Девушка из библиотеки

      Я замер на одном месте и в растерянности обернулся. Доктор произнес это еще раз совсем тихо:       - Она в 13 палате — и показал на лестницу, по которой еще минуту назад поднимались родители Лены. Заведующий дал знак охраннику, и тот не стал меня задерживать.       Я пошел к турникету с каждым шагом ступая все решительнее, а когда добрался до лестницы и вовсе перешел на бег.       Добежав до 2 этажа, нашел дверь с 13 номером и влетел в нее. В палате было светло из-за прозрачных занавесок, за которыми скрывались два больших окна. Посреди комнаты стояла железная кровать. А на самой кровати лежала моя Лена. Над ней склонился доктор, стоявший спиной ко мне и тщательно осматривал ее. Рядом с кроватью стояла пустая тумбочка с двумя использованными шприцами, а над ней красовались несколько красочных плакатов о том, как важно вести здоровый образ жизни. В дальнем углу палаты у окна стояла пара стульев и кушетка, на которой сидели родители Лены. Ее Мама плакала, укрывшись в объятьях отца. Не хотелось отвлекать доктора от работы, и я подошел к родителям.       - Что говорит доктор? — спросил я       Отец Лены поднял голову и уставился на меня. Он явно был раздавлен, но еще был способен говорить в отличие от матери.       - Парень, кто ты вообще такой, кто тебя сюда пустил?       - Я познакомился с Леной в «Совенке». Пускай я знаю ее совсем недолго, но за это время успел по-настоящему полюбить. Она бы, и сама все рассказала, если бы только могла… — мою речь прервал предательски вырвавшийся всхлип, и я не стал продолжать рассказ.       Я был сосредоточен и тревожно смотрел на него, ожидая ответа. Наверное, у меня было настолько серьезное выражение лица, что он поверил моим словам и разрешил остаться в палате вместе с ними. Я присел рядом на кушетку. В воздухе повисло молчание. Собравшись, Ленин отец рассказал мне то, что передал ему доктор:       - У Лены последняя стадия менингита. Ее спинной и головной мозг сейчас воспалены, а Лена до сих пор находится без сознания. Врач сделал несколько уколов морфия, чтобы она не мучилась от боли. Не понимаю, как мы могли такое допустить. Все обследования проходили вовремя, и врачи всегда говорили, что у Лены только слабый иммунитет и сколиоз. — Его обреченный взгляд я запомнил на всю жизнь. Пустые, стеклянные глаза сверлили одну точку в течение часа. Он не реагировал ни на новые вопросы с моей стороны, ни на захлопнувшуюся за доктором дверь.       Мы молчали. Были слышны лишь негромкие разговоры из-за стены и скрип тележки с лекарствами, которые обычно развозила медсестра по палатам. Но в нашу палату никто не зашел. Через какое-то время за стеной прекратились разговоры и воцарилась гробовая тишина. Я слышал, как громко тогда билось мое сердце. Его заглушало только сбивчивое дыхание и редкие вздрагивание мамы Лены.       Я взял стул и пододвинул его к кушетке, на которой лежала Лена. Присев, я взял ее за руку. Комок подошел к горлу, а из глаз непроизвольно полились горячие слезы. Молча, я просидел несколько часов подряд. Я разглядывал такое до боли знакомое лицо, которое я видел уже сотню раз и пытался запомнить каждый изгиб ее тела. Несколько раз я подносил ее ладонь к своему лицу и прижимал к щеке, чтобы почувствовать ее запах и тепло. Однажды мне показалось, что ее рука начала чуть заметно шевелиться, и я с радостью и надеждой заглянул в ее глаза, но увидел там лишь измученное от боли лицо. К вечеру родители вышли из комнаты в коридор, чтобы заночевать там. Или просто чтобы оставить нас наедине.       - Леночка. Почему? Впервые в жизни я был счастлив. Ты была моей вселенной и моей жизнью. Возвращайся в мир. Выздоравливай. Тебе нельзя болеть. Никак нельзя болеть, у нас ведь только все начало налаживаться. Я хотел сделать тебе предложение… — тихо сказал я дрожащим голосом. Я положил голову на ее кровать и закрыл глаза. Слезы предательски стекали со щек и падали, пачкая белоснежную простыню.       Комнату окутал мрак. Глаза совершенно не пытались привыкнуть к ночному свету. Зрачки метались из стороны в сторону, пытаясь выцепить в темноте какие-то знакомые образы и фигуры. В немом безумии я провел еще несколько часов. Окончательно измучив себя, сидя на стуле и положив голову на край кровати, я задремал.       Эту ночь я провел в общественном туалете где-то под землей. Там было сыро и грязно. Пол был облит водой из сломавшегося унитаза, а плитка на стенах истрескалась настолько, что за ее сколотыми частями виднелся серый и холодный бетон. На потолке были подвешены лампы дневного освещения, которые ослепляли глаза при одном взгляде на них. Однако две последние из ламп моргали, оставляя дальнюю часть туалета в темноте. Я сидел у раковины и пил таблетки, доставая их из пузырька одну за другой. Название таблеток стерлось с пузырька и оставалось лишь гадать что со мной будет, но эффект от них уже начинал раздирать меня изнутри. Вокруг творился хаос и все казалось бесконечно абсурдным. По стенам бегали заводные тени, а я беспощадно шлепал руками по воде на полу, отбивая ладони до онемения. Несколько раз я отключался от реальности и проваливался в нирвану, где ловил галлюцинации. В одной из них я бродил по пустой обесточенной больнице. Изучая темные коридоры, я даже забрался на крышу, чтобы услышать звуки спящего города. Но город молчал, не издавая ни звука, словно я оказался в нем один. Резкий порыв ветра подтолкнул к краю крыши, и я не удержавшись начал падать вниз. Но во время полета закрыл глаза и переместился в пространстве.       Открыв глаза я оказался в глухом лесу, в котором нашел одноэтажную старую гостиницу. Мне хотелось убежать оттуда подальше, но лес оказался бесконечно длинным, сколько бы я не бежал по нему. В конце концов пришлось вернуться к гостинице, которая казалась такой неприветливой. Обойдя ее со всех сторон, я не нашел ни одной двери и не понимал, как люди вообще попадают внутрь. Или возможно это построение предназначалось совсем не для людей. На заднем дворе гостиницы, я обнаружил озеро с водой зеленого цвета и большим количеством тины на дне, больше напоминавшее болото. Сзади как будто кто-то появился и толкнул меня в спину. Я пошатнулся и упал в болото. Не успев встать, меня начало затягивать под землю. Я попытался закричать, но открывая рот, не мог издать ни единого звука. Обернувшись я увидел двух людей маленького роста. Они были одеты в смирительные рубашки, испачканные кровью. Все их тело было покрыто волдырями и имело болезненный желтоватый цвет кожи. Вместо глаз у них имелись выжженные углубления, а в каждой руке было по шприцу. Эти люди напоминали пациентов заброшенной больницы с которой я спрыгнул. Они попытались накинуться на меня и успели пару раз уколоть, оставив глубокие порезы на спине прежде чем я оттолкнулся от суши чтобы окончательно погрузиться в болото. У этих людей было очень частое и резкое дыхание, как будто они находились в состоянии шока. Этот шум стоял у меня в ушах. В мгновение я онемел и начал медленно уходить на дно, пока окончательно не захлебнулся.       Очнувшись, я начал отчаянно трясти головой. Вокруг меня вновь общественный туалет, а я продолжал сидеть в луже рядом с умывальником. В руках я крепко сжимал тот самый шприц, который был у низких людей. Вдруг дверь начала открываться и на пороге показалась девушка. В ее походке и чертах лица можно было узнать Славю. Увидев меня, она подбежала ближе, но я видел в ней все того же больного, что гнались за мной. В мгновение я достал из-за спины использованный шприц и быстро начал колоть ее. Сначала в руки, затем грудь, живот и все остальное тело. Она лишь успела прохрипеть и упасть ко мне на колени. Я взял ее окровавленное тело на руки и начал водить ногами из стороны в сторону создавая волны из ржавой окровавленной жижи, долго еще смотря, как девушка медленно истекает кровью. Я поднялся и посмотрел на себя в зеркало. Волосы закрывали часть лица, из виска шла кровь, а пионерская форма была изорвана в клочья. Я пошатнулся. Передо мной же стоял тот самый пионер из заброшенного лагеря. Этим пионером был я и все это время в своих снах я встречал именно себя. Но заговорить с самим собой мне так и не удалось. Возможно во снах мое воображение пыталось оставить послания, чтобы каким-то образом предотвратить случившееся. Или я переместился в прошлое чтобы что-то изменить. Мне же уже доводилось перемещаться во времени как раз перед тем как попасть в «Совенок». Но найти разгадку во всем этом мне не удалось. Не удастся найти и теперь. Все мосты были сожжены и обратного пути просто не существовало.        Далее появился шум, похожий на ультразвук. Он нарастал все сильнее и сильнее. В зеркале увидел, как из ушей у меня пошла кровь. Ноги подкосились, и я с грохотом упал на мокрый пол неподалеку от тела Слави не в силах больше пошевелиться. Темнота. Она завораживает. Осталась только темнота.       Я вздрогнул и проснулся. В голове мчались мысли словно вагоны скорого поезда, обрываясь так и не увенчавшись успехом. Я не успевал до конца осмыслить их и на место одной старой приходило две новых, а вопросов становилось все больше. Единственное чего я боялся в этих снах было то, что они выйдут за рамки, пересекут ту тонкую грань между сном и явью, и все что со мной происходит во снах будет иметь прямые последствия в реальности. И тогда мне уже не выбраться без посторонней помощи. После такого сна было тяжело прийти в нормальное состояние. Да и о каком нормальном состоянии может идти речь, когда весь мой мир рушится на глазах как во снах, так и в реальности.       Наступило утро. Я пришел в себя. Свет ударил в глаза, и мне пришлось поднять голову. В голове была всего одна мысль. Мысль о Лене. Все остальные мысли меня уже не волновали и будто стерлись из моей головы оставляя меня наедине с безумием.       Дневной свет уже осветил палату. Она лежала в той же позе, что и всю ночь. Тишина разрывала меня изнутри. Мне хотелось услышать от нее хоть слово. Я взял ее за руку, но она была холодная и твердая как камень. На губах виднелась потрескавшаяся кожа, а тело приняло бледно-белый оттенок.       Я соскочил со стула так резко, что тот с грохотом опрокинулся. Это же не нормально. Почему она такая бледная? Может быть ей нужны какие-то лекарства или что-то более серьезное?       Я выбежал из палаты, чтобы позвать доктора. У двери ждали отец и мать Лены. К тому времени они уже проснулись и продолжали мучиться в ожидании. Они сидели напротив двери на деревянной скамье и молча сверлили взглядом пол. Увидев меня, они приободрились, а отец встал и последовал за мной. К этому месту мы вернулись через минуту в сопровождении врача, который вчера осматривал Лену. Все мы зашли в палату, и доктор подошел к Лене. Склонившись над ней он вдумчиво стал осматривать ее, а затем взял руку и начал прощупывать, пытаясь найти пульс. Его руки чуть заметно тряслись, а из жилок на лбу выступил пот. Затем он проверил пульс на сонной артерии. Увиденное ему совсем не понравилось, и он скривил брови. После всех манипуляций, доктор медленно повернулся к нам с глазами, полными боли и тихо сказал:       - Пульса нет. Она мертва…       …Больше я ничего не слышал. Словно оглох. Мой мир обрушился. Жить не было смысла. Краем глаза выхватил лица родителей Лены. Они не были готовы к этому. На их лицах читался дикий страх и безысходность…       Я вышел из палаты словно контуженный. Мое тело шатало из стороны в сторону. Опираясь о стенку рукой чтобы окончательно не упасть, я побрел к лестнице. А затем вверх по ступенькам. Больница состояла из девяти этажей. Как много здесь ступенек. Раз ступенька, два ступенька…       Медленно, еле дыша… Раз ступенька, два ступенька. В висках бил отбойный молоток. Из носа пошла кровь. Алая кровь падала на ступеньки, а я все продолжал идти. Добравшись до самого верха, я начал дергать дверь на крышу, но та оказалась закрыта на замок. Железный замок уже успел покрыться ржавчиной и открыть эту дверь не представлялось возможным. Не долго думая я проложил другой путь и медленно, шаг за шагом, поплелся по темному коридору, роняя капли крови на холодный пол.       - Леночка, как же я без тебя?       В коридоре я взял табурет и зашел в туалет. Сильным ударом выбил окно и выглянул наружу. Холодный ветер обдал лицо. На улице стоял сильный туман. Я подтянулся и забрался на окно. Осколки стекла впивались в руки и ноги. Я не стал долго думать. Я просто сделал рывок вперед…       Все закончилось здесь. В районном центре. В больнице № 9. На асфальте в 8 часов 51 минуту нашли труп Семена. Так, одним июньским утром, оборвались две совсем юные жизни. Жизни двух влюбленных, которые так и не успели пожениться…