Колыбель для монстра

      Питер смотрит на песочные часы, стараясь даже не моргать. Песчинки сыпятся с какой-то своей, не совсем понятной, скоростью, отсчитывая время. Мужчина не знает, что случится после, но уверен, что это сблизит его и монстрика. Пит больше не замечает холода камеры и не слышит своих коллег, которые так отчаянно хотят до него докричаться. Песочные часы перемещаются за ним и ни у кого из Вонгольских ублюдков не получилось их забрать или остановить. Сила его монстрика поражает и возбуждает. Последняя песчинка падает на дно и Питер вздрагивает, когда дверь его камеры бесшумно открывается. Он уверен, что по пути ему не встретиться никто из охраны. Его страсть, его зависимость, его смысл жизни никому не позволит прикоснуться к своему создателю. Крики суки-Салли и глупышки-Джо уже давно позади, Пит бежит вперед, в лес. Сегодня он и монстрик, наконец-то, снова станут едины. Ученый уверен, что двадцать седьмой любит его так же сильно и страстно, как и он. Ему нравится эта игра, созданная шаловливой крыской, а сердце не прекращая бешено стучать, разгоняя по крови адреналин и возбуждение. Скоро, совсем скоро они с монстриком останутся наедине.       — Да заткнись ты уже, старый козел! Мы скоро будем. Скажи своим сучкам – пускай не трясутся, — Занзас нажал на «отбой» в телефоне, а после и вовсе выкинул злосчастный аппарат из открытого окна автомобиля.       Еще этим вечером Девятый попросил-приказал им явиться в поместье Вонголы для... да черт его знает, зачем они там нужны! Вся эта мелодрама с пропавшим старшим сыном Внешнего Советника порядком раздражала и напрягала. Конечно, они с радостью уничтожали вражеские базы психованных ученых, но нянчиться с этим Савадой Тсунаеши никто не собирался. По заверениям Маммона – парень овощ. Занзас совершенно не понимает, чего все так носятся с этим искалеченным пацаном. Застрелили бы и дело с концом – гуманнее.       А теперь еще и эта непонятная паника с сбежавшим ученым. Мудак исчез из своей камеры примерно с час назад, по всей видимости, прихватив того самого спасенного пацана. Вонгола уже роет землю, а Вария должна присоединиться к этим наседкам. Территория прочесывается с таким усердием, что эти придурки ни одного клеща не пропускают, только вот параноик-истеричка Емитсу и гребанный-козел-Ноно все равно запрашивают поддержку всех дружественных семей. Вот ведь долбаебы. Скорей всего этих двоих уже и на территории Италии-то нет. Тот мудак-Питер двигается очень быстро и Занзас сомневается, что Тсуна уж так сильно затрудняет ему передвижение – скорей всего ученый даже не замечает веса своей ноши. Похищенный парень не тяжелее супового набора костей.       — Ши-ши-ши, небо становиться ясным и отдает кровью, — коронованный мусор на заднем сидении снова начинает бредить и нести какую-то околесицу.       Занзас, как и вся Вария, уже давно смирились с тем, что офицер Урагана долбанут на всю голову. Но его сумасшествие, которое росло в геометрической прогрессии, уже порядком начало раздражать. Величественный урод выпадал из реальности не просто на часы, а на сутки и месяца. Порой мелкий уродец «приходил в себя» и нес такой бред про какие-то звезды, что Занзас, грешным делом, уже серьезно задумывался пристрелить Потрошителя. Конечно, мудак с короной свои обязанности выполнял, но вот полный неадекват бесил.       — Принц слышит стук и песни, — торжественно объявляет Бельфегор, и уже капитан начинает скрипеть зубами.       Скуало устал терпеть чужое помешательство. Этот молокосос с раздвоением личности выбешивал не по-детски и с каждым годом становилось все хуже и хуже. Бельфегор начал дольше спать и меньше разговаривать. Он летал где-то у себя в голове, а порой с того ни с сего начинал громить и крушить все подряд, обвиняя их во всех грехах. Пацан сошел с ума еще, кажется, в первый же день своего рождения. Когда Принца только взяли в отряд, он заявил, что слышит шепот звезд и любит гулять в лабиринтах. На эти слова никто не обратил внимание, а зря. Потом были стандартные истерики на тему того, что его окружают одни плебеи. И, вроде бы, все попривыкли, пока Бель не поехал крышей окончательно. Чуть больше, чем месяц назад Потрошитель устроил такой глобальный разгром, что его пришлось успокаивать силой. Шизик орал, что у него забрали небо, а звезды перестали петь. Суперби вырубил придурка и запер в его же комнате, но неприятный осадок после того случая остался. Бель сошел с ума и никто не знал, когда же тонкая грань, удерживающая его в хотя бы, каких-то относительных рамках, окончательно разорвется. Будет жаль избавляться от такого талантливого убийцы.       — Патлатый мусор, дави на газ, — просьба-приказ встречно привычным «пошел нахуй» и полным повиновением.       Они должны прибыть на указанную точку уже через несколько минут. Территория поместья и прилагающейся земли огорожены мощнейшей иллюзией-барьером. Попасть вовнутрь легко, но выбраться невозможно. Варийцы будут охранять одну из главных дорог почти на границе этого купола, пока не поступят дальнейшие указания. Суперби очень интересно с каких это пор их независимый отряд стал простыми пограничниками, но с приказами не поспоришь.       — Врой! Отбросы, мы на месте! Выгружайте свои жопы! – Скуало орет, что есть мочи. Вся сложившаяся ситуация его неимоверно выбешивает.       Варийцы выгружаются из автомобилей организованной кучей, не скупясь на любовные посылы коллег в далекие и жаркие страны. Во всей этой какофонии молчит лишь Бельфегор. Он замер посреди дороги и уставился в небо, не прекращая скалиться.       — Шизик, нашел свои орущие звезды? – капитан язвит и шипит, пытаясь хотя бы как-то привести Потрошителя в чувство. Он не потерпит витания в облаках на миссии.       — Плебей не имеет права называть Принца шизиком, — неадекватность Бель сейчас зашкаливает до небес.       — Мусор, заткнулись нахуй, — Занзас уселся на капот машины, а верный Леви уже подал бутылку виски и несколько стаканов.       — Босс, — зовет Бельфегор после нескольких минут молчания.       — Мусор, — констатирует Яростное Небо. У него нет желания с кем-то трепаться ни о чем.       — Босс, Принц не советует ничего пить, — привычно шипит Потрошитель. – Небо скоро начнет плакать.       — Милый, дождя сегодня не будет, — заверяет всех Луссурия. Он всегда проверяет прогноз погоды на случай, если придется использовать более прочный лак для волос или водостойкую тушь. К тому же, синоптик в телевизоре весьма поднимает настроением своей красотой и трогательной неуклюжестью.       — Принц и не говорит про дождь, — фыркает Бельфегор, чувствуя как стук в голове нарастает с каждой секундой. – Сегодня полнолуние и небо, наконец, окрасится в красный.       — Мусор, бесишь! Пошел нахуй со своей шизой, — рычит Занзас, и недоуменно хлопает глазами, когда слышит разбивающиеся капли дождя об асфальт.       — Да ладно?! – орет Скуало.       Лишь через несколько секунд варийцы понимают, что это не дождь. С неба падают капли крови и капитан грешным делом думает, что Бельфегор все-таки сын Люцифера. Неожиданное предсказание смущает и немного выводит из себя. Как и тело, которое падает откуда-то сверху на бешенной скорости. Прифигевшие варийцы и счастливый до безобразия Потрошитель смотрят на прилетевшего мужика, в котором и узнают того сбежавшего ученого. Он выглядит просто отвратительно. Весь израненный и какой-то пожеванный, измазанный в грязи. Под телом веселой кляксой расползается алое пятно. Маленькие брызги попали на тела варийцев и Скуало раздраженно стирает их с лица, удивленно понимая, что мужик-то еще дышит.       — А я думал, что апокалипсис с ливня из лягушек и саранчи начнется, — несмешно пошутил Луссурия. Он был в шоке.       — А теперь на землю падет ангел! – захохотал Бельфегор и мужчины поверили. Неожиданная способность их Урагана предсказывать будущее немного, совсем чуть-чуть, пугала.       Ангел действительно пал, только вот Скуало уверен, что они должны выглядеть совершенно по-другому. Низкий рост и хрупкое телосложение, лишь в одних шортиках и босиком, с длинными волосами и горящими алым глазами. Занзас удивленно понимает, что этот тот самый Савада Тсунаеши, только вот что-то не помнит он, чтобы у пацана были за спиной огромные крылья, переливающие металлом. Да и зрачки у мелкой жертвы сумасшедших ученых были ненормальные - вертикальные, словно кошачьи.       — Я хуею, — искренне выразил свое состояние Занзас, направляя на Саваду пистолет.       Подросток даже не почесался и не посмотрел на варийцев. Ему было неинтересны эти люди, хоть их мощь что-то и напоминала. Тсуну интересовал лишь стук, который доносился теперь так громко, что далекие песни о белых землях были просто не слышны. Уши закладывает от дикой боли, безымянный палец жгло огнем, а он боится посмотреть на того, ради кого живет, кому принадлежит. Ураган, благословленный самой Тьмой Вечности. Ему страшно увидеть глаза, полные не узнавания и непринятия. Ураган сносит остроконечные башни, но это не значит, что не может обжечь Небо.       — Монстрик, ты великолепен, — Питер хрипит и шипит, отплевывая собственную кровь.       Его любимый и самый лучший подопытный был так обжигающе страстен. Он охотился за ним, дав временную фору и возможность бежать куда угодно. Пит счастливо улыбался, глядя на то, как металлические крылья входят обратно в спину, а его крыска даже не морщится. Идеален. Двадцать седьмой идеален.       — Ну и что нам, блять, делать со всей этой хуйней?! – ревет капитан, воинственно наставляя на возможного противника меч. Без крыльев пацан выглядел почти нормальным, если закрыть глаза на острые когти и зубы.       — Мусор, доложи старому козлу, — приказал Занзас, и Леви послушно начал вызванивать Девятого.       — Монстрик, ты хочешь меня? – голос Пита скрипел подобно ржавому флюгеру. – Ты же так давно не ел, правда? Ну же, сожри меня и мы станем едины.       — Плебеи не имеют право приказывать высшим, — хохочет Бельфегор. Он счастлив так же сильно, как во время своих снов.       Тсуна немного вздрагивает и улыбается. Его человек, его Ураган. Подросток помнит это сердцебиение. Голос и мимика, внешность или манера говорить не так убедительны, как родной стук в ушах. Он нашел свой Ураган, а может именно тот пришел к своему Небу.       — Монстрик, не смей! – Пит орет что есть силы, глядя на свое детище. – Смотри на меня, слушай мой голос!       Тсуна не будет исполнять эту жалкую команду. Глупый человек слишком эгоистичен, он не видит дальше собственного носа, потерявшись в своей похоти. Именно поэтому подросток не будет выедать внутренности своего создателя. Ведь такое игнорирование принесет куда больше муки и боли, чем любая другая пытка. Металлический хвост из пластин и с острым концом разрывает спину Тсунаеши. Его тело способно выдерживать подобную боль с легкостью. Подросток не помнит почему придает своей броне именно этот вид, кажется это шутка, отсылка к какому-то паукообразному насекомому. Но кого он пытался насмешить? Может себя? Хотя, это не имеет никакого особого значения.       Броня разрывает кожу. Ошметки мяса и осколки позвонков забрызгивают белоснежную стену, а он все продолжает стоять с закрытыми глазами, боясь пошевелиться или же просто вздохнуть. Страшно. Ему очень страшно. Такого он не чувствовал еще никогда. Сердце колотится и из-за этого бешенного стука начинает болеть голова. Он показывает самую отвратительную сторону себя людям, которые дороже жизни. Черная жижа, отдающая серебристым металлическим блеском, капельками пота выходит из пор, покрывая тело нумерованного полностью. Его скелет - идеальная защита. Броня, которую невозможно пробить Яростью. Ученые позаботились об этом.       - Милый, - нежный голос и забытое лицо. Он знает, что этот человек - Солнце. Нежное и теплое, принимающее любым.       Феникс всхлипывает и сдавленно рычит. Еще никогда в жизни он не высвобождал броню полностью. Это больно. Очень. Все тело сейчас горит Адским пламенем. Каждая клеточка кожи зудит и ноет. Кажется, будто бы его расщепляет на атомы. Из-за дикой агонии хочется только реветь и выть, уничтожая все подряд. Он пытается сделать шаг и взвывает от еще большей боли. Это нестерпимо. Это ужасно. Это память о прошлом, где нет ничего. Каждый вздох приносит лишь очередную волну ярости и ненависти. Он больше не хочет, чтобы все было как когда-то. Феникс просто больше не хочет жить.       - Хватит, - повелительный голос Яростного заставляет лишь вздрогнуть. Этот человек - враг. Именно он источник всех бед. Яростный - его цель, который должен быть убит.       Звериный рев разрывает пространство и нумерованный срывается в сторону ТОГО голоса. Убить. Разорвать. Уничтожить. Он обязан стереть в пыль этого человека. Это его задача, смысл существование и основная программа. Все остальное не важно.       Тело, покрытое броней, двигается легко и быстро. Каждый шаг приносит неимоверную боль, но нумерованный лишь воет громче. Он учится привыкать и терпеть эту агонию. В конечном итоге он - лучшая крыска, с самым высоким порогом боли. Он обязан уметь приспосабливаться. И он должен уничтожить Ярость собственной ненавистью.       - Пиявка, - рука, занесенная для атаки замирает в миллиметре от сердца Урагана, что встал между нумерованным и ТЕМ человеком. Подопытный не понимает отчего, но не может пошевелиться. Программа, заложенная когда-то и кем-то начинает давать сбой.       - Убьешь его - сойдешь с ума, - Феникс лишь недоуменно моргает, не совсем понимая, что говорит Ураган. Убить? Кого и зачем? Он с семьей, он не хочет и не может их убить.       Броня, повинуясь новому приказу начинает всасываться обратно в кожный покров. Лишь когда последняя капля исчезает, занимая свое положенное место, Феникс обессиленно падает на колени перед самыми важными людьми. Его тело полностью покрыто собственной кровью, спина все еще разорвана в клочья, а подростку снова страшно. Теперь уже не из-за отвращения к себе, а от осознания собственной натуры. Если потерять контроль над своим разумом - он убьет Яростного. Это его смысл существования, с которым он борется каждую секунду.       - Прости, - одними губами выговаривает подросток, а на глаза наворачиваются слезы. Небо все еще скрыто Ураганом, который просто стоит, не стараясь обнять, успокоить или поддержать.       - Прости, - разорванная в клочья спина начинает понемногу затягиваться, а у Феникса болит душа. Она воет громче любого зверя. - Прости, прости, прости, прости, прости.       Яростный молчит. Он смотрит уничтожающе и грозно. Секунда, и Небо наотмашь бьет свое Облако по лицу. Щека горит огнем, а Феникс затыкается. Слезы и слова просто заканчиваются. Подросток смиренно ждет приговора. За такое не прощают. Подобное должно быть вымолено, если не словами, то собственной кровью и жизнью.       - Мусор, никогда больше не смей покрывать себя броней полностью, - тихий голос проникает в самые глубины подсознания. Эти слова будут посильнее кодов любой программы его создателей.       - Приказ будет исполнен, - двадцать седьмой хороший подопытный. Он будет слушаться. Он помнит, что за плохое поведение наказывают. Яростный же не его создатель, но подросток принимает его как своего хозяина. Феникс сам хочет служить этому человеку, потому просто склоняет голову, начиная перепрограммировать сам себя. Эти люди слишком важны, чтобы потерять их лишь из-за собственного уродства. Он согласен добровольно стереть себя как личность, лишь бы быть рядом.       Новая пощёчина заставляет лишь недоуменно моргнуть. Феникс не смеет смотреть в глаза Яростному, поэтому пялится в потолок, а тот продолжает избивать совершенно не сопротивляющегося подростка. Его Небо может вытворять с этим ничтожным телом все, что только пожелает. Скоро, совсем скоро, Феникс закончит свое перепрограммирование и больше никогда не разочарует этого человека.       - Не смей! - рычит Яростный, ставя, наконец, мелкого на ноги. - Ты больше не нумерованный, не крыса и не подопытная свинья. Ты - мое Облако. И я не потерплю такого поведения в своих рядах.       - Смысл существование XBT-27 - ликвидация Занзаса Скайрини. Приговор должен быть принесен в исполнение немедленно, как только цель появится в поле зрения. В противном случае XBT-27 должен сам выследить Занзаса Скайрини. Смерть этой цели - приоритет XBT-27. После ликвидации цели подопытный обязан ждать дальнейшего указания хозяина. Собственность семьи Эстранео должна подчиняться беспрекословно, - Феникс лишь грустно улыбается, снова становясь на колени перед самым неправильным человеком в этом мире. - Просто прикажи служить тебе. Пожалуйста. Я не знаю, смогу ли подавить вложенную в меня программу в следующий раз. Дай мне защитить тебя и всех остальных. Стань моим хозяином.       - Да ты охуел, мелкий! - рычит Яростный, в этот раз уже пиная свое Облако со всей дури. - Я - твое Небо, твой Босс, твой брат! И хозяином становиться не собираюсь. Ты не XBT-27. Я сжег твой номер!       - Пожалуйста, - неправильный человек ничего не понимает. Подросток не всесилен и не может противиться изначальной программе. Он может лишь затруднять ее работу, выворачивать наизнанку приказы, воспринимать их по-своему или же просто откладывать в долгий ящик, подавляя собственным сознанием. Но это не значит, что приказы тех людей умерли, сгорев дотла под Яростным напором его Неба.       - Ши-ши-ши, у Принца появилась идея!       Ураган, пританцовывая от собственной гениальности, подходит к Фениксу, и с размаху плюхается у его ног.       - Пиявке нужен приказ, сильнее предыдущего, иначе сойдет с ума, - нумерованный лишь кивает. - Тогда Принц предлагает сделку. Нерушимый обет, обещание, которое будет сильнее всего на свете.       - Коронованный мусор, заткнись нахуй! - Яростное Небо боится потерять свое Облако.       - Ты никогда больше не нападешь на Заназаса Скайрини, в каком бы обличии тот не был, - веселье из голоса Урагана исчезло, и сейчас за Потрошителя будто бы говорила сама Вселенная. - Твоя броня навеки примет форму, которую я пожелаю. И это будет нашим обещанием. Ты не посмеешь его обойти. В противном случае, если ты нарушишь один из этих двух пунктов - твое тело не сможет противиться моей силе. Любой удар, нанесенный мной будет причинять тебе боль и пробивать идеальную защиту.       Феникс лишь удивленно смотрит на Ураган. Потрошитель умнее всех во всей Вселенной. Это обещание - извращение его идеального мозга. Если он согласится то станет абсолютно беспомощен перед Ураганом. Тот сможет убить его, чтобы защитить Небо. Программы нумерованных идеальны, но у всего есть брешь. Каждое правило можно обойти.       - Пиявка сгорит в огне, если обманет Принца, - подросток лишь согласно кивает, вкладывая это обещание в основу его изначальной задачи. Отныне и навсегда нерушимый обет, обещание, будет сдерживать чужой приказ.       Раны уже давно затянулись, а Облако все продолжает лежать на холодном полу, вслушиваясь в сердца тех, ради кого живет. Принц копошится у его ног, Яростный сверлит брата недовольным взглядом, а вся остальная семья сейчас молчит, пытаясь смириться с очередной особенностью их подопечного. Неправильные они все, но такие важные.       - Принц хочет, чтобы пиявка распустил крылья и щелкнул хвостом! - вдруг сказал Потрошитель, и Феникс послушно встал.       Небольшое усилие и броня снова разрывает кожу спины. Кровь нескончаемым потоком льется из подростка, а тот лишь заинтересованно смотрит на Ураган. Принц должен диктовать свои условия.       - У пиявки будут крылья ангела! - тот лишь кивает.       Он читал Библию и видел множество картин художников. Несколько секунд и клякса металла становиться оперением. Подросток продумает все до мельчайших деталей, а сплав лишь подчиняется.       - Принц доволен! - кивает Ураган. - А теперь хвост как у скорпиона. Будешь ядовитой пиявкой!       Потрошитель хохочет от собственных слов, а Феникс лишь подчиняется, создавая и внося изменения в образ своей брони, по малейшему требованию Урагана.       - Крылатая ядовитая пиявка, навсегда будет сдержана словом, - и это простое заявление сильнее любого предсказания.       Тсунаеши смаргивает нечеткие образы и голоса. Он по прежнему не помнит, почему придает своей броне именно такой вид. Это всего лишь шутка. Подросток слышит чужой радостный смех, из-за которого в груди теплеет. Тсуна - крылатая ядовитая пиявка. Хотя, это действительно не имеет никакого значения. Только невидимые цепи, что опутывают его шею, руки и ноги сдавливают тело сильнее. У него в голове есть лазейка, смысл и значение которой он просто не помнит. Он знает лишь то, что у Ураганов есть все ответы, на незаданные вопросы. Тсуна не видит смысла в звуках, а его человеку они не нужны.       Заостренный тонкий конец хвоста удлиняется и медленно, с хирургической точностью, входит в сердце, не причиняя особого вреда. Питер хохочет словно ненормальный, чувствуя как «игла» покидает его тело. Уже через несколько секунд он начинает хрипеть и орать что есть силы. Яд! Маленькая тварь решила отравить его, не марая свои прекрасные ручки. Мужчине лишь остается агонизировать и страдать. Этой ночью он и монстрик должны были стать едины. Так почему его отвергли?       Питер умирает с широко открытыми выпученными глазами и гримасой боли на лице. Варийцы смотрят на это представление немного отстраненно. Подмога уже едет и не должны быть далеко – Занзас слышит рев мотоцикла. А пока остается лишь гадать, что делать.       — Ши-ши-ши, недостойный умер от разочарования, — Бель хохотал и кружил вокруг своей оси. – Небо окрасится в красный еще дважды, а потом бешенные ветра унесут его к далеким голосам!       — Бельфегор, заткнись, — Скуало скрипит зубами, не прекращая сверлить странного пацана глазами.       Тсуна смотрел на них как-то отстраненно и совершенно незаинтересованно. Он глупо улыбался, а металлический хвост ходил из стороны в сторону. Вдруг Принц резко затыкается и подскакивает к трупу. Его лески и стилеты могут разрезать даже титан, что уже говорить о каких-то там шейных позвонках. Голова Питера была отсечена и торжественно, с детской искренностью, вручена Тсуне. Бельфегор сиял от счастья, а нумерованный немного удивленно смотрел на чужой обоженный безымянный палец. Что ж, оказывается его человек тоже не был дураком, оставив себе своеобразную метку, чтобы помнить. Хотя, может это Тьма Вечности позаботилась о своих детях?       — Луна сегодня поет необычайно громко, — заявляет Потрошитель, и Тсуна кивает.       У его человека есть имя, и он хочет позвать его, но не может. Тсуна не помнит о важности слов, но зов этого человека он хочет повторять бесконечно долго. Нумерованный страстно желает выкрикивать это имя так громко, как это вообще возможно. Он хочет повторять каждое слово, произнесенное именно Ураганом. Он хочет именно этого человека. Чтобы тот был всегда рядом. Чтобы всегда можно было пить его кровь. Чтобы просто было слово "всегда" и "вечно". Тсуне кажется это немного странным - не знать важности звуков, но постоянно говорить их. Хотя, кого это волнует? Нумерованный слышит бешенный ритм чужого сердца, из-за которого где-то в груди все горит огнем. Ураган может быть с Небом, даже не дотрагиваясь до того.       - Бельфегор, - тихо, практически неслышно говорит Потрошитель, не отдаляясь от застывшего подростка. - Я - Ураган по имени Бельфегор.       Тсунаеши улыбается искренне и счастливо. Зов его человека кажется таким правильным и привычным. Небо верит только Ураганам, потому что те защищают их. Он обязательно позовет своего человека, но не сейчас. Чуть позже, когда песни в голове немного стихнут и позволят насладиться одиночеством в теплых объятьях. Сейчас же он будет только смотреть, прислушиваться и принюхиваться, знакомясь с старым-новым его человеком.       Рев мотора усиливается, а после резко бьют по тормозам, автоматом ставя железного коня на подножку. Емитсу отбрасывает свой шлем в сторону и бежит к сыну. Он задыхается от ужаса, когда видит мертвое тело ученого и его голову в руках Тсуны. Его сын, его родная кровь и плоть, полуголый и босой сейчас измазан в крови и грязи. Красные глаза пугают так же сильно, как и все атрибуты звериной натуры. Ему страшно смотреть на металлический хвост и с какой грацией тот ходит из стороны в сторону.       — Тсуна! – мужчина выбивает отрубленную голову Питера из рук, и прижимает несопротивляющееся тельце к себе. – Пресвятая Мадонна, с тобой все в порядке! Я так переживал, чуть не поседел.       Тсунаеши обиженно смотрит на подаренный трофей и недовольно рычит на человека, посмевшего так небрежно отнестись к его собственности. Емитсу отшатывается, неверяще смотря на своего сына. Тсуна пугает его, но отцовское сердце слепо. Мужчина никогда не примет и не поверит в звериную сущность своего сыночка.       — Занзас! Что здесь происходит? – Емитсу уже почти уверен, что именно приемный сын Девятого виноват во всех грехах человечества.       — Советник, ты не охуел? – рычат в ответ, запустив при этом в голову обвинителя стаканом. – Откуда мне, блять, знать что здесь вообще происходит?! Этот жмур с неба свалился, твоя драгоценная кровинушка тоже, замочил ученого и теперь в неадеквате рычит. Не можете разобраться со своей псиной – не лезьте ко мне. Я вам что, блять, палка-помогалка?       — Не смей называть моего сына псиной! — пистолет наставлен на голову наглеца, курок взведен, а в глазах горит праведный гнев.       — Да вы уже в этой своей Вонголе совсем ебанулись, — заверяет Босс Варии, и слезает с капота. – Мусор, грузите свои жопы обратно, мы возвращаемся в замок. Ебал я все эти заскоки и обвинения.       — Врой! Вы слышали чертового Босса! – рыкнул Скуало.       — Босс, я поиграю и вернусь, — по-детски мило заверяет Бельфегор, и седлает чужой мотоцикл.       Потрошитель резко газует, дрифтует и весело хохоча, уезжает в сторону поместья. Тсуна недоуменно хлопает глазами и понимает, что Ураган забрал с собой отрезанную голову. Глупая выходка вызывает улыбку и довольный рык. Его человек хочет поиграть в догонялки. Тело напрягается и с невероятной скоростью он срывается за своей самой желанной добычей. Нет, он не будет убивать Ураган и даже не будет использовать всей своей скорости. Тсуна слишком долго просидел без охоты и инстинкты берут вверх. К тому же, что может быть лучше ночного забега с человеком, чье сердце он хочет слушать вечность напролет?       Мужчины удивленно смотрят на всю эту картину и понимают, что совершенно ничего не понимают. Бельфегор, конечно, сумасшедший и все такое, но он еще никогда так открыто не выступал против Босса, игнорируя приказы. Да и как-то напрягал тот факт, что пацан-жертва-ученых побежал за Потрошителем. Принца, конечно, не жалко, но как-то глупо получается – смерть от рук искусственного хищника.       — И вот только скажи, что твой сыночек не собака, — язвит Занзас, смотря на растерянного отца семейства. – Вон как за мячиком стартанул.       — Заткнись, — обессилено просит Емитсу, не оценив сравнения Потрошителя с игрушкой. – Ваш псих же может навредить Тсуне!       — Думаешь? – неуверенно тянет Занзас. Он сомневался, что человек, способный отращивать себе хвост и крылья хоть как-то пострадает от поехавшего крышей Принца.       — Срочно, за ними! – рычит Советник, и варийцы философски пожимают плечами, понимая, что правую руку Девятого сейчас ничто не остановит.       Тсуна бежал. Ветер развивал волосы, твердый асфальт пружинил под ногами, а впереди раздавался заливистый смех его человека. Над головой пела луна и сверкали звезды. Бескрайнее темное синее небо радовало своей бездонностью. На душе и в голове было легко и просто. Соскучившиеся по движению тело радостно щебетало, подчиняясь мозгу. Электрические разряды нейронов в голове отдавали точные команды центральной нервной системе, заставляя тело двигаться еще быстрее. Он и Ураган уже давно поравнялись и теперь бегут и едут на одинаковой скорости. Ожог на пальце пульсирует, а в голове веселой чечеткой стучат сердца, познавшие одновременно унисон и резонанс. Его человек протягивает руку и Тсуна согласно запрыгивает на мотоцикл, прижимаясь к такому родному телу. Скорость понижается, и теперь они едут совсем медленно, словно черепахи. Но подростку нравится. Под ними живая земля, а над головами бескрайняя Вселенная. С каждым отголоском чужого сердца в его душе мир становится четче и ярче, приобретая краски и очертания. Не хочется ни во что больше верить или желать. Далекие голоса поют о холодных землях и они улыбаются. Тсуна больше не думает о фальшивых мирах. Кому нужно подтверждение реальности, когда ты и так уже счастлив?       Тимотео помассировал виски. Он устал и совершенно запутался. В кабинете стояла уже привычная суета. Мамору и Десятое поколение хранителей голосило на тему того, что Тсуну похитили, Салли и Джон убеждали всех и вся, что их коллега хоть и долбанутый немного, но не покушался на брата Десятого и вообще сбежал неизвестно как. Вария и Емитсу по рации горланили что-то про сошедшего с ума Бельфегора и собак, гоняющихся за отрезанными головами. И пожилому Дону было совершенно непонятно – то ли это полнолуние так на всех действует, то ли мир перевернулся, забыв всех предупредить об этом.       — Пит извращенец, но это ваш драгоценный Тсуна его похитил, а не наоборот! — верещала Салли, кривясь на имени подопытного. Двадцать седьмой не человек, всего лишь идеальная крыса.       — Конечно, и в систему безопасности тоже Тсунаеши проник, охранников всех отвлек, пламя Девятого обманул, — согласно закивал Мамору, не веря ни в одно собственное слово. – А все ради того, чтобы...       — Да откуда мы знаем что в голове у этой твари?! – подключился Джон, ни капли не проникаясь чужим сарказмом. – Двадцать седьмой - животное, у которого сорвало все тормоза!       — Не смей называть моего брата животным или по номеру, — мрачно прорычал Савада. – У него есть имя.       — Имена бывают только у людей, — ехидно протянула Салли, кривя свое лицо. – Двадцать седьмой всего лишь подопытная крыса.       Сильная затрещина от Реборна успокоила женщину. Она сверкнула своими холодными зелеными глазами, но замолчала, логично заключая, что эти люди слишком глупы, чтобы понять простую и очевидную вещь.       Тяжелые двери в кабинет распахнулись и голосившие заткнулись, неверяще уставившись на предмет их разговора. Глаза Тсуны сверкали дьявольским огнем, а походка была настолько плавной и грациозной, что, невольно, приходило на ум сравнение с дикими хищниками. Щеки подростка были розовыми, а счастливая улыбка растянулась на лице. Салли и Джон ужаснулись, увидев в руках их подопытного отрезанную голову Пита. Тсуна спокойно прошагал до середины комнаты и аккуратно поставил свой трофей на кофейный столик. Мертвые карие глаза ученого смотрели на своих бывших коллег с такой болью и грусть, что невольно по щеке Салли скатилась слеза. Она ненавидела этого глупого и взбалмошного извращенца, у которого в одном месте всегда свербело шило. Но такой смерти женщина Питу никогда не желала. Он был ее другом и напарником... Умершим от руки того, кого любил больше всего на свете.       — Пит, — неверяще позвала она. В душе огромным пожаром разрасталась ненависть и ярость. – Двадцать седьмой, ничтожная ты тварь! Да как ты посмел убить своего хозяина?!       — Код альфа-три-двенадцать-игрик-три-три-икс-ноль-семь, экстренная самоликвидация подопытного! – глаза Джона слезились и горели праведным огнем.       Ученый не мог поверить, что его лучший друг умер. Вот так вот просто и больше не будет его пошлых шуточек и сальный анекдотов. А кто ему теперь кофе варить будет? У Питера был настоящий талант баристы и они часто шутили, что выбрали не ту профессию. Порой друзья даже мечтали, что на старости лет купят кофейню на берегу моря. Пит бы управлял баром, а Джон обслуживал молоденьких нимфеток, которые обязательно повелись бы на их крутые и зрелые тела. А теперь, получается, не будет ничего. Нечестно.       Джон злорадно смотрел, как у двадцать седьмого начинают бегать глаза и подрагивать конечности. Код самоликвидации они загрузили в крыску просто так, ради перестраховки или на случай если их уж сильно прижмет. Сейчас эта тварь должен перебить всех в комнате, кроме них с Салли, освободить, а после покончить жизнь самоубийством.       Тсуна резко дернул плечом. Он помнил этот код и что нужно делать, но проблема была лишь одна – он не хотел подчиняться. Он мог этого не делать. Тьма Вечности действительно заботится о своих малочисленных детях. Ураган же и вовсе сжигал чужую волю, эгоистично не позволяя хоть кому-то управлять своей собственностью. Поэтому подопытный медленно подошел к говорившему и весело улыбнулся, обнажая клыки.       — Код не принят, приказ отклонен. Ты следующий.       Песочные часы появились стоило лишь подростку пожелать, начиная свой отсчет до следующего полнолуния. Конечно, было бы идеально принести жертву в дар затмению, но он нашел своего человека, смысла тянуть время больше нет.       Салли и Джон неверяще уставились на своего подопытного, медленно осознавая что им только что ответил этот тихий и немного хриплый голос. Тот факт, что нумерованный убил собственного хозяина, а после вовсе отказался выполнять заложенную в него программу, пугал до дрожи в коленях. Это не правильно, так не должно было случиться!       — Код три-три-би-джи-ноль-игрик, подчинение второму хозяину, — Салли никогда не была глупой женщиной и всегда умела просчитывать все наперед, перестраховываясь запасными планами.       — Код не принят, приказ отклонен, — повторил двадцать седьмой, сверкая своими алыми глазами. Глупые-глупые люди, он не хочет и может не подчиняться. Ураган сметает все башни, что удерживают Небо.       — Код одиннадцать-три-три-ноль-ар-пи-семь, подтверждение номера и текущего состояния, — Джон не собирался сдаваться, они трудились над двадцать седьмым одиннадцать лет. Если в системе поломка – он сможет ее починить, надо лишь зацепиться за нужные данные.       — Код не принят, приказ отклонен, — Тсуна улыбнулся, и помахал бледнеющим ученым ручкой на прощание. Они скоро, конечно, увидятся, но джентльмен всегда учтив и вежлив. А Солнце нежное и теплое. Прямо как далекие голоса несуществующих людей.       Салли смотрела на удаляющуюся фигуру, а в груди поднималась обида. Они работали над эти проектом так долго, а все, что получили в ответ это мертвого напарника и отказ подчиняться. Как такое вообще возможно?!       — Это иллюзия! – кричит женщина, и подопытный замирает, поворачивая свою голову. Салли наплевать на все, но она не позволит этому чудовищу выйти победителем. Сейчас подопытный на тонкой грани и есть возможность просто свести его с ума нужными словами. – Все это иллюзия. Ты все еще в колбе и до конца жизни там останешься. Ты уже давно не человек, а животное. Ты наше оружие, которое мы использовали несколько раз. Ты убил всю свою семью и уничтожил несколько городов, ты...       — Тсуна, не слушай ее! – зарычал Мамору, благодарно смотря на Реборна, ударившего женщину. – Это реальность! Ты сейчас дома, с семьей. Мы тебя все очень любим и больше не позволим страдать. Это настоящий мир!       — Все равно, — безэмоционально отвечает Тсунаеши, продолжая свой путь. Ураган не только эгоистичен, но и нетерпелив. Он помнит это. – Мне нравится убивать создателей раз за разом.       Джон и Салли белеют, понимая что их крыса сорвалась с цепи. Их ждет мучительная и очень страшная смерть, с которой они не готовы встретиться. Они хотят жить.