Колыбель для монстра

      - Звезды не бессмертны, - в загробной тишине голос Мукуро вызывает лишь недоумение и испуг. – Они светят ярко, сгорая одна за другой, лишь бы луна и солнце снова были вместе. За их преданность и искреннюю любовь им была дана возможность, после смерти, становиться частью слепого и глухого неба. Именно поэтому люди видят падающие звезды. Они просто стремятся стать частью чего-то бесконечного, неся свою искренность сквозь время и пространство, не видя преград. И прекрасное небо выслушивает их посмертные души, успокаивая своей любовью и нежностью.       Странная история была не понятна никому, кроме нумерованных. Феникс вздрагивает от каждого произнесенного слова и завороженно смотрит на голос, обретший тело и лицо. Это впервые, когда они видятся и оба счастливы. Эту радость смогут понять лишь влюбленные, после долгой разлуки или мать, чей ребенок снова начинает дышать. Щемящее чувство нежности невозможно передать словами. Лишь душой, лишь глазами полными благодарности, лишь искренней улыбкой.       Мукуро подходит сам, немного медленно, а после более решительно. Он застывает в нескольких сантиметрах от Феникса и просто смотрит, не пытаясь что-либо сказать. Нумерованным не нужны слова. Их души едины, а сердца бьются в унисон.       Перчатки с рук Рокудо небрежно падают на пол. Он не смеет прикоснуться, так же, как и заговорить. Слишком волнительно, слишком страшно, слишком все кажется нереальным. Нумерованные никогда не поверят в то, что свободны, всегда сомневаясь в подлинности реальности. Это нормально. Это привычно.       - Привет, - янтарные глаза светятся ярко и нежно.       - Привет, - каждое сказанное лично слово кажется невероятным подарком Богов, в которых они не верят. Им не нужны слова так же сильно, как они в них нуждаются.       - У тебя глаза цвет меняют, - нет глупых констатаций фактов, есть лишь долгожданная встреча с тем, кого так отчаянно хотел увидеть.       - А у тебя на море похожи, - Занзас показывал ему это волшебное место. Ноги тонули в песке, а легкие наполнялись свежестью. Природа прекрасна.       - Я рад тебя видеть, - нумерованные никогда не врут, говоря подобное. Видеть и слышать своих вживую это то, о чем они не могли и мечтать.       - Я рад тебя видеть, - искрений ответ, и они по-прежнему не смеют прикоснуться к друг другу. Страшно. Вдруг это всего лишь иллюзия искалеченного сознания?       - Мы квиты. Я вытащил из лабораторий, ты от Виндетте защитил, - какую же глупость он сейчас несет, что не так с его гениальными мозгами? Зачем говорить такую расчетливую пошлость, когда рядом такой же как ты?       - Да, - согласно кивают, прекрасно понимая чужое смущение и растерянность. – Твоя сказка когда-нибудь закончится?       - Только после смерти, - заверение встречается счастливым блеском глаз и радостной улыбкой. Он ведь сам не хочет заканчивать то, что придумал лишь бы сбежать от реальности. – Я слышал тебя, - признание льется из самых глубин отравленной души и становится невыносимо больно от своих же слов. Они слышали друг друга и всех остальных. Каждую секунду, теряясь от общей боли, они не замолкали и не затыкали уши, лишь бы не быть одинокими.       - Да, - соглашаются легко, и от этого взгляда становится легче. – Я ходил по снегу, - вы оба помните далекие песни о неизвестных белых краях и не забываете их ни на секунду. Потому что это то небольшое счастье, которое бережно храните, как самую большую драгоценность. Ценнее тех песен нет ничего на свете.       - Да, - счастье вырывается наружу, и он плачет лишь одним глазом. Второй способен лишь напоминать о человеческой жестокости и собственной силе. – Кен и Чикуса, они...       - Будут рано утром, я позаботился, - паранойя не отпускала ни на секунду, поэтому все было продуманно до мелочей.       - Спасибо, - благодарность, которую никто и никогда больше не поймет. Потерять кого-то близкого для нумерованных – страшнейшее наказание. Оно несравнимо ни с чем на свете. Одиночество и забвение пугает их.       - Спасибо, что всегда говорил, - без этого он бы просто сошел с ума, превратившись в животное, лишенное воли и сознания.       - Я люблю собственный голос, - глупая шутка разрушает барьер неловкости и руки, наконец-то, переплетаются, а тела сжаты в крепких объятиях.       - У тебя отвратительное чувство юмора, - заверяют, не пытаясь ранить или обидеть.       - У тебя его вообще никогда не было, - незамедлительно отвечают и прижимаются сильнее, вдыхая такой родной и новый запах.       - У тебя глупое имя, - пахнет лилиями и свежим ветром, от чего кружится голова.       - У тебя сумасшедшая семья, - они оба принимают друг друга такими, какие есть, прекрасно понимая все, через что пришлось пройти.       - Я люблю их, - такое доступное человечное чувство было сказочным для нумерованных. Они боялись любить или привязаться, понимая, что каждый день – последний. Они лицемерно прятали чувства, и все равно ревели каждую ночь, слушая чьи-то посмертные хрипы. Привязываться было нельзя, но они всегда нарушали это негласное правило.       - Сиело, - зовут нежно и отчаянно, прося быть настоящим и реальным. Разочарование от простого осознание фальшивости всего происходящего убьёт душу и разорвет сердце.       - Неббиа, - все ведь хорошо, они сейчас вместе, у них есть за кого сражаться. Свобода под ногами их и ветер в волосах. Они видят небо и звезды с луной и солнцем. Они любят и любимы. Большего, действительно, ничего не надо. И как глупые люди этого не понимают?       - Твой биологический брат просто придурок, - легкие смешки превращаются в громогласный хохот. Объятия расцеплены, и они держатся за животы, вытирая слезы и пытаясь успокоиться. Скопившееся напряжение испаряется, оставляя после себя лишь чувство единения.       - Вот взял и момент душевный испортил, - одна из перчаток была быстра поднята с пола и запущенна в грудь. – И не стыдно же.       - Не стыдно, - весело заверяют его, помотав перед лицом рукой, закованный в браслет, - Ты зачем на меня эту фигню нацепил?       - А вдруг ты бешенный? – искренне удивился Феникс и Мукуро согласно кивает, понимая подтекст. – И вообще, я на нервах был. Виндетте и все такое, струхнул немного.       - И поэтому Пути Реинкарнации один за другим использовал? – хохотнул Рокудо и бросил второй перчаткой, целясь в голову. – Все, что после Шестого – запрет, вроде как. А ты их щелкаешь как орешки.       - Я особенный, - по-детски выпендривается подросток, а в ответ получает искрений хохот.       - Умеешь же шутить, - хвалят и дружески хлопают по плечу. – Только вот редко.       - Ничего не редко, - обиженно дуется и в голове всплывают воспоминания. – У меня хорошее чувство юмора.       - Ку-фу-фу, сомневаюсь, - протяжно растягивая слова, разноглазый замечает взбешенного Бельфегора и понимающе улыбается. Кажется его брату нужна небольшая помощь. – Как насчет того, чтобы составить мне компанию этой ночью?       - Чего? – искреннее удивление и наивно хлопающие глазки веселят шальное сознание. И не скажешь, что эта милашка пуленепробиваема.       - Ну, я же ценный пленник и кровать-то мне уж выделят, - пошлая улыбка расцветает на губах, а глаза не перестают поблескивать. – А мы с тобой в расцвете сил и так давно не виделись. Подростковый возраст, бешенные гормоны и тому подобное. К тому же не каждый человек сможет удовлетворить наши тела, а я мысли твои читать могу. Все твои желания предугадаю и воплощу в реальность. Вот и отметим долгожданное воссоединение.       - А я честно успел забыть, что ты тот еще извращенец, - Феникс не прекращает смеяться даже когда руки Мукуро обвиваются вокруг него и прижимают к себе сильнее.       - Ку-фу-фу, ты еще ничего не видел, - интригующе заверяют его, а голос становится более тягучим и завораживающим. – Я иллюзии не только для пыток умею использовать. Я обещаю, у тебя все тормоза снесет, когда несколько моих копий каждую твою маленькую прихоть начнут исполнять. Все то, о чем ты стесняешься говорить станет реальностью. Такого удовольствия ты не получишь ни с одним человеком. Тебе не нужно будет бояться за мою жизнь, мое тело выдержит любое проявление чувств. И я не умру если ты мне шею перекусишь. Тебе же нравится кусаться во время оргазма?       - Отвратительно, - Мамору действительно чувствует, что сейчас блеванет. Сначала, оказывается, у него есть брат-чудовище, а теперь еще и эти педиковатые заигрывания. Ему противно находиться в одной комнате с этими уродами.       - Ой, а нас так волнует чье-то мнение, - фыркает Рокудо и отпускают свою жертву домогательств. Он не глупый и все понимает. Скрип зубов Потрошителя красноречивее многих слов.       - Мукуро, вынужден отказать, - весело хихикает Феникс.       - Мое предложение всегда в силе, - намекает Иллюзионист и натягивает перчатки на руки.       - Да-да, - подросток хватает своего духовного брата за руку и на буксире тащит поближе к семье. Все формальности должны быть соблюдены, Яростный ведь помешан на дисциплине, - Семья, это Рокудо Мукуро, голос, который создал сказку про звезды, луну и солнце. Он немного странный и пошловатый, но, в принципе, хороший. Мукуро мой брат, - пальцы переплетаются сильнее от каждого слова. Они немного волнуются. – Мукуро, это моя семья. Занзас сжег мой номер и дал выбор. Я очень их люблю и перегрызу тебе глотку, если навредишь им.       - Конечно-конечно, - фыркает Иллюзионист, прекрасно понимая правдивость слов. Они все едины, но никто и никогда не посмеет отобрать то, что они ценят и любят больше всего. – Приятно познакомиться, обещаю никому не вредить.       - Взаимно, мусор, - Варийцы понимают, что этот разноглазый важен для их клубнички. Он тоже семья. Тот, кто был рядом в трудную минуту и спас от одиночества и боли.       Мукуро аккуратно высвобождает свою руку из захвата и грациозным движением сбрасывает форменные пиджак с плеч. В обычное время он бы никогда не сделал этого, но эти неправильные люди – ценность, которую нужно защищать. Они приняли его брата, его Сиело, воспитали и дали жизнь. Эти убийцы добры. Нумерованным никто и никогда не давал выбор.       - SR-69, - спокойно говорит он и клеймо Эстранео сияет на оголенной левой руке. Такой же герб и стиль написания, что раньше уродовал руку Феникса. Мужчины понимают, что подобный способ представления у нумерованных редкость. Им открыли себя и душу, показывая самую унизительную вещь на собственном теле. – Спасибо.       Только те, кто пережил лаборатории и сумасшедших ученых мог так благодарить. За то, что не бросили одного из них, за то, что дали чувство защищенности и заботы. За любовь и сказки на ночь. За преданность и доброту. За то, что они такие неправильные и ненормальные. За храбрость и самоотверженность. И не важно, что все эти чувства были отданы лишь одному из них. Они все едины и полюбив одного нумерованного ты любишь и принимаешь всех остальных.       - Мукуро, ты такой стильный милашка, - Луссурия душит Иллюзиониста в крепких объятиях, а тому остаётся лишь удивленно хлопать глазами. Прикосновения для таких как он весьма деликатная тема. – А давай мы тебя переоденем? У меня так много всякой одежды. Тебе пойдет кожа!       - Я сначала тоже пугался, когда на меня так бросались, - участливо кивает Феникс, и задергивает рукав чужой водолазки. – А потом привык. Я знаю, немного неправильно, но Луссурия очень добрый.       - Ах, моя клубничка тоже такой милашка, - Солнце уже прижал и подростка, впрочем, не выпуская Рокудо. – Вы у меня такие хорошенькие.       - Мне, как бы, сейчас очень неловко, - осведомляет Мукуро. За всю его жизнь его так долго не обнимали.       - А это и не проходит, - Феникс сияет своей улыбкой, прекрасно понимая чужое смущение. Ему до сих пор стыдно за то, что так любим. Это нормально.       - Феникс, ну что за глупость ты говоришь? – Лусс сияет от счастья. Сегодня их клубничка стал еще ближе с ними. – Мукуро, клубничка рассказал нам твои истории. Мне очень понравилось. У тебя такая хорошая фантазия. А ты любишь тортики? Наше Облачко вот очень любит сладкое.       Любитель боа не прекращает заваливать Рокудо новыми вопросами и становится как-то тепло в груди. Люди никогда так искренне не интересуются простыми вещами, его интересами и мнение. Они предпочитают угрожать и шантажировать, но никак не тискать в объятиях и пороть всякую чепуху. Феникс понимающе сияет янтарем своих глаз, и Иллюзионист расслабляется. Чувство неправильности реальности никогда не отпустит их, сколько бы времени не прошло, но подобная забота заставляет вспоминать, что нумерованные тоже люди, хоть и в прошлом. Луссурия трещит без умолку, не прекращая хвалить его талант рассказчика и так по-детски хочется спрятаться в темноте. Его смущает чужая доброта и искренность. Но он благодарен за эти странные и такие недоступные раньше чувства. Сказка про луну, звезды и солнце – его реликвия. Самое ценное, что есть на свете, как и воспоминания о чужих песнях.       Мукуро немного выпадает из реальности и не сразу понимает, что его уже посадили за стол в столовой и усиленно пихают в рот еду. Десятое поколение и Реборн тоже сидят рядом, мрачно жуя свои порции. Им страшно и немного противно от всего услышанного ранее. В их сердцах поселилось недоумение. Но Рокудо наплевать на их заблудшие души. Он будто бы со стороны наблюдает за всем происходящим. Вария что-то орет и шумит, своей какофонией создавая семейную идиллию. А Феникс оперативно и шустро перекладывает в тарелку Мукуро все овощи.       - Феникс! – возмущенно задыхается Луссурия, увидев манипуляции своей милашки. – Прекрати избавляться от овощей и жуй их сам! Они полезные!       - Они противные, - бурчит подросток, но послушно зажевывает кусочек вареной моркови, кривя лицом.       - Педик, отвали от мелкого. Не всем по нраву твоя трава. Мужики должны есть мясо, - басит Леви и Облако Варии благодарно улыбается и кивает головой.       - Он не может только одним мясом питаться и шоколадом! – про несгибаемый характер любителя боа ходили легенды, ведь только Солнце умудрялся заставить всех плясать под свою дудку, даже Босса.       - Врой! Долбоебы, вы меня бесите, - рычит капитан и с силой бьёт по столу. – Что вы как наседки над пацаном трясетесь? Ему шестнадцать уже! Пускай хомячит все, что хочет!       - Наконец-то, - облегченно выдыхает Феникс и из ниоткуда достает плитку горького шоколада. У него такие заначки по всему замку.       - Мелкий спиногрыз! – ложка летит с неимоверной скорость и попадает прямо в лоб подростка. – А ну бросил шоколадку и зажевал овощи!       - Но ты ведь сам только что сказал... – глаза светятся детской обидой, а руки усилено вцепляются в одно из любимых лакомств.       - Я вообще много чего говорю, - философски отвечает Суперби и пожимает плечами. – Ешь что хочешь, но овощи – это твоя обязанность. Считай приказом от Босса.       - Но...       - Жуй, - согласно кивает Занзас и Феникс прячет плитку обратно, а сам мстительно зажевал брокколи, усиленно работая челюстью. Дурацкие овощи во всем виноваты!       - Какая идиллия, прям нормальная семья, - шипит Мамору и кривит свое лицо. – Ты не мой брат, ты чудовище. И я никогда тебя не признаю. И, вообще, животным не место за столом.       Феникс спокойно выслушивает чужую обиду, страх и отрицание. Горькие слова его не задевают, ведь Вария и нумерованные единственные, чье мнение его действительно волнует. Подросток не испытывает никаких кровных или родственных чувств к Саваде. Вообще. Он просто не помнит его, да и встретились они, впервые после долгой разлуки, лишь на Конфликте Колец. Мамору вызывал лишь недоумение. Как настолько слабый человек мог быть назван наследником? Феникс не завидует кровному брату в том, что его детство было настоящим и нормальным. Ведь та фальшивая семья всего лишь пародия и подделка на то, что есть теперь у него.       Все за столом напрягаются от язвительных слов, полных ненависти. Десятое поколение и Реборн все еще в шоке от увиденного и услышанного, они не знают, как реагировать на открывшуюся правду, поэтому просто предпочитают помалкивать. Мукуро мстительно блестит глазами и рука сжимает столовый нож - он не позволит оскорблять Сиело. Вария же слишком сильно любит их такого необычного мальчика. Они никогда не считали его животным, даже когда Феникс начинал рычать. И все его немного звериные повадки, которые порой проскальзывали в небрежных движениях, считали чем-то естественным.       - Ты отвратителен, - тем временем продолжает один из наследников, а атмосфера вокруг становиться все мрачнее. Зарвавшийся подросток просто не замечает чужой вражды. – Мало того, что мутант какой-то, так еще и педик, судя по всему. Такое отребье как ты не имеет право на существование, так же как твоя уродская семейка. Мне жаль, что ты не сдох.       Возмущенная сторона уже готова рвать и метать. Они только открывают рот, как Феникс быстрым движение оказывается прямо напротив своего биологического брата. Он сидит на корточках на столе, а острый конец металлического хвоста из пластин замер в нескольких миллиметрах от чужого карего глаза. Феникс сейчас похож на зверя – радужки полыхают алым, зрачки вертикально вытянуты, а острые клыки удлиняются. Он утробно порыкивает и Мамору накрывает первозданный ужас. Чувство самосохранения парализует тело, в надежде что опасный хищник сочтет его мертвым и уйдет.       - Мне наплевать на твое мнение, - тихо осведомляет офицер Облака. – Я знаю, что я такое и эту реальность уже давно принял. Я даже горжусь своим прошлым. Мне нравится быть тем, кто я есть сейчас. Мнение какого-то сосунка меня совершенно не волнует. Ты слаб и ничтожен, неоправданно самоуверен и глуп. К таким, как ты, не прислушиваются, а просто давят. И если ты еще раз, хотя бы как-то оскорбишь мою семью, я разорву тебя на части. Поверь мне, я действительно монстр, а Вария одна из самых больших ценностей моей жизни. И я очень сомневаюсь, что ты, маленький ублюдок, хочешь узнать, на что я способен ради моей настоящей семьи. Мы друг друга услышали?       Мамору лишь затравленно кивнул. Все слова исчезли, испугавшись дикого хищника. Ему страшно так, как никогда не было до этого. Поэтому он лишь тихонько сидит и наблюдает, как хвост исчезает, а Феникс спрыгивает со стола и спокойно садится на свое место. Мамору уяснил этот урок и теперь предпочтет помалкивать. По крайней мере, до тех пор, пока отец и Девятый не убьют эту тварь.       - Ку-фу-фу, Сиело, а ты, оказывается, собственник, - Мукуро, наконец, отмер и решил еще немного поиздеваться над звереющим каждую секунду Потрошителем. Глупые-глупые люди, порой им нужен весьма мощный пинок, чтобы оторвать свои жопы от кресел.       - Немного, - смущенно кивает Феникс, бесцельно ковыряя остатки гороха.       - А в постели ты такой же жадный? – интимный шёпот был специально слышан всем.       - Кто знает? – интригует подросток, и стакан в руках Бельфегора лопается от напряжения.       Потрошитель вылетает из столовой пулей, не проронив ни слова. Остальные лишь недоуменно смотрят на этот английский стиль ухода и пожимают плечами. Принц и так перестал подавать признаки адекватности, постоянно отвечая на автомате. Кажется, он уже прописался в собственной голове и в реальность возвращаться не собирался.       - Ку-фу-фу, знаешь, а...       - Мукуро, я сломаю тебе челюсть, если сейчас же не заткнешься, - мрачно пообещал Облако, и Рокудо лишь закивал и показательно провел по своим губам пальцами. Мол, ротик на замок, а ключик я потерял. Что-то подсказывает ему, что впереди ждет уйма веселья. Ревность Бельфегора просто очаровательна.