Девятнадцатилетние

Halsey — don’t play Мин Юнги | ОЖП В Сен-Тропе облачно, тихо и прохладно. Хотя август, хотя в прогнозе жара без осадков, хотя Мия вообще не брала с собой теплые вещи. Мия даже свое снаряжение для альпинизма не взяла, хотя хотела, ведь знала, что будет возможность подобраться близко к Альпам. Хотя Чимин, ее инструктор по восхождению в горы предупреждал, что Альпы ей пока рано. Они горы весьма непредсказуемые, убиться на них дело нетрудное. Но и купальник Мия конечно же тоже забыла, пока в спешке собирала чемодан. Зачем купальник, Мия? Ты можешь купить его здесь! Alone out in Saint-Tropez Бэрмерри прикуривает сигарету, сидя на открытой площадке пляжного кафе рядом с местным пляжем, и листает соцсети. У Юнги статус «заходил двадцать пятого июля», а это значит, что девушка не получала от него сообщений уже больше месяца. На аватарке твиттера фотография майской давности, где Юнги шагает по Парижу. В том же месяце Юнги предложили работу в одном из агентств Франции, и он улетел, едва закончил проект с Сокджином. Он еще тогда подарил Мие свой счастливый полароидный фотоаппарат, который таскал на все съемки, и помахал счастливо ручкой. Сказал — позвонит, сказал — напишет, сказал — увидимся. Yeah, don’t even try Can’t fuck up my vibe — П*здабол, — фыркнула Мия и улыбнулась официанту, ничего не понимающему по-английски. Странно. Она была уверена, что большинство бельмеса по-английски, но ее настигло горькое разочарование. Пришлось в срочном порядке в первом же книжном магазине искать разговорник, но ведь и тот надо было назвать, а продавец ее понимал смутно. Рехнуться можно. — Капучино. И добавьте туда побольше маршмеллоу. — Aimez-vous les plus doux* — заметил официант и расплылся в улыбке. — Да я вообще сладкая девочка, отвали, — Мия даже не потрудилась перевести смущенному официанту и уткнулась обратно в телефон. — Вот же мудак. Она нажала кнопку вызова и приложила ухо к телефону. Взъерошив яркие голубые волосы, она перевела взгляд на реку и поджала раскрасневшиеся губы. Пару лет назад она вообще училась на учительницу английского, очень походила на модель плюс-сайз, сошедшую с обложки журналов для извращенцев и капала слюной на каждую фотографию Юнги из вышедших фотосессий. Юнги смеялся и называл ее прелестной сестрой друга. Он тогда работал в компании в Монреале, где и познакомился на одной из вечеринок со сводным братом Бермерри. Чонгука, сводного брата, Мия за родственника не принимала. Может потому, что он бесил ее идеальностью, когда как самой Мие достались гены отца и она ненавидела весь мир. А может потому, что они случайно чуть не переспали пьяные на вечеринке общих друзей, когда Мия еще ничего не знала. Мие нравилось выжигать волосы новым тоником, ходить на бесплатные акции макияжа, зависать подолгу у компьютера в надежде, что ей напишут из журнала, в который она регулярно отправляла все новые стихи. Ее звали заучкой, поднимали юбку парни в колледже, чтобы опозорить, звали «толстухой» и «бегемотихой». Она смотрела на своих одноклассниц, которые легко заводили кучу друзей, участвовали в школьной жизни, ездили отдыхать заграницу и имели крутых бойфрендов. В это время Мия имела ожирение первой степени, социофобию, у нее развивались комплексы. Конечно, ее кидало из крайности в крайность — то волосы в черный бахнет, то начнет косить под мальчика, то подастся в лесбиянки и феминистки, потому что кому нужны эти мужики? Иногда Мие казалось, что ее все устраивает — по минимуму общаться с людьми, наедать бока, постоянно пялить сериалы и ни о чем не запариваться. Потому что если человеку надо будет, он Мию и такой полюбит. А потом она познакомилась с Юнги. Ну, как познакомилась. Врезалась в его спину, когда возвращалась домой с курсов, а там Чонгук устроил пати. Родителей не было дома, и старший брат подумал, что можно устроить небольшую вечеринку и пригласить новых друзей, всех как один вышедших из манги или со страниц журнала. И Юнги был такой же. Чонгук тогда был только начинающим фотографом. А Мия влюбилась, можно даже сказать, втрескалась, влипла и поняла, что до идеала Юнги не дотягивает как до Эвереста. Меняться пришлось, как ни крути. Ленивой Мие пришлось стать амбициозной, целеустремленной, успешной Мией. Иначе никак. I’m moving on, I’m getting paid I’m on my own, I had some space to deal with it — Мия? Ты номер не сменила что ли? — Юнги, — выдохнула Бермерри и растеклась лужицей опять от его голоса. Стимулом Мии во время ужасно выматывающих тренировок были фотографии Мина с суперхудыми ногами. Где же была справедливость, когда Юнги они достались от рождения, а Мие приходилось так изнурять себя? Понятно. В жопе она была. — А я в Провансе. — Что? — переспросил мальчик-модель и, судя по голосу, растерялся. — Во Франции? Что ты тут делаешь? С Чонгуком? — Нет, одна. Увидимся? — Я не… — Не ломайся, — закатила глаза американка. — Приезжай, обещаю море приятных сюрпризов. — Слушай, Мия… — замешкался парень и прочистил горло прежде, чем нашел в себе силы говорить дальше. — То, что было до моего отъезда… Я тебя просто пожалел, понимаешь? Ты же младшенькая Гука и я… — Конечно, понимаю, ублюдок, — губы Мии сами раскрылись в усмешке. — И все эти два года прекрасно понимала. Приезжай и сам все увидишь. Обещаю, ты не пожалеешь. Motherfucker, don’t play with me Она повесила трубку спустя пару интригующих его нервы секунд, не дав ему ничего на это ответить. Полгода назад Мия вернулась в медицинский университет. Вообще-то она уже начинала там учиться и даже проучилась четыре года. Едва она должна была пойти в ординатуру, мать заболела раком. Это ломает, как ни крути. Мия взяла академ, чтобы ухаживать за ней, пока отец работал. А потом мамы не стало, и глава семейства, недолго нося траур, решил жениться во второй раз. Все бы ничего, если бы это не было похоже на ужасную сказку в жестокой реальности. И вот Мия снова ординатор. Учебу на филологическом бросила и нисколько не жалеет. Сбросила почти половину веса, выкрасила волосы в голубой, набила несколько татуировок. Мию не узнать. Юнги придется постараться. Она старается не зацикливаться на прошлом, но Юнги вырезать пока никак не получается. Он приезжает и находит ее сам, когда она зависает в одном из баров, попивая персиковое шампанское. Ему даже удается узнать Мию. I am not the type to admit I’m on How could I lie when we sip so strong? — Что? — усмехнулась она, когда он развернул ее к себе и прижал в объятиях к своему телу. — Изменилась? — Изменилась, — кивнул он. — Теперь меня даже трахнуть хочется, — язвит, но Юнги знает, что это в ней играет старая обида. — Хочется, — снова кивнул и поцеловал в холодные от шампанского губы. Мия дернулась, шлепая его по щеке. — За что? Сама ведь меня позвала. Не былые же времена вспоминать и болтать о погоде в Сан-Тропе. — Каким был, таким и остался, — хмыкнула Мия, швырнула бармену купюры за выпивку и пошла на выход из бара. Юнги нагнал ее уже на той стороне улицы с горящей щекой и силой потащил к своей порш кайен, припаркованной совсем рядом с баром. — Ты ж, бл*дь, меня таким и полюбила, а теперь вы*бываешься? — Юнги толкнул ее к стенке, между ног пропихивая колено, завел руки над головой и впился новым поцелуем. — Знаешь что? — у нее хватило силы оттолкнуть его, а затем самого прижать к стене. — Это не ты меня трахнешь. Это я тебя трахну. И уйду на утро, ничего не оставив. — Ууу, жестоко, я испугался, — расхохотался Мин. — Жестокая месть Мии в самом разгаре. — Да, жестокая, — спокойно парировала Мия. — Ты же чистой воды нарцисс. У меня были только внешние дефекты, а твои черти внутри все время подпитываются обожанием в глазах других. И вот она я, которую даже тебе хочется. Тебе перезванивают, тебя все время ищут, тебя хотят и по тебе сходят с ума. Ты просто бедный красивый мальчик. Но внутри — ты же сам знаешь — без этой оболочки ты никому не нужен. Women, don’t play no games — Заткнись, Мия, — процедил Юнги. — Окей. Это клиника моего друга, кстати, — она сунула ему визитку в ладонь, — будет в Монреале и захочешь меня найти, ты знаешь, где искать. — Сучка. Ну и чего ты добилась? — Переболела. Только что, — Мия помахала рукой, направляясь от Юнги на другую сторону улицы. — Не играй с чувствами других людей. Кто-нибудь обязательно поиграет на твоих! Буду рада тебя увидеть на кушетке! — Больная! — Но здоровее многих! И тебя в том числе! Бермерри оборачивается в последний раз, посерьезнев, дико смотрит глазами, будто что-то замечает, и быстрым шагом покидает порт Сан-Тропе. У нее завтра вылет в Тайвань. Ее там ждут.