Частная жизнь в Верхнем городе

Кеван Хендир кругами бегал по украшенной бумажными фонариками комнате, удерживая у висков вычурную орлесианскую маску, которая была ему изрядно велика. — Мама, посмотри, — радостно крикнул он, остановившись на краткое мгновение. — Я — вельможа при дворе Императрицы Селины! А кем сегодня будешь ты? Авелин улыбнулась и поправила волосы. Похоже, что традиции носить маски на Сатиналью в этом доме нынче будет следовать один лишь Кеван. Здесь каждый знал другого до самой последней ниточки на одежде. Им не было совершенно никакого резона прятать лица. Разве что Варрик, отчаянно ускользнувший из Крепости под конец торжественного приема, был вынужден прошествовать через шумный праздничный Нижний город, облачившись в длинный плащ, украшенный перьями попугая, и орлесианскую маску, с которой сейчас и забавлялся сынишка Авелин. — Я буду... капитаном стражи Киркволла, сынок, — усмехнулась Авелин, совершив бесплодную попытку поймать сына за край рубашки и усадить за стол. — А я уж думал, ты сыграешь роль самой Огненной Императрицы, — протянул Варрик с наигранным разочарованием и блаженно потянулся. Он безусловно был рад вернуться в простую жизнь, не искалеченную подковерными интригами знати и бесконечными городскими неурядицами, хотя бы на несколько коротких часов. — Огненную — это она может, — поддержал приятеля Хоук. — Императрицу — не уверен. А если мы не перестанем над ней потешаться, огня придется отведать нам самим, и очень скоро. И, подмигнув Варрику, сделал большой глоток вина из тяжелого бокала. — Не подкалывать монну Хендир целый вечер? — театрально возмутился Варрик. — И ради этого я сбежал из Крепости, оставив эту разряженную толпу остолопов на беднягу Брана? Нет, это совсем не то, чего я ожидал. Скажу больше — я почти разочарован. — Прости, дружище, — вступил Донник. — Но у тебя же всегда есть Хоук? — Да, это мысль, — кивнул Варрик. — И он даже может позубоскалить в ответ, а не просто краснеть под веснушками, как некоторые дамы. Это будет по крайней мере забавно. Хоук покачал головой и усмехнулся, сунув под стол руку. В ногах у него валялся Пустолай, которому нет-нет да и перепадали кусочки с хозяйского стола и нехитрые ласки. Пес с удовольствием подставил под ладонь Хоука свою здоровенную голову и довольно заворчал. — И ты уверен, что тебя не хватятся, Варрик? — спросил Хоук, качнувшись на стуле. Варрик, отмахнувшись, положил себе еще печеной птицы с подноса. — Они сейчас собственную бабку не узнают. Официальную часть я доблестно отсидел. А за разливом напитков как-нибудь и Бран проследит. В кои-то веки выбраться на праздничный ужин со старыми друзьями — бесценно, Хоук. Иногда стоит вспоминать, что ты — не только говорящая голова в наместничьем обруче. — И сенешаль даже не выдал тебе взвод стражников? — спросила Авелин. Она сидела, подперев щеку, и неохотно ковырялась в своей тарелке. Посвятить внимание трапезе не удавалось — она все время искала глазами Кевана, который, казалось, был готов начать бегать по потолку. — Брось, Авелин, городской праздник — лучшее время, чтобы пройтись по Киркволлу незамеченным. Мало ли шатается по улицам народу в карнавальных костюмах? Одним больше, одним меньше... — пожал плечами Варрик и добавил: — Послушайте, вы так осуждаете мой порыв присоединиться к вашему празднованию, что я даже начинаю сомневаться в том, что вы рады меня видеть. — Рады, старина, — Хоук от души хлопнул гнома промеж лопаток, и тот с трудом сдержал кашель. — Но мы не можем не беспокоиться о целости и сохранности мессера Наместника. Ты же теперь — значимая личность, а у таких всегда полно врагов или, по крайней мере, недоброжелателей. Сколько помню разнообразных владельцев важных должностей, их все время кто-то мечтает подсидеть. Варрик расхохотался, хлопнув себя по колену. — Нет, Хоук, не в моем случае. Все доподлинно знают, что вместе с титулом Наместника Киркволла передаются и проблемы Наместника Киркволла. Время, когда звание давало возможность безнаказанно грести под себя золото, прошло. За годы, посвященные службе любимому городу, я потратил во много раз больше, чем заработал, уж поверь. — Если даже Варрик не может нажиться, значит, дело совсем худо, — поддакнул Донник. — Быть Наместником Кирволла, Хоук, — продолжил Варрик, задумчиво вертя меж пальцев вилку с наколотым на нее кусочком тушеной тыквы, — это значит ехать задом наперед на трехногой лошади, несущейся галопом через Рваный берег. Любой подлиза из местной знати это знает, а потому все сидят по своим норам и ждут, когда я налажу дела. Вот тогда-то им, может быть, и захочется что-нибудь со мной сделать. Но это будет зря. — Почему? — осведомился Хоук, снова качнулся на стуле и, упираясь ногами в пол, завис, балансируя на двух ножках. — Потому что золото на некоторые нужды города я взял взаймы у Хартии, — хмыкнул Варрик. — Я-то с ними разберусь, если что. А вот справится ли с моими дорогими — во всех смыслах — приятелями кто-то другой? Не уверен. Повисла нехорошая тишина. Даже Кеван, уставший прыгать и безобразничать, затих. Конечно, он не понял ничего из разговора взрослых, но с легкостью уловил то, насколько все вокруг вдруг встревожились. — Надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, Варрик, — тишину нарушила Авелин, укоризненно качая головой. — Ты ничего мне об этом не рассказывал. — Нет никаких поводов для беспокойства, дорогая подруга, — спокойно ответил Варрик. — Хартия знает, что город в нынешнем его состоянии не принесет никому и жалкого медяка. Нет порта и дорог — нет купцов, нет купцов — нет торговли, нет торговли — нет денег, чтобы их вымогать, ну и так далее. Хартия терпит убытки. И потому готова давать мне, так сказать, займы на злободневные расходы. — А что потом? Ты готов поручиться, что Хартия не захочет править городом впрямую? — снова взволнованно произнесла Авелин. Из-под стола раздались какие-то сдавленные звуки — похоже, Кеван и Пустолай нашли куда более интересное занятие, чем подслушивание скучных разговоров. Варрик помотал головой и усмехнулся: — Поверь, Авелин, те унылые интриги, в которых я вынужден участвовать ежедневно, боссам Хартии неинтересны. Они любят деньги. И желают, чтобы в городе все стало, как прежде. Более того, нынешний их предводитель должен дому Тетрас кое-что. И это кое-что достаточно страхует от проблем мои поредевшие седины. — И он провел ладонью по густым рыжим волосам. — Предлагаю выпить за душераздирающие возможности, — Хоук, вернув стул в подобающее положение, поднял свой бокал. — И за мессера Наместника, который нам их предоставляет. Варрик задумчиво почесал в затылке. — Замысловатый тост, Хоук, даже не знаю, что на него ответить, — но бокал все-таки поднял. — За то, чтобы все наладилось, — подытожила Авелин, и бокалы весело зазвенели, встретившись над почти опустевшим блюдом с вареными овощами. Увы, стол в доме семьи Хендир не назвал бы богатым и нищий из Клоаки. Перебои с провизией в Киркволле почти прекратились, но до момента, когда помимо брюквы, моркови, картофеля и неважнецкой дичи, купцы начнут привозить хоть что-нибудь другое, было все еще далеко. Голосок Кевана, выползшего из-под стола, с трудом пробился сквозь звон бокалов и возбужденный лай мабари. — Мама! Кто-то стучится! Все моментально затихли. Действительно, кто-то, чуть подождав, стукнул несколько раз в дверь. Донник встал из-за стола и потрепал сынишку по загривку. — Я открою. И кого это демоны принесли... — Наверное, соседи, — улыбнулась Авелин. — Принесли тыквенного пирога. Жаль, мне нечем отдариться... — она, вздохнув, посмотрела на собственный скудный стол. Донник скрылся в тесной темной передней, открыл дверь. Послышался тихий, невнятный разговор, а потом Донник крикнул: — Хоук! Это к тебе. — Что еще за срочность... — Хоук недовольно дернул плечами и нехотя поднялся со стула. В передней его ждал запыхавшийся паренек в грязной робе почтового служки. — Вы — мессер Гаррет Хоук? — выпалил он, пританцовывая на месте. — Я, — кивнул Хоук и обратился к Доннику, подпиравшему косяк: — А пяток лет назад такой вопрос бы попросту и не возник... — Все меняется, — философски ответил Донник. Служка нетерпеливо мялся на пороге, тиская в руках помятое письмо. — Голубь прилетел пару часов назад, мессер, — произнес он, протягивая Хоуку конверт. — Написано — срочно и лично в руки. Пускай сегодня праздник, но мессер начальник почты настоял, потому что срочно — значит, срочно, и послал за мной. Дома я вас не нашел, но ваша служанка... — Я понял, — оборвал его Хоук. Красная печать на конверте, поблекшая от влаги и множества рук, в которых побывало послание, заставила его невольно вздрогнуть. Он вслепую пошарил в кармане, нащупал серебряную монетку и сунул мальчишке. Тот, кланяясь, попятился, и Хоук с грохотом закрыл перед его носом дверь. Где-то на краю сознания появилась мысль, что он мог так и зашибить служку ненароком, но через мгновение она улетучилась, а глаза вцепились в рисунок на печати. Конь с развевающейся гривой. Тройной контур, с одной стороны имитирующий волны. Печать Тревельянов. — Все в порядке, Хоук? — Не знаю, — хрипло ответил Хоук, садясь на скамью в передней. Пальцы уже разрывали плотную вощеную бумагу. Торопливо развернув письмо, Хоук жадно проглотил первые несколько строк, и через мгновение более ничего вокруг для него не существовало. «Гаррет! Если мои расчеты верны, то это письмо попадет к тебе в руки как раз в канун Сатинальи. Прошу извинить меня за то, что порчу тебе праздник, но дело, с которым я вынужден к тебе обратиться, отлагательств не терпит. Поскольку я опасаюсь, что кто-то может сунуть нос в мою переписку, я только намекну на суть. Надеюсь, что ты поймешь. Цветы должны расти там, где их любят и лелеют. Но иногда их силой пересаживают на чужую клумбу. Это нельзя оставлять безнаказанным. Никто, кроме нас с тобой, Гаррет, с этим щекотливым делом не справится. В порту Киркволла должно стоять мое судно, шхуна „Найяра“. Покажи капитану Левалье конверт с моей печатью. Надеюсь, у него найдется свободная койка. Жду. М.Т». — Хоук? — озабоченный голос Авелин вырвал Хоука обратно в реальность. Из-за входной двери слышались чьи-то счастливо-пьяные вопли. Судя по вспышкам, то и дело касавшихся краем темноты передней, на улице вовсю запускали шутихи. — Да, — нехотя ответил Хоук, всматриваясь в трещину на противоположной стене. — Все в порядке? — неуверенно произнесла Авелин. У ее ноги зашевелилась грузная туша, а потом Пустолай обогнул ее, подошел к Хоуку и ткнул носом в колено. Тот механически почесал пса между ушей. — Нет, — бесцветно ответил Хоук. — Кажется, мне надо идти. — Куда? — всполошилась Авелин и устроилась рядом, вцепившись Хоуку в руку. — Что случилось? Да расскажи же толком! Хоук отрицательно покачал головой. Он ни с кем не хотел обсуждать то, что понял из письма Тревельяна. Где-то в глубине души он еще надеялся, что мог понять что-то неправильно, но сами обстоятельства, спешка, с которой Максвелл отправил послание, краткость изложения — даже без привычных словесных изысков и сарказма, свидетельствовали о том, что дело и впрямь было плохо. Цветок на чужой клумбе. Роза. Его Розалин. Местоположение клумбы можно было даже не уточнять. — Антива, — зачем-то сказал Хоук вслух. — Что? — непонимающе переспросила Авелин. В проеме маячили Варрик и Донник, не решаясь встревать в разговор. — У тебя есть кто-нибудь в Антиве, Варрик? — Хоук поднял глаза. Темный силуэт пожал плечами. — Найду. А что нужно? — Найти кое-кого... — просипел Хоук. — Пошли. Он решительно встал и дернул с вешалки у входа свой плащ. Варрик покорно напялил на себя карнавальное облачение, скрывшее богатый камзол с золотой вышивкой. Они шли сквозь верещащую и вопящую толпу, продирались между лотков мелких торговцев, продававших на розлив дешевое вино и сушеную рыбу. Город пел и плясал, в небо то и дело взлетали цветные ракеты, сделанные из разбавленного конфетти гномьего порошка. Хоук, низко надвинув капюшон, шагал широко и быстро, и в какой-то момент понял, что мог оставить Варрика далеко позади. К счастью, за годы сидения в наместничьем кресле сноровка гнома не оставила. Он поспешал следом, даже не запыхавшись. Когда за ними затворилась входная дверь пустого особняка, Варрик, наконец, подал голос: — Что-то с Рози, Хоук? Хоук молча кивнул и швырнул плащ комком в угол. Запах духов Розалин до сих пор чувствовался в пыльном воздухе, и у Хоука ёкнуло сердце. Слуги, верно, тоже участвовали в уличных гуляниях — из людской не доносилось ни звука. Хоук и Варрик проследовали в темную гостиную и уселись друг напротив друга, даже не зажигая свечей. Хоук, с трудом справляясь со сжимающим горло комом, коротко и предельно бесстрастно изложил суть. — Я попробую порасспросить своих знакомых, Хоук, но имей в виду, Антива — это особое дело. Многие, даже если что-то и знают, не расскажут, опасаясь гнева Воронов. — Насколько я знаю, Монтейя не имеет к Воронам отношения. — В Антиве все имеют отношение к Воронам, Хоук, — возразил Варрик. — Особенно те, у кого за душой задержалось больше десятка монет. Купцы — и подавно. Ладно. Сколько у меня есть времени? — Понятия не имею. Ты знаешь, когда отходит обратно в Оствик судно «Найяра»? — Кажется, через пару дней, — потер подбородок Варрик. — Но лучше узнать в порту, я лишь краем уха слышал о нем от Брана. Я понял. Времени, считай, и нет, но я попробую что-то разнюхать. — Спасибо, дружище, — Хоук с усилием улыбнулся. — А теперь извини, мне надо собрать себя в кулак и подумать. — Надеюсь, ты не выкинешь никакой глупости? — Варрик встал и оправил полы камзола. Где-то под потолком, наплевав на время года, звенела разбуженная муха. — В Киркволле? Нет, — усмехнулся Хоук. — Насчет Антивы — не уверен. — Я это и имел в виду, — вздохнул Варрик. — Ладно, пойду. Держись, Хоук. Если бы мог, я бы отправился с тобой. Бьянка любит смотреть в глаза ублюдкам. — Я знаю, Варрик, — глухо произнес Хоук. — Я знаю.

***

В порту царила обычная суета, хотя, конечно, по сравнению с не очень давним прошлым, портовые проулки выглядели почти пустынными. На волнах сонно покачивалась пара старых рыбацких баркасов, и Хоук затруднился бы с ходу ответить, служат ли они еще кому-нибудь или нет. Весь шум и беготня сконцентрировались вокруг одного из центральных доков — его занимала та самая шхуна «Найяра», капитана которой Хоуку нужно было найти. Он просочился сквозь снующих туда-сюда деловитых грузчиков, миновал сложенную на пристани гору тюков и ящиков, и, протиснувшись к сходням, обратился к лениво зевающему матросу в почти чистой куртке: — Как мне найти капитана Левалье? — А зачем он тебе? — матрос с подозрением осмотрел Хоука. Он молча достал из-за пазухи сложенный вчетверо конверт и ткнул пальцем в красную печать. — Затем. Матрос с полминуты рассматривал оттиск, пытаясь осторожно отобрать у странного посетителя письмо, но Хоук держал конверт крепко. — Кажется, не подделка, — хмыкнул матрос. — Пойдем провожу. Оружие есть? Хоук начал терять терпение. Каждая секунда проволочки казалась ему фатальной. Внутренним взором он почти наяву видел, как расфранченный антиванский фрегат все дальше и дальше увозит беспомощную Розалин. Он сжал кулаки, стараясь не дать себе вспылить. — Нет, — нервно буркнул Хоук, сделав вид, что забыл о ноже за голенищем. Капитан Левалье оказался тощим бледным типом, с черепом, покрытым тонким выгоревшим пушком. Он вовсе не походил на командора судна, принадлежавшего флоту одного из самых известных купцов Оствика. По мнению Хоука, капитаны Максвелла должны были выглядеть как отчаянные и безжалостные головорезы. Левалье сидел за тяжелым столом, что-то строча в толстом журнале. Встрепенувшись от скрипа открытой двери, он поднял на прибывших недовольный взгляд мутно-голубых глаз. — Этот к вам, капитан, — отрапортовал сопровождавший Хоука матрос. — У него письмо с печатью босса. — Иди, Брендел, — махнул рукой Левалье и обратился к Хоуку: — Что тебе нужно, брюква ферелденская? Товаров мы больше не берем. Погрузка заканчивается, не успел — значит, не успел. Хоук поморщился и показал конверт. — И что? — недоверчиво спросил Левалье. — Где ты это взял? — Не веришь, что твой босс может писать письма «ферелденской брюкве»? — раздраженно спросил Хоук. — Мессер Тревельян попросил меня воспользоваться твоими услугами, чтобы добраться до Оствика. Письмо доставил почтовый голубь. Этого тебе достаточно? Левалье принял конверт и, вынув из ящика стола лупу, принялся выискивать что-то на плотной голубоватой бумаге. Хоук качался на каблуках, стиснув зубы. Еще одна проверка подлинности — и он уже не готов был за себя ручаться. — И впрямь, печать и рука босса, — наконец, каркнул он. — Не имею желания знать, какая такая нужда заставила мессера Тревельяна зазывать тебя к себе, чудила, но мест на судне у меня нет. Если ты согласен найти себе угол в трюме — дело твое. — Мне не привыкать, — пожал плечами Хоук. Ему было совершенно плевать. Даже если бы ему предложили устроиться на палубе среди такелажа, он бы был согласен и на это. Подобные бытовые мелочи не имели ровным счетом никакого значения. — Смотри, возьмешься рыпаться — подвешу на рее подкоптиться, — Левалье показал мелкие зубы. — Вернее, судя по тому, что обещает погода — отмыться до самых костей. Брендел! В дверь сунулся давешний матрос, прикрывая рукой зевок. — Проводи его отсюда, — приказал Левалье и снова обратился к Хоуку, недовольно дернув нижней губой: — Мы отчаливаем завтра утром. Опоздаешь — ждать не стану. И вот что, ферелденец, — если у меня хоть нитка из тюков пропадет... — Меня зовут Хоук. Гаррет Хоук, также известный, как Защитник Киркволла. Мое имя было подписано на конверте. Мне нет никакого дела до твоих кож и тканей, капитан Левалье, — глухо произнес Хоук. Лицо капитана вытянулось. — И я непременно поблагодарю мессера Максвелла за то, что разрешил мне занять местечко на таком гостеприимном судне. Утром следующего дня, стоило бледному осеннему солнцу едва показаться из-за кромки моря, Хоук уже ждал в порту. Сонные матросы дозаносили на палубу последние ящики. Дорожный плащ и потертый мешок за спиной придавали Хоуку вид редкого забулдыги. Тяжелый и слишком приметный отцовский посох он оставил дома, справедливо рассудив, что не стоит лишний раз привлекать к себе внимание. В крайнем случае, в столице Антивы наверняка можно найти какого-нибудь формари, торгующего всякой магической ерундой. В трюме было темно, сухо и прохладно, остро пахло дубленой кожей и мореным деревом. Хоук уселся среди тюков и откинул голову на доски. В борта, убаюкивая, стучала вода. С верхней палубы раздался окрик: «Отчаливаем! Эй, на баке, поднять якорь!» «Где-то я такое уже видел», — подумал Хоук и, впервые за прошедшие пару дней, крепко уснул.