В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

«Обиженный Хорёк – самое забавное и одновременно самое утомительное существо на свете! Я не смог удержаться от смеха, когда насупленный Малфой выскочил из кабинета Макгонагалл и прямо в коридоре принялся вещать, что он станет следующим Тёмным лордом и изведёт факультет отважных до последнего первачка, а Шляпу доверху набьёт камнями разрушенной гриффиндорской башни и утопит в выгребной яме. «Настоящие друзья, Поттер? – шипел он и тряс меня за плечи. – Эти два мелких уродца? Убью обоих!» Мистер Деррек вытаращил глаза и присвистнул, а я наконец отсмеялся и крепко обнял злобно сопевшего Хоря. «Угомонись, Дракон, – сказал я и заглянул ему в глаза. – Ты мне как брат. А друзей у меня будет много, смирись. Я ни с кем враждовать не собираюсь». Думаете, помогло? Ничуть! До самого конца каникул Малфой фыркал, шипел, ныл, угрожал, язвил и насмешничал, укоряя меня в дурных знакомствах. Мерлин великий, он ревновал! Я веселился целых два часа, пока до меня не дошло. Хорь ревновал! Напоказ и по-глупому, как в маминых сериалах показывали. Ужас какой! Вечером в душевой я долго пялился на себя и жалел, что пошёл не в папу Джеймса. Забини как-то сказал, что настоящее проклятие Малфоев – это тщеславие. Им непременно нужно заграбастать всё самое красивое и редкое, а оттого они вечно влипают в неприятности. Моя дурацкая морда отпетого Блэка в сочетании с проклятым даром… В общем, Драко нужно было чем-то отвлечь. Срочно! *** – «Удовлетворительно» и минус пять баллов, мисс Грейнджер! – почти пропел гадина Снейп, а у Гермионы глаза налились слезами. – Вы не старались! Я совершенно точно знаю, что вы способны на большее! Дура Браун злорадно хихикнула, а Невилл сочувственно погладил подругу по руке. Мало того, что Снейп наградил умницу Грейнджер безнадёжным напарником, так ещё и насмехался теперь каждую пару, урод. Мол, у вас выявился очевидный талант к зельеварению, мисс Грейнджер, и отныне спрос будет втрое больше. Бедная Гермиона извелась. Она поселилась в библиотеке и писала многомильные эссе, но носатый злыдень с самого Рождества не поставил ей ни одного «Выше ожидаемого», не говоря уж о «Превосходно». Однажды Невилл не выдержал и пошёл жаловаться декану Макгонагалл. Та сухо велела следить за собственной успеваемостью, которая тоже далека от идеальной, но со своим драккловым коллегой наверняка переговорила. Во всяком случае, всю следующую неделю оба декана бросали друг на друга презрительные взгляды, а профессор Дамблдор укоризненно вздыхал, морщился и потирал висок. – Зачем ты это сделал? – стонала Гермиона. – Будет только хуже! – Куда уж хуже-то? – бурчал Рон. – Не хнычь, Грейнджер, зато ты теперь хоть Феликс Фелицис в заварочном чайнике сварганишь. Дело нужное, терпи. Начало триместра никому не принесло радости. Через пару недель после каникул Джиневру Уизли выписали из Мунго, но колдовать на уроках ей запретили. – Ведь обещала быть сильной ведьмой! – сокрушался Рон и, глядя на тихую и поникшую сестру, в ярости стискивал кулаки. – Узнаю, кто её опоил или проклял, убью! – Лучше мы его превратим в крысу, – мрачно сулили близнецы. – О-очень живучую! Кстати, Рон! В замке не осталось крыс! Наверное, чудовища испугались и сбежали. Отдай нам Коросту! Ей всё равно скоро помирать, а у нас проект вот-вот накроется! – Помогай Годрик, да вы одержимые! – сердился Рональд. – Короста заслужила смерть от старости, отцепитесь уже! Кого именно крысы испугались, оставалось неясным: неведомого окаменяющего монстра так и не обнаружили. Угрюмые бойцы раз за разом прочёсывали замок, а префект Уизли сообщил, что Глава аврората мистер Скримджер своим особым распоряжением велел им продолжать «каникулы в Хогвартсе». – Отпуска-то они ещё до Рождества выбрали, – Персиваль, важничая, задирал подбородок и ронял слова неторопливо и размеренно. – Отец написал, что в Министерстве очень встревожены и даже… – он понизил голос, настороженно огляделся и продолжил: – Поговаривают даже, что будут расследовать деятельность директора. Папа велел нам вести себя дисциплинированно и не подводить профессора Дамблдора. Все слышали? Близнецы недовольно кривились и неохотно кивали, а Рон бурчал себе под нос ругательства и грозился удавить Хорька: «Это всё его папаша с интригами, точно вам говорю!» – А Драко здесь при чём? – возмущалась Гермиона. – При всём! Дела плохи? Значит, рядом проходил кто-то из Малфоев! – Балбес ты, Уизли! – Ой, Грейнджер, кто бы говорил! Рон и Гермиона всё время переругивались, даже на отработках в теплицах. Отработки их неразлучной троице назначила профессор Спраут, и Невилл густо краснел всякий раз, когда вспоминал о разговоре в кабинете декана Хаффлпаффа. По итогам беседы он уяснил, что имеет не только редкий по силе дар в гербологии, но и обширное поражение головного мозга. Последнее мадам Спраут грозилась вылечить за три недели двухчасовых отработок: – Компост и драконий навоз, мистер Лонгботтом, творят чудеса! Профессор знала, что говорила. Тяжёлая работа на свежем – чересчур свежем! – воздухе замечательно прочищала мозги. Ворочая мешки с готовым грунтом для рассады или толкая по непролазной грязи садовую тачку, Невилл непривычно много думал, и думы были сплошь невесёлыми. Например, о том, какого же они сваляли дурака, не разведав ситуацию как следует. Для начала стоило расспросить мистера Кута. Во-первых, он был другом папы: «Мы с твоим отцом в Академии были лучшими на курсе!» Во-вторых, мистер Кут намного больше и охотнее общался с учениками, чем прочие бойцы. «Не иначе сам в профессора собрался», – подтрунивали над ним остальные, а тот лишь смущённо отмахивался. Бойцы наверняка знали, за каким именно монстром они охотятся. В бывалых авроров, действующих наобум, совершенно не верилось. Значит, тайна чудища Хогвартса была тайной лишь для студентов. «Нас не распустили по домам, – под монотонные ругательства Рона, волочившего неподъёмную никакой Левиосой глиняную кадку, думалось особенно хорошо. – Отсюда вывод: ситуация под контролем, и никакой смертельной опасности нет. Монстра не могут поймать, потому что ещё не нашли логова. Найдут – тут же убьют, дело ясное». Насчёт отсутствия угрозы жизни, кстати, можно было справиться у Рональда. После истории с летучим автомобилем Рон рассказал об уникальном семейном артефакте: «Папа сделал, а бабка Цедрелла помогала! На эти часы ещё два десятка стрелок можно поставить – и нипочём не соврут!» Судя по письмам, старшие Уизли беспокоились лишь о Джинни, ведь именно её стрелка то и дело замирала на отметке «Смертельная опасность». Было над чем поразмыслить, но проворные и деятельные друзья времени на раздумья не давали. Не люди, а «Нимбусы»! Соображать же в спешке Невилл не умел, а оттого получалось, что получалось. Теперь он клял собственную бесхребетность и обещал сам себе, что впредь с места не сдвинется, пока тщательнейшим образом всё не обмозгует. С героем Поттером тоже получилось неловко. Колдовские зелёные глаза заморочили Невиллу голову, и он совсем позабыл, насколько Гарри умён и как непринуждённо общается со взрослыми. Разумеется, тот прекрасно знал, что за монстр объявился в древнем замке. Достаточно было вспомнить историю с Пророчеством, которую Невилл тоже вообразил великой-превеликой тайной и ожидаемо сел в лужу со своими откровениями. «Зазнался ты, Избранный, – корил себя он. – Тебе только предстоит стать героем, а Поттер уже герой. Его сам Скримджер опекает, да и слухи о контракте с Ковеном на его охрану, видно, совсем не слухи. Старший Деррек ходит следом за Гарри, а не за собственными детьми». Честно сказать, тесное общение Гарри с бывшими Пожирателями и их отпрысками по-прежнему расстраивало Невилла едва не до слёз. И хотя некоторые из старшекурсников-гриффиндорцев одобрительно кивали, завидев, как Флинт или Ургхарт за шкирку тащат сонного героя на завтрак – «Кончилась война, прав папа!» – Лонгботтом стискивал кулаки и мечтал искромсать проклятую Шляпу садовыми ножницами. Распредели эта говорящая рухлядь Поттера на Гриффиндор, всё было бы иначе. «А ещё, – эта мысль вгоняла Невилла в жаркое стыдное оцепенение, он гнал её из головы, но та вновь лезла поверх прочих, – а ещё Гарри ночевал бы в нашей спальне!» *** – Итак, мистер Нотт, приступайте! Гарри сочувственно вздохнул и послал бедолаге Тео ободряющий взгляд. Настырная Маккошка четверть часа выцарапывала из бедняги формулу преобразования кроликов в меховые тапочки, а тот стоял дурак дураком и угрюмо бурчал: – Какая ещё формула? Мясо – съесть, а шкурки отдать скорняку, и вся недолга! – Это был бы прекрасный ответ, – Макгонагалл поджимала губы и хмурилась, – случись у нас занятия по магловедению. Но сейчас мы находимся на уроке трансфигурации, а потому будьте добры отвечать по существу! По существу сказать было нечего, потому что Нотт и Гойл до самого отбоя торчали в фехтовальном зале, пытаясь если не свалить, то хотя бы утомить Флинта. Марк же только посмеивался и раз за разом отправлял незадачливых агрессоров на пол, а Гарри сидел на скамейке и люто завидовал всем троим: «У меня никогда так не получится!» В общем, к занятиям Тео не подготовился. Он топтался у доски, злой и несчастный, и с помощью профессорских замечаний и подсказок Малфоя кое-как выдал дракклову формулу. На этом его мытарства не закончились: Макгонагалл велела приступать к практическому заданию. Нотт и подопытный кролик одинаково обречённо уставились друг другу в глаза, и Гарри не выдержал: – Профессор Макгонагалл, пожалуйста, пожалейте животное! – Которое? – фыркнул Драко, и все девчонки разом захихикали. – Мистер Поттер, – тяжко вздохнула Маккошка, – вы закончили эссе? Гарри ойкнул, замотал головой и склонился над пергаментом. – Мне тоже кролика жальче, чем Нотта, – покраснев, прошептала его соседка по парте Сьюзи Боунс. – Бедненький! Гарри недоверчиво покосился на неё. Со дня окаменения Финч-Флетчли из хаффлпаффцев с ним разговаривали лишь Седрик Диггори и ребята из квиддичной команды. «Мётлы им дороже человека!» – заявила как-то Ханна Эббот и тут же нарвалась на полную яда речь Хорька о хороших мётлах и никчёмных людях. – Ты это мне? – уточнил Поттер шёпотом. Боунс робко улыбнулась, показав ямочки на пухленьких щёчках, и закивала. – Тео – отличный парень, – сказал Гарри хмуро, – и стоит целого стада кроликов. Он мой друг, Боунс, если ты не заметила. Сьюзи перестала улыбаться и, помолчав, обронила: – Заметила. Они пользуются твоей добротой, Гарри. – Я тоже пользуюсь их добротой, – спокойствие в голосе далось нелегко, – ко взаимному удовольствию. – Да, но друзья твоих родителей… – Бросили меня у маглов. А их дети после Распределения шарахались от меня как от чумного. Иди к чертям, Боунс, у меня эссе не дописано. Сьюзан тихонько всхлипнула от обиды, но Гарри заставил себя не смотреть в её сторону. Наверное, не стоило быть таким грубым, но сил терпеть нотации уже не оставалось. Почему каждый встречный считал своим долгом объяснить ему, как и с кем он должен дружить? Пока Гарри наживал себе очередного врага, Нотт и кролик отмучились. Кролика Макгонагал милосердно расколдовала из криво сшитого гигантского тапочка, а Теодора отправила на место, лишив змеиный факультет десяти баллов. – Убью, Хорь! – обессиленно выдохнул Нотт, со стоном плюхнулся на стул и ткнул Драко кулаком в спину. – Я-то при чём? – шёпотом возмутился Малфой. – Неуч! – Ты всегда при чём! – убеждённо заявил Тео. – Зараза белобрысая! Гарри улыбнулся, но тут же нахмурился: его бесили медлительность и неаккуратность обычных перьев. Угловатые, сильно заваленные вправо буквы собственного почерка тоже раздражали, поскольку смотрелись неряшливо по сравнению с ровными рядами строчек, идеально выписанных Прытко пишущим пером. Понятно, что пользуясь артефактом, никогда не научишься писать «по-человечески», но всё равно бесит! Гарри окинул недовольным взглядом чернильницу, песочницу и перочинный ножик и задумался над тем, почему маги не пользовались стальными перьями и не догадались «зарядить» их чернилами. «Наверняка ведь видели авторучки у маглов! – сердито думал он. – Хотя Драко вроде говорил, что сталь плохо поддаётся чарам. Ну так и это перо обыкновенное, без капли магии. Или гуси здесь волшебные? Нужно будет расспросить профессора Флитвика». Затем мысли предсказуемо перескочили на магловские легенды о «хладном железе» и обычай вешать старые подковы над входными дверями. Занятно, но железные вещи в магическом мире и впрямь редко зачаровывали. У Теодора, например, имелся охотничий нож. Тоже немагический, хоть и очень острый. Интересно, а паровоз Хогвартс-экспресса – это артефакт или самый обычный локомотив, угнанный из магловского депо? Гарри представил себе операцию по угону паровоза – авроров в багряных мантиях, злых, уставших обливиаторов и огромную толпу сыплющих проклятиями магов, вручную заталкивающих громадную железную махину в колонну между девятой и десятой платформами, – и захихикал. – Что смешного вы нашли в моей лекции, мистер Поттер? – суровый голос Маккошки над ухом заставил подпрыгнуть на месте и сделать огромную кляксу на несчастном эссе. – Да твою ж Моргану! – взвыл Гарри, но тут же опомнился: – Прошу прощения, профессор Макгонагалл, мэм! Я нечаянно! – он виновато захлопал глазами, состроил жалобную физиономию и кротко пролепетал: – Я задумался о сути второго принципиального исключения Гампа, простите! Ха! Прошлогоднего тролля проще было разжалобить! Профессор Макгонагалл непримиримо поджала губы, лёгким взмахом палочки переместила незаконченное, залитое чернилами эссе на свой стол и объявила, что факультет Слизерин лишается пяти баллов. Гарри беззвучно выругался, припомнив как дракклов Лафингтон орал после прошлого урока трансфигурации: «Сколько-сколько?! Что вы с Маккошкой делали, придурки? За хвост её по классу таскали?!» – Влетит от префектов? – сочувствие Сьюзан, похоже, было искренним, но Гарри чересчур разозлился, чтобы воспользоваться оказией и помириться с любимой племянницей мадам заместителя министра. – Не твоё дело! – прошипел он и отодвинулся на самый край скамьи. – Оставь меня в покое наконец! – Прости, – потерянным голосом сказала Боунс и вновь всхлипнула. Тёмный маг Поттер лишь дёрнул плечом и фыркнул по-хорёчьи. Ему живо представились Ургхарт с палочкой наперевес: «А ну-ка в позицию, мелочь! Будем учиться терпению, смирению и умению помалкивать!» – и последующая трёпка за снятые баллы. «Тварь полосатая, а не Маккошка! – ругнулся Гарри и привычно проверил блокировку браслета с черепами. – Опять из-за неё синяки полночи сводить!» *** Висок мерзко ныл той самой болью, что не унималась никакими зельями и превращала жизнь в существование. Не радовали ни тепло камина, ни аромат превосходного индийского чая, ни сладость медленно таявшего во рту леденца – ничего. А уж обличительные нотки в голосе любимой ученицы и вовсе вгоняли в тоску. Очень хотелось уйти к себе в спальню, задёрнуть плотные шторы на окнах и по-детски, с разбегу плюхнуться в кровать. Там, под одеялом, настырная боль наверняка притихнет и задремлет, заставляя путать безрадостную явь с зыбкими тревожными сновидениями. «Старость, – поморщившись, Дамблдор в сотый раз потёр висок, – всё-таки это старость. Раньше неприятности заставляли меня собраться с мыслями, укрепляли мой дух и бодрили, как огонь саламандру. Ныне же больше всего хочется покоя. Уйду на пенсию и стану разводить… – он на миг задумался и мысленно махнул рукой, – что-нибудь. Розы! Или Дремоносные бобы, неважно. Главное, чтобы оно вело себя смирно и не умело разговаривать». – Их поведение возмутительно! – Минерва даже рукой по столу пристукнула, хотя ранее за ней никогда не замечалось экспрессивных жестов. – Снятие баллов и назначение отработок не помогает! – Воистину, уважаемые коллеги! Не могу не согласиться, – отозвался Северус. Негодник прекрасно знал цену своему голосу и старался вовсю: казалось, изо рта у него капал сладкий яд. – Предлагаю исправить давнее упущение и вновь узаконить субботние порки. Филиус? Помона? – Я – за! – отозвалась мадам Спраут мрачно. – Пойду, пожалуй, высажу вдоль озера несколько кустов ивняка. – Орешник лучше, – не согласился Снейп. – Прутья у него жёстче. – Что за дикость?! – возмутилась Макгонагалл. – Они же дети! – Вы уж определитесь, Минерва, дети или дисциплина, – Северус подпустил в голос вкрадчивости, и Дамблдор невольно улыбнулся: наверное, именно таким тоном бывалые инквизиторы уговаривали красивых ведьмочек сознаться в шашнях с дьяволом. – С каких пор эти понятия перестали совмещаться? – Мир, коллеги, мир! – Флитвик как всегда сумел вмешаться вовремя. – Дисциплинированные дети вовсе не миф, но, увы, не в нашей ситуации. Студенты устали, Минерва. Они целый месяц почти безвылазно провели запертыми в гостиных, это не всякому взрослому посильно. На исходе трудная, тревожная зима, по замку бродят нелепые слухи, налицо общая нервозность – удивительно, что Хогвартс ещё цел. Счастье, что наши старшие курсы ведут себя безупречно и замечательно присматривают за младшими. – А вы знаете о вечеринках в ванной старост? – Макгонагалл гневно раздула ноздри. – Позавчера я разогнала группу студентов и сняла по двадцать баллов с каждого. Бутылки из-под виски и запах табака – безобразие! Они пили и курили обнажёнными! Даже девочки! – Да, мы знаем об этих вечеринках, – усмехнулся Северус. – Вот как?! – Зато наутро нам помогают слегка заспанные, но разумные и вежливые молодые люди, – Помона с силой откинулась на спинку жалобно затрещавшего стула. – Дело молодое, Минерва, не верещи. Дамблдор отнял пальцы от нывшего виска и всплеснул руками: – Мерлина ради, Помона, а вдруг что-нибудь случится? – От выпивки и курева? Интересно, что? Дамблдор замялся. Разумеется, он прекрасно знал, что к седьмому курсу девственников в Хоге практически не оставалось, а в дортуарах редко кто спал в одиночку. Во времена его собственной юности профессора тоже закрывали на это глаза, если секс не был насильственным или ситуация не становилась откровенно скандальной. Ему самому приходилось вмешиваться считанные разы – в основном, из-за грязных историй с навязанным покровительством. Но втихомолку поощряемые оргии – это уже перебор! – Я полагаю, вечеринки нужно прекратить! – сказал он твёрдо, и Минерва согласно закивала. – Когда молодые люди нетрезвы и предоставлены самим себе, случиться может что угодно! Это безответственно с нашей стороны! – Я согласен с Альбусом, – Флитвик укоризненно вздохнул. – Вседозволенность не выход. – Тогда помогут только розги, – развёл руками Снейп, – или скорейшая поимка чудовища. Как, кстати, обстоят дела на монстроборческом фронте? «Знаешь ведь, змей ты бессовестный, что никак! – устало подумал Альбус, и его рука сама потянулась к больному виску. – Можно подумать, будто я не в курсе о штабе в твоей гостиной. Вуд дошёл до того, что подозревает поводыря в каждом студенте. Видимо, все авроры рано или поздно поворачиваются на постоянной бдительности». Однако остальные профессора смотрели выжидательно, и директор неохотно ответил вслух: – Следы чудовища обнаружены в канализации, я внимательно осмотрел их и удостоверился, что сделаны они недавно. Но чудище исчезло: то ли затаилось, то ли впало в спячку. – Издохло? – с надеждой предположила Минерва. – Дай-то Годрик! У меня самой, сознаться, запасы терпения на исходе. – Если не воняет на весь замок, значит, ещё живое, – печально вздохнула мадам Спраут и тут же оживилась: – Давайте выманим его на живца! – Кто будет живцом? – задрал брови Флитвик и поспешно добавил: – Беру самоотвод! – Я могу! – развеселилась Помона, подняла сцепленные в замок руки над головой и кокетливо встряхнула седыми кудрями. – Буду изображать жертвенную деву, прикованную к скале. Очень надеюсь, что под старость монстр сделался подслеповат и непривередлив! Минерва закатила глаза и молитвенно сложила руки на груди: – Мерлин всеблагой, чего ждать от детей, когда профессора не в себе? Опомнись, мы говорим о серьёзных вещах! Висок внезапно прострелило вспышкой острой боли, и Дамблдор поспешно прикрыл глаза, пережидая новую напасть. Через несколько секунд стало полегче, и он осторожно устроил затылок на высоком подголовнике. «В Мунго, что ли, наведаться?» – Альбус представил, как жалуется какому-нибудь юнцу в лимонной мантии на боли в седой и многомудрой голове, а тот рассеянно кивает и в душе клянёт несчастливое дежурство. Картинка получилась такой яркой, что Дамблдор издал тихий стон и мысленно сплюнул. Ноги его не будет ни в каком Мунго! Сейчас он тихонечко посидит на совещании, а потом наконец уйдёт к себе. Достаточно полежать в темноте под нежное курлыканье Фоукса вместо гомона дражайших коллег, чтобы боль притупилась или исчезла вовсе. Альбус усилием воли отнял руку от виска и мимолётно порадовался тому, что при первых признаках недомогания отменил общий сбор преподавателей и пригласил лишь деканов. Послушай он сейчас вопли мадам Хуч, тарахтение Сибиллы или скрипучие жалобы Аргуса, уже пришлось бы заказывать гроб. Деканы же, залюби их Мордред, словно почуяли, что директор страдает недостаточно, и вместо делового и короткого собрания устроили настоящий птичий базар. Минерва вновь сцепилась с Северусом, а Филиус с Помоной старательно подбрасывали дрова в этот незатухающий костёр. – Довольно, коллеги! – не выдержал наконец Дамблдор. Окрик, правда, получился не властным, а жалобным, но для прекращения свары хватило и этого. – Сегодня вечером мистер Вуд намерен поведать мне о своих дальнейших планах, – слабым голосом продолжил он. – Честно говоря, он настаивает на эвакуации детей, и я уже склонен признать разумность его доводов. – Считай, год насмарку, – покачал головой Флитвик. – Большая часть пятого и седьмого курсов не подготовится к экзаменам самостоятельно. – Нападений не было давно, – поддержала его Помона. – Распускать детей с половины года не хотелось бы. А вдруг оно и впрямь впало в спячку, это гадское чудовище? Представьте только, что мы его не изловим до первого сентября! Дамблдор опять застонал, но на сей раз не от боли. Он представил себе газетные заголовки и беспрерывную ругань с Фаджем. – Просим помощи у министерства и терпим воцарившийся здесь бедлам? – он вздохнул и обвёл коллег страдальческим взором. – Обязательно ведь пришлют какого-нибудь инспектора с чрезвычайными полномочиями, и тот будет совать нос повсюду, кроме собственно канализации с монстром. Деканы разом скривились: терпеть хозяйничающего в их вотчинах чиновника им хотелось ещё меньше, чем указкой отбиваться от древнего василиска. – Нужно придумать, чем занять детей, – решительно произнесла Помона. – Квиддич – само собой. Мы и так, считай, слили чемпионат. Кроме той несчастливой игры, матчей не было. Самые буйные возобновят тренировки. Это раз. Что дальше? – Вечерний променад девиц, – подумав, добавил Снейп. – В холле и коридоре перед Большим залом, например. – Верно, – оживился Флитвик. – Перекроем все тайные ходы, установим определённое время и наберём отряды из старшекурсников для охраны юных прелестниц от монстра. Девочки будут блистать, мальчики – хвастать удалью. Все при деле. – Два, – загнула пухлый палец мадам Спраут. – Младших чем займём? – Что-то вроде прошлогодних соревнований, – поколебавшись, предложила Минерва и предупреждающе вскинула руку: – Знаю, хлопотно. Сделаем попроще. Например, открытая эстафета из нескольких этапов. День – чары, следующий – зельеварение, и так далее. Собрать команды, дать время на подготовку, сопровождать в библиотеку, а этот их тотализатор, прости Годрик, пока не замечать. – Три, – подытожила мадам Спраут. – И всё-таки нужно что-нибудь масштабное, какой-нибудь праздник, который увлечёт всех. – Вы сказали, праздник? – дверь в учительскую с грохотом распахнулась и на пороге возник Гилдерой Локхарт собственной несносной персоной. – Дамы и господа, прошу прощения за опоздание, я отвечал на письма поклонников. Ох уж эти поклонники! Ни минуты покоя! Густо-бирюзовая мантия златокудрого профессора сияла блёстками, камешками и крохотными зеркальцами, щегольская шляпа была лихо сбита набекрень. Пятикратное злосчастье улыбалось до ушей и имело до того самодовольный вид, что вдобавок к голове у Альбуса заныл ещё и зуб. – Добрый вечер, мистер Локхарт, – кисло поздоровался он. – Неужели вас никто не уведомил, что совещание отменено? Вы можете без помех продолжить общение с поклонниками. – Кто-то сказал «праздник»! – золочёное чучело шутливо погрозило Альбусу пальцем. – Обожаю праздники! Итак? – Пока ничего не решено, – угрюмо сообщила мадам Спраут и с силой нахлобучила на голову свою поношенную шляпу. – Мы размышляли, чем отвлечь детей, – чересчур ровным голосом сказал Флитвик. – К сожалению, Рождество уже прошло, а другого повода устроить веселье я пока не вижу, но… – О нет! – Локхарт театрально воздел холёные руки, унизанные крупными безвкусными перстнями, возвёл очи к потолку и вскричал: – Горе мне, горе! – Никто и не против, – тихо буркнула Помона. Снейп согласно вздохнул и закрыл глаза ладонью. – Горе! Прекрасный я окружён скучными людьми! Минерва отчётливо скрежетнула зубами, а Филиус выбил нервную дробь по столешнице. – Как же вы не нашли повода?! – не унимался Пятикратный, секунду подумал и выверенным жестом прижал руки к сердцу. – Скоро день всех влюблённых! Мой любимый праздник! Об этом, кстати, подробно изложено в моей автобиографии «Я – волшебник!». Вы наверняка её читали. – Как-то не довелось, – процедила Спраут и нехорошо прищурилась. – Досадное упущение с вашей стороны, коллега! – блеснул улыбкой Локхарт. – Валентинов день – прекрасный повод развлечься! Уважаемые профессора, Гилдерой Локхарт не из тех, кто страшится трудностей! Беру организацию празднования дня влюблённых на себя! Нет-нет, не благодарите! Створки дверей с треском захлопнулись за сверкающим бирюзовым вихрем, а Дамблдор обессиленно обмяк и обречённо поинтересовался у застывших в ступоре коллег: – Всё-таки эвакуация, да? – Как бы не так! – воинственно выпятил грудь профессор Флитвик, первым пришедший в себя. – Чтобы меня, мастера-чароплёта и чемпиона по дуэлингу, выгнал из Хогвартса какой-то фанфарон? Не дождётся! – Сдаётся мне, – меланхолично изрёк Снейп, – это будет незабываемый праздник. Дамы мрачно переглянулись и дружно вздохнули. Альбус осторожно выпрямился, стараясь не шевелить головой, и с кряхтением поднялся на ноги. Вслед за ним засобирались и хмурые деканы. – Надеюсь, Северус, ты ошибаешься, – сказал директор и тяжело опёрся Снейпу на руку. – Проводи меня, будь добр, до кабинета. Боюсь, если я войду в камин, то выйду оттуда по частям. – Вам нездоровится? – с тревогой заглянула ему в глаза Макгонагалл. – Может быть, пригласить целителя? – Старость не лечится, Минни, – невесело улыбнулся Альбус. – Обойдётся, девочка моя, не переживай. – У вас участились мигрени? – тихо поинтересовался Снейп немного погодя, когда они остались одни и неторопливо зашагали по коридору. – Нужно обследоваться в Мунго, чтобы я сумел подобрать рецепт зелья. – Мало тебе возни с рецептами? – проворчал Дамблдор. – Мне сто двенадцать, Север, а из моих однокурсников жив лишь Элфиас Дож. Головная боль – ничтожная плата за подобное везение. Северус неопределённо пожал плечами, но промолчал. С некоторых пор он вообще сделался необыкновенно спокойным, будто решил для себя что-то очень важное. Альбус частенько гадал о причинах такой перемены, но так ни до чего и не додумался. Разумеется, Северус по-прежнему тиранил студентов и злоупотреблял крепкими напитками в компании мадам Спраут, но теперь это не было своеобразным бунтом – лишь приятным досугом странноватого, но умного волшебника. Взбесить Снейпа, чтобы тот взорвался, наговорил гадостей и тотчас помчался доказывать обидчику и всему миру свою состоятельность, стало невозможным. Разумеется, Дамблдор был осторожен и серьёзных поводов в своих проверках не использовал. Один Мерлин знает, что сотворит Снейп при малейшем намёке на угрозу жизни своему крестнику. Однако мелкие подначки не имели никакого результата. В ответ на них Снейп лишь пожимал плечами, а потом долго упражнялся в ехидстве – не зло и запальчиво как обычно, а будто развлекаясь. Положа руку на сердце, такой Северус нравился Дамблдору намного больше. Угрюмый, злопамятный и вечно обиженный на весь свет мальчишка в одночасье вырос, оказавшись весьма симпатичным – для ценителей, конечно! – молодым человеком. Кроме того, заброшенная было научная деятельность Снейпа вновь возобновилась. «Вестник зельеварения» недавно опубликовал две статьи, которые тотчас взбаламутили сонное дотоле болото гильдейских прихлебателей. Умница Северус походя выставил половину своих коллег ленивыми ремесленниками, а остальных заставил скрежетать зубами от зависти – изящные решения некоторых проблем будто лежали на поверхности. Как учёный Альбус был необыкновенно горд своим коллегой – профессорский корпус Хогвартса всегда был славен пытливыми умами. А вот как политик… Успешные учёные не ввязываются в политические дрязги, во всяком случае, не делают это необдуманно, под влиянием момента. Не стоило также забывать о летних каникулах Снейпа в Лютном переулке. Альбус подозревал, что тому предложили укрытие и помощь в обмен на его зельеварческие таланты. «Неудивительно, что Северус успокоился, – думал директор с досадой. – Из Лютного нам с Аластором его не достать». Дамблдор тоскливо вздохнул, и Снейп, поддерживающий его под руку, замедлил шаг и обеспокоенно предложил: – Альбус, я вызову домовиков. Пешие прогулки полезны, но не в самый же приступ! – Скажи мне, Север, – внезапно решился Дамблдор, проигнорировав заботу, – когда ты понял, что Гарри – бастард Сириуса Блэка? Снейп остановился, озадаченно нахмурился, оглянулся по сторонам и подвесил пару «заглушек». – В первый раз слышу, – сказал он решительно. – Что, простите, за бред? Альбус, вы увлеклись дамскими романами? *** – Признаюсь, вы ошеломили меня предположениями о неверности Лили, когда показали колдографии Гарри Поттера в модном журнальчике, – Снейп задумчиво вертел в руках чайную ложечку: нелепый и несвойственный ему жест. Северус, отличный дуэлянт и неплохой боец, раньше никогда не занимал руки попусту. – Да и внешность Гарри бросается в глаза всякому, знавшему хоть одного Блэка. Но пусть меня проклянут, если честная и гордая Лили согласилась бы на подобную аферу! – Я исходил из известных мне фактов, – Дамблдор пригубил чай и ласково погладил устроившегося на подлокотнике феникса. – Я прекрасно помню, что Джеймс обратился ко мне за помощью в наложении Фиделиуса на дом сразу после своего изгнания из рода. Он был очень подавлен, Север, раньше я никогда не видел его таким. Говорил, что надеялся на здравомыслие отца, что не чаял оставить своего неродившегося сына беззащитным. Я посчитал, что родители отказались от Джеймса из-за женитьбы на маглорождённой, и больше никогда не спрашивал его о ссоре. – Женитьба произошла годом раньше, – Северус положил ложечку на стол и потёр руки, будто они озябли. – Вероятно, случилось что-то ещё. Тогда я этого не знал, но Лили могла не пережить родов. Уверен, что Джеймс вдовствовал бы недолго, а младенца-полукровку выделили бы в младший род. Не было никакого видимого смысла в этом изгнании, совершенно никакого. – Именно, – покивал Дамблдор. – Итак, дом в Годриковой лощине был спрятан. Хранителем Фиделиуса назначили Сириуса, его же взяли крёстным мальчику. Лили не показывалась на людях до самой своей гибели, а Джеймс не выглядел счастливым отцом. Тогда я списал это на войну и прочие потрясения. Сейчас я полагаю, что… – директор помялся, вздохнул и закончил: – Лили не доносила беременность, и неродившегося младенца заменили… – Дамский роман! – Снейп поднял палец. – Для чего менять младенца? Где Блэк его взял? – Сириус пользовался успехом у дам, помнится. Большим успехом. – Чистокровные дамы были в курсе его проблем с семьёй и с головой одновременно, – фыркнул Снейп. – Как жених он был бесполезнее Люпина. Рожать ублюдка от идиота Блэка, заимевшего во врагах собственную маменьку? Не было в Британии такой дуры. Осчастливить же первую попавшуюся любовницу вряд ли удалось бы. При всем прочем, Блэк был и остаётся тёмным магом, а о сложностях с деторождением у тёмных чистокровных вы и без меня прекрасно знаете. О нынешней ветви Блэков известно где-то с тринадцатого века, это больше тридцати поколений. – Но как-то же они… – Размножаются, – лицо Северуса перекосила поистине дьявольская усмешка. – Вот только не с маглокровными. Большинство подобных связей остаётся бесплодными. Генетическая несовместимость – плата за уникальность. – А ритуалы? Я знаю, что таким способом потомство можно получить и от… – Хагридовой матушки, – вновь перебил его Снейп. – Лили и ритуальный секс с Блэком? Абсурд! Лили никогда не стала бы этого делать. Она ненавидела враньё и терпеть не могла тёмную магию. – Нимфадора Тонкс, – выложил очередной козырь директор. – Несомненно, ритуал, – согласился Северус. – Вот только эксперимент, по-моему, не удался. – Она превосходно училась и была на хорошем счету у мадам Спраут. – Это и о Локхарте можно сказать. – Туше, – буркнул Дамблдор и задумался. – А затем Блэк нарушает клятву Фиделиуса и наводит Лорда на собственного ребёнка, – Снейп вновь вцепился в несчастную ложечку. – Альбус, ваш дражайший ученичок был редкостным ублюдком, но даже его извращённая натура на такую подлость… Хотя нет, предсказать поведение колонии простейших в башке у Блэка я не умел никогда. Поэтому повторю прежний свой довод – Лили никогда не допустила бы ничего подобного. – Гарри – тёмный маг и чрезвычайно похож… – Дамблдор покосился на портрет распроклятущего Финеаса Найджелуса Блэка; тот презрительно скривился и повернулся спиной. – Просто до оторопи похож. – Ничего удивительного. Лицом Гарри пошёл в свою бабку, только и всего, – Северус подчёркнуто аккуратно уложил чайную ложку на блюдце с нетронутым пирожным. – Дети частенько больше похожи на дедов и бабок, чем на родителей. – Но его удивительные способности наводят на невесёлые размышления. – В чём же они удивительны? – Ментальный блок. Парселтанг. Эксцессы на трансфигурации. Ну и… – Альбус горько вздохнул и нехотя выдавил: – Квиррелл. Без сомнения тот напал на Гарри и умер чересчур вовремя. – Труп Квиррелла, – ничуть не смутился Снейп. – Он пил кровь единорогов, а потому последние пару часов бренного существования вполне мог быть не совсем живым. Предлагаю не возводить на сына Лили напраслину, а понаблюдать за ним ещё год. После малого совершеннолетия станет совершенно ясно, насколько мальчик талантлив магически и как на него повлияло проклятие Лорда. «Грешным делом, я уже сомневаюсь, а было ли оно, это проклятие? – Дамблдор с наслаждением потёр притихший висок. – Смешно, но о Его визите в Годрикову лощину мы узнали лишь из показаний предателя Сириуса. Это уже потом, перебрав руины по камешку, авроры убедились, что Волдеморт там был. Странное дело, тела Джеймса и Лили уцелели, а Риддла буквально размазало по стенам. Гарри тоже остался цел, хоть и ранен. Версий сочинили целую сотню, и я выбрал самую романтичную и трогательную – об избранном младенце и силе материнской любви. О проклятии же впервые заговорил Сметвик. Целителю все поверили, да и с чего бы тому было врать? Очень загадочная история, на самом деле». – Разумно. Так и поступим, – сказал Дамблдор вслух и додумал про себя: «Ты всё ещё под властью клятв, Северус Снейп, а потому защищаешь Гарри даже от меня. Ну, хоть что-то». *** Не пялиться на декана совершенно не получалось, потому что Снейп тоже уставился на Гарри тем самым взглядом, который в маминых сериалах называли «гипнотическим взором». Стоило, конечно, уткнуться в пол и виновато мямлить, как Винсент вчера из-за разбитой на спор люстры в гостиной: «Я больше не буду, профессор, сэр, Мордред попутал, сэр, простите, профессор, сэр». Стоило, но не получалось. Гарри заворожённо таращился на недовольного Снейпа, хоть и понимал, что нарывается. – Не понимаю, зачем вы устроили эту демонстрацию, мистер Поттер, – цедил меж тем декан сквозь зубы. – Вам не хватает хорошей славы, и вы решили разжиться дурной? Не стоит, уверяю. Целитель Сметвик придумал вам замечательную легенду, и вы должны её придерживаться! Уймитесь наконец, Поттер! Тёмная магия ныне не в чести. Вы навлечёте неприятности и на себя, и на тех, кто взялся вас защищать. – Но, сэр, – рискнул он возразить, – я ведь действительно тёмный маг. – И что же? Это непременно должно стать достоянием общественности? – Ну-у-у… – Гарри машинально потянулся потереть лоб и тут же испуганно отдёрнул руку: за «цивильные» жесты садист Ургхарт раздавал тумаки и проклятия безо всякой жалости. После месяца такой жизни даже Забини научился разговаривать, держа руки по швам. Снейп цокнул и закатил глаза: – Толпа обывателей одинакова во всех мирах – им можно внушить что угодно. И будет намного лучше, если они накрепко уверятся в вашей доброте и безобидности. Помните, мистер Поттер, что возможности ваших союзников не беспредельны. Идите же и подумайте хорошенько! «Да думаю я! – заорал Гарри про себя. – Думаю! У меня голова скоро взорвётся!» – Хорошо, профессор Снейп, сэр, – кротко пролепетал он вслух и удостоился милостивого кивка. – Отлично, Гарри, вот он – правильный тон. И улыбайтесь чаще, у вас чудесная улыбка. «Сам хоть раз улыбнись, упырь носатый!» – Благодарю вас, профессор, сэр. Разумеется, Малфой, обеспокоенный неожиданным вызовом Поттера в кабинет декана, торчал под дверью гостиной и накинулся на Гарри тотчас же, как только тот ступил на порог. – Что случилось? – Ничего, – буркнул Гарри. – Снейп в очередной раз любезно напомнил мне, какой я болван. Хорошо, папашу Джеймса как обычно не приплёл. Мне велено залечь на дно, молчать и улыбаться, поскольку Дамблдор принялся копаться в моей биографии. Лицо у Малфоя тотчас стало хмурым и сосредоточенным, он сжал бледные губы в нитку и прищурился. – Ясно, что болван, – сказал он наконец. – Я сотню раз просил тебя не мозолить глаза Дамблдору. Но если ты желаешь пожить в башне посреди диких земель, то можешь и дальше дразнить любопытство Светлого лорда. – Да не трогал я ваших лордов! – шёпотом закричал на него Гарри. – Ни светлого, ни, мать его, тёмного! Пусть отстанут от меня оба, суки! Драко цапнул его за руку и поволок в спальню. – Ложись! – велел он, кивнув на застеленную кровать. – Я никого сюда не пущу, а ты срочно вернёшь мозги на место. Дыши, очищай сознание или… Что ты ещё делаешь, чтобы успокоиться? – Хожу на Изнанку, – мстительно выдал Гарри, и с несвойственным ему злорадством полюбовался бледным оробевшим Хорьком. – Ладно, иди, – с некоторой заминкой кивнул Малфой. – Только ненадолго и недалеко, а то опять заморозишь тут всё к Мордреду. Он отошёл к двери, прислонился спиной к запертым створкам и решительным жестом скрестил руки на груди. Тёмного мага Поттера внезапно накрыло раскаяние: Драко-то зачем пугать? Он виновато улыбнулся, вытянулся на кровати и размеренно задышал на счёт: «Раз-два-вдох. Раз-два-выдох. Раз-два-три-вдох. Раз-два-три-выдох. Что же меня так кидает-то? Раз-два-три-вдох. Я никогда не был злым. Раз-два-три-выдох. Раз-два-три-четыре-вдох. Грань, это твои шуточки?» Перед закрытыми глазами послушно развернулась огромная чёрная равнина, вдалеке засверкало лезвие ребра Куба. «Да ты подросла, дорогая моя, – подумал Гарри, потрясённо обозревая гигантских размеров матовую гладь. – Или ты всегда такой была?» И тут его осенило – он стоял! Стоял, а не лежал как обычно! Ноги его, конечно, были надёжно пришпилены к поверхности Грани проросшими сквозь тело ледяными кристаллами, но руки двигались совершенно свободно. Гарри на пробу осторожно похлопал в ладоши и вытаращился на облачко сияющей фиолетовой пыли, взметнувшейся к звёздам. «Я фея!» – истерически хихикнул он и внимательно осмотрел руки: ледяные, полупрозрачные, с отчётливо виднеющимися костями и сосудами. Он свёл ладони вместе, но ничего, кроме ужасающего холода, не почувствовал. Он оглянулся, до предела выворачивая шею: та же безмолвная гладь и блеск бритвенно-острого «горизонта». «Звёзды тоже на месте, – Гарри запрокинул голову и невольно улыбнулся таинственно мерцавшему великолепию. – Ты не изменилась. Изменился я, верно? А теперь отпусти меня, пожалуйста, там Драко ждёт. Он тебя боится, прости». Звёздное сияние тотчас померкло, Грань качнулась, уходя под зажмуренные веки, в ушах раздался призрачный звон осыпающихся льдинок и вполне реальные причитания: – Гарри! Гарри, очнись! Гарри, ну же! – Что такое? – едва оттаявшие голосовые связки, как всегда, подвели, и Гарри с неудовольствием вслушался в свой хриплый шёпот. – Зачем ты кричишь? Он медленно открыл глаза и понял, что перепуганный Драко трясёт его за плечи и… – Ты плачешь?! – Ты не дышал, придурок! – Малфой зло всхлипнул и влепил Гарри пощёчину. – Ты не дышал! Совсем! – Долго? – Гарри задумчиво потёр щеку и слабо удивился тому, что ушиб почти не болит. – Очень. Минут пять, точно, – Драко сердито утёр слёзы рукавом и, поколебавшись, поцеловал Гарри в другую щёку. – Не делай так больше, прошу. – Да оно как-то само, – растерянно пожал плечами некромант Поттер и, не удержавшись, похвастался: – Прикинь, я научился стоять и двигать руками! Драко быстро-быстро заморгал и отодвинулся. – Там? – голос его, обычно звонкий, мигом сел и осип. – Ты реально там бываешь? Э-э-э… Целиком? – Наверное, нет, – Гарри вновь задумался. – Это тело остаётся здесь, и там оно тоже есть, но какое-то… Малфой, перестань трястись и объясни мне, что опять не так! Драко отчаянно замотал головой. – Откуда мне знать?! Всё не так, и я очень за тебя боюсь! Я всегда думал, что это транс такой. Работа воображения. Но если твоя душа и впрямь уходит туда … – он умолк, вздрогнул, спрыгнул с кровати и попятился, не отводя от Поттера испуганного взгляда. – Ты всё ещё Гарри или… Или?..