Девушка из библиотеки

      Нашлось два места в самом конце автобуса. Мы сели, и я приобнял Лену. С ней мне было спокойно и хорошо. Даже в шумном автобусе, полном пионеров. За окном пролетали поля и леса. Мы быстро приближались к районному центру, из которого каждый уже ехал к себе домой. Лена совсем устала и спустилась ко мне на колени. Когда она положила свою голову, я почувствовал ее дыхание. Оно было спокойным и умиротворенным. Мне показалось, что она начала засыпать, и я не хотел двигаться, чтобы не разбудить ее. Эти дни были очень выматывающие и я сам был не прочь немного вздремнуть. Я опустил голову и задремал.       Не знаю сколько мне удалось поспать, но проснулся я от того, что наш «Икарус» подпрыгнул на большой кочке. Чертыхнувшись в полголоса, я посмотрел на Лену, которая не проснулась от встряски и продолжала спать у меня на коленях. Вдруг я увидел, что у нее совсем побелели руки. Но осмотрев другие части тела и лицо в частности, оказалось, что все ее тело как будто покрылось белой пленкой. Она выглядела очень бледной и нездоровой. Я вздрогнул и Лена проснулась. Ее лицо сковывала боль. Казалось, что ее лицевые мышцы рознились с ее душевным состоянием, и я решил подбодрить ее       - Не волнуйся. Совсем скоро тебя встретят родители и я передам тебя им.       - Нет.       - Мне придется вернуться домой. Меня ждут, — возразил я.       - Нет… У меня кружится голова.       Вид у Лены был совсем плох. Мне стало страшно за нее. Нужно было принимать какие-то меры, пока не стало еще хуже.       Я помню эти ощущение страха за любимого человека еще с юношества, когда маму положили в больницу из-за неизвестной болезни. Я не знал, что можно от этого ожидать и неизвестность сильно пугала. Несколько раз я приходил с папой к ней в больницу, и мы подолгу разговаривали. Тогда я еще не понимал почему на ее лечение уходят такие большие деньги, а она продолжает лежать в больнице и не выздоравливает. Папа потратил все свои сбережения и тратил больную часть своего заработка на врачей и лекарство, но ничего не менялось. Особенно четко среди этой размытой картинки запомнилась лишь последняя встреча. Я сидел на ее кровати и находясь совсем близко, пытался как можно подробнее запомнить ее лицо. Такое любимое и родное. Перед моим уходом она поцеловала меня в лоб. Ее губы оказались неимоверно горячими. После я вышел из палаты и оставил ее одну. Она лежала у самого окна. Лучи солнца, наверное, часто будили ее по утру. В неведении я находился еще несколько месяцев, прежде чем узнал страшную правду. Диагноз врачи смогли поставить слишком поздно, и она умерла.       Но сейчас нельзя допустить чтобы с Леной что-то произошло.       Я соскочил и побежал вперед салона, чтобы рассказать вожатой о случившемся. По пути я споткнулся о свою же ногу и после неудачного маневра, полетел вперед салона автобуса. Пролетев два метра, приземление оказалось не очень удачным. На коленях виднелись ссадины. Несколько секунд я лежал приложившись головой к полу и меня никто не трогал. Виднелась алая кровь, которая медленно вытекала из носа и разбитой губы. Она была настолько густая, что не капала, а спускалась до пола и отклеивалась словно сопля. Во рту все пересохло, и я лишь наблюдал как медленно истекаю кровью. Спустя мгновение меня обступили пионеры, а вскоре из задних рядов толпы, пробралась Ольга Дмитриевна. Она начала быстро разгонять пионеров и те послушно отправлялись на свои места. Но я был не тот, кому нужно было внимание вожатой. Минутная слабость не дала мне произнести этого. Нагнувшись ко мне она лишь услышала «Я не тот, не тот… Помогите ей» После этого хватило сил чтобы показать рукой в сторону задних сидений, на которых сидела Лена с ужасом наблюдавшая за происходящим. Однако она была слаба чтобы подбежать ко мне и как-то помочь. Сейчас она спустилась вниз и легла головой на то сиденье, на котором еще минуту назад сидел я и обнимал ее. Я приподнялся с пола и дал понять, что все в порядке и скоро смогу прийти в себя. А Ольга Дмитриевна тем временем быстрыми шагами направилась к Лене. Добравшись до последних сидений, она присела, чтобы оказаться на ровне ее головы и посмотрев на нее начала расспрашивать:       - Лена! Что с тобой? — Не на шутку испугалась вожатая. Все пионеры обернулись и начали наблюдать за ситуацией, позабыв обо мне. Я же к тому времени уже нашел в себе силы чтобы подняться на ноги и шатаясь из стороны в сторону отправиться следом за вожатой. В голове чувствовался эффект разорвавшейся бомбы, который получился из-за наслоившихся одна на другую проблем. Хотелось, чтобы все это скорее прекратилось. Изредка на себе я ловил взгляды пионеров, которые с немым вопросительным выражении лица, искали хоть какие-то отгадки всего происходящего.       - Да она же в обмороке! — донеслось из середины салона.       И правда. Лена вся бледная лежала без сознания. Вожатая повернула ее на спину, а я продолжал с немым ужасом наблюдать за ситуацией у не из-за спины. Еще одной хорошей идеей было найти медсестру Виолу, но она осталась в лагере еще на какое-то время, а мы уже отъехали на достаточно большое расстояние, чтобы развернуться и поехать обратно. Ольга Дмитриевна не долго думая, побежала к водителю и начала с ним о чем-то шептаться. Сейчас я расстроился, что под рукой не было микрофона направленного действия, ведь возможно вожатая знала больше, чем все остальные. Пионеры замолчали и наступила гробовая тишина. Был слышен только ветер, который задувал в открытое боковое окно и люк на крыше, и гул двигателя, разлетавшийся по салону словно разгневанный призрак, могилу которого осквернили вандалы. Но мысли были громче рева двигателя. Все пытались расслышать их разговор. До меня все же долетали слова вспыльчивого водителя:       - До города каких-то 20 километров не доехали. Может, все же довезем ее до больницы? Скорая дольше ехать будет. Чуть тише был слышен голос вожатой:       - Но по инструкции полагается остановить автобус и вызвать скорую. Ты что, хочешь вылететь с работы?       - Спасать надо девку, пока не поздно — крикнул ей водитель, который все больше выходил из себя. Ольга Дмитриевна оставила его реплику без ответа и лишь мотнула головой в знак согласия. После этого добавив, как бы самой себе:       - Надеюсь это того стоит.       Я, стоявший все это время в недоумении, решил наконец присесть и положил голову Лены себе на колени. В голове ничего не укладывалось. 5 минут назад она спокойно сидела в предвкушении встречи с родителями, а сейчас… Внутри меня что-то оборвалось. Этого не должно было случиться. Может быть в какой-то момент мы ошиблись с выбором и теперь свернули со светлой дороги, на неприметную тропику, которая вполне могла закончиться тупиком.       Водитель гнал, выжимая из «Икаруса» всю мощность, будто сейчас, всю свою ярость он выплескивал на педаль газа, зажимая ее до отказа и нарушая все мыслимые и немыслимые скоростные ограничения. Дорога была прямая и шанс не справиться с управлением немного падал. Оставалось только понадеяться на его профессионализм и закрыть глаза в ожидании чуда.       Автобус был похож на стальной поезд, который мне снился в детских кошмарах. Он несся по рельсам сбивая все на своем пути, а из-под колес вырывались обжигающие языки пламени и черная копоть. Все окна в вагонах были зашторены и оттуда издавались крики и мольбы о помощи, но к кому они были направлены? При приближении к очередному переезду, тепловоз издавал громкий гудок и проносился мимо людей и машин, затягивая их к себе под колеса. Передняя часть была темная от запекшейся крови, а за ней следовал пустой командный пункт, из которого был слышен лишь треск работающей рации и скрежет вагонов, которых насчитывалось полтора десятка. Этот сон я видел много раз, но мне никогда не удавалось убежать и скрыться от этого поезда. Казалось, он может найти меня всюду, где бы я ни прятался. Потом я вздрагивал и просыпался у мамы на руках. Она качала меня и успокаивала еще долгое время. Иногда она пела песню про темную ночь. Мне она еще тогда очень нравилась и с ней, я быстро забывал о ночных кошмарах.       Через несколько минут мы въехали в районный центр. За окнами мелькали кирпичные пятиэтажки типовой застройки, небольшие магазинчики и множество детских площадок. Вот за окном показался автовокзал. На нем уже собрались родители пионеров. Они толпились, махая руками и приветствуя автобус. Кто-то уже тогда заподозрил что-то неладное и начал жаловаться на то, что водитель едет слишком быстро и вряд ли успеет остановиться. Автобус пронесся мимо них на предельной скорости, оставив лишь клубы пыли. Люди, кашляя от выхлопных газов и ничего не понимая, начинали бросаться кто за автобусом, кто в диспетчерскую. Многие не на шутку испугались. Бедная моя Леночка, сколько шуму-то посеяли.       Сделав поворот налево, мы устремились вперед к высокому зданию с красным крестом у входа. Подъехав, водитель резко затормозил. Автобус остановился аккурат между двух карет медицинской помощи. Из больницы сразу выбежали двое врачей в белых халатах. В руках они несли носилки. Видимо, вожатая предупредила их заранее о нашем появлении.       Они забежали в салон, погрузили Лену с моих рук на носилки и понесли в отделение. Я было кинулся за ними, но быстро поднявшись, почувствовал сильное головокружение и вспомнил о недавней травме. Собравшись с силами, я поспешно выскочил из автобуса и попытался догнать санитаров, но на проходной меня не пропустили.       Охранник крепкого телосложения преградил мне путь перед турникетом и попытался узнать куда я так тороплюсь. Но в данный момент удалось выдать лишь что-то невнятное, что явно его не убедило.        После неудачной попытки убеждения, я попытался силой перелезть через турникет. Пару быстрых движений и я уже находился у турникета и быстро перекинул ногу через него, но переместить вес на нее не успел. За пояс меня обхватили крепкие мужские руки и быстро потянули назад. Не в силах сопротивляться, я расслабился и мое тело оттащили на пару метров назад и поставили у входной двери. Охранник отошел от меня потирая руки и сказал:       - Давай без глупостей. Ты ведь ей даже не родственник, нельзя тебе туда. Но внутри я не мог принять никакого отказа. И готов был идти до последнего. Следовало попытался надавить на жалость.       - Но я люблю ее! Сжальтесь надо мной. Ей сейчас нужна моя поддержка. — Мои слова уже переходили в крик.       - Не положено, — повторил он не шелохнувшись.       На крики к нам спустился доктор, по совместительству заведующий отделением. Завидев приближающего доктора, охранник поправил свою фуражку и выпрямил спину будто по команде смирно. Подойдя к нему, доктор спросил, что здесь происходит и тут мне пришлось встрять в разговор. Я начал спешно ему описывать сложившуюся ситуацию, но тот лишь помотал головой в знак отказа и кинул охраннику короткое «Разберись с этим недоумением».       Вот в больницу зашли мужчина и женщина. Они быстрым шагом проследовали, минуя турникет. Это были родители Лены. Смотря как они удаляются, поднимаясь по лестнице, мной овладело чувство ярости, и я уже с трудом мог себя контролировать.       - Пустите, суки! — Я попытался взять штурмом турникет. Но вновь столкнулся с непреодолимой стеной из охранника. На этот раз он еле удержал меня.       - Иди уже парень. Когда ей станет легче, будет открыт прием. Приходи завтра. Ничего с ней не случится. Но как же не случится, если она не приходит в себя уже полчаса?!       - Если вы меня не пустите, я выйду из больницы и брошусь под машину.       Нервы были накалены до предела. До этого момента соблюдался баланс белого и черного, но сейчас все краски смешались, образуя взрыв небывалого масштаба. Вся моя жизнь в момент рухнула. И я был погребен в своем мирке заживо. От безысходности хотелось упасть на пол и заплакать. Я бы и правда бросился под машину чтобы попасть на соседнюю кушетку рядом с Леной. Развернувшись, ноги медленно направили меня в сторону выхода. От того, что предстояло сделать начала кружиться голова, но я был уверен, что таким способом точно смогу воссоединюсь с любимой. Моя походка была совсем неустойчивой, а из глаз посыпали искры. Приоткрыв дверь, я услышал голос из-за спины:       - Она в 13 палате.