***
Находясь в шоке от странных громких звуков, издающих лишь людьми, но настолько непохожих на чистую и мелодичную речь, Риоко попыталась открыть глаза. Сначала вокруг была темнота и размытые картинки двух черных фигур, что потом прояснились в свете от луны. Звук стал походить на нормальную громкую речь, что заполняла теперь все помещение. — Еще раз говорю — убирайся из моего дома, Шу! Иначе можешь пожалеть. Я не отдам тебе эту девчонку, можешь на это не рассчитывать, — голос Эдгара был настойчив, но спокоен, словно это не его пару минут назад с силой отшвырнули от тела девушки на полу. За окном уже были глубокие сумерки, поэтому Риоко не могла хорошо разбираться в полутьме. Лица и фигуры были очерчены лунным светом, но, отходя от затянувшегося обморока, она не могла и слова сказать. — Я сам решу — забирать ее или нет. И ты ничего не сможешь сделать, дабы помешать нам, — После этих слов последовал новый удар, но рука противника Эдгара пролетела мимо, ведь тот умело увернулся. В противном случае кулак пришелся бы на правый глаз вампира. Ему не нравилось подобное в своем доме, сооружение и так может развалиться от дуновения осеннего ветра, тем более это было реально, если кого-нибудь швырнуть в стену позади, что и произошло в следующий момент. Эдгар разозлился, ведь, ещё не успев обрести тихое спокойствие рядом с этой девушкой, у него опять желают отнять лишние минуты счастья, которые приносит она в его запустелую жизнь. Взрослый вампир, в котором ничего не осталось от маленького деревенского мальчика, с силой швырнул вторую фигуру в раму окна, намереваясь вытолкнуть Шу из своего одинокого дома, где могут находиться только он и его будущая невеста, что скрасит одиночество вампира позже. Эдгар даже не рассматривал вариант, что она может уйти от него вместе с Шу. Он был собственником и Риоко принадлежала ему еще с того момента, как он увидел ее под массивным деревом с альбомом и карандашами в далеком детстве. Он помнит ее волосы, заплетенные в длинную косу, ее яркие красные глаза, что выжидающе смотрят на парня из кустов напротив, и мелодичный, немного сердитый голос, говорящий:«Мальчик из темного леса».Именно за это сейчас дерутся два вампира — за право владеть когда-то маленькой девчонкой. Новый удар. Шу хватается за сердце, получив сильный толчок в эту область. Его кровь стекает из разбитой ранее губы, но парень даже не обращает на это внимания. Он лишь с силой и громким криком боли наносит ответный удар кулаком Эдгару в челюсть. От него парень еле держится на ногах, но потом сплевывает кровь и все начинается по новой. Новый удар, новый стон боли, что по большей части продолжается еще сильным ударом в ту же область, и стекающая кровь изо рта. Они знали, что в конечном итоге будут драться за нее и за право стоять рядом. Это было понятно еще по постоянным спорам в детстве и эгоистичности каждого, наблюдая за одной пассией на двоих. Эдгар первым заметил искорки в глазах своего друга, смотрящего на его будущую невесту. Его сердце начинало предательски громко стучать из-за этого, а грудь вздыматься от порывистых вдохов и выдохов. Ревность сковывала его тело, что оставалось не без внимания Шу.***
Риоко поднялась с матраца, под действием постоянной ругани и стонов боли. Так же стены слабо содрогались, что немало пугало девушку. Она решила, что нужно подавить чувство страха в ее груди, ведь другого шанса может и не быть. Она видела их озлобленные лица, смотрящие друг на друга с чувством жажды доставить как можно больше боли друг другу, но ни один не повернулся в ее сторону. Вампиры совсем забыли об этом живом существе, томящимся за тонкой бетонной стеной, прижимаясь спиной к проросшему годами ранее плющу. Тем временем Риоко вышла из сооружения, чьи пустые комнаты в лунном свете казались слишком устрашающими и злобными. С каждым новом тихим шагом слух перестал различать голоса обоих вампиров, которые ни на секунду не переставали биться. На улице она побежала, шелестя травой под босыми ногами. Иногда бежать было слишком больно, попадались еловые шишки, на которых девушка чуть не падала при новом шаге, но она даже не думала останавливаться. Когда макушка одноэтажного дома исчезла из поля зрения героини, а какие-либо звуки стихли, героиня остановилась. Ей казалось, что и ветер бежал с ней в одну ногу, но, как только она сделала остановку, тот побежал вперед, развивая белые волосы и макушки лиственных деревьев. Ее сердце стучало с огромной силой, не желая успокаиваться. В любой другой день Риоко прислушалась бы к прекрасным ночным звукам в живом, даже ночью, лесу. Она могла бы восхищаться тишиной, сменяющейся шорохом вокруг, любое количество времени, но сегодняшняя ночь не простая, как может показаться. Всего ничего отдаляет ее от родной деревни, где она провела детство и большую часть своей жизни, там ее родные мать и бабушка. Она сразу вспомнила связанные мамой варежки в детстве, бабушкино ароматное и вкусное печенье по праздникам. Ей снова захотелось очутится дома и забыть происходящее за эти несколько дней, что прошли то ли во сне, то ли в ночном кошмаре. Девушка прибавила шаг, чувствуя, что деревня с теплым огнем в камине гостиной маленького дома на окраине уже совсем близко. При новом беге, когда ноги совсем устали и действие приносило ноющую боль, она случайно задела высокий куст. В темноте Риоко не заметила, что обронила одну очень важную вещь, которую хранила всю свою жизнь.***
Молодой парень, с короткими розовыми волосами, кажущимися при лунном свете совсем белыми, гулял по тихому лесу. Он так делал каждый день, когда белые розы под окнами особняка делали скучными вечера любования за ними. Иногда розы пахли по-особенному, совсем не вкусно, и вампиру хотелось их срезать под корень. Субару списывал это на постоянную усталость, но прекрасно знал, что происходящие изменения явно не из-за этого. Он всем нутром чувствовал измененную обстановку как в особняке, так и в своей оранжерее. Все началось, когда в доме появился новый человек, явно являющийся кем-то из обслуживающих, но представляющий угрозу спокойной жизни. Субару поправил челку, закрывающую ярко-красный глаз. Он заметил что-то блестящее в траве под ногами. Наклонившись, тонкие пальцы его рук коснулись холодного материала и тонкой веревки. Камень на тонкой и местами стертой веревке был в виде маятника, что используют воровки денег и времени — «ясновидящие». Он светился приятным фиолетовым светом и был ужасно похож на тот, что висел на тонкой шее самого парня.