Союз учёных

      Америций попросил уединения, отдельную комнату. Он понял, что у него есть два человека, которые верят в него беспрекословно. Следовательно, ему нужен был храм, где бы он мог принимать своих верующих. Ауон отдал ему собственную спальню. Это была обширная комната с бассейном, который, при желании посетителя, закрывался полом. Наиканец принёс из своей маленькой церкви земли, из которой «бог» прямо на глазах у изумлённого верующего сделал себе низкое кресло. Вода из бассейна пошла на украшения прихода, причудливыми ледяными сетками и струями. Играть с огнём Америций не стал.       Наконец, оставшись в уединение, он смог вздохнуть с облегчением. Америций сел на пол и снял перчатки, положил рядом, сложил руки на уровне груди ладонями вверх и зажёг огонь, тихий и болезненный, больше обыкновенного. Он сосредоточился на огне, пытаясь полностью выровнять огненный энергетический поток. «Бог» закрыл глаза, полностью погрузившись в себя. Впервые за день он чувствовал себя в безопасности, хоть далеко от дома, но наконец-то он остался в столь желаемом одиночестве. Всё что произошло, уходило на второй план и вскоре ему казалось, что он дома, один, что всё по-прежнему.       Иждан, отошедший от первого впечатления о внезапно появившимся «боге», заглянул в отведённую ему комнату, даже придумав оправдание, почему он пришёл. Но застал бога в необычном положении. Он висел в воздухе, в метре над полом. Красивые кружевные брызги гнулись и образовывали вокруг него кокон изо льда и воды, в которой, словно каркас, оплели нити земли. Внутри всего на руках горел огонь. Асилиец некоторое время стоял в удивлении и уже собрался уходить, как раздался телепатически вопрос:       — Что вам угодно? Я просил несколько часов покоя.       — Да, конечно, Великий, но есть несколько человек, которые готовы уверовать в вас, — ответил Иждан.       — После… — туманно ответил бог. — Выйди.       Асилиец покорился его воле и удалился. Америций вновь попытался погрузиться в то спокойное состояние, от которого его отвлекли, но огонь в руках не давал покоя. Он осторожно предал земле прежнюю форму кресла, вода застыла льдом в причудливом узоре, а огонь потух на руках. Он сожалел, что его отвлекли, и он не смог встроить воздух в свою гармонию стихий. Хотя именно на нём он терял контроль, и всё рассыпалось в грязь и пыль. Не одевая перчаток, он провёл рукой по воздуху, заставляя его звучать, мелодичными и немного звенящими переливами. В дверь постучались, а затем вошла девушка. Четырёхпалая кисть, которая изобличала в ней принадлежность к ременинской расе, но остальных характерных черт у неё не было. Лоб был не высоким. А скорее наоборот. Тёмные волосы, были завязанные в высокий хвост. Маленькие серые миндалевидные глаза хорошо сочетались с аккуратным изящным носиком и немного пухлыми губами. Этими чертами она была похожа на уроженку Земли, но с телепатическими способностями, которые были еле заметны.       — Простите, за моё вторжение, Великий… Америций, — тихо проговорила она, бог быстро завёл руки за спину, чтобы гостья не заметила ожогов и шрамов на его руках, и старался как можно быстрее одеть перчатки, он пытался использовать телепатию девушки, хотя её хватало не на много.       — Что вам, будет угодно, Вероника? — в тон ей ответил Америций, подмечая из её воспоминаний, что она знала Люция и нужно быть осторожнее, чтобы не провалить образ бога.       — Понимаете… У меня есть друг. Он учёный. Асилиец. Его имя Лоджи. Он исчез два года назад. Я очень волнуюсь за него…       — Смею уверить вас, мадемуазель, что с ним всё в порядке. Он полностью отдал себя науке, ему опостыло, что люди используют его изобретения во вред, — «… надо же, как я умею говорить, а всё из-за этого врача, любителя заумных романов про любовь!»       Она быстро поклонилась и вышла, прощаясь и благодаря. «Вот это паломничество! Никогда не думал, что мне не будут давать покоя. Я хочу одиночества, когда же я его получу! Может опять выйти из себя? Она мне поверила, даже не сомневалась. Она волновалась за Лоджи. Она прошла ко мне, потому что у неё не было выбора». Америций сел в кресло и расслабился. Как тут же раздался лёгкий стук, и вошли двое: Ауон и пожилой неизвестный наиканец, хотя при ближайшем рассмотрении он был нечист расой. У него были выросты плавников на ногах, но верхних около рук у него не было. Пятипалая конечность без перепонок между пальцами. Особое строение воротника указывало на наличие жаберных щелей, но, судя лицу, в большей стерни дышал кислородом воздуха. Кожа у него была не синеватой, а почти белой, но волос на голове не было, так же у него были жёлтые глаза, что говорило о том, что он наиканец больше чем наполовину.       — Великий, я объят трепетом видеть Вас! — поприветствовал наиканец на очень плохом северно-латском наречии. — Я пришёл высказать свою готовность служить Вам, о Великий!       «Как плохо когда рядом нет телепатов, хотя… Иждан в соседней комнате. Ну, ка…». Америций, чтобы не создавать паузы разозлился, заставляя водяное украшение комнаты прийти в движение.       — Я просил покоя!       — Простите меня, Америций! Однако нет конца потока людей, которые хотят поклониться Вам!       «… и поглазеть, в надежде увидеть, как я управляю стихиями. Он хочет что-то ещё…»       — Пират Оау А Ийамнлайи Рыбочка, — «…ну и имя, если бы не наиранская вежливость, то бы назвал его по имени». — Я вижу, что вы хотите что-то ещё, но не смеете просить меня.       Наиканца захватило волнение, его почти белая кожа стала ещё белее. Он на секунду замер, а затем так же взволнованно спросил:       — Вы знаете моё имя? — старый пират, лучший друг Батьки, который когда-то соревновался даже с ним в кровавости, теперь был готов отдать всё, чтобы узнать главную тайну своей жизни. — Великий, наверное, вы знаете, что я помню себя только с двенадцати лет, когда уплыл от этих тех, кто создал меня таким, наполовину наиканцем. Меня случайно на берегу нашли пираты и воспитали…       Ауон решил более не подслушивать откровенья старого пиратского капитана и вышел. А в комнате повисло напряжение. Америций не мог не помочь, но он недоумевал, как ещё ни один из их телепатов не сообщил наиканцу его имя. Он сосредоточился и увидел единственное детское воспоминание Рыбы, синие глаза, за которыми крылось лицо, маленький нос и тонкие губы, белая кожа, эти черты «бог» определённо сегодня уже видел. Лоджи. За лицом следовали слова: «Ноуа, ну что я могу тебе сказать? Ты прекрасно понимаешь, что с подобной генетикой возможны разные варианты постэмбрионального развития, так же как и аномалии. Вы же… — Лоджи прокашлялся, Америций почувствовал, что тонкая нить воспоминаний, за которую он тянул стремиться порваться, поэтому он остановился и посмотрел на пирата. Он замер, не смея шевельнуться.       — Но что было, потом и с чего всё началось? — тихо спросил Оау.       — Я дал лишь нить, которую вы можете развивать в себе и узнать всё о своей жизни.       — Великий, я безмерно благодарен! Я вечный ваш слуга и раб! — проговорил пират, из его уст было очень странно слышать подобные благодарности.       Он пятясь и чуть не падая, кланялся и восхвалял Америция, в сущности, за услуги гипнотизёра. Если так пойдёт дальше, то он станет каким-то мелочным богом, на уровне врача-психолога или специалиста по решению личных проблем. Анилэ на такие мелочи никогда не распространялась. А Палладий только говорил, подсказывал в самых трудных ситуациях, дождаться разрешения от него каких-то проблем было очень сложно, хоть молись, хоть в отчаянье проси - не добьёшься!       Вновь стук в дверь. В комнату вошла женщина с тёмной кожей, немного полная, среднего роста, огненно-рыжие волосы были очень коротко подстрижены. Этот сеанс у психолога с Анилэ можно описать так:       Америций узнал, что она родилась в Союзе, чтобы это ни значило, является дочерью Альфреда Ламсдена, её воспитывала мать в городе Фергюсон, именно поэтому она взяла себе имя Джо Фергюсон. Она подалась в пираты, чтобы найти отца, но, несмотря на все усилия, не смогла ничего узнать.       — Я прошу, вас Великий, мне не нужно много, я просто бы хотела знать. Жив ли мой отец?       «Если бы я ещё понимал, о ком вы говорите! Но, похоже, этим людям просто не хватает поддержки, тогда я должен их успокоить, сказать, что всё хорошо. Ладно, буду действовать так».       — Джоанна, я знаю, что ваш отец жив. Продолжайте свои поиски, и вы будите, вознаграждены, — ответил Америций.       — Правда? Огромное спасибо, Великий! — радостно произнесла она. Джо буквально сияла изнутри и поклонилась, вышла.       Если бы Америций знал, какой секрет ему доверили, то бы наверняка поразился мужеством женщины, которая призналась ему, что она дочь главного врага пиратства. А поток паломников не иссякал, кто-то шёл исповедоваться, кто-то просить помощи, кто-то чтобы уверовать, то есть за чудесами. Слухи о боге Наико растеклись быстро по всему огромному пиратскому кораблю «Логово». Сначала говорили, что Великий считает не нужным говорить свою цель, затем кто-то придумал, что он прибыл, чтобы очистить совесть тех, чьи руки в крови, а затем прибавилась само, перед апокалипсисом Вселенной. После последней добавки народ пошёл быстрее, чтобы успеть. Некоторые, сначала наиканцы, а потом и все остальные начали соблюдать законы религии, мало ли это им зачтётся после Конца, вроде как об этом в беседе с знаменитым пиратом Рыбой, Великий упоминал. Разброд, шатания начались в стабильном пиратском обществе. Тюремщики отказывались выходить на работу, а заключённые, те, кто действительно был виновен, просили ужесточить себе наказание. Судьи впервые стали отказываться от взяток, а непосредственная команда «Логова» перестала пить на рабочем месте. Продажи алкоголя мгновенно упали, а неприличное место опустело. Хозяева начали давать вольную своим рабам, а те в свою очередь сплотились вокруг идейного лидера и начали войну против пиратов, которые на удивление сдавались на милость без боя. Отряды за три часа прошли всё «Логово», чисто формально маша оружием, пираты говорили, что они сдаются, не отвлекаясь от собственных дел.       Капитан корабля, он же лидер всех пиратов — Батька сидел в собственном кабинете. Вокруг него собрались десять человек, а вдоль стен комнаты в боевой готовности стояли боевые роботы и человек пять личной охраны Батьки. Собравшиеся были ближнем окружением главы пиратов: Эж и Эдажа, близнецы, дети Батьки, Ложео, приёмный сын Лоджи, учёный недоучка, посредственный пилот и механик, недопират, Ника, тайная наследница его престола, самая старшая из детей главы пиратов, в сущности, обыкновенный пилот, которая ни разу не участвовала в боях, по слухам симпатизировавшая Союзу. Все кроме Ники, которая не умела стрелять, собирались убить всех восставших. Батька сидел в кресле и вертел в руках свой бластер. Он знал, кто виноват в сложившейся ситуации. Это всё этот наиканский бог! После побоища он собирался пойти и разобраться с ним, если понадобиться, то пристрелить. Вот дверь распахнулась, и Батька холодно скомандовал:       — Огонь! Никому не давать пощады! Раненых добивать!       И сам пошёл в атаку. Та жестокость, что творилась на «Логове» в ближайшие два часа описывать не имеет смысла. Восстание было подавлено с особой жестокостью, были пристрелены несколько пиратов, "особо верующих" в Великого бога Наико. Батька довольный тем, что удалась восстановить относительный порядок на корабле, при помощи актов устрашения, что Батька не делал очень много лет.       Америций собирался поспать. Он был не в курсе того, что твориться на корабле. Он находился в неком информационном вакууме, потому что все считали, что Великий всеведущ. Внезапно в комнату буквально ворвался человек, карман которого оттопыривался явно от наличия в нём оружия. «С какой он планеты?» — спросил себя Америций, но сразу ответить не смог. С одной стороны среднего роста, плотного телосложения, чёрные, как воронье крыло, волосы. Эти признаки указывали на то, что он эмирец, но у него отсутствовал главный признак расы — фиолетовые глаза, они у него были тёмно-карие. Для землянина у него была слишком развита мускулатура ног. Возможно, он землянин, рождённый и выросший при достаточно большой гравитации.       Батька тоже не смог определить расу своего оппонента. У него были тёмные волосы, достаточно длинные, которые были забраны в косу. Одет он был в рубашку и не застёгнутый удлинённый пиджак, в широкие брюки, а может юбку, его лицо напоминало лицо жителя Земли, за исключением пигментации радужной оболочки глаза. Она была светло-сиреневая. Следующая деталь, которая бросалась в глаза - на его руках были перчатки. Руки он держал в полузамке, соединив большие пальцы, что было примечательно, их было в общей сумме четыре, что поставило в тупик главу пиратов.       — Здравствуйте, Джеймс-Джуния Ламсден, — произнёс «бог».       «В атаку значит телепат? Ну, хорошо!» — подумал Батька. Америций же ничего такого в виду не имел, его посетитель был телепатом и поэтому он, заметив его имя, поздоровался, как полагается.       — А это вы, тот самый Великий? — с язвительной усмешкой спросил Джеймс.       «Он пришёл за чудесами, ну что же, будем злиться, будем их показывать» — вздохнул про себя «бог». Он вскочил со своего места, и внезапно из его рук возникло пламя, и он воскликнул:       — Да, как ты смертный смеешь сомневаться во мне!       Смертный чуть опешил, отступил, но тут же к нему вернулась, если не уверенность, то её тень. А в голове пронеслось: «Какого чёрта!», но вслух он лишь сказал:       — Слушай, ты, бог великий, я знаю, что тебя случайно выудили с какой-то планетки, коль ты такой всемогущий, то хватит разводить беспорядок на моём корабле, убирайся восвояси!       Теперь Америций удивился, он понял, что говорит с главным и это его шанс вернуться домой, поэтому произнёс своим обычным тоном, не строя из себя бога:       — Вы, светлейший ниалэ*, вырвали меня из-за стола, перенесли, Анилэ знает куда, и теперь говорите убираться?! А разве не вы должны меня вернуть домой?       «Бог! Ха! При ближайшем рассмотрении простой пришелец откуда-то там! Который сам имеет богов» — подумал Батька.       — А что же вы тогда пугали мой народ Апокалипсисом?       — Я?! — изумился Америций. — Я ничего такого не говорил! Я такой же бог Наико, как вы бог Яхню! Что является искажением от слова вашего языка, означающего «я хочу покоя».       — Плохо в чужой голове лазать! — заявил Батька. — И они меня уже так окрестили, я ничего такого не говорил.       Теперь между двумя людьми была ясность и отпала необходимость бороться. Батька чуть расслабился, выяснив, что перед ним обыкновенный человек, хотя всё же не совсем обыкновенный. Америций же жаждал вернуться домой и готов был ради этого на всё, или почти на всё. Там его ждут незавершённые проекты, а его остров может взорваться, если он будет отсутствовать слишком долго.       — Итак, вы меня отправите домой? — спросил он.       — Постараемся, — коротко ответил Батька. — Попрошу вас пройти со мной, во избежание дальнейшего расшатывания обстановки на корабле.