В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

«Каждый раз, когда я думаю, что хоть немного начал понимать этих гуманоидов…» – волшебное перо сердито скрипнуло по пергаменту, а Гарри привычно подышал на счёт, успокаиваясь. – «На этот раз Уизли и Малфой превзошли себя. Такого чокнутого спектакля я ещё не видел. Королевская, блин, школа драматического искусства! Для начала Уизли упала на колени и попросила проявить милосердие и пощадить её. Можно подумать, сидя на стуле нельзя поговорить! Не знаю, что за чары наложил Хорёк, но накала страстей они не выдержали: все в библиотеке уставились на нас, а Перси подорвался с места и помчался к нашему столу. Пришлось смахнуть на пол стопку учебников, встать на колени рядом с Джиневрой и прошипеть: «Притворись, что ты не свихнулась!» Персиваль застал нас ползающими под столом, сделал сестре замечание, строго напомнил мне, что я волшебник («Хоть и паршивый», – отчётливо читалось на его лице), извинился перед мадам Пинс, парой небрежных пассов навёл порядок и важно удалился. Образцовый, блин, префект! Ещё через секунду рядом со мной материализовался Малфой, обновил «заглушки» и ожёг Джинни свирепым взглядом: «Что происходит, припадочная?!» Джиневра сидела молча, бессильно уронив руки на колени, с таким лицом, словно ей и впрямь отмерены последние минуты. Я же лихорадочно размышлял. Просьба Джинни сулила мне столько неприятностей, что впору было хватать вещички и мчаться в Запретный лес. Пожалуй, совет Забини обустроить там норку был самым ценным из всех, что я получил за жизнь. Пока я скрипел мозгами, Хорь бубнил, что все Уизли кретины, веры им никакой и связываться с рыжим семейством может только самоубийца. Хуже всего, что в нынешнем случае он был совершенно прав. Но! Всегда есть чёртово «но». Бросать Джинни одну было нельзя: недобитый Лорд – моё дело и моя ответственность. Не из-за Пророчества, пропади оно пропадом, а потому что я некромант. Нежити не место рядом с людьми, а избавиться от неё быстро и навсегда могу только я. Теоретически. Интересно, у некросов есть какая-нибудь клятва Гиппократа?» Гарри вздохнул, остановил перо и наколдовал Темпус: половина третьего ночи. – Режим, – буркнул он с досадой, – опять мантикоре под хвост. Точно, нужна нора в лесу. Там и отосплюсь. «В общем, додумался я только до того, что без хитрого, изворотливого, беспринципного Хоря мне не обойтись. Насчёт беспринципного я маху дал, кстати. Обнаружились у Драко принципы. Правда, очень не ко времени и не те, какими стоит гордиться цивилизованным людям». – Кто-нибудь скажет, что здесь происходит? – злобно прошипел Малфой с самым равнодушным выражением лица. «Ага, значит, чары отвлечения внимания у их могучей хорёчести получаются так себе», – подумал Гарри и сказал нарочито легкомысленно: – Конец света происходит. Тетрадочка нашлась. Та самая. – Да? – вкрадчиво поинтересовался Драко и отчего-то стал жутко похож на своего бессовестного папашу. – Сама нашлась или подобрал кто? – Не начинай, – поморщился Гарри. – Нужно думать, что делать. – Послать к Мордреду, – ответил Малфой и зло прищурился. – Считаю, поделом. – Ага-ага, – покивал Гарри. – И первый же легилимент первым же делом выясняет, откуда Джинни её взяла. – Гарри, я никогда…– вскинулась безучастная до того Джиневра. – Пусть сбросится с Астрономической башни! – Да, я могу! – с нездоровым воодушевлением согласилась Джинни. – Я бы вас обоих сбросил, – разозлился Гарри, – и зажил бы спокойно! Да только теперь туда не пройти без охраны. – Он фыркнул и просюсюкал тоненьким голоском: – Ах, мистер Вуд, сэр, проводите меня, пожалуйста, в полночь на башню, я хочу убиться насмерть из-за тетради Лорда, а моего василиска вы поймаете сами, я в вас верю! Драко и Джинни одинаково вытаращили глаза и спросили одновременно: – К-какого лорда?! – Чьего василиска?! – Надо спрятаться, – Гарри с тоской осмотрелся по сторонам. Вроде бы никто не обращал на них внимания, но… – Орёте как ненормальные, никакие чары не спасут. Пойдёмте за стеллажи. Сделаем вид, что книжки ищем. Местечко выбрали с умыслом: подальше от столов, так, чтобы проход просматривался издалека и никто не смог подобраться незамеченным. Гарри решительно выдернул с полки стопку фолиантов и силком усадил на них Джинни. – Сейчас какой-нибудь талмуд Уизлетту за жопу укусит, и я засну счастливым, – ухмыльнулся Хорёк. – Заткнись, – оборвал его Гарри, – иначе я сам тебя за жопу укушу. Короче, так. Тетрадка оказалась с сюрпризом. Там живёт Лорд. – Что за лорд? – простонала Джинни. – Со мной разговаривал Том! – Том Риддл – это лорд Волдеморт. Ты что, не знала?! Джиневра не побледнела даже, а позеленела и молча хватала воздух ртом. Гарри прикинул, стоило ли её подлечить, и отказался от этой мысли. Ей так и так ночевать в Больничном крыле, а силы могли потребоваться. – Врёт, – мрачно заявил Хорь. – Эй, замарашка, надоело в маглолюбцах ходить? Метку захотелось? Джинни опять бухнулась на колени и принялась подметать пол волосами: – Я не знала… Я никогда… Гарри, пощады и милосер… – Уизли, с ума сошла?! – некромант Поттер психанул окончательно. – Прекрати истерику! Немедленно сядь! И включи наконец мозги! – Ха! – вякнул Малфой, но немедленно умолк под бешеным взглядом потерявшего всякое терпение Гарри. – У нас мало времени, а дело серьезное и касается меня напрямую, – размеренно произнёс Поттер, унимая злость. – Мне нужна ваша помощь. Я могу рассчитывать на вас? – Да, прости, – смиренно склонил голову Драко. Джинни утёрла слёзы и торопливо закивала. – Ура. В общем, что мы имеем. Летом, во время прогулки по Косому, мне кто-то подкинул эту тетрадку. Я не знаю, кто. Мы там полдня провели, и толпа была везде. – Ой, – вскрикнула Джинни. – А ведь ты ещё и в Лютный попал случайно! – С учётом нынешних дел, решат, что не случайно, – буркнул Гарри и не стал уточнять, что обитателям Лютного на всяких там лордов и в войну было начхать. – Я обнаружил её намного позже, когда собирался в Хог. Спрятать находку мне было негде, у меня нет собственной комнаты. Поэтому пришлось взять её в школу и всё время таскать с собой. Джинни виновато вздохнула, а Хорь нервно потёр виски. – Тетрадь показалась мне безобидной. Она никак на меня не реагировала. Не будь надписи с именем владельца, я вообще ничего не заподозрил бы, а подумал, что по ошибке прихватил чужую вещь. Но имя было, и я пытался понять, зачем мне эту тетрадку подбросили. Блин, стоило сразу к Дамблдору пойти, но мне не захотелось объясняться. Потом тетрадь взяла Джинни. – Я не хотела! – Как же! – Драко, прекрати! Я знаю, Джинни, и верю тебе. Так вот, в тетради сидит Лорд. – Не понял. Как сидит? – Это я у тебя хотел спросить. Ты же у нас специалист по страшным сказочкам. Джинни написала в тетради, чернила исчезли, и появился ответ. Помнишь, у нас так старшекурсники переписываются? Зачаровывают пергаменты, а не записки журавликами друг другу шлют. – Так и написал, что ли? Привет, я Томас Марволо Риддл, Тёмный лорд, трепещи, ничтожная? – Нет, – грустно покачала головой Джинни. – Просто Том. – Опять врёшь! Ты знала, кто это! – Это ты, Хорёк, врешь всё! Да я никогда… – Джиневра, помолчи! – строго сказал Гарри. – Драко, объясни, почему ты так подумал. – Да ясно же всё. Полгода переписки с умным обаятельным Лордом, и готово – травим грязнокровок василиском. Весело было, Уизли? Пароль от Тайной комнаты ты как выклянчила? Пообещала памятник в атриуме министерства поставить? У Джиневры затряслись губы и заходили ходуном руки. Она силилась что-то сказать и не могла – сбивалось дыхание. – Спокойно, – Гарри обнял её за плечи и заглянул в глаза. – Спокойно, слышишь? Я знаю, что ты не виновата. Нужно подумать, как объяснить это остальным. Ужасно хотелось «поправить» ей настроение, но некромант Поттер, скрепя сердце, оставил всё как есть. Джиневру непременно нужно было оставить сегодня в Больничном крыле. Во-первых, она всё ещё падала там, на Грани. Мадам Помфри не могла этого увидеть, здесь требовался дар Сметвика. Нервное же расстройство – законный повод полежать денёк-другой в лазарете и попить полезных зелий. Во-вторых, Джинни могла от отчаяния попытаться поговорить с братьями. Ну и что, если раньше не говорила? Вдруг захочет, а этого делать было нельзя. История с проклятой тетрадкой зашла настолько далеко, что помочь могли только взрослые. Умные и сильные взрослые. Плохо, конечно, что самые умные из них были ещё и самыми сволочными. Но Альбус Дамблдор искренне и бескорыстно благоволил к рыжему семейству, а Люциус Малфой ради сына вообще мог сделать что угодно. Только поэтому у Гарри появился шанс подтолкнуть этих гадов на действия в правильном направлении. Шанс был слабеньким и невнятным, но всё-таки был. «Задавака Неккер все уши мне прожужжал о редкостном везении любимцев Госпожи. Вот и проверю. Да, и вспоминать при этом, что «везунчик» Габи угробился в двадцать лет, я не буду. Мне-то не двадцать, авось и проскочу в этот раз. Короче, герой-некромант-пацифист, готовься к любимой роли: принц в истерике посреди заговора, непонятый и оклеветанный! Господи, страшно-то как». – Что значит не виновата? – насупился Драко. – И всё-таки, кто сидит в дневнике? – Гарри задумчиво подёргал себя за чёлку, вытащил ещё одну стопку книг и уселся рядом с Джинни. – Это реально – запихнуть человека в магловскую тетрадку? – Никогда не слышал, – Малфой пожал плечами. – Но в тетрадке вовсе не человек. Человек погиб в твоём доме, а в тетрадке находится воспоминание о нём. Оригинально, но не практично. Обычно память о покойном оставляют в портрете. Точнее, накладывают нужные чары на холст. Так что вопрос о виновности рыжей для меня ясен. – Да-да-да, витальная энергия, – вздохнул Гарри. – Это не то, Драко. В тетрадке определённо кто-то сидит. И этот кто-то может вселяться в людей. В Тайную комнату ходила вовсе не Джинни. Понимаешь? – Да, – металлическим голосом произнёс Малфой и мгновенно выхватил палочку. «Спасибо Терри Ургхарту, Марку Флинту, Люку Боулу и узким проходам между стеллажами: каким-то чудом я успел схватить Малфоя за руку, и заклинание с громким треском ушло в пол. На старинном паркете остались подпалины, и я на долю секунды завис, разглядывая их. Малфой попытался освободиться, но я вцепился в него на совесть. Тогда подлючий Хорь просто перекинул палочку в левую руку. Левой он орудовал похуже переученного левши Нотта, но я всё равно не успевал. Пришлось прибегнуть к позорному девчачьему приемчику: я его укусил. Надеюсь, больно. Самое ужасное, что пока я грыз ополоумевшего Хорька, Джинни даже не шелохнулась. Она с мученическим видом вскинула голову и прикрыла глаза: приготовилась помереть красиво, дурища». – Что ты творишь? – заорал Гарри. Правда, с зубами, стиснутыми на запястье Драко, получилось неразборчиво, но Малфой его понял. – Она одержима, – спокойно ответил спятивший Хорь и с силой уткнул палочку Джинни в гортань. – Оглушим и сдадим старшему Флинту. Надо бы убить, но у меня может не хватить сил. Гарри, не мешай. Дух внутри этого тела может озвереть в любой момент. Не стой, беги за помощью! – Ебанулся? – Поттер сплюнул попавшую в рот нитку. – В тебя самого ничего не вселилось? Да опусти ты палочку, кретин! – Гарри… – Поверь мне, – Гарри особо выделил слово «мне» попытался встать между Драко и Джинни, – здесь нет одержимых. Успокойся, сядь. Салазар-заступник, связать мне вас, что ли? – Ты уверен? – На все сто. – Как скажешь, – было видно, как Хорька корёжит от неправильности происходящего, у него даже испарина на висках выступила. Но руку с палочкой он опустил и, не сводя с Джиневры настороженного взгляда, поинтересовался: – Что же с ней делать? Джинни сидела неподвижно, кукла куклой, только по щекам катились слёзы, а на шее наливалась краснотой точка, куда Драко ткнул палочкой. – Спросить, где сейчас лежит этот чёртов дневник, – Джинни не шелохнулась, и Гарри сердито прикрикнул: – Джиневра Уизли, прекрати изображать мученицу и открой уже глаза! Где тетрадь? – В сумке, – выдохнула она и вдруг вскочила: – Ой! Малфой немедленно вскинул палочку, едва не выколов Джинни глаз. – Стоять! – зашипел Гарри и стукнул Драко по руке. – Что опять?! – Сумка там, на столе, – прошептала Джиневра. – А вдруг тетрадь кто-нибудь взял? Гарри хотел было вернуться к столу, но передумал: оставлять этих двоих наедине было рискованно. – Драко, принеси сумку Джинни, пожалуйста. – А если она на тебя нападёт? – Сумка? – Уизлетта. – Не нападёт, она мой друг. Да, Джинни? Хорь окинул запунцовевшую Джиневру насмешливым взглядом, мерзко ухмыльнулся и молча пошёл к столу. «Дневник, слава Мерлину, никуда смыться не успел и смирненько лежал среди других тетрадок. Я рассеянно перелистнул чистые страницы и задумался. Почему проклятая тетрадка прицепилась именно к Джинни? Почему не к Люциусу Малфою, который держал её у себя больше десяти лет? Почему «Том» не тронул Гермиону? Наверное, я ушёл в себя слишком глубоко, потому что Джинни испугалась и принялась меня тормошить. Ей показалось, что я общаюсь с «Томом». Я и рад был бы, но дневник старательно прикидывался обычной тетрадкой. Драко скроил каменную морду и помалкивал, но я чувствовал его нервозность. Малфой терпеть не мог ситуаций, которых он не понимал и в которых не красовался на первых ролях, Хорёчина тщеславная. Я представил себе переписку Драко с «Томом» и еле удержался, чтобы не захихикать вслух: я не поставил бы на Лорда и кната. С василиском тоже получилось бы намного интереснее. Хорь наверняка вытащил бы бедного сонного монстра наружу средь бела дня, промаршировал бы с ним по коридорам и обязательно сделал бы почётный круг по стадиону, по дороге громогласно и цветисто вещая, какой он умный и могучий и как достойно несёт бремя ума и могущества. Понятно, отчего Драко не любит Локхарта: зависть, обычная зависть. Талант к беллетристике у Малфоя есть, а возможности его реализовать – практически нулевые. Однако погодите, за простое владение монстром вроде Азкабан положен пожизненно, а за применение – и вовсе Поцелуй? Мысли об Азкабане и дементорах прогнали истерическое веселье. А ведь верно, Джинни грозит суд. Я точно знал, что у маглов за особо тяжкие преступления несовершеннолетних наказывают с одиннадцати лет: нам в школе рассказывали. Думаю, у магов дела обстоят примерно так же, а возня с монстром определённо является тяжким преступлением. С магическим правом я не знаком, но ничего хорошего история с василиском не обещала ни Джинни, ни прочим участникам, вольным или невольным. Формально Джиневра виновна, но на самом деле её вина заключалась лишь в том, что несчастная девочка сразу же не помчалась к директору. Ну и что? Я вот тоже не помчался, и мчаться не собираюсь. Нет, в нынешнем случае собираюсь, но... «Правда – это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь». Спасибо, мистер Дамблдор, я в очередной раз воспользуюсь вашим бесценным советом. Только мне всё равно страшно. До трясучки». – Не мне вам говорить, что дело серьёзное и его нужно сохранить в тайне, – сказал Гарри негромко. – К тому же Джинни больна, и больна тяжело. Боюсь, – он сочувственно погладил Джиневру по руке, – остаток года ты проведёшь в Мунго. Она всхлипнула, а Хорёк тут же подложил язык: – Подбери сопли, замарашка, и радуйся доброте героя. Тебе в Азкабане самое место. – У неё будут соседи, забыл? – холодно оборвал его Гарри. – Драко, добром прошу, уйми гонор и напряги мозг. Сумей я обойтись без твоей головы, обошёлся бы, не сомневайся. Малфой побледнел, но упрямо стиснул челюсти до желваков. Похоже, он считал себя непоколебимо правым, а своего друга опять подозревал в некромантских гнусностях. Например, в заигрывании с одержимыми. «Какое всё-таки счастье, что ни ты, ни ребята не видели Тварь в затылке у Квиррелла, – подумал Гарри. – Я-то боялся, что вы броситесь изъявлять преданность воскресшему Лорду, а вы кинулись бы его убивать. Не рассуждая и не считаясь с потерями. Болван, я всё время забываю, что пятничные сказочки нифига не сказочки». – Драко, подумай хорошенько, – настойчиво повторил он. – Джинни уже лежала в Мунго. Её лечил сам Сметвик, и он ни за что не просмотрел бы признаки одержимости. Том был гением, а тетрадку создавал при жизни. Это точно не его дух. Что-то другое. Какой-то эксперимент, может быть. Псевдосущность на этой вашей витальной энергии, например. Или помнишь, ты рассказывал о «жидких заклятиях» Снейпа? Это ведь не совсем зелья, верно? Тетрадочка тоже может быть таким заклятьем: письменным, дистанционным. Есть у меня такое подозрение. При упоминании Сметвика Драко ощутимо расслабился, а Гарри тихо вздохнул про себя: «Труп Квиррелла целитель тоже осматривал и понял, что ничего не понял. Но я-то чую, что Уизли не Квиррелл!» – Джинни, расскажи нам всё, что ты помнишь, – сказал Гарри и опять уселся на стопку книг. – Нет, – нахмурилась Джинни и вновь густо покраснела. – При этом гаде я говорить не буду! – Гад хитрый, – заступился за Малфоя Гарри, – и соображает быстро. А ещё он – я не шучу, Джиневра! – мой друг. Уж прости, но я ему доверяю. Джинни отчего-то торжествующе фыркнула и показала помрачневшему Хорьку язык: – Тогда пусть поклянётся… – Ты ещё пять минут назад была готова умереть от его руки. Имей совесть. Малфой повеселел и сказал невыносимо сладким голосом: – Друзья Поттера должны держаться вместе, рыжая. Не наглей, припадочная, дружи как положено! – Достали! – взвыл Поттер, срочно возмечтавший остаться вовсе без друзей. – Малфой, заткнись! Уизли, говори! – Да я тебе почти всё рассказала, – Джинни понуро свела плечи и уставилась в пол. – Сначала друг, потом враг – это больно. Когда поняла, что Колина именно я… Даже поплакать как следует не смогла, так мне было плохо. – И всё равно писала в дневнике? – Ну да. Сначала пыталась усовестить его, ругалась даже, строчки в ответ зачёркивала, идиотка, потом… Потом для отвода глаз всякие глупости калякала: какие у девчонок мантии новые, что на обед подавали. Но не писать не могла, веришь? Я ужасно виновата, Гарри. Я ведь и о тебе много писала поначалу. Вернее, о себе, – Джинни закусила губу и упрямо встряхнула кудрями. – О мечтах. Что я тоже необыкновенная, как ты. Или красивая, как Забини. Или хотя бы умная, как Грейнджер. Блин, да даже богатая, как Малфой! Потому что обычные девчонки… – она помотала головой, стряхивая текущие по щекам слёзы. – Том… Ну, он интересовался тобой очень сильно. Где вырос, как осиротел, как учишься, кто у тебя в друзьях. А мне и в радость, строчила страницами. Какая же я дрянь! – Ну вот, а говоришь – дух, – обратился Гарри к Малфою. – На кой хрен духу мои оценки? Драко пожал плечами: – Риддл был первым учеником. Всегда. Везде. Во всём. Надо думать, ты его своими «троллями» расстраиваешь больше, чем отскочившей Авадой. Погибнуть от руки будущего неуча, кошмар! Надеюсь, – с надменным видом обратился он к Уизли, – у тебя не хватило дерзости лгать нашему Повелителю, и ты в подробностях поведала о талантах героя магической Британии в трансфигурации? Джинни неожиданно захихикала, всё ещё утирая слёзы, и посмотрела на Хоря с некоторой даже благодарностью. Тот презрительно скривился и гордо задрал нос. – Расскажи про василиска, – попросил Гарри. – Всё-всё, что помнишь. – Лучше всего помню, как открываю глаза в туалете Плаксы Миртл, а из огромной дыры в полу торчит во-о-от такой змеиный хвост, – вздохнула Джинни. – Какой именно? Хотя бы примерно? – мигом оживился Хорь, у него даже глаза заблестели. – А какого цвета? Рисунок есть на чешуйках? Джинни внимательно посмотрела на Малфоя и выразительно постучала пальцем по лбу: – Тогда – и мне не стыдно в этом признаться! – очень хотелось посетить одну из кабинок, а не любоваться всякой мерзостью. Нет, не угадал, Хорёк, меня стошнило. От страха и… Ну, гадкий он невыносимо даже со стороны хвоста, хотя обычных змей я не боюсь ни капли. – Цвет, Уизли, дурища! – Зелёный, Малфой, идиот! Как на нашивке у тебя, один в один! Годрик-спаситель, так вот откуда взялась ваша эмблема! Ф-фу! – Драко, потом поругаетесь, хорошо? – Гарри с трудом подавил улыбку от вида возмущённого до глубины души Малфоя и спросил у Джинни: – Том не объяснял тебе, зачем он выгуливает монстра? – Нет, – покачала головой. – По-моему, он просто проверял, на что способен в моём теле. – Н-да… Теперь понять бы, случайные это жертвы или… У Джинни вновь сделался несчастный вид: – Колин и Джастин, скорее всего, подвернулись случайно. Но Гермиона и Пенни пострадали именно из-за меня. Я виновата, очень сильно виновата. – Ну-ка, ну-ка, – опять оживился Хорь, – вот мы и дошли до пожирательских подвигов! – Придурок! – Джиневра опустила голову. – Я не оправдываюсь, нет. Просто в последнее время я живу в каком-то полусне. Всё нереальное, смазанное, и время то бежит, то тянется. Даже без Тома такая ерунда. Редко-редко мозги проясняются. Я так ждала, что монстра поймают и мне не придётся… Надеялась, сумею умереть спокойно, без скандала. Я не знала, что бойцы вычислили василиска. Я думала, никто не догадался. И тут Гермиона начала пилить Вуда – громко, на всю гостиную. Мол, туалет и змейка, пароль на парселтанге, проверяйте, чего сидите. И я подумала: она и так почти всё знает, она умная и настойчивая и в конце концов заставит их наведаться в Тайную комнату. Нужно было ей подсказать, только я не знала как. И думать долго об этом было нельзя, чтобы Том ничего не учуял. Повезло: мне не пришлось говорить лично или оставлять записку, по которой меня вычислить – раз плюнуть. В спальне было пусто, а на тумбочке лежал «Малефикорум». – Это ты вырвала страницу! – хлопнул себя по лбу Гарри. – Теперь всё сходится! – Да. Рядом положила билетик от тотализатора братцев – обозначила время. Потом пошла строчить в дневник про квиддичный матч и пустой замок: Том ни за что не удержался бы от прогулки. Я ждала, что Гермиона накинется на Вуда, а тот устроит засаду. Замок пуст – бейся, пока не победишь. Но Грейнджер отчего-то решила, что справится сама. – Наверняка решила проверить наводку, а потом завизжать или что там девчонки делают, – ухмыльнулся Драко. – Не рассчитала и даже пикнуть не успела. Грейнджер у нас настолько умная, что временами просто редкая дура. – Всё равно виновата лишь я. Трусиха! – Ничего, зелье почти готово, – утешил её Гарри. – Всех вылечат, не переживай. – Гарри, что мне делать? Если ты говоришь, что я не одержима… Некромант-пацифист Поттер на минуту задумался, а потом неторопливо сказал: – Сейчас мы вернёмся в читальный зал, и ты сделаешь вид, что тебе плохо. – Мне и вправду нехорошо, – грустно улыбнулась она. – С каждым днём всё хуже. Ужасная слабость. – Да, я вижу, – скрипнул зубами Гарри. – Короче, свалишься в короткий обморок, и Перси отнесёт тебя в Больничное крыло. Только он непременно должен взять меня с собой. Драко, я тоже поною там немножко для вида, не волнуйся. Мне нужно переговорить с мадам Помфри. Дневник останется у меня. – Но, Гарри! – Мне он не опасен, сама видишь, – в доказательство Гарри пощёлкал ногтем по обложке. – Тебе дадут сонного зелья, отдохнёшь немного. А утром, как проснёшься, расплачешься и потребуешь в палату директора. – Ой! – Джинни прижала ладони к щекам. – Расскажешь ему всю правду и соврёшь только в одном: ты нашла дневник дома – в стопке подержанных учебников, которые лежали у тебя в котле, помнишь? Этим ты здорово меня выручишь и избавишь нас обоих от очень неудобных вопросов. Джиневра подумала и сосредоточенно кивнула: – Да, ты прав. Я так и сделаю. – Решат, что это месть папаше Уизли, – мрачно сказал Хорёк, – за летние обыски в домах меченых. Снимаю шляпу, Поттер. – Хорошо бы, – вздохнул Гарри. – Надо намекнуть. – Ты молчи, – возразил Драко так же мрачно. – Ты здесь вообще ни при чём. Отец сам намекнёт, не лезь. Джиневра захлопала глазами, но задать вопрос не решилась, и Малфой, криво ухмыльнувшись, пояснил: – Наши папаши очень в тему подрались, грех не воспользоваться. Но ты будешь должна, замарашка. – Скажи сразу, что именно, поганец. – Наизнанку вывернись, но сделай так, чтобы на Гарри никто и ничего не подумал, – сказал Драко, тяжело вздохнул и внезапно добавил: – Пожалуйста. – Вот гадина! – Джинни резким, откровенно мальчишеским жестом вскинула средний палец и сунула под нос Малфою. – Долг по-прежнему за мной. В пределах разумного, Хорь! Договорились? – Так мне Поттер и дал проявить мой разум во всей красе, – тоскливо протянул Драко. – Идёт, рыжая. Руку жать не буду, не надейся. – Избави Годрик! – Ничего не забыли? – Гарри потёр шрам, встал сам и помог подняться Джинни. – Всё, пойдёмте падать в обморок. «Сцена с обмороком получилась на загляденье. Джиневра запнулась о ковёр и кулем свалилась на пол. Вышло настолько правдоподобно, что я струхнул по-настоящему и кинулся щупать ей пульс на запястье. «Поцелуй для верности, и замарашка от радости отъедет в настоящий обморок, – пробурчал Хорёк и громко позвал Персиваля: – Эй, тут твоя сестрица хочет разжалобить героя!» Героя – запросто, но Перси она не разжалобила. «Джиневра Молли Уизли, хватит притворяться! – строго сказал он. – Ты здорова, просто не хочешь учиться!» Джинни не пошевелилась, и Перси, нахмурившись, применил Энервейт. Потом он понёс что-то про «обычные девичьи недомогания», и я не меньше пяти минут потратил на уговоры доставить бедную Джиневру в Больничное крыло. Дело решил Драко одной-единственной фразой: «Не переживай, сорная трава не чахнет!» Столпившиеся вокруг студенты и нервно ломавшая руки мадам Пинс одарили Хоря неприязненными взглядами и чуть не хором рявкнули на Уизела, велев закрыть рот и поторопиться. Ещё через минуту Персиваль тащил обе сумки, мистер Кут нёс на руках Джинни, я спешил следом, а мистер Деррек замыкал нашу процессию, бросая настороженные взгляды по сторонам. До больницы добрались быстро, и мадам Помфри, заохав, устроила пациентку на ближайшей к своему кабинетику кровати. Взрослых и Перси она спровадила в холл, я же сумел задержаться, чтобы попрощаться с Джинни. «Утром, – прошептал я ей. – Истерика и директор. Затем в Мунго, ясно?» Она кивнула и вымученно улыбнулась. Затем я, тоже шёпотом, попросил мадам Помфри с утра непременно связаться со Сметвиком, объяснил, что Джинни попала в крупные неприятности, и попросил дать ей переговорить с Дамблдором. «А ты? Тоже в неприятностях?» – забеспокоилась мадам Помфри. По самые уши, хотелось сказать мне, но я сделал честные глаза и помотал головой. Откуда у героев неприятности? Да зашибись, как всё чудесно!» – Во что опять вляпались? – Нотт устроился на кровати полулёжа и зевал над учебником трансфигурации. – В смысле? – не понял Гарри. – Примчался Хорёк, злющий как хорёк, обтявкал своего лучшего друга и залёг в засаду, – Теодор ткнул пальцем в задёрнутый полог на кровати Поттера. – Сидит, не высовывается. Что стряслось-то? – Ничего, – махнул рукой Гарри. – Точнее, с ним – ничего. Сидели в библиотеке, и Джинни Уизли стало плохо. – А ты прыгал вокруг и расстроил бедняжку Малфоя, – покивал Теодор с довольным видом. – Мириться сейчас будешь или после ужина? – За ужином, – улыбнулся Гарри и отдёрнул полог. – Драко, мы ведь помиримся за ужином? – Мы не ссорились, – угрюмо сообщил Малфой и показал Нотту средний палец. – Тогда просто так поужинаем, – сказал Гарри как мог безмятежно, бросил сумку на тумбочку и открыл шкаф, выбирая мантию на вечер. Честно сказать, ему было совсем не до мантий. Проклятая тетрадка скрылась в дедовом кошеле, но хлопоты, с ней связанные, никуда не делись. Ночь ожидалась бурная, а тут ещё Хорёк внезапно рехнулся. Ведь знает, что друг Теодор в любопытстве уступает ему самому совсем на чуть-чуть, но нет, всё равно ведёт себя как придурок! Тео даже на тренировку не пошёл: стерёг Хоря, отмазавшись подготовкой к экзаменам и сотней хвостов по трансфигурации. Но Гарри надевал свежую мантию на каждый ужин, следуя давнему плану косить под Локхарта, и нарушать заведённый распорядок остерёгся: Нотт и прочая боёвка обладали сверхъестественным чутьём на всяческие катавасии. Вот, полюбуйтесь-ка на Тео: только что не светится от желания встрять куда не просили! – Зелёную, – решил он вслух. – Я в ней хорош. Теодор хмыкнул и соскочил с кровати. – Всё-таки, взревновал, – сказал он чуточку разочарованно. – Хорь, включи башку: эту деву не изгнаннику из рода будут сватать. – А кому? – сделал круглые глаза Гарри. До сватовства девицы Уизли ему дела не было ни вообще, ни тем более сейчас: ей бы выжить для начала. Но Теодору требовалось качественно задурить голову, а ничто так не отвлекало слизеринцев от прочих дел, как сплетни и брачные расклады: «Хреновы селекционеры!» – Светлому магу из хорошей старой семьи, само собой, – Теодор купился с потрохами. – Теперь уже всем ясно, что папаша Арчи решил сменить своему роду судьбу. Так что обычный босяк, хоть и герой, не годится. – На ужин пора, – сказал Драко, взял Теодора за плечи и развернул к двери. – Топай! Весь ужин Гарри старался не ёрзать от нетерпения и, не чувствуя вкуса, жевал сладости. Силы ему сегодня и завтра понадобятся, факт. Временами он посматривал на Великого светлого волшебника, который безмятежно улыбался и развлекал профессоров порхающими салфетками в виде бабочек. Мадам Спраут фыркала и перекрашивала их в цвета своего факультета; Флитвик, усмехаясь, отращивал полосатым бабочкам то хоботы, то клешни, то жвалы, то скорпионьи хвосты, а Маккошка просто отмахивалась от летучей дребедени и внимательно наблюдала за своими взбудораженными неизвестно чем подопечными. И только до Снейпа ни один чёрно-желтый уродец не долетал – сгорал на подходе, бедняга. «Насколько Лорд тебя боялся? – размышлял Гарри, наблюдая за веселящимся Дамблдором. – Если не родился дураком, то должен был бояться до трясучки. Это важно. И очень-очень важно, насколько добрый волшебник боялся тебя. Тебя, моего невольного убийцу, мою безвинную жертву. Господи, это я думаю, или у меня в башке сидит что-то не замеченное Сметвиком?» Гарри тряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Кто бы в чём ни был виноват, это уже не имеет значения. Тварь гоняет маленькую девочку босиком по стылому замку и окаменяет студентов. Тварь – это не Лорд. Лорд умер в восемьдесят первом году на Хэллоуин. За дело, без дела – неважно. Умер. Навсегда. То, что вернулось, – не Он. Только поди объясни эту простую и непреложную истину ныне живущим. «Вот и не объясняй, – вкрадчиво шепнула Грань голосом Люциуса Малфоя. – Целее будешь». «Тебе-то что?» – для порядка огрызнулся некромант Поттер. «Ни-че-го, – потусторонние созвездия мягко засияли отрешённой улыбкой Полумны Лавгуд. – Ты сам себе хозяин, мальчик». – Поттер, здесь похолодало, – с намёком заметил Драко, и Гарри поспешно изгнал видения прочь. – Зря ты шарф не захватил. Одолжить? – Ничего, это, наверное, сквозняк. Тут всегда такие промозглые вёсны? – Нет тут никаких вёсен, издевательство одно, – простонал Блейз и высморкался, выпустив клубы дыма из ушей. – Только и греться, что над котлами, так ведь нет! Я в соплях, дамы недовольны – пусть разорвёт проклятого монстра на тысячу кусков! Скоро его поймают или я так и умру несчастным? – Да тебя Бомбардой не убьёшь, – отмахнулся Нотт. – Не ной. – Невежа и хам, – грустно сообщил Забини звёздному потолку Большого зала. – Отравлю его нахрен в приступе тоски по нормальному солнцу. Готовься, грубиян, к непростой кончине. – Ха! – вскинулся Тео с дурашливой ухмылкой. – Да я… – Почти все фамильные рецепты со слабительным эффектом, – злорадно обломал Хорёк своего не в меру отважного приятеля. – Оттого похороны проходят быстро и скромно, а родичи через неделю закатывают пир. Чего вылупился? По старым временам сходило за моровое поветрие. Вот остальные и радовались, что помер всего один. Труп сжигали, чтобы заразу не разнести, и Визенгамоту предъявить было нечего. Нет тела, нет дела. – Фу, Хорь, – скривилась Паркинсон и отложила вилку. – Не за столом же! – Так это давно было, – «успокоил» всех Блейз. – Сейчас такое не прокатит, и рецепты другие совсем. – Тогда будем греть нашего неженку! – вновь воодушевился Теодор и приобнял Блейза за плечи. – Я, конечно, не солнце, но кое-что могу! Потеплело? – Согрей на совесть, – процедила Панси, – чтобы начинка пропеклась. – Да ладно, Цветочек, не злись, – ослепительно улыбнулся Нотт и другой рукой обнял её за талию. – Отбеливающий крем с жемчужным сиянием, десять унций, – отчеканила Паркинсон. – Чего? – не понял Тео. – Замётано, – кивнул ей Блейз. – А ты не отвлекайся, грей. – Видал? – ткнул Грег Винсента в бок. – А тут ни невесты, ни дружка, ни даже крема. Что-то мне прямо завидно. – Тебе конкретно эти невеста, дружок и крем занадобились или всё-таки своих найти сподобишься? – Винс сосредоточенно глодал куриную ножку, а потому ответил слегка невнятно. – Забей и радуйся последним беспроблемным денькам. Летом папаши обязательно обрадуют какой-нибудь… В креме по маковку. – Поттер! – крикнул Флинт со своего места. – Ты, говорят, сегодня в больничку забегал? Как там Пьюси, живой? – Ой, – Гарри едва удержался, чтобы не постучаться головой о стол. Пьюси! Как он мог забыть?! – Прости, Марк, – забормотал он тихо и повысил голос, чтобы Флинт услышал за гомоном в Большом зале: – Не успел! Мадам Помфри очень быстро нас выставила! Я завтра с утра туда пойду. Что-то передать? – Спроси у него пароль от общего шкафчика! – громыхнул Флинт. – Стащил туда, поганец, всю полироль для мётел, сменил пароль и усвистал! – Драко, я кретин! – шёпотом повинился Гарри. – Я забыл о Пьюси! – Как по мне, так молодец, – повеселел Хорёк. – Зачем он вообще нужен? – Прикрыть Джинни завтра, разумеется! Слушай, ты вообще Малфой или Лонгботтом под обороткой? – Вон твой Лонгботтом сидит собственной бестолковой персоной! А я просто переживаю, ясно? Не каждый день собираешься устроить собственному отцу кучу неприятностей, – Драко вздохнул и передёрнул плечами. Гарри обернулся посмотреть на «своего» Лонгботтома и непонимающе нахмурился. Со дня окаменения Гермионы её балбесы выглядели грустными и потерянными; видно, и впрямь сильно переживали. Но сегодня видок у обоих был как у бывалых заговорщиков: они беспрестанно о чём-то шушукались, озирались по сторонам и очень напоминали самих себя перед походом к церберу в пасть. «Маккошкина забота, не моя», – отмахнулся Гарри от Пупса с Уизелом и принялся размышлять, как уговорить Эдриана «создать помехи» в Больничном крыле во время беседы директора и Джинни и возможно ли это вообще. Ничего толкового в голову не приходило, и он решил положиться на удачу. После ужина Гарри извинился перед своими «гувернантками» и сбежал с ежевечерних посиделок в гостиной, сославшись на усталость. Хорька он потащил за собой, следом увязался неугомонный Нотт, а за ним последовали Блейз с Винсом и Грегом. – Умираю, спать хочу! – громко объявил Поттер, рассчитывавший, что парни хоть немного побудут в гостиной. – Любому, кто поставит мне лучшую «заглушку» на полог, обещаю добыть автограф Локхарта. – «Добыть» – это очень громкое слово для каракулек золочённого чучела, – пропыхтел Винс, вручную расшнуровывая сапоги. – Он их сотнями рисует каждый день. И с каких пор тебя перестали устраивать малфоевские чары на пологе? Что я опять пропустил? – Я подумал, что вы ещё посидеть захотите, – пожал плечами Гарри. – Не, я тоже спать, – зевнул Крэбб. – И в душ как раз успею, пока там не сосётся никто. Гарри покраснел. Запертые в гостиной старшекурсники потеряли всякий стыд и после отбоя вовсю развлекались обжиманиями и поцелуйчиками, не особо выбирая места. Несколько раз он и сам натыкался на полуодетые парочки, смущённо бормотал извинения и сбегал под бессовестное хихиканье виновников конфуза. – Срам! – припечатал Грег и мечтательно улыбнулся. – Если в коридорах такое творится, то что же в спальнях делается? – У грифов всё равно круче, – захихикал Блейз. – Ходят слухи, будто они по вечерам раздеваются и играют в догонялки. – Да ладно! Что, все? – Ага, вместе с папашей Вудом и Маккошкой, – хмыкнул Нотт и почесал в затылке. – Чую, брехня. Но идея интересная, я бы поиграл. – Тоже наперегонки с деканом? – поддел его Гойл и с ехидным смешком увернулся от крохотного огненного шарика. – Я в душ, пока не началось. Бегун из меня неважный. – Похабник, – проворчал Винс и перекинул через плечо полотенце. – Идём, Поттер, пока зубоскалы упражняются. Блин, надоело всё до зелёных пикси! Скорее бы его и вправду поймали, этого сраного монстра! Видеть уже подземелья не могу! Гарри вздохнул, похлопал приунывшего Крэбба по плечу и взял умывальные принадлежности. Доставать поганый дневничок придётся под душем, но, судя по рассказу Гермионы, воды «просто Том» не боялся. А жаль! Утопила бы Джинни паршивца в унитазе, и вся недолга. Мало-помалу спальня затихла, только у Блейза с Тео за пологом светился шарик Люмоса. Парни продолжали ночевать вдвоём, потому что Забини трусил спать в одиночку, а Нотт, заполучив образцового подопечного, перестал съезжать с катушек и пинтами лакать успокоительное. Гарри на пробу выглянул из-за полога, прислушался, снял «Счастье полёта» с гвоздя и пристроил в изножье кровати. – Думаешь, самое время для споров о живописи? – нервно поинтересовался Малфой, так толком и не пришедший в себя. – «Заглушки», чары отвлечения внимания и упражнения по очистке сознания, – строго велел Гарри. – Ты мне дееспособный нужен, долой истерику! Пока Драко размеренно дышал, Гарри вынул из-за пазухи проклятую тетрадку, раскрыл её на первой странице, ткнул обычном пером в загодя припасённую чернильницу-непроливайку и написал: «Ответь мне!» Миндальничать с обидчиком Джинни он не собирался. Малфой перестал сопеть и заинтересованно скосил глаза. – Спокоен? – тихо спросил Гарри, дождался кивка и сказал: – Надеюсь, в неактивном состоянии он не воспринимает внешнюю действительность и о тебе не узнает. Писать буду я, а ты внимательно читай ответы и помогай с вопросами. Мозги вруби на полную! «Я здесь, – проявилась надпись аккуратным круглым почерком с идеальным наклоном, а спустя секундное промедление медленно проступило: – Милорд». – То-то же, – проворчал Гарри, стараясь не обращать внимания на ошарашенный вид Малфоя. – «Ты меня видишь?» «Нет», – последовал ответ. – Так мы полночи провозимся, – с досадой сказал Гарри и вновь обмакнул перо: «Отвечать быстро, точно, подробно! Ничего не утаивать! Кто ты?» «Я Томас Марволо Риддл, маг. Я сирота, мне шестнадцать лет, я учусь на пятом курсе Хогвартса, дом Слизерин, милорд». Драко молча закрыл рот рукой и растерянно заморгал. Похоже, помощи от него было не дождаться. «Томас Риддл умер в восемьдесят первом году. Что ты такое?» «Я хоркрукс, милорд». – Что за хрень? – спросил Гарри у Малфоя. Тот, не отнимая руки, молча помотал головой. – Подумай, прошу тебя. Неохота у этой дряни спрашивать. Она мне не соврёт, но может умолчать о чём-то важном. Хоть я и приказал не таиться, это в категорию лжи не попадает, как мне тут недавно объяснили. – Я не знаю, – хрипло прошептал Драко и с нескрываемым ужасом посмотрел на дневник. – Это… Это Он? – Нет! – рявкнул Гарри. – Лорд мёртв! Это какая-то неведомая хрень, которая ничего не видит, не слышит и не чует. Она сильно уступает портретам по функционалу, ты был прав. Малфой слегка приободрился, но до обычного хитрого и насмешливого Хоря этому перепуганному мальчишке было далеко. Гарри решительно захлопнул дневник, крепко обнял Драко и несколько раз поцеловал, куда пришлось: в щёку, в уголок глаза и даже в ухо. – Драко, – прошептал он и потёрся носом о холодную и бледную щёку замершего от неожиданности Малфоя, – я не дам тебя в обиду, честное слово. Всё будет хорошо, только помоги мне немножко. «Метод Нотта» сработал наилучшим образом. Драко отмер и кинулся с ответными поцелуями. Пара минут в обнимку окончательно поправила дело: Хорёк заулыбался и деловито потёр руки. – Не знаю, что это такое, честно, – сказал он. – Могу у папы спросить. – В совятню не добраться, – с сожалением вздохнул Гарри. – Придётся ждать завтрака, но лучше поздно, чем… – Какая ещё совятня! – фыркнул Драко, пошарил под подушкой и вынул небольшое зеркало в оправе с ручкой. Обилие блестящих синих и прозрачных камушков на тыльной стороне наводило на мысль о его баснословной стоимости. – Вот! Связующее зеркало! Сейчас мы… – Погоди, – прервал его Гарри. – Давай с хренью договорим, – он вновь открыл дневник и скривился: – Чисто. Никаких записей, никаких улик. Вот скотина! Ладно, запомним. «Хоркрукс, зачем ты подчинял Джиневру Уизли?» «Мне нужны были силы». «Зачем?» «Я хочу возродиться». Драко охнул и опять побледнел. Гарри, не жалея, двинул его локтем под рёбра и ткнул пальцем в возникающие на разлинованной бумаге буквы. «Я создан для обретения бессмертия. Я умею забирать чужую силу, чтобы воссоздать своё тело заново. Глупая девчонка подходила идеально». – Кошмар, – еле слышно прошептал Малфой и откинулся на подушки. – Гарри, закрой его! Нет, спроси, как его уничтожить! – Малфой, успокойся! – Гарри яростно потёр шрам. – Загадка решена. Гермиона слабее Джинни, но умнее. После первого же разговора она помчалась бы к директору. Силы воли ей не занимать. Наша хрень не такая уж и крутая, если ей сопротивлялась ослабленная по самое не могу несовершеннолетняя девочка. Про твоего папашу я вовсе молчу: он тетрадке точно был не по зубам. Видишь, как хрень свой идеал описывает? Глупый сильный ребёнок. – Надеюсь, ты прав, – слабо улыбнулся Драко. – Конечно, я прав. Маленький эксперимент, и узнаем, прав ли был твой папенька, – сказал Гарри и сунул раскрытую тетрадь Малфою под нос. – Оторви от листа уголок. Смелее! Он понаблюдал за безуспешными попытками Драко оторвать, а затем и отрезать перочинным ножом кусочек бумаги. – Так, в воде мы тоже не хотим тонуть, – задумчиво потёр шрам некромант Поттер. – Дай сюда, я попробую. Рассчитывая на сопротивление, Гарри рванул лист изо всей силы и вскрикнул от неожиданности: лист оторвался целиком, дневник издал тоскливый вой, а из «раны» потекли чернила. – Сукин сын! – выругался обескураженный некромант, глядя на безнадёжно испорченное постельное бельё. – Он и при жизни любил пакостить? Ну и Лорд! Как только ваших папаш не перевешали с таким-то предводителем? – Поди повесь волшебника, – прошептал Драко и восторженно уставился на Гарри. – Ты можешь убить Его! – «Его» я уже убил, – напомнил Гарри. – Давно. Подобные вещички, оказывается, тоже могу уничтожить. Спасибо… гм… специализации. – Благословен будь твой дар! Порви эту дрянь! – С ума сошёл? Она ещё нужна! – возмутился Гарри и торопливо написал на следующей странице: «Ты можешь говорить?» «Да, милорд. Мне больно, милорд». «Поделом. Ты умеешь запоминать написанное и воспроизводить его?» «Да, милорд». – Отлично! Драко Абраксас Малфой, пришёл твой звёздный час! Сейчас мы сочиним пьесу-диалог для Дамблдора и запишем её в поганый дневничок. Завтра утром хрень выдаст заготовленные ответы. – А если нет? – Изорву в негодовании. «Мы мучились с проклятой «пьесой» больше трёх часов, задёргали хоркрукс вопросами и исписали кучу черновиков, пока не удовлетворились ответами. История была почти правдивой, только мы заставили хрень «забыть», что она лежала на хранении у Малфоев, а также обо мне-некроманте. Историю с Джиневрой и василиском оставили в неприкосновенности: она была хороша и подтверждала, что Джинни всего лишь жертва. Как выяснилось, на дряхлом монстре «Том» тренировался в управлении чужим телом, поскольку обычные палочковые заклинания легко могли засечь преподаватели. Несчастные студенты попадались случайно, а у василиска не было приказа убивать. Дохлые петухи оказались очередной пакостью и должны были запугать бедную девочку. Засранец «Том» прекрасно знал о том, что на безмозглого монстра кукарекать бесполезно. Ещё я выбил из чёртовой тетрадки признание об истинном родстве Риддла со Слизеринами: вход в Тайную комнату действительно был заклят на крови, и тетрадочка каким-то неведомым мне способом тоже затесалась в родичи к Салазару. Я не знаю, как гений-кретин Риддл сумел это провернуть, но без Тома-в-чужом-теле в Комнату было не войти. Самый интересный вопрос, мучавший меня с прошлого года, я озвучить не осмелился, чтобы ненароком не натолкнуть Драко на ту же мысль: почему Тварь в Квиррелле и «Том» из тетради не имели власти над Метками? Почему?» – Вроде всё, – Гарри устало потянулся и, чертыхнувшись, принялся оттирать чернильные пятна с рук. Испачканные тетрадной «кровью» простыня и одеяло были выброшены за полог, а с постели Драко взяты свежие. – Ничего не забыли? – Отец, – Драко показал зеркало. – Точно. Он у тебя спросонок очень сердитый? – Нет, что ты. Я зову? – Зови, куда деваться. Драко потёр зеркальце, оно помутнело и через пару минут явило заспанный глаз старшего Малфоя. Похоже, правый. – Что случилось, сынок? – Пап, у нас неприятности! В смысле, пока нет, но… – Добрый вечер, мистер Малфой! – встрял Поттер и тут же вспомнил, что не «мистер», но решил не исправляться. В этой кровати хватит и одного «милорда». – Тетрадь, что вы мне подкинули, попала в чужие руки и натворила бед. Мы рискуем серьёзно вляпаться. Люциус поморгал и отодвинул зеркало от себя. Теперь видно было оба глаза: хмурых и настороженных. – Что случилось? Гарри коротко объяснил суть проблемы. – Почему вы решили, что это я… – Я сейчас разозлюсь, – кротко предупредил некромант Поттер. – Это были вы, и Прытко пишущим пером меня не обманешь. К тому же вы обещали ответную услугу. Выходит, врали? – Нет, конечно, – изображение в зеркале дёрнулось и показало пальцы, массирующие белобрысый висок. – Простите, Гарри, я почти не спал последние сутки и немного не в себе. Да, это мой… – Люциус тяжело вздохнул и продолжил: – Мой подарок. Ещё раз прошу прощения, но почему вы не спрятали его? – Куда? Под кровать в доме у маглов? – У вас наверняка есть сейф в Гринготтсе. – Ключ от этого сейфа находится у профессора Дамблдора. Люциус еле слышно выругался. – Пострадала лишь младшая Уизли, верно? – И ещё четыре студента. Уповают на зелье от профессора Снейпа, но как всё пройдёт, неизвестно. – О василиске я знал, – Малфой был бледен и казался расстроенным, но Гарри не был склонен ему доверять. – Но я и подумать не мог, что монстр в школе связан с дневником Лорда. Прошу вас, Гарри, поверьте! – Если оставить всё как есть, Уизли пропали, – сказал Гарри хмуро. – Они ни в чём не виноваты. – Если спасать Уизли, то пропали мы, – нехотя возразил Люциус. – Наша же вина состоит лишь в неосторожности. Кто бы мог подумать? Тетрадь неоднократно проверяли сильные и опытные маги, клянусь вам! – Что такое хоркрукс? – Гарри решил зайти с другой стороны. Лицо Малфоя закаменело. – Откуда вы знаете об этой гадости? – спросил он неприятным голосом. – Кто вам рассказал о ней? – Тетрадь – хоркрукс, – коротко ответил Гарри. – Сама призналась, но я решил не уточнять. Мало ли. Изображение в зеркале заметалось, а потом исчезло. – Папа? – вскрикнул Драко испуганно, и Гарри погладил его по руке. – Вы уверены? – голос Малфоя явственно задрожал, и Гарри вновь увидел его глаза. – Тетрадка уверена, а я по-прежнему ничего не знаю. Что это? – Запрещённое знание, – вздохнул Люциус, – о том, как разделить свою душу и привязать к этому миру, чтобы не покинуть его в случае смерти. Хоркрукс – это якорь. Мой отец был прав, Лорд собирался вернуться, – он опять нахмурился, но тут же воспрянул духом и сказал обрадованно: – Его можно уничтожить в Адском пламени! Утром я прибуду, и мы… – Уничтожить я его могу просто так, в любое время, без всякого пламени, – скучным голосом ответил Гарри. – Он ещё понадобится, чтобы всё исправить. – Вы уверены? – Нужно сделать, как в прошлом году, – Поттер не удержался и с силой потёр шрам. – Никто и ничего не знает, монстр мёртв, бойцы счастливы. Драко говорил, что вы видели покойного профессора в думосборе. – Да, но… – Как в прошлом году, – с нажимом повторил Гарри. – Я пока всего лишь ребёнок и очень рассчитываю на вашу помощь. «Драко быстро и чётко изложил план, наизусть отбарабанил «пьесу», мимоходом похвастался моей магической силой и попросил «не волновать маму». Люциус слушал очень внимательно, вставлял дельные замечания, дал пару очень ценных советов и пообещал следующим же вечером загрузить директора делами, чтобы не оставить тому времени на ненужные раздумья. «Дамблдор хитёр, дико умён и наделён отменной интуицией, но соображает он медленно. Если не давать ему опамятоваться, можно загнать ситуацию в нужный угол». Я только кивал и запоминал советы накрепко, в душе завидуя хладнокровию и изворотливости старшего Малфоя. Я сожалел, что мне далеко до хитреца Люциуса, и радовался, что Драко на него не похож. Ну, почти не похож. Мы почти закончили, как зеркало опять дрогнуло и на долю секунды высветило что-то похожее на человеческую фигуру. Я насторожился: наш разговор не предполагал свидетелей. Потом до меня дошло, что на дворе ночь и старший Малфой тоже находился в постели. Не один. И, похоже, дама не была Нарциссой Малфой. Наверное, я сильно покраснел, потому что Люциус замолчал и вопросительно уставился на меня. Стыдно было ужасно, но что поделать. Голова всяко дороже». – Кто нас слушал? – отрывисто поинтересовался Гарри. – Я имею право знать. – Простите, я не подумал, что вас это взволнует, – в сотый, наверное, раз извинился Малфой. – Это мой друг. Он нездоров и спит. Крохотная заминка перед словом «друг» заставила Гарри залиться густейшим румянцем до мизинцев на ногах. Вероятная причина «нездоровья» душевного равновесия тоже не добавляла. – Так-так, – капризным голосом сказал Драко, но тут же затих под строгим взглядом отца. – Разбудите! – кое-как справившись со смущением, потребовал Гарри. – Покажите его и возьмите клятву! – Только-только угомонил, – с непонятной тоской произнёс Люциус, а Драко возмущённо закашлялся. – Что ж, вы в своём праве. Извольте, мистер Поттер. Изображение в зеркале затряслось, замельтешило, а через две секунды Гарри едва не заорал, потрясённый: из зеркала на него, растрёпанный и недоумевающий, сонно моргал умерший двести с лишним лет назад Габриэль Неккер.