Колыбель для монстра

      В лаборатории было тихо и пусто, лишь противный, до зубной боли, звон в ушах портил общую умиротворенную атмосферу. Этот звук он бы ни с чем и никогда не спутал. Так звенело тогда, в забытом прошлом, закрытом за тысячу дверей и замков.       Нет, нет, нет. Того времени больше не существует. Оно исчезло, сгорело в чужом пламени и предложении. Оно сдохло в мучительной агонии и больше никогда не вернется. Он подчинил себе ту реальность и никогда больше не отпустит бразды собственного правления. Его мир - реальность, которая устраивает его и он привязался к ней слишком сильно. Он не отпустит. Он эгоист. Он все еще ребенок, которому нравятся сказки, где все идеально хорошо и гладко. Ему просто страшно увидеть и услышать реальность. Он не хочет. Он счастлив и так.       Свет ламп слепил глаза, в груди было пусто, а в ушах знакомо звенело. Феникс очнулся от своего долгого сна несколько часов назад. Подросток мысленно похвалил себя за гениальную идею настроить всю аппаратуру на собственное пламя. Машины работали от его малейшего желания и не нужно было будить Спаннера. Видеть механика сейчас не хотелось, впрочем, как и всех остальных. Поэтому он просто лежал на холодном полу лаборатории, голый и опустошенный, думая ни о чем. Процесс взросления прошел на отлично, если не брать в расчет забытую агонию. Тело до сих пор ныло, а голова болела. Жизнь снова стала никакой, как и до появления неправильных людей в его жизни. К этому забытому, но привычному для него, чувству он отнесся философски и апатично, как и к странному сну. Хотелось снова уснуть.Только в этот раз навсегда.       Руки медленно провели по поверхности пола, натыкаясь на провода и трубки. Было лениво и спокойно. Будто бы он сейчас где-то под толщей льда или погребен под землей. В ушах гудело и не возможно было понять, то ли это аппаратура, то ли душа. Пальцы наткнулись на шероховатую поверхность и пальцы слабо зацепились за какой-то предмет, подтаскивая его ближе к себе. Книга. Обычный сборник сказок. Но отчего-то в груди просыпается боль. Это первые сказочные истории, которые ему прочитали. Луссурия откопал книжку где-то в дебрях склада и читал ему их каждую ночь, когда он обездвиженный и обожженный лежал в постели. Левая рука тут же поднялась до уровня глаз и подросток с отчаянием всматривается в потемневшие шрамы ожогов. Глаза наполняются влагой и больше не хочется уснуть навечно, а противный гудящий звон в ушах прошел, заодно восстанавливая мутную картинку реальности. Неимоверно сильным рывком к нему возвращаются эмоции и хочется завыть от переполняющих его чувств. Чужая любовь, забота, радость и счастье бьет по сознанию громогласным звоном колоколов. У него есть семья. Немного сумасшедшая, но такая родная.       Он тут же подскакивает на ноги и спешит найти нужные вещи. Одежда в виде нижнего белья, простых черных шортиков и майки находится там, где он их и оставил. Впрочем, как и охлажденные пакетики крови, которые он выпивает один за другим. Голод просыпается медленно и Феникс прекрасно понимает, что этого не достаточно. Но на первое время сойдет. На самом дне переносного холодильника удивленный подросток находит пару плиток горького шоколада. На губах расцветает слабая улыбка. Бель прекрасно знает его вкусы.       Босые ноги шлепают по каменному полу. Походка немного неуверенная и слишком медленная. Он привык к другой скорости, но тело еще слишком ослаблено после длительного сна. Пара дней усиленного питания и физических упражнений вернет привычную мощь, а так приходиться довольствоваться малым. Он поднимается на верхние этажи, где есть окна и приветливо улыбается светящим звездам и луне. Он скучал по ним так же сильно, как по семье. Камеры слежения видят каждый его шаг и он смазано проводит рукой по виску, своеобразно отдав честь патрульным, что сейчас видят его нечеткий образ. Замок пахнет силой и величием, а еще мистикой и уютом. Феникс единственный, кто чувствует этот аромат. Другие люди не могут унюхать чужую силу.       Ноги несут его на самый верхний этаж, который полностью принадлежит офицерам. Гостиные, спальни, залы для собраний, даже небольшая кухня и столовая есть. И все это богатство принадлежит только им. Прислуга и сержанты редко появляются здесь без надобности, не желая беспокоить Яростное Небо и его хранителей. Сегодня третья пятница месяца, а значит, что, даже в такое позднее время, его семья еще не спит. Традиционный фильм на ночь никогда не заканчивается на одном ужастике. Феникс любит эту традицию и всегда все свои дела заканчивает вовремя, лишь бы развалиться с семьей на удобных диванах и под закуски вслушиваться в комментарии мужчин. Они обожают озвучивать фильмы собственными голосами, и орать на не видящих, и не слышащих их режиссеров, делясь своим мнением насчет очередного неудачно ужастика. В такие моменты подросток действительно счастлив.       Он аккуратно проскальзывает в комнату и остается никем не замеченный. Феникс полностью скрыл свое присутствие, его шаги невозможно услышать, да и варийцы сейчас немного увлечены. Скуало материт очередной фильм и горе-режиссера-продюсера-постановщика, которые так отвратительно изображают оторванные конечности. Леви согласно кивает, а Бельфегор смеется что есть силы. Луссурия же осуждает главную героиню за глупый выбор в одежде, а Маммон отчаянно пытается понять, как можно тратить деньги на подобную ерунду. Занзас молча пьет виски и лишь периодически вставляет едкие комментарии, от чего остальных хранителей пробивает на хи-хи. Феникс скрылся в тени за их спинами, и жадно наблюдает за этой картиной, а в груди расцветает счастье. Он так соскучился по ним.       - Ой, я не могу! – простонал Бельфегор и задрыгал ногами в воздухе. Он любил, развалился на диване вверх ногами, и смотреть на перевернутый мир. – Вот ведь дура!       - Бель, милый, не могу не согласиться. Ни одна разумная женщина не побежит в лес на каблуках, - поддакнул Луссурия.       - Ни одна нормальная баба вообще не попрется в лес ночью. Особенно когда услышит вой волков, - авторитетно заявил Леви.       - Прям Белоснежка, - сказал Занзас и Луссурия обиженно надулся.       - Белоснежка не дура, она сказочная принцесса! – как умственно отсталому, начал объяснять любитель боа. – Сколько раз мне нужно вам всем объяснять, что сказки – это просто сказки. Не надо выворачивать их наизнанку и делать поправки на реальную жизнь.       - То есть ты хочешь, чтобы дети верили в то, что если съесть ядовитый продукт, то простой поцелуй все излечит? – деловито поинтересовался Маммон. – И это нормально жить с непонятными мужиками в лесу и работать на них только за спасибо.       - Нет, я не это имел в виду! – рявкнул Луссурия и бросил в противного Иллюзиониста пустую кружку из под чая.       - Тогда получается, если судить по сказкам, то некрофилия – это нормально, - пробасил Леви и получил мандаринкой в лоб. Доставать варийское Солнце они просто обожали.       - Белоснежка не умерла! Она спала! – огрызнулся он.       - Еще лучше! – простонал Бельфегор и засмеялся. – Сказки учат нас, что целовать спящих незнакомцев это нормально, а вовсе не статья и не срок в тюрьме.       - За поцелуй не посадят! – обиделся мужчина и начал показательно смотреть фильм.       - А вот за попытку изнасилования очень даже, - Леви был подкован в юриспруденции и обожал этим доводить педика до истерик. – А если учесть что Белоснежка не совсем совершеннолетняя, то это еще и педофилия.       - Два в одном, джек-пот! – объявил Принц и хихикнул над уползающей на экране телевизора от маньяка героиней.       - Они все там несовершеннолетние, - буркнул Лусс и понял, что сказал глупость.       - Сказки просто рай для педофилов-извращенцев, - согласно кивнул Леви и они продолжили смотреть фильм.       Экран телевизора помрачнел, начала играть тревожная музыка. Маньяк-убийца преследовал свою жертву, которая бежала по лесу. Резкие удары струнных напрягали нервную систему, как и неплохая операторская работа. Варийцы полностью погрузились в просмотр. И у Феникса родилась прекрасная идея. Захотелось немного пошалить и попугать. Поэтому он начал медленно и аккуратно подходить к ним, понемногу напуская морок из Тумана. Офицеры и Босс напряглись и увлеченно уставились на сцену кровавого преследования. Все их чувства сейчас были напряженны до предела, и когда экран резко потемнел, а потом показался маньяк крупным планом, тянущим свои руки к зрителям, Феникс начал действовать. Уже полностью стоявший за спиной Занзаса, он медленно начал тянуть свои руки, огибая тело и аккуратно обнимая за плечи. Босс побелел, когда бледные пальцы с силой сжали его плечи, а загробный шепот раздался по комнате:       - Цирроз печени.       Варийское Небо выпустил из рук стакан с любимым напитком и быстрым движением схватил призрака за руки. Он резко перекинул легкое тело через себя и неудавшийся шутник проломил своим телом стол с закусками.       - За что?.. – простонали с пола и в комнате загорелся свет.       Мужчины немного потерянно и не веря своим глазам, уставились на свое Облако, который продолжал лежать в обломках когда-то дорогого стола и обиженно сверлить их взглядом.       - Милый? – тихо спросил Луссурия и подросток медленно поднялся на ноги, отряхивая от щепок и закусок свои волосы.       - Если бы я знал, что вы так обрадуетесь, вообще бы не просыпался, - обиженно пробубнил он и небрежным движением руки восстановил стол, от чего Маммон благодарно всхлипнул.       - Мусор, не подкрадывайся к убийцам со спины, - отчитал Скайрини-старший своего брата и утянул к себе на колени. Кольцо офицера Облака появилось в его руках словно по волшебству, и Небо поспешил одеть его обратно на законное место.       - Я скучал, - признался подросток и нежно прижался к брату. Кольцо, как и теплые объятия, радовали и заполняли душу любовью.       - С пробуждением, мелкий, - голос Занзаса был непривычно тих. Он проникал в самые далекие уголки сознания и глаза защипало от радости.       Словно очнувшиеся ото сна хранители рванули к их мелкому Облаку и начали усиленно тискать подросшее тельце. Они не затыкались еще несколько часов, а после просмотрели еще несколько фильмов. Феникса так и не отпускали с рук, и каждый офицер считал своим долгом приластиться к так долго отсутствующему Облаку.       Столь сильные чужие эмоции, как и усталость, после пробуждения, подкосили Феникса, и вскоре он уснул на руках у Бельфегора.       - Пиявка спит, - констатировал Потрошитель и довольно промурчал, потеревшись головой о родную макушку.       - Да ладно? – ирония из Скуало так и перла, но он поубавил свой голос, не желая разбудить спящего мелкого.       - Мы пойдем спать, - объявил Принц и поспешил подняться с дивана. Вампирчик сейчас был легкий, словно пушинка.       - Мусор, - недобро и предупреждающе протянул Занзас и сверкнул своими глазами. Остальные хранители поддержали Босса, уставившись на счастливого блондина.       - Я никогда ему не наврежу, Босс. Он моя реальность, - серьезно заверил коронованный и поспешил остаться с пиявкой наедине.       - Вот это меня больше всего и напрягает, - признался Скайрини-старший в пустоту и хранители понимающе выдохнули.       Бельфегор стал зависим от Феникса. И эта зависимость была так же замечательна, как и губительна. Рядом с подростком Принц становился более вменяем, серьезен и сосредоточен. Он готов был защищать мелкого до конца, перегрызая горло каждому, кто просто даже подумает навредить маленькому Облаку. И такая преданность была весьма опасна. Занзас прекрасно понимал, что вскоре коронованный мусор просто не сможет контролировать свои желания и позывы. И вот тогда начнется самая, что ни на есть жопа. Принц, ведь, окончательно свихнется и не подпустит к мелкому никого. Он станет его тенью до конца жизни и не позволит Фениксу смотреть на кого либо, кроме него. Чувства, которые испытывает Потрошитель, весьма эгоистичны. Он не отпустит, чтобы Феникс был счастлив. Он просто убьет всех в округе и не даст выбора.       - Может, обойдется? – с сомнением протянул Луссурия.       Варийцы лишь промолчали. Вмешиваться в сложившуюся ситуацию было уже слишком поздно, да и бесполезно. Оставалось лишь надеяться на лучший исход. Мелкий же, сумел приручить диких животных, может и тут выкрутится?       Противные комки шерсти, не переставая, поскуливали и лезли под ноги. Бельфегор же лишь молча, отгонял их и продолжал свой путь с бесценной ношей до их кровати. Желания убивать глупых животных не было. Принц понимал и разделял их радость. Счастье разрывало его душу и разум. Хотелось бегать и прыгать, заливисто смеяться и, не прекращая, ластиться к заснувшему подростку. Однако вместо этого он сдержанно уложил свою ношу на кровать и поспешил раздеться. Юркнув под одеяло, он немного полежал и все же решился снять с мелкого майку. Сонное тело безвольно подчинялось, и когда ненужная вещь была отброшена в сторону, Бельфегор прижался к человеку, которого считал своей реальностью. Феникс тихонько посапывал, полностью разрешая делать Потрошителю все, что тот вздумает. Подобное доверие возбуждало и пугало. Бельфегор никогда не возьмет подростка силой, но удержаться и не погладить родное тело было невозможно. Просунув свою руку под шею Феникса, Принц прижался поближе и свободной конечностью начал выводить замысловатые узоры на оголенной коже. От легких и нежных прикосновений подросток прижался к блондину сильнее, отчего Бельфегор радостно улыбнулся и невесомо поцеловал свою спящую радость в лоб. В эту секунду во всей Вселенной существовали лишь они вдвоем. Вся реальность сузилась до ровных вдохов и нежных прикосновений.       Его вампирчик подрос. Руки и ноги стали длиннее, исчезли пухлые щечки и детская угловатость. Казалось, Феникс проскочил подростковый период, и теперь с уверенностью его можно было назвать юношей. Прекрасным и самым лучшим на свете. Бельфегор не переставал любоваться таким родным, но изменившимся телом, подмечая каждую маленькую деталь. Носик стал острее, а губки желаннее. Выпирающие косточки и позвонки так и остались на месте, как и впалый животик. Хрупкость Феникса перестала быть очаровательной и стала обманчиво беззащитной. Но Бельфегор знал, что его пиявка сейчас силен как никогда и чувство опасности возбуждало. Нет ничего прекраснее и веселее чем игра в русскую рулетку.       - Ммм... Бель? – слабый сонный голос завораживал, как и расфокусированный взгляд алых глаз.       - Привет, - глупо поздоровался Принц, не прекращая ласкать чужое тело. – Ты голоден?       - Немного, - честно признались ему и прижались сильнее. – Только мне лень сейчас вниз спускаться. Утром поем.       - Ты уверен? – хохотнул Потрошитель, намекая на вытянувшиеся зрачки.       - Да, прости, это скоро пройдет, - смущенно промямлил Феникс и поспешил закрыть глаза. Он не хотел пугать.       - Мне нравится, - рука прошлась по щеке и зарылась в волосы. Его вампирчик послушно посмотрел на него и очаровательно улыбнулся.       - Извини, я больше не нападу. Теперь я себя полностью контролирую, - Принцу наплевать. Он не против стать едой для подростка. Потрошитель с удовольствием бы стал един с Фениксом.       - Не извиняйся, все просто отлично, - все ведь действительно отлично. Его пиявка рядом, теплый и родной, пахнущий карамелью, а еще очаровательно сонный.       - Бель, я, правда, скучал, - руки обнимают блондина, а голова спешит прижаться к груди. Принц знает, что вампирчик обожает слушать чужое сердцебиение.       Коронованный послушно откидывается на спину, позволяя Фениксу переползти повыше. Его левая рука ложится на грудь Потрошителя, а остренький носик пиявки утыкается в шею. Подросток делает глубокий вздох и Бельфегора накрывает чувство дежавю. Его правая рука зарывается в вновь отросшие волосы, а глаза прикрываются от удовольствия. Он надеется, что вампирчик сейчас сделает что-то такое, что позволит ему ответить со всей имеющейся нежностью, страстью и пошлостью.       - Ты вкусно пахнешь, - шепчет Феникс и ластится к замершему телу.       - Хочешь меня укусить? – это не вопрос и не констатация факта, Бельфегор действительно предлагает. Он хочет почувствовать горячий язычок и острые зубки на своей шее, как тогда.       - Хочу, - честно отвечают ему, и это слово заводит намного сильнее, чем пошлые монологи первоклассных проституток. Внизу живота уже все давно окаменело, и как же хорошо, что мелкий не имеет привычки распускать руки.       - Ты должен быть в сознании, - предупреждает Бель. Он не хочет, чтобы его кусали только из-за инстинкта животного или гормонального сумасшествия. Он желает, чтобы Феникс хотел его. Сознательно и осознанно.       - Я в сознании, - желанные слова обжигают шею и вызывают табун мурашек. Принц готов кончить прямо сейчас, в эту секунду. Словно и не он может трахать прислугу часами. Бель становиться слишком чувствительным рядом со своим безумием. – Я контролирую себя. И это не только из-за голода. Я просто очень сильно хочу твоей крови.       - Насколько сильно? – этот диалог похож на самую длинную прелюдию в мире. Принц с удовольствием будет загонять свою пиявку в словесные ловушки всю ночь напролет, пока Феникс не сойдет с ума от желания.       - Очень, - простое слово вызывает немного учащенное дыхание и колотящееся в груди сердце. – Хочу, - ухо краснеет от обжигающего дыхания, а права рука сжимает волосы сильнее. – Можно?       - Да, - почти неслышно отвечает Принц и вслушивается в радостный вздох.       Феникс чуть привстает и тянет Бельфегора за собой. Потрошитель послушно садится и прислоняется к спинке кровати. Он жадно смотрит, как его вампирчик подползает ближе и глубоко выдыхает, когда желанное тело седлает его бедра. Одна рука Потрошителя зарывается в волосы, а вторая ложится на талию, притягивая свое безумие ближе. Их оголенная кожа соприкасается и Бельфегору сейчас абсолютно наплевать, что Феникс чувствует его каменный стояк. Сильные руки прижимают красноглазого подростка сильнее.       - Бель, - слабо шепчет его безумие и смущенно отводит взгляд.       Полыхающие красным щечки сводят с ума, так же сильно, как и слабые, почти отсутствующие, попытки оттолкнуть. Бельфегор убирает руку с талии, но его мальчик так и не предпринимает попытки сбежать. Принц аккуратно берет чужую руку в свою и почти невесомо прикасается губами к запястью. Феникс краснеет сильнее и Потрошитель улыбается. Он кладёт поцелованную руку себе на плечо и повторяет то же самое с другой конечностью. Теперь нет никаких преград и их лица до безобразия близки. Всего лишь несколько миллиметров до поцелуя.       - Кусай, - шепот щекочет губы. Бельфегор не станет сейчас целовать пиявку, он подождет еще немного. Томление так же прекрасно, как и действие.       - Да, - этот ответ и легкое, почти не случившееся, прикосновение можно, все же, назвать поцелуем.       Принц откидывает голову и закрывает глаза. Горячее дыхание на шее сводит с ума, как и легкое прикосновение сухих губ. Обжигающий язык мокрой дорожкой скользит по коже и Бельфегор рвано выпускает воздух из легких, когда желанный ротик открывается и кусает шею. Сначала совсем несмело, Феникс начинает покусывать кожу, но родные руки прижимают сильнее, разрешая действовать смелее. Зубы заостряются и из прокусанной артерии хлынула такая желанная кровь. Скайрини-младший глотает манящую жидкость жадно, вслушиваясь в рваное дыхание Принца.       - Феникс, - полустон полушепот приводит в себя и подросток останавливается, начиная зализывать рану.       Его пламя сейчас окутывает недавнюю жертву, заживляя шею. Теперь его слюна лечебна, что является неплохим бонусом к развитому организму. Подросток вылизывает каждый миллиметр, не позволяя и малейшей капли пролиться зря.       - Вкусный, - шепчет он в секундных перерывах и Бельфегор слабо улыбается.       Ему сейчас хорошо так, как никогда не было. Его частица теперь внутри Феникса. Потрясающее чувство единения завораживает и сводит с ума. Его безумие, единственный, кому позволено проливать королевскую кровь. Возбуждение внутри горит пожаром и хочется чего-то большего.       - Феникс, - зовет он и замолкает, стоит только посмотреть в глаза - хамелеоны. Темно-синие с фиолетовым отблеском они светятся эмоциями, которые Принц не понимает. Это что-то запредельное и не доступное обычному человеку. – Что ты сейчас чувствуешь?       - Тебя, - в груди теплеет, и становится трудно дышать. – Себя. Нас. Мир и всю Вселенную.       - Мое безумие, моя реальность, мой мир, - Потрошитель шепчет почти неслышно, но для Феникса нет ничего не возможного. Сейчас его органы чувств обострены так, как никогда. Он видит и слышит все.       Сильные руки тянут его на себя и он послушно подчиняется. Родное сердце стучит быстро-быстро, вызывая смущение. Ему сейчас немного неловко из-за слишком тесных объятий, из-за возбужденного дыхания и тела, из-за рук, которые гладят на грани нежности и страсти, из-за скрытых глаз, которые смотрят неотрывно и ожидающе. Феникс уверен, что сейчас внутри Потрошителя происходит борьба с самим собой и своими желаниями. Он не знает что победит, поэтому просто неотрывно смотрит, немного краснея и мужественно ожидая конца битвы.       - Я никогда тебе не наврежу. Я никогда тебя не заставлю. Я никогда тебя не предам. Я никогда тебя не отпущу, - и Феникс верит каждому слову, каждому звуку, каждому вздоху Принца.       - Хорошо, - соглашается он.       Чувства обреченности не было, хоть подросток и понимал, что это признание не простой звук. Он прекрасно осознавал, что Потрошитель перекрыл ему все пути к отступлению, не позволяя кому-либо другому быть рядом. Бель убьет любого, кто нарушит невидимые границы. Чужое сумасшествие и помешанность не пугали. В его мире Потрошитель был самым нормальным человеком. И это вызывало лишь радость и теплоту в груди. Он согласен на невидимые цепи и постоянное внимание. В конечном итоге, Феникс, ведь, тоже собственник. Только вот этим фактом он пока делиться не будет. Подросток не жесток и не эгоистичен. У Бельфегора должен быть путь отступления, если тот одумается. А ловушку можно захлопнуть в любое время. Так просто он не позволит сбежать собственному счастью.