды… и что-нибудь праздничное. — А хотите… — Хочешь. — Х-хорошо, хочешь, — Шейла запнулась, но все-таки продолжила, — я могу сама что-нибудь приготовить. Что-то быстрое, вроде салата или запеканки. — Домашняя еда, м-м-м, да, хочу. Давненько ее не баловали домашней едой. Кайла перестала готовить за год до разрыва, отговаривалась тем, что много работает и ничего не успевает. Угу, как же. Маникюр она себе сделать не успевала особенно. Шейла робко просила разрешения на все — от куска телячьего филе до пакетика специй. — Бери все, что хочешь, вообще все. Магазин был из тех, что назывались от древнейших дней до нынешних «военторгами». А там, как известно, было все, чего не могло быть в гражданских «универмагах». Особенно — натуральные продукты. Шейла искренне растерялась, рассматривая это великолепие, потом кое-как взяла себя в руки, выбрав те продукты, которые можно приготовить быстро и вкусно. Мама учила их с Кайлой одинаково, но сестра готовить ленилась, ей казалось, что это сумасшедшая трата времени, можно ведь заказать готовую еду в ближайшем ресторане. Когда вернулись домой, и Шейла, скинув свой балахон, окопалась на кухне, на связь вышел Таран, поинтересовался комиссией. — У меня жена, — сказала Элиза. — Прошу свадебный отпуск на неделю. Полковник помолчал, похмурился, зыркнул на нее неодобрительно и припечатал: — Ни часом больше. Ты нужна тут, капитан. — Я нужна ей, она беременна. — Вот ежики лесные! Таран не матерился никогда. Но в обычные безобидные слова вкладывал столько экспрессии, что собеседник легко додумывал, что именно хотел сказать полковник и куда именно послать. — На третьем месяце. У меня будет сын. — Поздравляю, — выражение каменной физиономии непосредственного начальства смягчилось. — Предписания выдали? Ну, постараемся всунуть в твой график. Сгинь с глаз долой, капитан. Элиза поспешно отключила связь и принюхалась к запахам с кухни. Пахло мясом, чем-то острым и пряным. Но мясной запах забивал все и заставлял глотать слюнки. — А скоро будет готово? — Элиза явилась в обитель ароматов. — Уже почти! Раскрасневшаяся, явно ощутившая себя в своей стихии, Шейла показалась ей невероятно хорошенькой. Совсем не в том же ключе, как Кайла. Она была в самом деле уютно-домашней, а округлый животик, сейчас еще яснее обтянутый футболкой, когда она скинула свой бесформенный балахон, хотелось погладить, хотя бы коснуться его. Элиза не удержалась, потрогала. Шейла замерла на месте, опустила дернувшиеся, было, руки. — Ты слышала, что будет сын? — Да, мэм. — Элиза. — А? — Элиза меня зовут, так можешь ко мне и обращаться, мы же теперь супруги. — Д-да, м… Элиза, хорошо, — стушевалась девушка. И тут же дернулась к плите: — Мясо! Уже готово, фух, не подгорело. — Я вытащу, — Элиза остановила жену. — Горячее же! — та кинулась за полотенцем. Прихваток на кухне почему-то она так и не нашла. — Ну и что. Давай полотенце, я вытащу сама. Оно выглядит тяжелым. Противень, распространяющий уже даже не аромат — плотное, осязаемое облако запаха, был в самом деле тяжелым. Но не настолько, чтоб Шейла его не сумела вынуть сама или надорвалась. Однако пришлось уступить, принимая такую необычную заботу. — Наемся на год вперед… Как же оно пахнет. Вкус тоже не подкачал — мясо таяло во рту, сочное, с корочкой, с какими-то незнакомыми Элизе приправами, с нежнейшим острым гарниром из овощей. Себе Шейла положила крохотный кусочек, опасаясь повторения ресторанной эскапады. — Это так вкусно… — восторженно заявила Элиза. — Правда? — судя по выражению лица Шейлы, ее похвалами нечасто баловали. — Конечно, я тебя уверяю. Вкуснотища редкостная. После этого она нашла еще одно отличие Шейлы от Кайлы — улыбку. Жена улыбалась неуверенно, но очень тепло. И еще у нее на щеках обнаружились просто очаровательные ямочки. — Может, все-таки останешься жить у меня? — Я… у меня дома работа… То есть, подработка… То есть, она немножко незаконная, — смешалась Шейла. — Что ж это за подработка такая? — Картины. Я реставрирую старые холсты для частных коллекций. — И дышишь всем этим? — Жить-то на что-то нужно. Ничего другого я не умею, — пожала плечами Шейла. — И потом, я работаю при открытых окнах, хотя запах, конечно, все равно есть. — Нет уж, я буду обеспечивать тебя сама. Никаких красок, лаков и что там еще. — А акварель можно? — жалобно протянула девушка. — Она не пахнет. — Акварель можно. Эту, как ее, гуашь тоже. — Спасибо! Хм, а искренняя благодарность - это, оказывается, приятно. — Что тебе вообще нужно, чтобы не скучать, пока меня нет? Элиза прикинула, что осталось на втором счету, выходило, что неплохо, можно побаловать супругу. — Кисти, краски, бумага, — подумав, перечислила та. — Может, тогда заедем ко мне, я хоть вещи соберу? Капитан согласилась, что это здравая идея, все-таки покупать с нуля совсем все не потянет даже ее счет. — Поедем сейчас, я только доем еще вот этот кусок, м-м-м…