***
– А в той башне что? Ну же, Хорёк, ври дальше! – А в той башне должно быть около полусотни щитовых амулетов. – Драко отбросил просмоленный кол, устало разогнулся и утёр пот, наверняка размазав дракклову копоть по всему лицу. – Поговаривали, он выполнил большой заказ для какого-то ковена на материке и не успел отдать. Нотт, жмыр ты лишайный, имей совесть, оставь мне хоть кусочек! – Держи, обжора! – Теодор протянул надкусанный сэндвич и с тяжким вздохом заглянул в корзину: там даже крошек не осталось. Малфой, не чинясь и не брезгуя, немедленно умял ломоть хлеба с холодным мясом и задумчиво похлопал себя по животу: – Поспать, что ли? Может, жрать не так хотеться будет. – А забор? Сам не встанет. – До темноты должны управиться, ваша милость. – И верно, ваша милость, по жаре и с голодухи лучше спать, чем работать. Драко хихикнул и плюхнулся рядом с Ноттом: – Тут ляжем? – Проснёмся на солнцепёке. Давай под те кусты. Драко согласно кивнул и отработанным за последний месяц движением швырнул в облюбованные кусты пару Петрификусов, а Тео запулил туда же несколько огненных шариков. Парни для верности пару минут подождали, потом встали и тщательно осмотрели траву вокруг. – Вроде ничего, – постановил Тео и принялся выкладывать охранный круг из потрёпанной волосяной верёвки. Драко взял из поленницы грубо обтёсанный кол, с силой воткнул его в землю и накинул на верхушку снятый с шеи амулет. Потом они бросили на траву порядком заношенные мантии, с блаженными стонами повалились следом и почти в тот же миг заснули, крепко сжимая палочки. Разбудил их амулет, где-то за час до срока. – Кого там ещё дракклы несут? – застонал Драко, приоткрыл один глаз и вскинул палочку. За каникулы «лежачие» заклинания стали даваться ему намного лучше, чем боевые стойки. Лежа он сейчас мог завалить трёх Монтегю и спокойно спать дальше. – Хорошо бы зайца! – оживился Тео и легко вскочил на ноги. – Ни хлеба, ни соли, – зевнул Малфой, перевернулся на бок и опёрся на локоть. – Сырого сожру, с ушами и хвостом, – кровожадно посулил Тео и прищурился, всматриваясь в сторону темнеющего вдалеке леса, – Малфой, – голос у Нотта стал чересчур спокойным, и Драко мгновенно очутился на ногах, – смотри, это человек. Они замерли, наставив палочки на незнакомца, а тот не спеша брёл навстречу. Шёл он как-то странно – спотыкался и явно припадал на левую ногу, пару раз остановился, беспечно оборачиваясь назад… – С ребёнком?! – Нотт изумлённо вскинул брови. – Ебанулся? – Это же мистер Мейси! – ахнул Драко, ткнул палочкой себе в горло, наколдовывая Сонорус, и произнёс чётко и уверенно: – Мистер Мейси, возьмите Гарри на руки и стойте на месте. Мы вас видим и идём навстречу. Стойте, не шевелитесь! Они пошли, привычно сыпля Ступефаями и Петрификусами по ходу движения, а мистер Мейси растерянно улыбался и крепко прижимал к себе своего младшего внука – пятилетнего непоседу, названного в честь героя магической Британии Гарри-Почему-Же-Ты-Не-Отвечаешь-На-Письма-Поттера. – Милорды! – поприветствовал их Мейси и с любопытством спросил: – А что вы делаете? Нотт закатил глаза и протянул руки малышу: – Иди ко мне, дедушке тяжело тебя нести. Тот смутился, отчаянно замотал головой и уткнулся носом в дедову мантию. – На единороге будешь кататься? – не сдавался Теодор. Мальчишка нетерпеливо заёрзал и принялся выкручиваться, сползая с удерживающих его рук. – Мне не тяжело, – запротестовал мистер Мейси, он тоже явно смущался присутствием младшего Нотта. Тео быстро сотворил простенькую иллюзию милой белой лошадки с витым рогом, которая ничем не напоминала злобную зубастую тварь, по странной прихоти Мерлина наделённую чудесной бело-серебристой шкурой, и посадил засмеявшегося ребёнка себе на плечи. Драко одобрительно кивнул: руки у Нотта остались свободными, и почемучкин вес тот не забыл уменьшить. Осталось только осмотреть самого мистера Мейси. – Покажите вашу ногу, – папины интонации, вежливые, но непреклонные, заставили мистера Мейси вздрогнуть и нахмуриться. – Сильно ушиблись? – спросил Драко своим собственным голосом. – Я тоже вчера об пенёк треснулся, просто ужас. – Плакал? – сочувственно спросил маленький тёзка Гарри Поттера. – Ещё как, – Драко достал из кармана мазь от ушибов и вручил её мистеру Мейси. – Плакать, боец, надо очень-очень громко, чтобы тебя услышали. – Ты же большой, – удивился малыш. – Тебе стыдно. – Никому не стыдно, – сказал Тео, шарахнув по ближайшим кустам двумя пульсарами. – Молча терпишь – молча помираешь. Что там, Драко? – Ушиб. Сейчас пройдёт, не психуй. Пойдёмте, мистер Мейси. – Действительно, – удивился чудной грязнокровка, – совсем не болит. Спасибо, милорд. – Милорд – это мой папа, – улыбнулся Малфой и забрал у Мейси довольно увесистый заплечный мешок. – Меня зовут Драко, мы же договаривались. Тот мрачный тип тоже не жаждет стать лордом ближайшую сотню лет и охотно откликается на Теодора. Пойдёмте, не нужно здесь задерживаться. Лес чересчур близко. Под покинутым кустом ничего не изменилось. Тео развеял «единорога», ссадил с шеи маленького Гарри и вручил ему свой охотничий нож. Ребёнок восторженно взвизгнул. – Он порежется, – встревожился мистер Мейси. – Ножны довольно тугие, – пожал плечами Тео, – и настойка бадьяна у нас есть. Залечим за минуту, а пацан научится не тыкать в себя лезвием. Что вы здесь делаете, позвольте спросить? – Мне сказали, что младший Малфой наказан, – мистер Мейси опять улыбнулся растерянно и чуточку виновато. – Я решил навестить вас, Драко. Тот человек, что аппарировал нас сюда, сказал, что вы будете рады компании и угощению. – Человек не соврал, – засмеялся Малфой. – Но почему он не проводил вас? – Он… – мистер Мейси замялся. – Он немного странный. Так и не сказал, как его зовут. Вернее, назвался Сивым. Это ведь прозвище? Драко переглянулся с Теодором и восхищённо уставился на маглорождённого чудика. Этого деда нянчил сам Мерлин, не иначе. – Он очень интересно двигается, – продолжил меж тем Мейси, – особенно по лесу. Совершенно бесшумно. Нотт треснул себя по лбу и негромко застонал: – Мистер Мейси, если вы ещё раз увидите кого-нибудь, кто интересно двигается, аппарируйте как можно дальше. Это же оборотень! И в дикие места нужно ходить без детей и под охраной! Здесь-то бойцы уже прошлись и самую пакость повыбили, но ни змеи, ни штырехвосты, ни веретеницы точно никуда не делись. – Я всю жизнь в Лондоне провёл, – извиняющимся тоном сказал Мейси и нахмурился: – Здесь же обычные фермеры жить будут, разве нет? – На дальних фермах будут селиться чистокровные, – сказал Драко. – Минимум пятое-шестое колено. Ни вас, ни вашего сына дальше замкового посада никто не пустит, простите. – А что вы делаете здесь? – Мы наказаны, это правда, – вздохнул Драко. – Работаем. – Одни?! – Ну да, – озадачился Тео. – А зачем десяток рабочих на один частокол? Простой работой только мальчишки и занимаются. А у маглов не так? Мистер Мейси пожал плечами: – Сейчас, по-моему, нет. А во времена моего отца – да, случалось. Но я давно не выбирался к маглам, не могу вам сказать. А за что вас наказали? – За дело, – фыркнул Нотт. – И нечего рожи корчить, Хорёк. Мы реально легко отделались. Так, Гарри, а теперь реви громко-громко, будем пальцы лечить. Успокойтесь, мистер Мейси, даже следа не останется. Пока Тео и мистер Мейси возились со старательно вопившим во всю глотку Гарри, Малфой потёр впалое пузо и смерил заплечный мешок голодным взглядом. Есть хотелось до оранжевых пятен перед глазами – они с Тео сваляли огромного дурака, когда поленились рассчитать запас еды. Придурок Нотт пообещал набить дичи, если что. Ага. Так дичь и дожидалась, пока её набьют. Бывшие поля, где стояла старая ферма, густо поросли кустарником и молоденькими деревцами – не побегаешь. Эти коварные места были пристанищем для очень быстрой и пугливой дичи, и им с Тео элементарно не хватало скорости и навыков для охоты. За четыре дня они добыли ползайца. Вторую половину размазало по земле – великий воитель Нотт перестарался с заклинанием. Соваться в лес парням запретили, да они и сами не стали бы – по слухам, там гнездились мантикоры. Слегка спасала рыбалка – Драко глушил замеченную с небольшого утёса рыбину Петрификусом и выдёргивал её из воды Мобиликорпусом – но выслеживание рыбы занимало кучу времени, а работа сама собой не делалась. Очень помогли бы силки на дичь или верши на рыбу, да только делать и ставить их никто не умел. Просить помощи было стыдно, но вот-вот пришлось бы, поэтому самоубийственный визит мистера Мейси был очень на руку кругом облажавшимся «милордам». «Осталось только нашему частоколу завалиться, – угрюмо думал Драко, – и мать от меня отречётся, точно». Последняя Блэк предположительно пребывала в неистовстве: три раза отсмотрев в думосборе воспоминания отпрыска о «рейде» в Запретный коридор, она молча вышла из гостиной и до сих пор с сыном не разговаривала. Лучше бы пару Круцио бросила, честное слово. Папа и мистер Нотт, похоже, особо не сердились. Вероятно, они испугались, а оттого сразу же принялись «воспитывать». Этим беседам Драко тоже предпочёл бы Круцио: очередные уговоры «подумать хорошенько», «не лезть на рожон» и «вспомнить о непростом положении» заставляли морщиться и тосковать о далёких-далёких странах, где нет никого, кто находился бы в «непростом положении». Помощь, она же расплата, пришла неожиданно. Дедуля Джагсон обычно ни во что не вмешивался, но тут отчего-то не утерпел. – А ну-ка, мелочь, брысь отсюда! – когда-то давно голос у дедули наверняка был звучным и властным. Но даже нынешний старческий тенорок зазвучал необыкновенно грозно, так что Драко и Тео мгновенно вымело за дверь. Малфой, правда, под укоризненное цоканье Нотта тут же приник к ней ухом. – Если вы… – похоже, дед разошёлся не на шутку, у него даже дыхание перехватило. – Мистер Джагсон, присядьте, – заволновался лорд Нотт. – Захлопнись, внучок! – тут же ожил дедуля. – То, что с вами сотворили ваши папаши, – редкая гнусь! Но это не даёт вам право калечить собственных детей! Они и так уж похожи на… Тут кто-то – папа, кто же ещё! – догадался бросить «заглушку», и Драко отлепился от замочной скважины. – Здесь есть, где спрятаться до ужина? – мрачно поинтересовался он у подавленного Теодора. Тот подумал, кивнул и потащил Драко за стену, на речную пристань. Укрытием оказался полузанесённый илом остов старинной барки с бортом, проломленным в незапамятные времена. Внутри было сыро и жутко воняло гнилыми водорослями, но никому из многочисленных посыльных не пришло в голову искать их там. Последними по берегу рысью пробежались Флинт с Ургхартом: покричали, поматерились, покидались «искалками» и ушли ни с чем. – Под конец ужина вылезем, – постановил Тео и вздохнул: – Как думаешь, выпорют? – Могут, – кивнул Драко. – Но не думаю. Их отдали Джагсону с наказом убрать неслухов с безутешных родительских глаз и вернуть к сентябрю. А там пусть хоть приманкой для гриндилоу будут – отцам всё равно, они обиделись. На дедулю тоже. Так «милорды» и очутились в плотницкой артели чистокровок из диких земель. Старший артели Дик Тейт равнодушно выслушал пожелания дедули Джагсона и пожал могучими плечищами: – Мне, мистер, всё одно – барчуки или инферналы. Лишь бы руки-ноги местами не поменяны, да промеж ушей какая-никакая соображалка прикручена. А баловства не будет. У нас не забалуешь. Вот в это Драко поверил сразу: и статью, и нравом Тейт и его подмастерья гораздо больше походили на громамонтов, чем на людей. Пару недель с «барчуков» не спускали глаз и за каждый промах стимулировали «соображалку» лёгкими жалящими заклятиями. Потом до парней дошло, что можно ставить щиты – невербальные и беспалочковые, чтобы не отвлекаться от дела. Мастер Тейт почесал в затылке, цветисто попенял Мордреду на бездумную раздачу талантов недостойным и, тяжко вздохнув, посчитал испытание законченным. – Силищи невпроворот, и умом не обижены, – прогудел он. – Ремесло вам вроде без надобности, а всё ж таки жизнь длинная. Может, когда и пригодится хоть лавку сколотить. Драко тут же вообразил собственноручно сколоченную лавку посреди бального зала Малфой-мэнора, самого себя, гордо на ней восседающего, и закусил щёку изнутри, чтобы не рассмеяться. В принципе, работа плотницкого подмастерья для потомственных боевых магов была несложной – спасибо предкам за силу, скорость реакции и завидный глазомер. Но её было очень много, этой работы. Временами приятели выматывались едва не до полного истощения. Они ели за троих, спали каждую свободную минуту, учились рассчитывать силы на длинный-длинный день и экономить на лишних движениях и заклинаниях. Теодор втянулся намного быстрее – незатейливый быт Нотт-мэнора не слишком отличался от житья мастеровых. С людьми он тоже ладил лучше, чем выросший в библиотеке единственный сын скользкого Малфоя и неистовой Блэк, а потому через некоторое время принялся опекать Драко. Сначала младший Малфой злился, а потом махнул рукой. Нотт без подопечного не Нотт: запущенную за тысячу лет придурь не вылечить. В конце концов лето закончится, и Теодор переключится на кого-нибудь другого, благо, бестолочи в Хогвартсе хватало. Гораздо больше Драко угнетало молчание Поттера. Десяток подробнейших писем как в бездну ухнул – за месяц ни строчки в ответ. Он робко надеялся, что в наказание входило лишение переписки, пока дедуля Джагсон не вручил им письма Блейза, Грега и Винсента. – Чужие совы здесь плутают, – пояснил дед, окинув загоревших мальчишек одобрительным взглядом, и хитро подмигнул: – Миледи Малфой защиту накинула, никому и нипочём про вас не узнать. Однако по сторонам не зевайте – оберег только от поиска, от дромарогов сами отбивайтесь. – Чеши, старый пень, больше, – хмуро проворчал мастер Тейт. – От дромарогов только на деревья лезть. Да и не водятся они на Острове. – Водятся, образина ты страшная, – дедуля важно воздел палец. – Перед самой войной их Пиритсы взялись разводить, голов двадцать завезли. Последний Пиритс на службе у Лорда сгинул, так что где-то по Острову и дромароги бродят. Малфой не слушал, хотя в другое время непременно принялся бы приставать к деду, выведывая подробности. Он растерянно вертел в руках конверты и соображал, не находится ли Поттер в опасности. Кто знает, как тому живётся у гадких маглов? А ещё через недельку мистер Тейт оставил парней на подновлённой ферме одних. – Испытание вам, – улыбнулся в бороду он. – Частокол надо подновить и в доме чуть прибраться от стружек и досок. Жильцы через неделю будут, не подведите. Как справитесь, велено домой отправить. Ну а нет… – он развёл мозолистыми ручищами. – Быть вам до конца лета в подмастерьях, ничего не попишешь. Частокол оказался гнилым едва не наполовину, и с ним пришлось повозиться. Смолили колья, вбивали их глубоко в землю, вязали между собой зачарованными верёвками, присыпали у основания землёй и крепко утаптывали специальным заклинанием. И всё было бы хорошо, если бы не закончившиеся припасы и нешуточное беспокойство за Поттера. – Хорёк! – Драко вздрогнул и вынырнул из воспоминаний. – Ты там живой? Присмотри за пацаном, я воды принесу. Зарёванный почемучка Гарри опасливо взглянул на Драко и прижался к деду: – А почему ты Хорёк? Ты курочек обижаешь, да? Драко наморщил нос и фыркнул: – А как же! Мистер Мейси погрозил внуку пальцем и виновато улыбнулся: – Простите его, Драко, он ещё мал. – Ерунда, – махнул рукой Драко. – Я привык. О, какой чудесный аромат! Мистер Мейси, вы нас просто спасли, честное слово. Держи, Гарри, маги должны много кушать. – И громко плакать! – Это само собой. Приятного аппетита, господа!***
– Пап, мам, мы на тренировку! – Не опоздайте к ужину! – Петуния покачала головой и улыбнулась: – Бог мой, какое счастье, что мальчики дома. Не представляю, как я переживу следующий год. Вернон вздохнул и сложил газету: – Милая, дети взрослеют и отдаляются от нас. Это нормально. Мардж звонила? – Да, она добралась хорошо. Обещала приехать ко дню рождения Гарри. Отметим праздник в Лондоне? Дурсль опять вздохнул и покачал головой: – Мейсон просто рвётся нанести частный визит. Он навёл справки, узнал, что мы усыновили осиротевшего племянника, и теперь горит желанием посмотреть на меня в семейной обстановке. – Стыдиться нам нечего, милый. Пусть приезжает. – Да, но он назначил это мероприятие на тридцать первое июля. Буду отказывать, ничего не попишешь. Жаль сделку, но… – Ты говорил с Гарри? – Нет. Уверен, что он не будет против, но не хочу портить ребёнку именины. Мейсон и его супруга не самая подходящая компания в этот день. – Милый, поговори, пожалуйста, с Гарри. Может быть, их визит не затянется. Поздравим Гарри утром, а на следующий день устроим настоящий праздник. Мне показалось, что в Лондоне Гарри чувствовал себя неуютно. Я подумываю о поездке в какое-нибудь живописное место. На пикник! Гарри и Злыдень будут в восторге! – Ах, если Злыдень… – засмеялся Вернон, ухватил жену за руку и чмокнул в ладонь. – Как скажешь, Туни. Честно сказать, сделка с Мейсоном была бы очень кстати – Дурсль хотел пополнить мальчишкам счета на крупные суммы. Бог весть, как пойдут дела в дальнейшем, упускать хорошую прибыль было бы неразумно. Другое дело, что сам Мейсон вызывал у Вернона глухое раздражение и какую-то совершенно неконтролируемую неприязнь. Дурсль ясно дал понять, что будет рад визиту в любой другой день. Но нет, Мейсону вздумалось попасть именно на семейный праздник! Что он хотел там увидеть? Идиот, бестактный кретин! Дурсль фыркнул в усы и раздражённо зашуршал газетой. Меньше всего он хотел волновать Гарри – тот и так выглядел совершенно несчастным. Сына явно преследовали какие-то кошмары, и Вернон ничем – вот совершенно ничем! – не мог помочь. Дурсль гневно засопел, отложил газету и в досаде хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. Почему он не маг? Почему?! Снедаемый беспокойством за Гарри, Вернон уговорил Туни на поездку в Хогвартс. Естественно, с магловской стороны. На месте огромнейшего великолепного замка, который так восторженно описывал Гарри в своих письмах, громоздились какие-то руины – тоже по-своему величественные, но всё-таки руины. Они с Петунией потратили целых три дня, чтобы обойти развалины этого замка и убедиться, что тайного прохода в магический мир там нет. Собственно, именно для этого Вернон и взял Петунию с собой – она видела то, что прочие маглы увидеть не могли. Чёртов «Дырявый котёл» Дурсль не замечал, как ни вглядывался. Стоило же Туни взять его за руку и указать нужное направление, как перед глазами возникало смазанное, какое-то потустороннее изображение дрянного паба, будто насильно втиснутое между вполне реальными зданиями. Жуткое ощущение, Вернон ещё долго не мог успокоиться. Оказывается, всякое нарушение перспективы дико его раздражало, а Петуния уверяла, будто в Косом переулке нет ни единого прямого угла и ни одной прямой линии – то ли маги недолюбливали классическую архитектуру, то ли обилие чар искажало видимую действительность. – Там всё такое, – Туни взволнованно взмахивала руками, силясь подобрать правильное слово, – размытое, перекошенное. Ужасная нелепица кругом, даже голова кружится. А вот «в маглах» явно кружилась голова у Гарри – Вернон не раз заставал сына за тем, что тот задумчиво и как-то оценивающе притрагивается к дверям, стенам, окнам, будто пытается сам себя уговорить поверить во что-то неведомое. Если магловский и магический миры – а ведь это действительно разные миры, господи помилуй! – настолько отличаются, то неудивительно, что мальчик до сих пор не может привыкнуть к дому. Ведь даже на акклиматизацию в другом часовом поясе требуется какое-то время, что уж говорить о другой – «Бог мой, что я несу?» – о другой Вселенной. Принцип сопряжения миров объяснил Гарри – ненаучно, но очень наглядно. Он смял лист газеты, потом кое-как разгладил его и положил на стол. – Это маглы, – сказал он и потёр шрам. Второй газетный лист Гарри скомкал очень старательно, а потом тоже разгладил и небрежно бросил поверх первого. – А это маги, – сын прикрыл глаза и близоруко поморгал, как будто он до сих пор носил очки. – Там, где газеты соприкасаются, миры разделены Барьером. В Барьере есть проходы. Какие-то стабильные, какие-то временные. Газеты всё время шевелит ветерок – точки соприкосновения перемещаются – одни внезапно, другие постепенно. Семья одного моего приятеля когда-то имела дом практически на Барьере. Теперь этот дом стоит в непроходимой глуши, а ближайший Барьер с проходами находится в Лондоне. Сомерсетом эту местность зовут просто по привычке – у маглов совсем другой Сомерсет. – И сколько времени заняло, – ошарашенный Вернон уставился на «глобус», – «шевеление газет»? Не сопровождалось ли это какими-то геологическими катаклизмами? – Девятьсот с лишним лет, – невесело улыбнулся Гарри. – По геологическим меркам – мгновение. А катаклизмов не было. Как мне пояснили, рельефы местностей обоих миров более-менее совпадают. Разница есть, но она небольшая – опять-таки по геологическим меркам. Основные реки, горы, низменности совпадают. И контур береговой линии примерно тот же. – А что если… – Пап, я даже не пытался понять, – Гарри нахмурился и опять потёр шрам. – Я и это-то объяснение переваривал неделю. Не хочу свихнуться. К тому же географию и физику в Хогвартсе не преподают. – Э? – Вернон даже не смог подобрать слов. – Зато астрономия – обязательный предмет с первого курса, – Гарри устало улыбнулся. – Не бери в голову, па, логика и маги живут в разных мирах, – сын подумал и нахмурился. – Магловская логика, в смысле. Вот и думай, Дурсль, куда ты отправил бедного ребёнка. «В глущобу путь его лежит, – вертелось в голове у Вернона, – под дерево Тумтум». [1] Однако, шарахался и оглядывался Гарри вовсе не зря. Встречу с тем самым магом, чей дом простоял девятьсот лет и оказался в «невообразимой глуши», Дурсль не забудет до самой смерти. С того времени, когда Гарри стал видеть дурные сны, тот крайне неохотно и с явной опаской выходил из дому. Дадли пытался как-то растормошить брата, ничуть не преуспел и в совершенной растерянности обратился за помощью к отцу: – Папа, плохо дело. У Поттера крыша едет. Ничего не «вульгарные выражения»! Это правда, сам присмотрись. Что делать? Бог весть, что было делать. Из дипломированных психологов на весь Литтл Уингинг имелся только недотёпа Полкисс, которому Вернон не доверил бы даже заботу о бродячей кошке. Тогда Дурсль решил под предлогом пеших прогулок для укрепления здоровья вытаскивать Гарри из дому. Вопреки ожиданиям, сын не заупрямился, а просиял и бросился Вернону на шею. – Правильно, папа! И вообще тебе на обследование давно пора! Таблетки и диета! Тебе нужно подождать всего лет семь, чтобы я эту дурацкую болезнь вообще убрал. Хорошо? Дурсль кивнул и улыбнулся. Стенокардия не вылечивается, это он знал совершенно точно. Но если Гарри будет спокойнее, он пройдёт хоть шесть обследований подряд. Доктор Поттер, надо отдать ему должное, при исполнении служебного долга совершенно не трусил и напрочь забывал о собственных проблемах, а после недели прогулок Вернон действительно почувствовал себя намного лучше. Тем неожиданней была эта встреча. В один из вечеров Вернон и Гарри как обычно неторопливо шли по тротуару, а Дадли бегал вокруг них трусцой и объяснял преимущество хорошо поставленного удара левой в корпус. Старший Дурсль даже не обратил внимания на проходящего мимо парня, но Гарри вдруг встал как вкопанный, побледнел и сказал напряжённо: – Лорд Нотт! Вы ведь папа Теодора, верно? – Верно, мистер Поттер! – ухмыльнулся парень и озорно подмигнул Вернону. – Не пугайтесь только, прошу. Я просто хотел убедиться, что у вас всё в порядке. – У меня всё в порядке, – напряжённым голосом сказал Гарри. – Вы можете… – Могу, – властно сказал парень, и Вернон вдруг понял, что тот если и младше самого Дурсля, то совсем ненамного. – Но буду рад, если меня угостят чаем, – парень (или мужчина?) опять широко улыбнулся: – Прошу прощения за навязчивость, мистер Поттер, но мне нужно переговорить с вашими опекунами. Вы нас не представите? – Мистер Дурсль, – Гарри отчётливо скрипнул зубами. – Лорд Нотт, отец моего однокурсника. Боевой маг и ближайший соратник Того-Кого-Нельзя-Называть. – Не на улице, если позволите, – сверкнул очередной улыбкой Нотт, а Дурсль почувствовал, как заполошно забилось сердце. В собственной гостиной Дурсль немного успокоился и наконец внимательно разглядел визитёра. Недорогие мешковатые джинсы, серая футболка навыпуск, клетчатая рубаха поверх – обычный работяга, такие ребята десятками толклись на складах у «Граннингса». Вот только двигался тот с какой-то необычной плавной стремительностью, и для своих лет на редкость хорошо выглядел. Возраст мага выдавал только внимательный прищур серо-зелёных глаз и командные нотки в голосе. Петуния нервно сглотнула и деревянным жестом указала непрошеному гостю на кресло. Даддерс отступил к чулану и угрюмо рассматривал Нотта, а Гарри… Гарри, похоже, готовился к бою – у него был настолько холодный и сосредоточенный взгляд, что у Вернона вновь закололо сердце. – Лорд Нотт? Вы дворянин? – вздохнув, спросил Дурсль. – Простите, я не знаю, как к вам обращаться. – Да как хотите, – Нотт приятно улыбнулся и прижал руку к сердцу: – Миссис Дурсль, умоляю, успокойтесь! Вашим домочадцам ничего не грозит, клянусь. Мистер Поттер, если помните, у меня контракт на вашу охрану. – Да, – неохотно отозвался Гарри, – помню. Но разве ваши обязательства касаются этого мира? – Увы, нет, – Нотт дождался, когда Петуния бессильно опустится на диванчик, и как будто втёк в гостевое кресло. – Просто вы не отвечаете на письма младшего Малфоя, и тот не на шутку обеспокоился. – Убью Хорька! – еле слышно выдохнул Гарри и с силой потёр шрам. – Мистер Поттер, вы позволите переговорить с вашими опекунами? – Нотт уже не улыбался. – Я как никто верю в ваше здравомыслие, но кое-какие вещи касаются только взрослых людей. – Я… – Гарри прищурился и на секунду замер. – Вы обещали не причинять вреда. Пойдём, Даддерс. Вернон подождал, пока мальчики поднимутся наверх, сел рядом с женой и взял её за руку. – Эти колдографии нужно будет сегодня же убрать, – сказал Нотт и кивнул на увешанную фотографиями стену. – Мерлин знает, кто забредёт к вам в гости в следующий раз. Петуния всхлипнула и прижалась к мужу. – Очень хорошие колдографии, – вздохнув, продолжил Нотт. – Сразу видно, Гарри любят и он счастлив. – Это плохо? – осторожно поинтересовался Дурсль. Он совершено не понимал, как относиться к этому человеку. Пособник безымянного террориста явно напугал Гарри. И что ещё за контракт? Нотт кивнул: – Для вас – да. Простите, мэм, за прямоту, но вы идеальные заложники. Дурсль шумно выдохнул, велел своему бестолковому сердцу не частить и принялся дотошно расспрашивать мага о цели слежки. Нотт спокойно и терпеливо отвечал на вопросы, даже самые дурацкие. – Я вовсе не собирался никому докучать, – пожимал плечами он. – Мне важно было убедиться, что мистер Поттер цел и невредим физически, так сказать. В противном случае я обещал как следует вас запугать. Нотт взглянул на ошарашенных Дурслей и расхохотался. Он смеялся настолько заразительно, что Дурсль и сам невольно улыбнулся. Вот только Петуния шутки не поняла и дрожащим голосом проговорила: – Запугать? Вам смешно? Мой сын больше не отправится в ваш гадкий мир! Я уже потеряла любимую сестру, с меня хватит! Гарри – единственное, что у меня осталось от неё. – О, миссис Дурсль! – Вернон моргнуть не успел, как Нотт уже стоял на одном колене с покаянно опущенной головой. – Я безнадёжный болван, признаю. Мне ничуть не смешно, поверьте. Мой Теодор – тоже единственное, что у меня осталось от покойной жены. Я понимаю вас и от души сочувствую вашему горю. – Её убил этот ваш… ваш хозяин! – крикнула Петуния, и наверху резко распахнулась дверь. – Что происходит? – Гарри не кричал, но глаза у него были… Дурсля до костей продрало ледяным ознобом, Петуния громко зарыдала, а Нотт чуть передёрнул плечами и заметно напрягся. Вернон встал, поморщился от противного колотья под левой лопаткой и сказал, как мог спокойно: – Гарри, иди, пожалуйста, в вашу комнату. Я позову тебя попозже. Туни, милая, успокойся. Я уверен, что недоразумение разрешится. Лорд Нотт, прошу прощения. Сядьте же, прошу вас. Нотт даже не подумал сесть. Всё так же стоя на одном колене, он приложил руку к сердцу и сказал: – Клянусь вам, миссис Дурсль, в ту ночь меня и близко не было рядом с Годриковой лощиной. По правде сказать, никто не знает, что именно там произошло. Петуния закрыла лицо руками и метнулась вон из комнаты. – Великие основатели, – Нотт казался искренне расстроенным. – Когда я уже научусь разговаривать с женщинами? – Никогда, – фыркнул Вернон в усы. – Это они с нами разговаривают. Так и тогда, как им заблагорассудится. Не изволите чаю, мистер боевой маг? ______________________________________________ [1] Льюис Кэрролл «Бармаглот» (пер. Д. Орловской)