Убить и воскресить любовь

Когда мы подъехали к особняку, уже смеркалось. Распахнув дверь, Джаред проворно выскочил из машины, наивно полагая, что ему удастся так просто удрать от меня. — Куда же ты так спешишь? — выскочив следом, я ловко ухватил его за руку и развернул к себе. «Чёрт! Ну до чего же он хорош, когда краснеет, так бы и разложил его прямо на капоте, но, боюсь, обслуживающий персонал будет крайне шокирован, увидев такое порно-шоу» Видимо эта шальная мысль слишком явно отобразилась на моём лице, поскольку его длинные, тонкие пальцы едва ощутимо задрожали в моей ладони. «О, нет, омега, не сейчас, у нас для этого будет вся ночь» — мысленно усмехнулся я и, состроив самое невинное выражение, кивнул на машину. — Ты забыл свои обновки, — выпустив его пальцы, я отступил на шаг и махнул рукой в сторону салона. — Тут в пакетах повседневная одежда, её можешь забрать и разложить в ящики комода, остальное доставят завтра. Заметно расслабившись, Джаред, не чувствуя подвоха, полез за пакетами, которые находились у дальней двери, и ему пришлось наклониться чуть ниже, опираясь одной рукой на сидение, чтобы дотянуться. Юное, стройное тело изящно прогнулось в пояснице, принимая самую эротичную позу. Похабно улыбнувшись, я облизал и прикусил нижнюю губу, наслаждаясь тем, как обтянула ткань его мешковатых штанов округлые и чертовски манящие ягодицы. Член, который и без того почти всё это время находился в возбуждённом состоянии, болезненно упёрся в ширинку, будто стремясь к своему вожделению. «Ну-ну, ковбой, не спеши, чуть позже ты насладишься этой задницей сполна», — подумал я, незаметно погладив член, после чего одёрнул рубашку. — На сегодня ты свободен от работы, можешь принять душ и хорошенько отдохнуть, — как можно спокойнее произнёс я, стараясь не выдать своего возбуждения. Облегчённо выдохнув, он спешно направился к дому, словно пытаясь сбежать от моего общества. Ведь ему рядом со мной тоже нелегко, наверное, даже сложнее, потому что, помимо сводящего с ума желания, он ещё и терзаем страхом — страхом потерять себя. И боится он не столько меня, сколько самого себя и своих чувств. Мой мальчик отнюдь не глупый и вполне отчётливо представляет, какую роль я уготовил ему, но быть обычной подстилкой, ведомой инстинктами, он не желает. Да только кто ж его спрашивать-то будет?! Плевать я хотел и на его гордость и на достоинство, он нужен мне только для того, чтобы вкусить всю прелесть секса с истинной парой. А если верить россказням папы — это нечто умопомрачительное. «Вот сегодня мы это и проверим». Воодушевлённый предстоящим блаженством, я буквально взлетел по ступеням, спеша принять душ перед бурной ночкой. Однако в дверях спальни столкнулся с Йеном, который, сразу вцепившись в руку, радостно защебетал. — Дорогой, я тут составил список гостей, на нашу помолвку, — протянув планшет, он прильнул к моему плечу. — Нам нужно обсудить, кого убрать из списка, а кого добавить. — Может, подождёт до завтра?! — попытался отмахнуться я. — Может, ты уже передумал? — подозрительно сузив глаза, холодно спросил Йен. — Тут чуть больше ста человек, времени много не отнимет, — настойчиво сунув в мою руку девайс, продолжил он уже мягче. — В основном первые лица страны: президент, губернатор, мэр… Понимая, что так просто он не отвяжется, обречённо выдохнув, я всё же решил глянуть этот чёртов список. — Хм, — пробежавшись по списку глазами, я удивлённо вскинул брови. — Что-то не вижу среди приглашённых гостей твоих родителей, стоило бы и их поставить в известность, не находишь? — Они и так узнают из новостей, — раздражённо подёрнув плечами, как-то зло процедил он. — Я намерен пригласить ещё и прессу на столь значимое событие. Я даже слегка опешил от этих слов. Недооценивал я своего любовника, а он оказался очень хитёр. Подстраховаться, значит, решил, понимая, что после такого громкого заявления на всю страну, отступить будет сложно, особенно такому принципиальному человеку, как я. Кто станет уважать альфу, нарушившего собственное слово?! Но я его обломаю по-крупному, и не потому что сомневаюсь в своём решении, а потому что не намерен устраивать из своей помолвки шоу на потеху публике, ибо весь этот цирк только для одного единственного зрителя. — Никакой прессы! Внеси в список родителей и поменьше официальных лиц, — жёстко отрезал я и тут же, пресекая все возражения, добавил: — Это не обсуждается! Одарив меня взглядом полным презрения, спорить он всё-таки не решился, ибо занятие это абсолютно бессмысленное — всё в этой жизни подчиняется только моему слову, моим желаниям! Дураком он не был и это золотое правило усвоил практически с первых дней нашего знакомства, благодаря чему сумел так надолго задержаться рядом со мной. — Странно, — протянул я, заметив имя Себастиана. — Ты пригласил Стэна, а про Пеллегрино забыл? — Себастиан твой друг, а этот… — запнулся Йен, меняясь в лице. — Он же твой враг, насколько я знаю. — Конкурент, — поправил я. — Однако, раз уж ты решил пригласить представителей бизнес-элиты, то почему обошёл вниманием Марка? Признаться, видеть Пеллегрино на своём торжестве я совершенно не желал, а задал этот вопрос лишь с одной целью — посмотреть реакцию любовника, и он не подкачал. Как бы Йен ни старался сохранить невозмутимый вид, я отчётливо видел его испуг — лицо заметно побледнело, а в глазах медленно зарождалась паника, даже капельки пота проступили на висках от напряжения. И эта паника был неспроста, полагаю, он безумно боялся того, что при встрече с Марком ненароком выдаст себя, и тогда я могу не только отменить помолвку, но и вышвырнуть его из своей жизни. — Ты же наслышан о пристрастиях Пеллегрино, Дженсен, — внезапно оживился любовник, после затянувшейся паузы. — Не думаю, что ты хотел бы увидеть, как он будет домогаться твоего омеги. Молодец, отлично выкрутился, я даже не нашёлся что ответить. Всё же ума и изворотливости Сомерхолдеру не занимать. А ведь он чертовски прав — невинный первозданный омега напрочь снесёт крышу этому безумцу, и кто знает, на что он пойдёт, решив заполучить его в свою коллекцию. Но расставаться с красивой и столь желанной игрушкой я не намерен, по крайней мере — так скоро, а дальше будет видно. Возможно спустя время, вдоволь насытившись сладкой дыркой, я смогу весьма выгодно продать его Марку. Но пока стоит держать опасного конкурента подальше от Джареда. — Пожалуй, ты прав, он может создать неудобства, — кивнул я, протягивая ему планшет. — Остальное обсудим завтра за обедом. Сейчас я устал и хочу принять душ. — Намерен всё же трахнуть своего омегу? — надменно спросил Йен, присев в кресло у окна. — С чего ты взял?! — раздражённо огрызнулся я, скидывая рубашку. — Да от тебя похотью смердит за километр, — брезгливо поморщившись, ответил он. — Хотя я абсолютно не против, только будь добр — не тащи его в нашу постель. Проигнорировав столь неприкрытый сарказм, я направился в ванную комнату, но странное поведение любовника уже начинало напрягать. Однозначно это не ревность, тогда что? По идее, Йен должен быть рад, ведь благодаря Джареду он наконец дождался предложения, а уж то, что я нашёл себе игрушку для секса, вообще существенно облегчит ему жизнь, освободив от неприятных обязанностей. Так почему он злится? «Пожалуй, надо бы в этом разобраться, но не сейчас» — подставив лицо под тёплые струи, подумал я, наслаждаясь тем, как потоки воды смывают напряжение, принося лёгкость и умиротворение. Стоило только закрыть глаза, как образ Истинного вновь завладел сознанием, полностью вымещая посторонние мысли. Обхватив ладонью член, я самозабвенно дрочил на своё наваждение, словно вернулся в те безоблачные дни, когда, будучи подростком, запирался в ванной комнате, чтобы вдоволь предаваться рукоблудию, представляя, как буду любить и ублажать своего омегу. Только сейчас помыслы мои были не столь радужными, а мастурбировал я лишь для того, чтобы растянуть первую близость с Истинным, и не обкончаться как мальчишка раньше времени. Выйдя из душа разомлевшим, но весьма довольным, я решил не утруждать себя переодеванием, а просто закутался в длинный, чёрный махровый халат, прямо на голое тело. Йен, сосредоточенно что-то печатающий в планшете, не сразу заметил моё присутствие. Лишь когда я был уже у выхода, он поднял голову и злобно фыркнул в спину: — И смотри не пометь его, в порыве страсти. — За это можешь не переживать, — равнодушно бросил я, не оборачиваясь. Войдя в комнату Джареда, я предусмотрительно захлопнул дверь, после чего приблизился к кровати, на которой сидел омега. Он понял всё без лишних слов — мой внешний вид, усилившийся запах и дикий голод в глазах были весьма красноречивы. — Не надо, — прошептал он, нервно теребя страничку альбома с фотографиями, лежащего на коленях. — Надо, — глядя исподлобья, усмехнулся я, нарочито медленно развязывая пояс халата. — Пожалуйста! — судорожно сглотнув, он прижал альбом к груди, словно это могло его хоть как-то защитить. Наивный омега, никто и ничто в целом мире сейчас не могло бы остановить меня, я столько долбанных лет ждал этого момента. Словно странник в пустыне, иссушенный, измученный миражами и почти утративший всякую надежду, я наконец нашёл прекрасный оазис и мечтал сейчас только об одном — утолить свою жажду сполна. — Только давай без истерик, — распахнув полы халата, я взобрался коленом на постель и коснулся пальцами его лица. — Сопротивление абсолютно бессмысленно, я возьму тебя силой, если придётся, поэтому будь паинькой. Опустив взгляд ниже, Джаред в ужасе отшатнулся, выронив свой драгоценный альбом, и начал медленно отползать на другую сторону кровати, лихорадочно оглядываясь в поиске укрытия. На мгновение в глазах мелькнула искра надежды, когда он посмотрел в сторону ванной комнаты, но тут же угасла без следа, поскольку тонкая дверь слишком сомнительная преграда для сильного, возбуждённого самца. Зато маленькое помещение может стать отличной ловушкой, из которой уж точно не выбраться. Всё же умный у меня омега, даже в такой стрессовой для него ситуации не впадал в истерику, а пытался найти выход. «Только нет его — выхода, мой необыкновенный мальчик. Судьба твоя была предрешена в тот день, когда ты родился, поэтому просто прими её смиренно» Словно услышав мои мысли, Джаред нахмурился и решился на отчаянный рывок. Увернувшись от моих рук, он ловко перемахнул на другую сторону и, соскочив с постели, метнулся к выходу, но дверь была заперта. Я всё предусмотрел, прежде чем войти, предполагая, что так просто он не дастся и попытается удрать, поэтому включил в автоматический режим. Теперь открыть её можно было только набрав код на панели возле выключателя. Поняв, что сбежать не удастся, омега уткнулся лбом в злосчастную дверь и тихо заскулил. Подойдя сзади, я бесцеремонно прижался к нему всем телом, запустив руки под футболку, оглаживая впалый живот и судорожно вздымающуюся грудь. Он попытался дернуться, но я, хищно рыкнув, навалился на него, притиснув к двери и лишая возможности двигаться. Оттянув вниз резинку его спортивных штанов сзади, я слегка сжал обнажённые ягодицы, разводя их, чтобы потереться истекающим членом о столь вожделенную ложбинку. Однако омега не спешил сдаваться, собравшись с духом, он снова попытался вывернуться, воспользовавшись тем, что я ослабил напор, и ему почти удалось, но куда омеге тягаться с альфой?! Лет через пять-семь его тело окрепнет, а сейчас он слишком тонок, слишком хрупок, чтобы противостоять мне, хотя и извивался в моих руках изо всех сил. Устав от этого безумного родео, я схватил его за волосы, оттягивая голову назад, а затем завернул руку за спину и потащил к кровати. «Пора усмирить этого зверёныша», — зло подумал я, толкнув его на кровать лицом вниз. — «Вот и оковы пригодятся». Сев Джареду на спину, я вытащил манжеты из мягкой кожи, скрытые в небольшой нише и закреплённые к изголовью кровати. Видимо, буйного вдовца приходилось успокаивать не только лекарствами. Несмотря на видимую мягкость, они были довольно прочными, что позволяло ограничить в движении, при этом не причиняя особого вреда. Ловко закрепив его руки над головой, я довольно хмыкнул. Всё же сохранить эту комнату со всей обстановкой было очень правильным решением. С каким-то сумасшедшим восторгом я разглядывал своего Истинного, всё ещё отчаянно брыкающегося подо мной — даже в такой беззащитной позиции он не намеревался уступать. Мой мальчик! Пусть пока физически слаб, но силён духом. Хотя он может сопротивляться сколько угодно, да только побороть инстинкт всё равно не сумеет, я пытался. — Давай-ка, мы избавим тебя от всего лишнего, — наклонившись к нему, прошептал в ухо, после чего без сожаления разорвал совсем новую футболку, купленную мной всего пару часов назад. — Дженсен, одумайся! — испуганно воскликнул Джаред, когда я стянул него штаны и отшвырнул в сторону. — Не надо! Только не так! — Только так, омега, — усмехнулся я, скидывая халат на пол. — Если бы ты сам отдался, тогда бы и не пришлось тебя связывать. А за неповиновение я жёстко отымею тебя, как строптивую шлюху. — Не прикасайся ко мне! — не успокаивался он, боком подобравшись к спинке кровати, подогнул ноги. — О, нет! Я слишком долго ждал, но сейчас я возьму то, что принадлежит мне! — взобравшись обратно на постель, одним рывком я развернул и поставил его на колени, широко раздвинув стройные ножки. Затем подсунул подушки ему под живот, крепко удерживая бёдра. Сопротивление ослабло, поскольку от каждого рывка его колени расползались на шёлковых простынях, ещё больше раскрывая заветную дырочку. — Прошу, не надо, Дженсен, — тихо взмолился он, уткнувшись в крепко связанные руки, пряча набежавшие слёзы. Сердце невольно сжалось, когда его плечи содрогнулись от безмолвного рыдания, но остановиться я бы не смог, даже если бы очень этого захотел. А ведь Джаред ещё совсем мальчик, абсолютно непорочный, с кристально чистым запахом, и это было весьма странно, учитывая, что рос он в приюте, где омеги, как правило, слишком рано теряют девственность. Нет, их не насилуют, но создают такие условия, что юные омежки не выдерживают и сами отдаются взрослым самцам за порцию еды или защиту от бесконечных побоев и издевательств. Оглаживая гибкую спину, я заметил несколько тонких, светлых рубцов словно от прута, на лопатках и чуть ниже на пояснице. Его тоже били, мучили и наверняка морили голодом, но он не сломался, храня свою невинность для Истинного альфы. — Расслабься, так будет не очень больно, — усилием воли подавив жалость, хрипло произнес я, зарывшись носом в его чуть влажные после душа волосы. Вдохнув полной грудью волнующий аромат, я осторожно ввёл один палец в манящую тесноту. Он всхлипнул и напрягся, но обильно выделяющаяся смазка позволила мне протолкнуться глубже и нащупать простату. Несколько поглаживающих движений — и юное тело задрожало от первого в жизни оргазма. Мне едва удавалось сдерживать себя, чтобы не наброситься и не порвать в клочья эту восхитительную задницу, так сладко сжимающуюся в оргазменных судорогах. Но как бы ни было сильно желание — волк внутри меня не позволял утратить контроль и причинить боль своему возлюбленному омеге. Пока Джаред приходил в себя, я с упоением целовал его спину, проводя языком вдоль рубцов, каждый из которых был свидетельством безграничной верности своему альфе. Ни голод, ни страдания не смогли сломать юного омегу и отнять то единственное, драгоценное, что могло быть у безродного мальчишки — его непорочность. «Нет более преданных и любящих омег!» — снова всплыли в памяти слова Жана. Взбудораженный осознанием полной принадлежности Джареда, я едва не задохнулся в приливе новой волны возбуждения, такого сильного, что темнело в глазах. Продолжая целовать его шею, я аккуратно ввёл сразу два пальца в увлажнённый проход, массируя и растягивая для себя. Он уже так сильно не зажимался, но я чувствовал, как в душе он всё ещё отчаянно сопротивлялся, не желая принимать меня, и это почему-то неприятно царапнуло по самолюбию. «Гордый сучёныш! Как смеешь ты отвергать своего альфу?!» Вытащив пальцы, я сходу ворвался в тугую задницу почти до основания. От боли он взвыл и невольно выгнулся, приподнявшись на локтях, но я, надавив на лопатки, прижал его грудью к кровати, после чего, чуть вытащив, снова толкнулся, на сей раз до самого конца, и замер, давая возможность привыкнуть. Хотя омеги не испытывают такой адской боли как беты, но первый раз всё же стоило быть хоть немного сдержанным. Не хватало ещё порвать эту сладкую дырку и обломать себе весь кайф. Чёрт возьми, я перетрахал сотни омег и с десяток бет, но то, что я чувствовал, находясь внутри своего Истинного, не шло ни в какое сравнение. Ощущения были не новыми, но несколько иными — более яркими, волнующими. До безумия хотелось сорваться на бешеный темп, вколачивая омегу в кровать, но вместо этого я тихонько качнулся, прислушиваясь к его реакции. Джаред упорно молчал, но чувствительное тело выдавало его, отозвавшись лёгким трепетом на моё вторжение. «Я заставлю тебя кричать от наслаждения, мой упрямый мальчик!» — улыбнувшись, подумал я, снова устремляясь в манящую глубину. С каждым осторожным и неторопливым толчком бастионы его самообладания рушились, и уже спустя минуту стон вожделения сорвался с искусанных в кровь губ. Инстинкт омеги — желание отдаваться и подчиняться Истинному альфе — наконец взял своё. Задрав голову, он прогнулся в пояснице, ещё больше открываясь для меня. Наклонившись, я повернул ладонью его лицо и нежно поцеловал солёные от слёз и крови уста. Чуть поколебавшись, он всё же ответил, нерешительно и совсем неумело, но для меня это был самый восхитительный поцелуй в жизни. — Мой! — на мгновение оторвавшись от мягких губ, прорычал я, более уверенно и размашисто вторгаясь в горячее нутро. Джаред больше не сдерживался и стонал в мои губы так искренне, так страстно, что у меня просто сносило крышу. Было настолько хорошо, что весь мой предыдущий сексуальный опыт теперь казался лишь жалкой, тусклой пародией. Хотя я всегда чувствовал, будто мне чего-то не хватает, чего-то очень важного. И в эту минуту довольно чётко осознал, что мне не хватало Джареда — я был лишь половиной, лишь частью, и сколь бы ни стремился обрести целостность и полноту ощущений, без него всё было напрасно и бессмысленно. Лишь в единении с Истинным возможно познать настоящее блаженство — теряясь в пространстве и времени, возноситься к звёздам. Где-то на периферии сознания застарелая ненависть пыталась воззвать к моему разуму, но её голос тонул в океане чувств, стремительно захлестнувших всё мое естество. В один миг всё потеряло свою значимость, были только ОН и я во всей Вселенной, и наш страстный танец любви. Чувствуя приближение к пику, я приподнялся и, обхватив Джареда за бёдра, несколько раз с силой насадил его на свой член, затем, откинув голову назад, зарычал, обнажая чуть вытянувшиеся клыки. Со словами: «Мой, только мой!» вонзил их в нежную шею омеги. — Твой! — простонал Джаред, покорно склоняя голову, позволяя покрыть его своим запахом. Оглушительный оргазм накрыл нас одновременно, на мгновение ослепив яркой вспышкой. Юное, прекрасное тело содрогалось подо мной, в то время как я, пьяный от экстаза, зализывал кровоточащие ранки. Отдышавшись и немного придя в себя, Джаред попытался отстраниться, но я снова вонзив клыки в шею, зарычал. И, толкнувшись до основания, замер, чувствуя, как набухает узел, прочно скрепляя наши тела на несколько долгих минут. Омега громко заскулил от распирающего чувства внутри — не так-то просто принять узел в свой первый раз. — Тихо, мой маленький, сейчас будет очень хорошо, — прошептал я в ушко, успокаивающе гладя по животу. Затем, освободив его запястья из оков, бережно придерживая, уложил нас набок. Просунув свою руку под Джареда, крепко прижал его спину к своей груди, чувствуя, как новая волна оргазма, более сильного, сотрясает ослабевшее тело, словно электрический разряд. Второй рукой я нежно поглаживал пульсирующий член омежки, выплёскивающий прозрачное, бесплодное семя, пока моё живое заполняло его. Целуя гладкие плечи с россыпью родинок, я вдыхал его чудесный аромат с примесью собственного запаха и растворялся в неземном наслаждении. Ощущения свободного полёта и безграничного счастья переполняли меня. Даже в самых смелых мечтах я не мог представить, насколько это может быть восхитительно. До этого дня секс всегда был лишь средством для снятия напряжения — быстрый, пресный, лишённый всяческих сентиментальностей, но с Истинным было всё иначе. Его хотелось обнимать, ласкать, шептать милые глупости на ушко и никогда от себя не отпускать. Этой ночью я взял Джареда ещё дважды, и каждый раз был удивительно прекрасен. Мой мальчик оказался очень чувствительным, его тело отзывалось на малейшую ласку, возбуждая и распаляя ещё больше, хотя казалось, что больше уже некуда. Он отдавался мне весь, без остатка, словно плавясь в моих горячих руках, такой гибкий, податливый. Я брал его с упоением, закинув длинные ноги себе на спину, и никак не мог насытиться, хотелось ещё и ещё. Даже под утро, уже где-то на грани сна, я продолжал целовать невероятно красивое, раскрасневшееся от бурной ночи, сонное личико омеги, крепко, но бережно прижимая к груди. Эйфория полностью затопила сознание, о том, что будет после, я предпочитал не думать.