Диагноз

Заснуть мне так и не удается. Я просто лежу, вслушиваясь в ровное дыхание Макса за спиной. Его ладонь тяжело лежит на моем животе. Раньше мы засыпали именно так. Я вдруг вспоминаю наш первый раз. В нашей семье никогда не отмечали Новый Год с особым размахом, но для меня Макс всегда устраивал что-то, что по его мнению соответствовало праздничному сюрпризу. Я тоже каждый раз дарил ему что-то. Хотя моих карманных денег никогда не хватало на что-то особенное, в отличие от Макса, который к тому времени уже работал. В год, когда мне исполнилось шестнадцать, моим подарком стала бутылка дорогого виски, которую мы в ту же ночь и распили. И тогда же мы в первый раз по-настоящему трахнулись. Вернее, это Макс трахнул меня. Просто толкнул на кровать лицом вниз и неловко принялся стаскивать с меня шорты. Мы оба были в хлам пьяны, особенно я, никогда до того момента не пивший крепкий алкоголь. Но я почему-то сразу понял, что происходит. И вместо того, чтобы сопротивляться, просто расслабился, позволяя Максу делать все так, как он хотел. Я смутно помню, как он смазывал меня детским кремом из ванной, как его пальцы скользили меж моих ягодиц, не проникая внутрь. Мне просто было отчаянно стыдно, что Макс касается меня так, и одновременно не по-хорошему жарко. Внизу живота все горело, а предметы перед глазами двоились, наплывая друг на друга. А потом брат просто накрыл меня своим телом и толкнулся, придерживая член пальцами. Получилось не с первого раза, но в итоге Макс надавил ладонью на мою поясницу, фиксируя меня на месте и протолкнулся, наконец, внутрь. Мне не было хорошо. Откровенно говоря, это было больно, даже очень. Я скулил, кусая свой кулак, царапая пальцами шершавую ткань покрывала. Возбуждение пропало, словно его и не было. В глазах пекло, и я отчетливо чувствовал, как по моему лицу катятся теплые капли. И почему-то это было паршивее всего. Мне отчаянно не хотелось, чтобы Макс понял, что мне больно. Я слышал его хриплое сорванное дыхание, чувствовал, как он время от времени прихватывает меня за бедра, словно стараясь проникнуть еще глубже. Все, что ниже поясницы, превратилось в сплошное болевое ощущение. Я уткнулся лицом в прикрытую покрывалом подушку и замер, пытаясь не всхлипывать от каждого толчка. Наверное, в какой-то момент я слегка расслабился, потому что из режущей боль превратилась в глухую, словно фоновую. А может, причина была в чем-то другом, не знаю. Я просто ждал, когда все закончится. Но кончил Макс не быстро, наверное, сказалось выпитое. Он двигался во мне словно бесконечно, изредка едва ощутимо касаясь губами моего затылка. И когда он с едва слышным хриплым стоном замер, вцепившись в мое плечо, я его почти ненавидел. Он отстранился, выскальзывая из моего тела, коротко ткнулся лбом между моих лопаток, видимо поправляя штаны. А мне резко стало холодно и как-то пусто. Словно я сделал что-то непоправимо паршивое. – Ты как? – голос брата доносился словно сквозь бетонную стену. Глухо и неразборчиво. – Вали спать, – сипло выдавил я, почему-то думая, что именно это Макс и хотел сделать. Но вместо того, чтобы последовать моему совету и свалить, Макс вдруг повернул меня на спину, как-то осторожно стер с моих щек слезы и мягко поцеловал в губы. Прикосновение обожгло. Я, как слепой щенок, ткнулся в его шею, обнимая его руками и ногами в приступе почти болезненной нежности. И заснул абсолютно счастливый. Конечно, пробуждение оказалось далеко не из приятных. Сперма, которую я по понятным причинам не догадался смыть, засохла внутри, да и крема Макс, наверное, использовал недостаточно, потому что встал я далеко не с первого раза, отчаянно матерясь. К тому же у меня дико болела голова, а во рту было сухо, как в Сахаре. Но все это компенсировал один факт. Когда я, хромая, приполз на кухню, Макс молча поднялся из-за стола, притянул меня к себе и поцеловал. А потом щелкнул по носу и велел идти чистить зубы. С того дня многое изменилось. Здоровыми наши отношения назвать было сложно. Они не могли быть такими хотя бы потому, что братья обычно не трахаются. Хотя мы пытались. Честно пытались быть нормальными. Вернее, Макс пытался. Его происходящее тяготило гораздо больше. Скорее всего, потому, что именно он был старшим. Но когда я, выгибаясь под ним, раз за разом хрипло скулил, что люблю его, нормальность эта рушилась, как карточный домик. Я сам чувствовал это. И поэтому старался меньше болтать на тему того, что происходит. Но любое прикосновение брата, даже самое обыденное, выводило меня из равновесия. Не знаю, в какой извращенной перевернутой вселенной подобное считается любовью. Но для меня это оказалась именно она. А Макс... Для Макса все было гораздо сложнее. Хотя толчком к происходящему и были именно его действия. Все это продолжалось, наверное, года полтора. Не помню точно. До того самого момента, который изменил в моей жизни все, перевернув ее в буквальном смысле с ног на голову. Тогда я вернулся домой позже Макса, что случалось редко – проторчал в универе из-за затянувшегося зачета. Свет в квартире не горел, мать, скорее всего, была у очередного своего любовника-тире-собутыльника, а Макс... Макс сидел на кухне в компании початой бутылки коньяка. Я еще ни разу не видел, чтобы он пил вот так вот. В смысле, без какого-либо повода, один. – Привет? – я чувствовал себя как-то неуютно. Вместо ответа Макс отставил стакан в сторону, поднялся на ноги и шагнул ко мне. Его руки были горячими и осторожными, а губы горькими и сухими. И было в его прикосновениях что-то... непривычное. Что-то, отчего у меня вдруг муторно засосало под ложечкой. Впрочем, я тут же забыл обо всем, когда брат мягко толкнул меня к стене и накрыл ладонью мой член, сжимая через ткань джинсов. А потом вдруг грубовато взял меня за предплечье и повел в комнату. Я не помню, чтобы Макс был когда-нибудь настолько нежен со мной. Его руки были словно везде. Гладили, ласкали. И под конец я уже буквально хныкал, требуя, чтобы он, наконец, меня трахнул. – Давай набок, – Макс притянул меня к себе и сразу же проскользнул холодными от смазки пальцами меж моих ягодиц. Прижался грудью к моей спине и толкнулся. Мягко, осторожно. Я насадился сам. Жадно двинул бедрами, пуская его в себя целиком. Прикрыл глаза, пережидая легкую боль – все же движение было слишком резким. – Придурок, – фыркнул Макс мне на ухо. И поцеловал в висок. А вот то, что происходило дальше... Не знаю, наверное, именно такой секс называют занятием любовью. Думаю, мои стоны и скулеж слышали все соседи. В другое время мне было бы стыдно, но тогда контролировать я себя не мог. А кончил я быстро, всего на пару минут отстав от брата. Запачкав ему всю руку. И свою заодно. – Охуенно... – свой голос я слышал будто издалека. В ушах шумело. – Ма-акс... – от переизбытка ощущений слова никак не складывались в предложения, поэтому я просто полез целоваться. Но старший неожиданно отстранил меня и, крепко взяв за плечи, попросил: – Послушай меня, ладно? – Ладно, – мне было хорошо и тепло. – Это было в последний раз, – Макс смотрел мне прямо в глаза. – Сегодня. Смысл сказанного дошел до меня спустя только пару секунд. Затылок словно ошпарило кипятком, я уставился на Макса, лихорадочно пытаясь понять, не дурацкая ли это все шутка. – Ты это серьезно? – жалко уточнил я. – Я хотел тебе раньше сказать, – продолжил добивать меня Макс. – Но не смог. Хотя должен был. Должен был?! – Но я же тебя люблю! – мои слова прозвучали как-то по-детски отчаянно. Услышанное не умещалось в голове. – У меня есть девушка, – коротко сообщил Макс. А из меня словно вышибло весь воздух, я как-то очень глупо задохнулся, уставившись на брата. – Свадьба через полтора месяца, – это Макс продолжил уже глядя в потолок. А я так и смотрел на него, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. – Так надо, Май, – через паузу добавил Макс. – Ты должен понимать. Это больше не может продолжаться. – Это? – я не чувствовал губ. В голове бились сотни разрозненных, абсолютно несвязанных друг с другом мыслей. Я просто не мог представить себе, что мой брат будет с кем-то, кроме меня. Что на моем месте будет кто-то совершенно посторонний. Чужой. Потому что Макс был моим. Моим старшим братом. Всем, что у меня было в жизни. И я никогда не задумывался о будущем. Потому что был счастлив настоящим. – То, что происходит – неправильно, – Макс говорил с явным трудом, будто тщательно подбирая каждое слово. – У этого нет будущего. – И... что теперь? – голос подвел и все же сорвался на последнем слове. Сколько бы я ни пытался сдержаться, слезы текли даже из носа. И я был рад, что Макс на меня не смотрит. – Я съеду на днях, – Макс все же повернулся, но тут уже отвернулся я. Отчаянно хотелось вытереть лицо, но это движение выдало бы меня с потрохами. – Май... Отвечать я не стал. Во-первых, сказать мне было все равно больше нечего, а во-вторых, если бы слова и были, я все равно не смог бы выговорить что-либо спокойно. Поэтому я просто вскочил с постели и принялся натягивать на себя шмотки, совершенно забыв про сперму, вытекающую из задницы. – Ты куда? – Макс сел в постели. – Ждать, пока ты съедешь, – хрипло выдохнул я и выскочил из комнаты. Надеть кроссовки и куртку было делом пяти секунд. Так что когда Макс вышел следом, я уже открывал дверь. – Май! – он было взял меня за плечо. Считает, что прав? На меня накатила волна мутной злобы, смешанной с обидой. – Иди нахуй! – я с силой толкнул его в грудь и хлопнул дверью. До двух ночи я бесцельно катался в метро, а когда его закрыли, торчал в зале ожидания на вокзале, тупо гоняя телефон и с каким-то мрачным удовлетворением сбрасывая звонки Макса. Утром, когда я вернулся, его уже не было. А вечером он не пришел. Звонить и спрашивать, где он – я не стал. И в следующий раз мы встретились уже на его свадьбе. Только потому что мать буквально заставила меня туда явиться. Я сидел в углу и тихо ненавидел весь мир. И особенно – жену Макса. Я смотрел на ее светящееся счастьем лицо и представлял, как разбиваю его в кровь, стирая с ее губ улыбку. Хотя я прекрасно понимал, что ее вины в произошедшем нет. А Макс подошел ко мне в самом конце. Молча сел рядом, тронул за плечо. – Поздравляю, – выдавил я. – Счастья, здоровья и прочей хуйни. – Спасибо, мелкий, – как-то грустно поблагодарил Макс. – Зай? – новоиспеченная жена Макса появилась словно из ниоткуда. – Ты куда исчез? – Это мой брат, Марин, знакомься, – Макс поднялся на ноги. – Май. – Слышала о тебе много хорошего, – девушка как-то по-доброму мне улыбнулась. – Очень приятно тебя увидеть. Хорошо, что ты пришел. Хотя Максим говорил, что ты вряд ли будешь. – Сюрприз, – смотреть на нее было выше моих сил. – Не знал, что подарить, так что... вот, – я сглотнул и вытянул из кармана конверт. – Вам. В конверте была открытка, а в открытке – скопленные мною пятнадцать штук. Дарить их или нет – я решал все те четыре часа, что длился праздник. – Спасибо, – она осторожно вынула конверт из моих пальцев. – Пожелания сами прочтете, – кажется, мне даже удалось улыбнуться. – Конечно, – Марина улыбнулась в ответ. – Ну, я пойду, – я еще раз старательно растянул губы в улыбке и шагнул в сторону выхода. Мой долг был выполнен. По крайней мере, до следующего крупного семейного мероприятия. А потом Макс... Он просто перехватил меня за запястье и дернул к себе, коротко обнимая. За эти пару секунд я успел вдохнуть запах его горьковатой туалетной воды и нечаянно проехаться по его скуле губами. – Давай, – он отпустил меня, хлопнул по плечу и пошел обратно к гостям, приобняв Марину за талию. А я так и стоял, глядя им вслед. И единственное, чего мне на тот момент хотелось – испариться. Исчезнуть и больше никогда не осознавать себя. *** Приступ кашля подкатывает неожиданно. Я зажимаю рот ладонью, соскакиваю с кровати и через пару секунд уже сгибаюсь над раковиной, предварительно включив воду, чтобы заглушить звук. Хотя глупо, конечно, было и думать о том, что Макс не услышит. – Стоять, бояться, деньги не прятать, – он скороговоркой выдыхает это в мое ухо, одновременно перехватывая поперек груди. Дурацкая шутка, которую он подцепил еще от отца. Сплевываю розовую слюну и на секунду прикрываю глаза. Макс с пару секунд молчит, чуть отстраняется, опускает руку между моих лопаток, тихонько гладит. – Май, – тянет меня к себе, целует в затылок. – Я в порядке, – смотрю на свое отражение в зеркале, и мне думается, что этому вранью не поверит даже ребенок. – Я люблю тебя, – Макс говорит, уткнувшись лбом в мое плечо. – Прости, что бросил одного, мелкий. На секунду обдает обжигающим ласковым теплом. В груди все сжимается. – Это потому что у меня рак? – спрашиваю хрипло. – Нет, – Макс качает головой. – Не только. Я думал, мы в любой момент сможем... Не знаю. Я хотел, чтобы мы оба жили нормальной жизнью. – У меня не вышло, – с трудом сглатываю вставший в горле ком. – Но я и не хотел. Я хотел, чтобы мы были вместе. – Это в любом случае было бы невозможно, – Макс гладит ладонью мой живот, прослеживая пальцами едва заметные кубики пресса – я всегда был «дохлым». – Теперь уже точно, – фыркаю. Макс не отвечает. Просто обнимает меня обеими руками, сцепляя их под моими ребрами. И целует в плечо. – Можно мне одно? – прошу тихо, стискивая его ладонь. – Рискни, – хмыкает Макс. И тогда я разворачиваюсь, коротко целую его в приоткрывшиеся в удивлении губы и опускаюсь на колени. Джинсы Макс уже успел снять в спальне, поэтому мне просто остается потянуть вниз его трусы. – Уверен? – хрипло интересуется старший. – А ты? – задаю встречный вопрос. Вместо ответа Макс опускает ладонь на мой затылок. На секунду утыкаюсь лбом в низ его живота, а потом перехватываю пальцами уже слегка возбужденный член и беру в рот. Обнимаю губами головку, облизываю языком. Помогаю себе ладонью. Это скорее можно назвать дрочкой с элементами минета, а не минетом в полном понимании этого слова. Никогда не умел глубоко отсасывать. Хотя Максу нравилось и так. Он тяжело дышит, гладит меня по волосам, перебирая в пальцах прядки, изредка оттягивая их так, что мне становится слегка больно. Ему всегда нравилось играться с моими волосами. Я отсасываю старательно, пытаясь взять поглубже и не задеть зубами. Внизу живота сладко тянет, хотя я не чувствую стояка. Впрочем, это не так уж важно. – Мелкий... – Макс как-то особенно сильно стискивает в пальцах мои волосы. Вопросительно мычу, подняв глаза, не желая прерываться. – Классно смотришься, – Макс гладит меня по щеке. Вот гад. В отместку чуть царапаю его зубами. Но Макс только издает хриплый тихий звук, похожий на всхлип. Кажется, я сделал только лучше. Ну и ладно. Хватает Макса минут на семь. Он кончает как раз тогда, когда я уже почти перестаю чувствовать свои губы. Сперма заливает мой подбородок, попадает на шею. Сглатываю, стираю ее пальцами. – Без меня явно не тренировался, – Макс приглаживает мои волосы на макушке. – Не-а, – улыбаюсь, уткнувшись лбом в его бедро. Колени болят, все же плитка – это далеко не постель. Макс легко поднимает меня на ноги, подхватив под мышки. Целует в губы. Его ладонь мягко опускается на мой пах. – Не, – сжимаю запястье брата. – Лучше в следующий раз. – Все так паршиво? – спрашивает тихо. – Таблетки же, – пожимаю плечами. – Это нормально. Макс было открывает рот, но его прерывает мелодичный сигнал, донесшийся из комнаты. Макс вздрагивает, прислушивается. – Твой будильник, – просвещаю его. – Черт, – он со стоном утыкается в мое плечо. – Надо собираться. – Хочешь, чайник поставлю, – осторожно глажу его по затылку против роста волос. – Давай, – Макс целует меня в шею, потом в ключицу. – Ага, – отцепляться и куда-то идти мне не хочется совершенно. Так что Макс мягко отстраняет меня сам и подталкивает к выходу в коридор. *** – Ну, давай, – Макс хлопает меня по плечу и застегивает молнию на куртке. – Давай, – отзываюсь эхом. Мне очень хочется спросить, приедет ли Макс вечером, но почему-то я так и не задаю этот вопрос. Просто жду, когда Макс выйдет на лестничную площадку. Но прежде чем я захлопываю за ним дверь, Макс притягивает меня к себе за воротник, почти грубо целует в губы и сразу отталкивает. Молча закрываю створку и прислоняюсь спиной к стене. По крайней мере, сегодня мне будет на что надеяться. *** Электронное табло бесшумно отсчитывает в темноте секунды. Одну за другой. За окном слышны редкие пока что хлопки петард. Хотя тишине осталось недолго – через двадцать минут уже полночь. Но я никогда не был противником так называемых «новогодних салютов». Мне, наоборот, всегда нравилось запускать их. Или хотя бы смотреть на то, как это делают другие, когда у самого меня не было денег или, как в последний год, возможности. Бесцельно отковыриваю от лежащей передо мной пиццы кусок ветчины. И куда я взял такую большую? Я абсолютно точно не съем ее один. Зачем-то включаю-выключаю экран телефона. Оповещений нет ни о пропущенных вызовах, ни о непрочитанных сообщениях. Сползаю с дивана на пол и нашариваю контроллер от приставки. Чем еще заняться в Новогоднюю ночь, как ни самоистязанием в «Дарк Соулс»? Интересно, сколько раз я сдохну в первые полчаса? Запускаю игру с последнего сохранения, закидываю в рот остаток куска пиццы, облизываю пальцы. И как только делаю шаг от «костра», раздается звонок в дверь. Мелодичный сигнал заставляет меня буквально подпрыгнуть. Откладываю контроллер и, надеясь, что уж у костра-то за минуту меня никто не прикончит – плетусь открывать. Интересно, кого там принесло. Поворачиваю замок, приоткрываю створку. И буквально застываю: на лестничной площадке Макс. В волосах у него капельки растаявшего снега. – Ты? – спрашиваю глупо. – Нет, не я, – усмехается Макс. – Пустишь? – Заходи, – отхожу от двери, пропуская его в квартиру. – В темноте сидишь, – комментирует старший очевидное. – Атмосфера и все такое, – говорю, наблюдая, как он раздевается. Интересно, что он сказал дома. Что пойдет к своему полоумному брату составить компанию? Или какое-нибудь вранье? В любом случае спрашивать у меня нет никакого желания. – Держи, – протягивает мне что-то, завернутое в бумажный пакет. Ощупью определяю, что это бутылка. – Можно тебе? – интересуется Макс, кивая на нее. – От глотка ничего не будет, – улыбаюсь, одновременно раскрывая пакет. В неярком свете маленького светильника различаю до боли знакомую этикетку. Тот же вискарь, что и в ту, первую ночь. Черт... В глазах у меня против воли начинает щипать. – Нравится? – тихо спрашивает Макс. – Да, – голос у меня хрипит. – Ну, пойдем, – он приобнимает меня за плечи. – Двенадцать уже скоро. Молча иду за ним следом. – О, боже, Май, – Макс пару секунд глядит на экран, поднимает с пола контроллер. – Лучшая игра в Новый Год. – Мне нравится, – пожимаю плечами. Макс хмыкает и выходит из игры. На экране остается меню. Этого света вполне хватает, так что лампу он не зажигает. Нам обоим нравится голубоватое рассеянное свечение экрана. Электронные часы показывают двадцать три часа и пятьдесят одну минуту. – Выбрал бы что-нибудь с меньшим уклоном в садомазохизм, – смеется брат. Усаживается на диван, вытягивает из коробки кусок пиццы. Ну, да, это его любимая. Самая что ни на есть стандартная. Помедлив, сажусь рядом. – Стаканы на старом месте? – через паузу спрашивает Макс. – Ага, на кухне, – киваю. Макс молча поднимается на ноги и выходит из комнаты, а через пару десятков секунд возвращается с парой стаканов из толстого голубоватого стекла. Цвет в темноте не различить, но я помню и без этого. В свое время мать купила их в Икее. Черт, кажется, что это было так давно... – Сколько там у нас? – Макс косится на часы. – Без двух? Киваю. На часах двадцать три пятьдесят восемь. Макс открывает бутылку, разливает янтарную жидкость по стаканам. Протягивает мне один. Стискиваю в пальцах прохладное стекло. Цифра восемь сменяется на девятку. – Будешь желание загадывать? – вдруг спрашивает Макс. Желание? В моем положении это даже звучит смешно. А то, что Макс об этом заговорил – еще и странно. Он всегда относился скептически к подобной ерунде. Как, впрочем, и я. Но мне нравилось злить его, каждую новогоднюю ночь демонстративно загадывая это несчастное желание. Ни одно, кстати, не сбылось. Но я все равно говорю: – Конечно. Но ты же во всю эту поебень не веришь, разве не так? – Как и ты, – он улыбается уголком рта. Вот же зараза. – Я все равно загадаю, – говорю упрямо. – Тогда загадывай, пять секунд осталось, – Макс кивает на часы. Мать твою... Чего я хочу больше? Выздороветь? Или чтобы Макс остался со мной? Или все сразу? Цифры на табло сменяются нулями. – Отсчет пошел, – Макс улыбается мне и делает глоток из стакана. Я следую его примеру. Сбудется или нет? – Иди сюда, – Макс вдруг тянет меня к себе и мягко прижимается к губам. Невольно подаюсь вперед, чувствуя, как ладонь Макса скользит по моей спине. – Что ты загадал? – спрашивает, разрывая поцелуй. А это не очевидно? Вместо ответа пожимаю плечами. Лучшим вариантом сегодня было бы просто напиться. Но мне нельзя и этого. – А я загадал, чтобы ты поправился, – Макс допивает содержимое стакана одним долгим глотком и наливает себе еще. – Ну, и зачем ты рассказал? – достаю себе кусок пиццы. – Не сбудется же. – Чушь, – фыркает Макс. – Ты где такое услышал? – Говорят, – пицца уже почти остыла. Но идти на кухню и класть ее в микроволновку – лень. – Мало ли что говорят, – Макс снова прикладывается к стакану. Снова тянусь к нему за поцелуем. У меня нет никакого желания обсуждать сейчас чужие предрассудки. Экран меркнет, включается заставка. Теперь я едва могу разглядеть свои пальцы, лежащие у Макса на шее. В итоге мы напиваемся как подростки, впервые дорвавшиеся до алкоголя. Вернее, Макс напивается. Я же просто лежу на его коленях и наблюдаю за этим. Он что-то рассказывает, иногда прерываясь, чтобы сделать очередной глоток или поцеловать меня. Второй вариант мне нравится больше. Поэтому я периодически сам тяну его к себе, подставляя губы. – Может, достанем огоньки? – вдруг спрашивает Макс. – Включим. Огоньки чертовы. – Теперь это точно последний раз, – говорю зачем-то. – Следующий Новый Год уже с семьей будешь отмечать. – Ты вообще-то моя семья, – хрипло отзывается Макс. – Давай я схожу за огоньками, – медленно поднимаюсь на ноги. Делаю шаг к шкафу, шарю по полке. Коробка попадается не сразу – я задвинул ее слишком далеко в прошлый раз. Но в итоге я вынимаю пакет с гирляндой из мелких голубых лампочек. Вытягиваю ее из него. – В розетку воткни, – прошу брата. Макс молча наклоняется и втыкает вилку в удлинитель. Лампочки загораются неярким мягким светом. Вешаю их на спинку стула. Заодно беру со стола контейнер с таблетками, сворачиваю крышку, вытряхиваю одну на ладонь. – Болит? – со странной интонацией спрашивает Макс. – Лучше раньше, чем позже, – сажусь обратно на диван и закидываю таблетку в рот. – Ложись, – Макс сам тянет меня на свои колени. Но я и не противлюсь. Мне нравилось лежать вот так вот. Свет гирлянды отбрасывает на стены затейливые тени. Минут пять мы молчим. А потом Макс негромко говорит: – Это не последний. – Что? – уточняю зачем-то. – Новый Год, – он убирает со лба мои волосы. Хотелось бы верить. Ответить мне нечего. Так что я просто прикрываю глаза и почти сразу засыпаю, чувствуя, как Макс гладит меня по голове, путаясь пальцами в отросших прядях. _________________________________________ вроде как к Новому Году всех с наступающим