Эрос и Танатос: Комедия в трагедии

На следующий день Миге постучался в дверь соседнего номера. Золтан встретил его, обернувши полотенце вокруг бедер. - О, - сказал Миге. - Привет, - сказал Золтан. - А встань-ка в профиль, - попросил Миге. Золтан встал. - Одну ногу вперед. И руку в локте согни. Бля, точно, египтянин. Древний Египтянин! Полуголый, с нанесенным мейкапом для промо-мероприятий, точнее толстой линией вокруг глаз, крашенный в черный, потому что Вилле считал, что красить светлые волосы в черный очень «готичЬненько», их товарищ по группе и вправду чем-то смахивал на египтянина. - Миге, ты за этим пришел? – с тоской в голосе спросил Золтан. - Да, - сказал Миге. Линде хохотнул где-то в недрах номера и включил фен. Где-то совсем рядом, в коридоре гостиницы, резко открылась дверь, Миге рефлекторно вжал голову в плечи, и настроение его переменилось: - На самом деле нет, - быстро проговорил он, - можно я у вас тут пока перекантуюсь, пока суть да дело? - Проходи, конечно, - сказал Золтан и пошел обратно в ванную. Миге прошел в комнату. Линде сидел на своей разобранной отельной - узкой, по мнению Миге - детской кроватке в объемных семейных трусах, которые на его тщедушном девичьем, разве что безгрудом, тельце выглядели даже еще больше, чем они были, и сушил свои носки, надев их на казенный фен. - Чойта не высохли, - ответил он на вопрос во взгляде Миге. - М-м-м, - сказал Миге и присел рядом, задумчиво глядя в зеркало над столиком, в котором отражался меланхолично сушащий носок Линде и он сам, а также яркий барселонский день. Больше смотреть Миге было не на что. Телевизор Линде с Золтаном не включали, потому что вторую неделю не могли договориться о том, какую программу смотреть. Полторы недели назад они подрались в процессе и разбили телевизор в отеле, в связи с чем Сеппо пригрозил им не выплатить зарплату за неделю и порекомендовал в дальнейшем быть аккуратнее. После этого Линде с Золтаном по взаимному Соломонову решению телевизор не включали принципиально. Вначале Миге хотел попросить их включить программу на его вкус, но потом испугался, что его вкус может совпасть со вкусом одного из них, а это неизбежно спровоцирует дальнейший конфликт. Потому он просто сидел рядом с Линде и смотрел на его носки, развевающиеся на фене, через зеркало. Линде ничем не выказывал своего неудовольствия от его присутствия, не пытался ничего предложить, как подобало бы радушному хозяину, ему вообще было совершенно все равно, он даже не пытался ничего спросить. Потому они сидели рядышком на коечке и молчали. Потом из ванной вышел уже одетый Золтан, напрягся видом грустного Миге, сидящего рядом с в принципе задумчивым Линде, и с легкой тревогой в голосе спросил: - Что-нибудь случилось? - А? – переспросил Миге, поднимая на него глаза. - Где? - Здесь, - сказал Золтан. - Сушим Линде носки, - сказал Миге. - Он это делает с утра, - с легким раздражением в голосе сказал Золтан, - я уже два часа по этому поводу не сплю. Линде и ухом не повел. - Ну что он, в мокрых носках будет ходить? – защищая друга, сказал Миге. - А он вторые не пробовал с собой взять? – спросил Золтан, подходя к столику и наливая себе минералки в стакан. - Ты не пробовал вторые с собой взять? – переспросил Миге Линде, поскольку выходило, что они, по всей видимости, друг с другом не разговаривали и прямое обращение друг к другу игнорировали. - Пробовал, - сказал Линде, - они куда-то закатились. Скажи ему, что он все равно не мог бы спать, потому что откуда-то доносился все утро этот незабываемый вой крокодила. Это не от вас случайно, Миж? - От нас, - вынужденно признался Миге. Переводить Золтану с финского на финский фразу Линде он не стал, - я потому и пришел. Ты знаешь, я вообще против убийства живых существ, но десять минут назад я поймал себя на мысли, что, возможно, иногда это может послужить идеалам гуманности. Ты знаешь, я не люблю, когда мне в голову приходят подобные мысли. - Что стряслось? - Головкой ударились, - сказал Миге. - Это ж сколько раз за два часа? Какая ж головка выдержит? – ухмыльнулся Линде. - Да нет, на самом деле один раз. Вчера. Тебе Золтан не рассказывал? - Мы с ним не разговариваем, - констатировал факт, который Миге и так уже понял, Линде. - Я заметил, - сказал Миге. - Щелезуб таблом паркет вспахал. - Сильно? - Ну, заметно. - А, - сказал Линде, - опять Сеппо бабки зажмет. - Да нет, паркету ничего не сделалось. - Ну тогда хвала Сатане! – сказал Линде. В дверь застучали ногами. - Скажите ему, меня здесь нет, - сказал Миге. - Миге просил передать, что его здесь нет, - мстительно сказал Золтан. - Откроете добровольно - я вам ничего не сделаю, - сказала дверь добрым голосом Вилле. - Открой, - сказал Линде Золтану, нарушая их табу на общение. - А чего я-то сразу? – спросил Золтан. - Я носки сушу, - сказал Линде. - Он тебя любит, - сказал Миге, - ну а потом, разумнее всего всегда жертвовать наименее ценным членом команды. Золтан молча открыл дверь. - МИГЕ, ВЕРНИСЬ КО МНЕ! - глядя в упор на Золтана и сияя глазами, радостным бодрым баском на полкоридора рявкнул Вилле. - Я СКУЧАЮ! МНЕ ТАК ОДИНОКО БЕЗ ТЕБЯ! - Жертву ищет… - тихо пробубнил себе под нос Линде, - вурдалак. - Щелезуб, - поправил его Миге. Вилле ошибочно принял его комментарий к себе, потому подскочил и сел на кровать рядом. - Прости, кабанчик, я был в корне неправ, вспылил, - сказал он, преданно кося на друга глазами. - Здравствуй, Вилле, - тихо сказал Золтан. - Привет, ребята, - не глядя на него ответил Вилле. - Живи долго и процветай! – приветствовал Линде Вилле по-вулкански. Вилле поднял руку с разведенными третьим и безымянным пальцем, как Спок в «Стартрэке». - Кабан, - ласково толкнул в плечо Миге Вилле, - Амурчик… - Я тебе в тапок нассу ночью, - сказал Миге. - Договорились, - сказал Вилле. - Ну чё, пошли уже? - А ничего, что я голый? – спросил Линде. - Ничего... а ты, Лили, голый ничего…. - сказал Вилле, откидываясь на руках назад, на койку Линде, и задумчиво рассматривая товарища в дезабилье. - А чего ты, кстати, голый, Лили? - Великий Джа явил мне откровение, что носить одежду не из конопляного семени – есть грех, - серьезно и тихо сказал Линде. - И про фен подсказал? – поинтересовался Вилле. - А носки мои душиком замочил этот петух крашенный, - по-доброму указал на Золтана Линде. - Сам ты пе… - Оу-у-у, какой красавчик, - Вилле, походу, только что рассмотрел чудесный макияж товарища по группе. Золтан от неожиданности даже осекся и не договорил всего, что хотел, своему соседу, - ты сегодня уведешь всех моих фанаток! - Ничего, не завидуй, Вилле, у тебя зато теперь фанат есть, - подсказал добрым голосом Миге, - так что вечер у тебя будет занят. - М-м-м-м-м-м-м-м-м, - как-то мечтательно произнес Вилле. - О чем это вы? – спросил Золтан. - Да этот, Трах-Бах. Вилле расхохотался в голос. - Кто?! – удивился Золтан. - Бум-Бам, - подсказал Миге. - Трах-Бах! – счастливо продолжал хохотать Вилле, потом внезапно посерьезнел и выпрямился. - Кстати, Золти, а сделай мне что-нибудь с лицом, вон у тебя как хорошо получается. - Вилле, а хочешь, я тебе что-нибудь с лицом сделаю? – очень добрым голосом спросил Миге. - Я не могу, у меня челюсть болит, - на полном серьезе ответил Вилле. Линде выключил фен и загоготал. - Так вот чё он орал все утро, – сказал он Миге. Вилле, как ни странно, шутку понял и оценил. - Я вообще имел в виду это как-то замазать что-ли, я не знаю, ну чтобы не так видно было… - пояснил он. - Так я мог бы тебя с другой стороны так же в челюсть двинуть, было бы очень гармонично, как раз для фото, - пояснил свое предложение Миге. - Нет, - сказал Вилле, - сегодня мне хочется нежности. Гы. Золти, ты замажешь мне синячок? - Конечно, милый, - манерно сказал Золтан. Изображая, как видно, опытного стилиста-визажиста. *** Интервью, телевизионная передача для подростков и съемки прошли более или менее нормально. Как говорится, смеркалось. Они спустились потихоньку в лобби отеля в ожидании автобуса. Им предстоял ночной переезд. Вилле сидел на кожаном диване, положив ногу на ногу, и несколько нервно курил сигарету за сигаретой. Сеппо сосредоточенно разговаривал по телефону за столиком неподалеку, Гас дремал на диване рядом с Вилле - или просто медитировал с плеером в ушах. Миге и Линде стояли около кучи, в которую были свалены их вещи, и лениво обсуждали предстоящий, по слухам, выход фильма по Толкиену. Тур-менеджер, главный техник и Золтан спустились на лифте одновременно, Золтан подошел к ним, зябко ежась и позевывая. В этот же самый момент их внимание было отвлечено громким боевым кличем. - ЙИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!! ДО-О-О-ОБРЫ-Ы-Ы-ЫЙ ВЕ-Е-Е-ЕЧЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!!! – с разбегу наскочил на них невысокий, но мощный ураган по имени… - ТРАХ-БАХ!!! – радостно приветствовал его Миге. - ДОН МИГЕЛЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – счастливо бросился в его объятия Бам. - Привет, Бам! - ЛИ-И-И-И-И-И-И-И-ИЛИ-И-И-И!!! – радостно попытался перепрыгнуть с Миге на Линде Бам, но в процессе едва не упал, потому что Линде предусмотрительно отошел. Открывая взору Бама собственно то, ради чего нелегкая его принесла через океан. - ВИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-ИЛЯ-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я-Я!!!! – Сеппо аж подскочил на месте и едва не выронил на пол телефон от всей экспрессии, что пронзила воздух в этом крике. Миге показалось, что в своем прыжке этот молодой самец льва сметет не только их фронтмена, но и диван вместе с Гасом - он даже было чуть не бросился ловить Бама, чтобы тот не нанес их пострадавшему еще больших травм, но Бам умудрился затормозить где-то в воздухе, подкрасться к Вилле бочком на мягких лапках и исподволь с бочка втереться в его тело, уткнуться носом ему в шею и звучным шепотом прошептать: - Кисе больно... м-м-м-м… я поцелую - и все пройдет. - Ки-са, - с тихим необъяснимым восторгом повторил Миге по слогам, словно пробуя это слово на вкус. Бам, конечно, слегка придавал комического эффекта чрезмерностью пошлости своей фразы, и делал он это, конечно, нарочно, но почему-то от того, как он аккуратно обхватил Вилле, словно фарфоровую драгоценную вазу, то, с каким трепетом замер за секунду до того, чтобы не коснуться губами краешка губ, веяло чем-то очень далеким от юмора. Линде, тем не менее, захихикал, прикрывая нижнюю часть лица. День был длинный, и Миге успел рассказать Линде всю историю событий, ну, точнее, почти всю, исключая пару интимных деталей, и предупредил, что в ближайшее время их, как видно, ожидает веселое цирковое представление с конями, тиграми, клоунами, эквилибристами и шпагоглотателями в одном номере одновременно. Самым диким в этой ситуации явилось то, что Вилле не замечал в ней никакого юмора. В том смысле, что он сознательно выбрал его не заметить. Он весь растворился в этом объятии и, кажется, даже съежился и уменьшился ростом, подаваясь навстречу, закрыв глаза и, кажется, даже позволил Баму затащить его к себе на колени. У Золтана вытянулось лицо. - Но… как? - спросил он мироздание. - Это наш первый фанат, - сказал Миге, - он, правда, несколько излишне экспрессивно выражает свои чувства. - Они давно не виделись, - кивнул Линде. - Это тот американец, который пил с нами два дня назад? - Два дня – это так долго, - с выражением сказал Линде. Рука Бама так нежно скользила по всей длине бедра Вилле, местами совершая уж очень интимные заходы; Миге с Линде уже едва могли сдержать смех - такой шок был написан на лице Золтана. - Что это? – спросил он, указывая на олицетворение скульптуры «Вечная весна» Родена, в основном поражаясь, конечно, руке Бама у Вилле на заднице. При всем, сука, честном народе. - Это, по всей видимости, будет жить с нами, - сказал Миге серьезно. В этот самый момент произошло нечто еще более непредсказуемое, чем можно было ожидать в этот самый момент. Каким-то образом Вилле умудрился опереться коленками о диван и с восторженным воплем перекинуть ловким приемом дзюдо Бама через себя. Бам, кажется, тоже этого не ожидал, потому что заорал сперва, потом начал громко ржать, потому что Вилле его не уронил на пол, а очень и очень аккуратно положил. Бам не отцепился от него, потому в итоге они рухнули на пол оба. Бам подтянул ногу вверх и уперся ею в грудную клетку Вилле. Отбрасывая его от себя, заставляя упасть на спину и взгромождаясь сверху. Вилле вернул свое преимущество через секунду. - Это они дерутся или так рады друг другу? – с дивана, сняв наушники и с интересом наблюдая, как и все присутствующие, эту сцену, спросил Гас. - Не знаю, - сказал Миге, - посмотрим, чем закончится. Никогда нет гарантии в этом деле, знаешь. ЩЕЛЕЗУБ! - громко позвал он через коридор по-фински. - ВЫ ДЕРЕТЕСЬ ИЛИ ЕБЕТЕСЬ ТАМ? - Чё Мигель орет? – спросил Бам, счастливый от того, что Вилле восседал на его чреслах, прижимая его к полу. - Он спрашивает, деремся мы или ебемся, - перевел Вилле. - ЕСЛИ ОН НЕ СЛЕЗЕТ ЖОПОЙ С МОЕГО ХУЯ, - радостно по-английски заорал на всё лобби из-под Вилле Бам, - ТО НЕ ЗНАЮ, КАК ОН, А Я КОНЧУ! ТАК ЧТО Я, НАПРИМЕР, ЕБУСЬ! - ТВОЮ-Ж-МАТЬ! – Вилле подскочил с Бама как подорванный, заставляя Миге, Линде, Золтана и Гаса сложиться пополам от хохота, и даже Сеппо глумливо захихикал, поправляя очки. Сеппо приездом Бама не был удивлен, потому что Бам попросил своего менеджера, Даниэля, ему позвонить. Бам поднялся вслед за Вилле, хихикая, как и все окружающие. Победа была хоть и подлой, но зато стремительной. Как раз в это время подъехал их автобус. Линде, проходя мимо него, похлопал его по плечу, Миге одобрительно сказал: - Браво! *** В автобус Бам радостно затолкнул Вилле головой в жопу и в целом сразу объяснил сообществу, что он приехал всех развлекать, чтобы его не выкинули в окно на первом же повороте как лишний груз. Забавно, отметил про себя Вилле. Бам привез все свои пилотные выпуски шоу «Чудаки» на кассетах и просто-таки жаждал их всем показать. Идея была неплохая, учитывая их ночной переезд. Они ржали три часа подряд, потому что делать было в принципе нечего. Лениво попивали пивко, смотрели видео и ржали. Бам прыгал по салону автобуса, в лицах рассказывая про своих друзей и про проект. Стиви-о, Райан, Новак, Рааб… кажется, что его присутствие принял даже Золтан. Вилле даже про свое гребаное неотступающее возбуждение забыл, глядя на весь этот промоушен, что устроил себе Бам. - Я хочу как-нибудь и вас снять, - сказал Бам, - мечтаю. Важно было понять, как он это сказал. Он подлез под столик на четвереньках. Вилле сидел у окошка, а Миге на сиденье рядом, потому он подполз туда и, облокотившись одной рукой о коленку Вилле, второй о коленку Миге, соблазнительным тоном сообщил вот это всё. - То есть ты видишь, как мы вот так же получаем удары по яйцам, впечатываем трусы в жопу степлером и прыгаем в стрингах по центральным улицам Нью-Йорка? Или чего там, Филадельфии? – уточнил Миге. - Вы будете делать все, что захочет он, - сказал Бам и с чувством чмокнул Вилле в коленку. - Ты не знаешь, на что ты только что подписался, брат, - сказал Миге, - или знаешь? Вилле заржал, запрокидывая голову и складывая руки на груди. Бам с таким же чувством демонстративно чмокнул коленку Миге. - Вот засранец, - сказал Миге, - тебе ж не видно, сука, из-под стола нихуя. - Все, что мне надо, я вижу, - сказал Бам. Заставив их обоих снова расхохотаться и перетащить его к себе на колени. Теперь он занимал самое царское место, лежа на коленях у Миге с Вилле, и Вилле при этом его еще задумчиво почесывал под подбородком одной рукой, словно кошечку или собачку. - Мяу, блядь, - радостно сказал Бам. - И это… не надо… вот… только не надо меня душить, - это он сказал уже чуть позднее, когда его «мяу, блядь» сработало в мозгах у Вилле, - я своему менеджеру сказал, где я! Так что, если чё – мой труп будет на твоей совести. - А-а-а-у-у-у, - сказал Вилле очень расстроенно. - Почеши меня еще там, - сказал Бам. - Почеши ему там, - поддержал Миге, - что тебе, жалко, что ли. Вилле не было жалко. Почесать ему там. Вообще не жалко. Просто Бам не только лежал у него на коленях головой, он еще и в моменты, когда Виллина ладонь оказывалась в непосредственной близости от его рта, со всей детской непосредственностью касался его пальцев и ладони языком и губами. Чуть-чуть, совсем малозаметно со стороны, но очень чувствительно для Вилле. Он мало что соображал теперь. Он в основном теперь чувствовал. Он чувствовал тяжесть тела Бама на своих коленях, чувствовал нежные прикосновения его губ, покалывающие его где-то ниже живота в топорщащейся штанине в районе Бамовской спины. Еще он чувствовал запах Бама, запах его парфюмерии, чистой одежды, его кожи и волос, и жалость к себе он тоже чувствовал. Потому что он хотел ебаться с Бамом, а вынужден был смотреть в телевизор на идиотские проделки друзей Бама вместе со своими друзьями. - А это Мисси, да? – спросил Вилле, когда на экране мелькнула рядом с Бамом какая-то девица. - Нет, это Джен, - сказал Бам. - Это все объясняет, - повел бровями Миге, открывая пакетик с орешками. Линде с Гасом хихикнули. - Это моя девушка, - сказал Бам. - Ты это с ней дружил с детства? – переспросил Вилле, умиляя Бама вниманием к деталям его биографии, которое он никак тут не ожидал найти. - Не, просто, не, я вообще просто был в нее типа влюблен с детства. - В Джен? – подсказал Гас. - Нет, в Мисси. - Но она тебе не дала, а эта дала? – подсказал Линде. - Вот чувак, ты сейчас реально просто проник в самую глубину проблемы, - легко согласился Бам. - Вообще, Джен - она старше меня, и у нее есть ребенок. - Вау, - не очень восхищенно сказал Вилле. - Так что я практически отец, гы-гы-гы, - сказал Бам, - отец-герой! Разве что… не отец. - Гы-гы-гы. Так бывает, - согласился Миге, - чаще, чем бы нам всем хотелось. - У меня с ней свободные отношения! – извиняющимся голосом проговорил Бам. - Она знает, что у меня есть другие девушки, да! Нет, ну а что? Но я все равно трахну Мисси. Пару раз, на самом деле, можно сказать, что почти... Вилле, а чего ты перестал чесать свою киску? – нагло спросил Бам. - Перестал чесать свою что? – делая характерные паузы в словах переспросил Вилле, заставляя парней расхохотаться. - Бамчика, - невинно сказал Бамчик. - Мне надоело, - холодно сказал Вилле, потому что ему не нравилось, что смеялись в итоге все над ним. - Бам, ты мне надоел. - Ка-а-ак та-а-ак? – протянул Бам. - Я только начал. - А мне уже стало скучно, - резко ответил Вилле. - Ну-у-у-у-у-у-у-у… – проныл Бам, - я так не играю. Я тебя за коленку укушу. - Вперед. А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А! ТЫ ДУРАК, ЧТО ЛИ?! - Чё, больно? – радостно спросил Бам, разжимая зубы. А что? Коленка была в прямом доступе. - Больно, - согласился Вилле. - Дай поцелую, - нежно прошептал Бам. - Бля, Бами, да ты заебал, - нервно сказал Вилле, - тебя взяли на коленки - лежи, сука, спокойно. - Как бревно? – невинным тоном подсказал Бам. - Как бревно, - согласился Вилле. - Тебе нравятся бревна? - Да. - Я бревно. - Отлично. Несколько секунд бревно лежало молча и обдумывало ситуацию. Миге громко хрустел орешками. Надолго бревна не хватило. - А чё ты тогда такой злой? Ты не одобряешь свободные отношения? – Линде с Золтаном автоматически переглянулись за их спинами, Гас прыснул от хохота и своровал у Миге пару орехов. - Я ебусь только с теми, кого люблю, - отрезал Вилле, потом подумал и добавил: - Скажи, Миж? - М-да... - задумчиво кивнул Миж, потом подумал и еще раз переспросил, уже с вопросительной интонацией: – Да-а? Как мило с твоей стороны. В это даже Вилле не поверил. Бам внезапно замолчал. Вилле покосился на Миге, но тот был слишком занят просмотром Брэндоновской телепередачи. - Вилечка, хочешь орешек? – спросил Миге. - Подавись своим орешком, милый, - нежно, с придыханием, сказал Вилле. - А можно мне тоже орешек, Мидж? – отозвался Бам. - Возьми мои орешки, Ванесса, - сказал Миге, гостеприимно отсыпая в протянутую ладонь угощение. Вся компания весело расхохоталась. Над орешками. Шутку про орешки Бам понял. - А почему Ванесса? – удивился он. - Потому что Мидж, - пояснил Миге. - Ви-ля-я, - капризно протянул Бам, ударяясь головой о борт автобуса, - они надо мной шутят, а я даже не знаю, в каком месте смеяться! - Эросфэ-э-э-ера, - протянул Миге. - Эро-что-за?! – в отчаянии воскликнул Бам. - Миге третьего дня читал винтажный эротический роман… - начал Вилле. - Мидж любит винтажную порнографию, - сказал Миге. - …про лесбиянок, - продолжил он, - там главную героиню звали Мидж, а ее любовницу - Ванесса. - А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, - радостно сказал Бам. - Вилле тоже ее любит, - закончил свою мысль Миге. - Ванессу? – хитро переспросил Бам. - Нет, винтажную порнографию, - пояснил Миге, - хотя, честно говоря, я не спрашивал. Вилле, ты любишь Ванессу? - Я вас всех ненавижу, - нелюбезно сказал Вилле, утыкаясь головой в окно. Гас хихикал ему на ухо, Амур-переросток, его любимый друг, держащий на коленях жопу Бама, громко хрустел орешками и комментировал происходящее на экране. Вилле подумал вдруг, что на самом деле он даже и ебаться уже не хотел. Он хотел сладострастно растянуться на кровати с ним один на один, бок о бок, кожа к коже, дыхание к дыханию, в постели, так, чтобы никуда не бежать, чтобы лихорадочно не набрасываться друг на друга за углом, устраивая собачью свадьбу. А может быть, он просто устал? - А это Райан, мой лучший друг, - сказал Бам, - он тоже скейтер, мы вместе с ним ездим на соревнования всегда, мы дружим с самого детства. *** Вилле задумчиво помочился, медитативно вымыл руки под тонкой струйкой воды над крохотной раковиной, держась лбом за зеркало, если можно было бы так выразиться. Стоял уткнувшись лбом в стекло, чтобы не так трясло. Он не знал, что это на него нашло так внезапно. На это не было никаких рациональных причин. Но у него так отчаянно сосало под ложечкой от внезапно нахлынувшего чувства жалости к себе, страха и тоски одновременно. У него не было, разумеется, никаких оснований или прав ревновать Бама. Да и сложно сказать, к чему он должен был бы ревновать больше. К Райану, к Мисси, к Джен, к друзьям, к той жизни, которую Бам вел? Он еще не успел толком влюбиться и разобраться в своих чувствах, как уже заранее ощущал фантомное тянущее чувство будущей боли, что Бам ему причинит самим фактом своего существования в его жизни. Господи, он был смешон даже сам себе. Он же ничего не знал о нем, просто влюбился, доверился сразу, поверил в сказку - как маленький, ей-богу. Ревность была глупая, страх был дурацким, а жалость к себе - трусливой, но с другой стороны, это немного отрезвило его от головокружительного чувственного опьянения. А может, ему вообще как-то стоит взять себя в руки и оставить это всё выдуманной им же самому себе сказкой. Ну поболит-поболит от того, что он не получил желаемого. И перестанет. Наверное. Ну должно же когда-то. Сейчас эта возможность казалась ему очень простой и легко выполнимой. Снаружи доносились взрывы хохота, голос Бама словно ласкал его изнутри интонациями своими и манерой речи, так быстро ставший ему родным и знакомым. Идея уже больше не казалась ему такой простой. Но если быть честным с собой, то у Бама не было никакой необходимости иметь его в своей жизни. Вилле выполз из туалетной кабинки на ватных ногах, исключительно по причине того, что так долго ее занимать было бы как-то нетактично. Вообще, он был бы готов теперь в ней поселиться. - Ты в порядке, Щелезуб? – крикнул ему Миге по-фински. - Я устал, - сказал Вилле, - мне надо прилечь. В принципе, он почти не соврал. Ему было надо. Прилечь. Он правда устал. Он выкурил пару сигарет в задней части автобуса, лег и, кажется, даже отрубился на диване на пару часов. Когда он пришел в себя, в автобусе произошли изрядные изменения. Свет приглушили, медленно все расползлись по своим углам и норам. Линде заткнул себе уши плеером. Гас уполз к себе на полку играть, Миге и Золтан пошли спать. Собственно, они-то своим движением его и разбудили. Брэндон с некоторой долей смущения приблизился к Вилле. - Ты плохо себя чувствуешь? – спросил он Вилле, неуверенно присаживаясь рядом на кожаный диван, - ты чёт бледный какой-то… - как-то по-дурацки звучало его сюсюкание теперь, но а что было делать. - Это мейкап, - жестковато отрезал Вилле, - мы, видимо, перестарались, замазывая синяк. Курить будешь? - Буду. Ты не рад меня видеть? – Бам спросил в лоб. Вилле оказался очень рад его прямоте. Он откинул голову назад, сползая вниз по спинке дивана. - Зачем ты приехал, Бам? – прошептал он без всякого вызова в голосе. Бам почесал голову. - Второй раз спросить про «а ты не рад меня видеть» не прокатит? – тоже перешел на шепот он, затягиваясь сигаретой. После этого минут пять они пускали дым молча. - Зачем ты приехал, Бам? – с той же интонацией спросил Вилле. - Начнем с того, что так вопрос вообще не стоял. Вилле выпустил последний сизый дым сигареты в воздух из легких и затушил ее в пепельнице. - Более того, вопрос даже не стоял «когда», - сказал Бам, - вопрос стоял «куда». Я, конечно, выбрал не самое лучшее место, куда, но я же не был уверен, что ты меня встретишь с распростертыми объятьями в теплой постельке. Голый и готовый. - Почему? – вдруг почему-то обиделся Вилле, ему внезапно показалось, что его как-то недооценили. Парадоксально ко всем предыдущим мыслям, зато честно. - Ну вот, мы подходим к вопросу о том, какая проблема у тебя? - Я боюсь, - сказал Вилле. Забавно, но почему-то он подумал, что ему гораздо проще будет сказать то, чего он боится, сразу Баму в лоб, чем потом есть себя этим изнутри. То ли потому, что ему нечего было терять, то ли темная ночь на общем диване, притушенный свет и храп товарищей располагал к интимности обстановки. - Ты? – удивился Бам. - Зачем я тебе нужен? – спросил Вилле. - Чё? – спросил Бам. Он тоже докурил свою сигарету, затушил и сполз на диван. Они теперь лежали перпендикулярно друг другу, упираясь друг в друга плечами и головами. - Слушай, у тебя своя жизнь, у меня своя, - полушепотом проговорил Вилле, - блядь, я чувствую себя идиотом. Он не отстранялся ни плечом, ни лицом. Бам чувствовал его дыхание, его тепло, он мог бы ему сейчас рассказывать квантовую механику - результат был бы тем же. У него все равно вставал. Причем не просто вставал, но и вокруг себя создавал ураган адского удовольствия. Если бы Бам не боялся разбудить соратников Вилле, он бы замурлыкал. Он ограничился тем, что чуть повернул голову и лизнул его в ушко. Вилле вздрогнул, зашипел и попытался отодвинуться, но не смог, быстро вернулся обратно, и это был, блин, отличный знак. Бам подумал, что именно так и должен, наверное, ощущаться тантрический секс, ну как-то он про такой читал. Это что-то, когда лежишь даже не совсем рядом, соприкоснувшись головами, а при этом вас накрывает плотным коконом эротики, когда всё, даже изменение тона голоса или дыхания или просто пауза в словах, отдавалось ощущением экстаза в теле, вызывая еще большее возбуждение. - Я слишком старый для тебя, - сказал Вилле, - мы слишком разные. Я, блин, даже не говорю по-английски… - Да ладна? – спросил Бам удивленно. - Давай тогда поговорим по-фински. Клянусь, я говорю лучше. Вилле заржал. В принципе, этого Бам и хотел. - Я вечно в своей этой музыке, в дороге, это часть моей души, но я, я не знаю, я зануда, у меня нет чувства юмора… дай мне пива, я не могу это говорить всё стрезву… - Да какой стрезву, ты уже при мне выжрал литра три. - Стрезву, - настойчиво сказал Вилле. - Ока-а-ай… как прикажете, милорд, - хмыкнул Бам и протянул руку за банкой пива. Открыл ее даже. Он было даже попытался Вилле из нее напоить, но вышло, конечно, плохо, потому что расплескалось, разлилось, и Баму пришлось ловить это ртом и слизывать с подбородка, который, оказалось, был ранен, и поэтому Вилле стал пытаться вопить и его отталкивать от себя. В итоге они только больше облились пивом. Бам закрыл ему рот ладонью, чувствуя губы под рукой, поддающееся ему тело - а кстати сказать, лично он не жалел ни о чем. Да, глупо, конечно, он надеялся оказаться с группой в каком-нибудь милом отельчике. Втихаря забрать Вилле к себе в номер и оттащиться с ним до утра всеми возможными способами. Он, блядь, и подумать не мог, что крутые рок-звезды путешествуют, как дешевые туристы. Но он ни о чем не жалел. Он был рад, что захватил с собой кассеты с выпусками МТВ с его шоу, рад был, что смог познакомиться с ребятами. Он в общем понял, что если эти ребята его примут, то примет и Вилле, а если нет, то нет. В общем, Бам, конечно, понял, что лоханулся. Он потом просто убрал руку и притронулся губами к его губам. Аккуратно. Нежно. Помня о травме. Но все равно настойчиво. Это, сука, убило опять. Горячая нежность губ, паралич мозга, который она вызвала. Поглощающие контроль ощущения соприкосновения нервами. А он еще даже не решился перевести поцелуй в классический французский. «Когда я тебя трахну, я сдохну, - сказал себе Бам. - Если ты трахнешь меня, я вернусь, сука, с того света». С ума сойти, они целовались, как маленькие девочки, кончиками губок - то, как шарашило его нахуй от Вилле, описать было невозможно, он был готов сказать водителю автобуса остановиться, чтобы снять ближайший мотель на все свои деньги. - У тебя что, ПМС, киса? – хихикнул Бам ему в рот, по части его речи, заявленной выше. - Я боюсь в тебя влюбиться, - сказал Вилле, хватая его губы. - Я хочу. Но я боюсь. Я боюсь, что… я… я, возможно, я уже тебя люблю… - и, черт возьми, то, как он показал, что он не «киса», было еще хуже, чем если бы не показал. - Можно я тебя прям щас трахну? – спросил Бам. Но точно никто бы не услышал, потому что рот в рот. - Ты спятил, что ли? – возмущенно спросил Вилле. Бам раздвинул челюсти им обоим. Всовывая в него свой язык. Он при этом умудрился как-то еще и влезть на Вилле сверху, заполучив его ногу между своих бедер, стимулирующую ему и жопу, и хуй, и яйца, все вместе, и очень противоречащую его возмущению. Не, ну Бам понимал его соображения не хуже него. Проблема была собственно в том. Он понимал. Он все понимал. Он понимал, почему Вилле против воли подвывает, когда он заталкивает ему в рот язык. - Я не причиню тебе боли, если ты не захочешь, - хмыкнул он. - Хочешь, чтобы я перестал? - В этом-то и проблема, - хмыкнул Вилле в ответ, принимая его язык обратно, потом выпуская, потом ловя его в воздухе, потом снова выпуская, - нет. Бам сунул руку в его штаны - хвала аллаху, или кому там, они хорошо отстояли от Вилленого стройного животика, и он быстро ощутил все, что ему было надо: и кустик волос на лобке, и напряженный член, и яйца, а главное, что он при этом был без белья. - Ты ждал меня, да? – с упоением горячо прошептал он Вилле в ухо. - Я ждал тебя, - ответил Вилле. В этом было что-то такое, что заставляло Бама становиться животным. Он вытащил ладонь из штанов Вилле, облизал ее и сунул обратно. Так оно лучше скользило по хую, и ему нравилось ощущать теперь его вкус. Он склонился вниз, чтобы разделить этот вкус с тем, кто был внизу. Целуя в самые гланды и чувствуя, как ладонь легко скользит вдоль вожделенных гениталий. И в следующий раз отдавая эту ладонь… Вилле, сука, Вилле сам схватил ее, чтобы облизать. У Бама глаза выкатились на ниточках. Он такое видел только в порно. Кустик с хуем под штанишками, под своей скользящей ладошкой, едва слышно сладко чмокающей от слюны, стали вдруг центром его мироощущения. Центром его Вселенной. - Еще, – прошептал рот под ним. Бам вынужден был тут извиниться перед мирозданием. Он хотел как лучше. Он не хотел доставлять Вилле никаких неприятностей, и он никоим образом не хотел тут уронить его ебучий мужской авторитет, но он бы хотел содрать его ебучие штаны и банальнейшим образом снасильничать над его мальчуковой честью, и ему было посрать на все последствия. Зачем было об этом говорить? Затем, что он, несмотря на тьму, пожирающую его глаза и сердце, стараясь не смотреть вниз и не слушать это дыхание и не чувствовать телом это движение навстречу ему… он вымученно с ненавистью заставил процедить себя сквозь зубы: - Как ты хочешь кончить? Он просто надеялся, что тот не спросит: «А как ты?» Он был готов и слезть под стол, и отсосать ему хуй, и был бы рад, если бы он отсосал ему. В принципе, петтинг бы тоже подошел, но только бы он не заставил его выбирать как. Потому что лично Бам знал, как он хочет кончить, он просто не знал, чего ему это будет стоить. - Слезь с меня, - в до боли грубой манере сказал ему Вилле. - Куда, бля? – спросил Бам. Этого он точно сейчас не ожидал. Он подался назад и сел в шокированном ожидании. - Туда, бля, - ответил Вилле, лежа на сидении навзничь, показывая головой на сиденье напротив и одновременно с этим похабно потирая себя там, где он ему до этого самого момента с упоением тер. Тут был такой момент, когда действия говорили больше, чем слова. Бам попросту охуевал, что оставил Вилле в таком состоянии. Он просто охуел от ощущения, что Вилле сейчас буквально дрочит себе от удовольствия быть с ним, раскинув ноги широко и повторяя движения его руки до того. Выгибался навстречу настолько, насколько мог, Бам при этом видел его лицо при каждом движении его руки по хую. Охуел настолько, что согласился бы, наверное, получить взрывной шапкой в голову после того, что он сейчас видел. Он охуел настолько, что склонился поцеловать ему руку перед тем, как слезть и сесть, куда он приказал. Он бы не слез, но Вилле сам поднялся и куда-то полез за чем-то. Бам на дрожащих ногах, держась руками за столик, переполз куда сказали. Ослабил штаны на чреслах, как мог, и сел. Он не знал, что ОН задумал, ему было посрать, лишь бы это взаимодействие включало в себя взаимодействие Вилле и его эрогенных зон. В итоге он сидел теперь голой жопой на диване в турбасе ХИМ-а, со стояком прямым и длинным, как, еб вашу мать, цель основателей Америки, и ждал, что Божество прикажет ему делать. Он уже даже мечтать не мог. Он был в таком состоянии, что одобрил уже всё, даже если бы тот нассал ему в рот. Честно. Он бы даже так был вполне удовлетворен. Потому он пытался особенно как-то не мечтать и пришел в себя только в момент, когда какая-то пластиковая хуйня коснулась его живота. - Что это? – потрясенно спросил он. - Гондон, - нежно сказал Вилле. - Зачем? – спросил Бам. - Тут всего пятнадцать литров воды на всех, - сказал Вилле, задумчиво расстегивая свои штаны. - Оу, - сказал Бам, прихватывая кончик пальцами и послушно раскатывая его вниз, - и смазка на нем тоже есть. - В точку, - кивнул Вилле. - Иди сюда, - сказал Бам. И Вилле уже не возражал. Он влез ему на коленки, головой в сторону стола, опустив штанишки как только мог вниз, чтобы не снимать, и фактически садясь на него верхом. Фактически в этот самый момент сидящий Бам видел только голую задницу Вилле. Голую лично для него задницу Вилле, сидящую поверх его коленей. Прямо над его готовым хуем. Он собственноручно шлепнул обе половинки, оповещая их о своем энтузиазме, и даже поцеловал пару раз в обе стороны. Он перестал соображать в этот момент, он ли тут присутствует при всей картине, чувствуя, как его Кумир и Бог насаживается на него, медленно, зависая где-то на первой трети. Все еще не в силах вынести этого зрелища, он просто столкнул его с себя на стол впереди, заставляя разлечься, раскинув бедра широко, привставая и придвигая его к себе, засовывая язык туда, куда, может быть, он больше всего хотел, но менее всего ожидал. А чего? Чего?! Он бы хотел заставить его кончить прямо так, ха, а что? Он не ожидал. Нет, он, конечно, ждал в тот момент, когда дрочил на его светлый образ, но он никоим образом не ждал, что его шальной язычок примет такой отзывчивый прием, постанывая сдержанно, чтобы уберечь нервы напарников, но насаживаясь навстречу каждую миллисекунду. Нет, Бам был уже готов ко всему, понимая, что ко встрече с ним готовились, но к этому он все равно оказался как-то не готов. Он вдруг понял, что сможет провести всю эту ночь, вылизывая ему жопу, просто потому, что он понял, что такого секса у него сроду не было, и просто потому, что он верил, что после этого ему точно можно будет все. Он принял попку Вилле обратно и уже теперь с пониманием прав и обязанностей давил сильнее, с одной стороны своими бедрами, с другой надавливая на его бедра. Заставляя опуститься по его стволу ниже. Понимая его возмущение, выразившееся в том, что он схватил его за предплечья, но зато и повернул голову так, что Бам смог сцепить с ним поцелуй. Еб твою мать, ни одна из ситуаций так бы не проштырила Бама, как тот факт, что он делал это сам. Бам бы никогда в первый раз сам не решился. Он знал, что это больно. Он знал, что это в какой-то момент жутко неприятно, он правда знал о том, что бывает потом, но это первое откровение он бы никогда не мог сделать сам. Поэтому в этот самый момент в жопе Вилле, насаженной на него уже наполовину, он видел ангела божьего. Или не божьего. Шестикрылого семихуя. Ему было все равно, чьего ангела он видел в жопе Вилле, насаженной на его хуй. Он просто помолился как мог, призвал пару Сатан, одного Будду и Бафомета с Метатроном - все, что вспомнил, - и насадил любимого на себя целиком. Когда через пару минут он понял, что оно само работает вверх и вниз, без его помощи, он просто хотел встать и покреститься сейчас же, но не знал кому. - Блять, Вилле, давай, давай, да… сделай меня, бейби… - Не ори, сука. Не то чтобы это был неожиданный отклик, конечно. - Если бы ты видел, что я вижу, ты бы тоже орал, - сказал Бам. - Прости, - неожиданно сказал Вилле, оборачивая к нему лицо и целуя его в рот через плечо. Вот это вот блядское братство. Вот это вот понимание Вилле того, что он, Бам, от него хочет - вот это было, наверное, самое страшное в этом их сношении. Бам вдруг внезапно осознал, как оно могло бы быть, и очень попытался не сделать всего, что он мог. Он просто сообразил, что в данной ситуации им обоим следовало бы кончить в самое наискорейшее время с наименьшим задействованием мебельного и прочего ресурса. К тому же он так хотел почувствовать тело Вилле под собой. Неимоверно благодарно он засадил ему штук пятьдесят жестких палок вверх, чувствуя, как он сползает вниз. Это было то, чего он ждал: просто скинуть его обратно на диван, раздвинув ноги, засаживая ему уже по собственной воле, потому что теперь его ничто не ограничивало доставить ЕМУ удовольствие. Раз, два, три, быстрее, быстрее и быстрее. Бам понимал, что в той позе, в которой они находятся, член Вилле стимулируется ровно правильным способом, чтобы они кончили вместе, хоть ему и немного осталось. Кажется. - Да, о да... Твою мать... я так хочу тебя, да.... – там он еще кое-чего наговорил непечатного, когда кончал, но он сунул руку вперед, чтобы схватить пипиську Вилле, потому что должен был быть уверен, и это его слегка отбило назад… Так интересно случилось: он, заведенный до предела, трахавший его, забыл о своем возбуждении, ебал тело под ним и ласкал его же, чтобы оно кончило до. Кажется, даже тело внизу не так хотело этого, как он. В любом случае, через несколько минут после того, как он перевернул Вилле мордой в диван, он счастливо ощутил, как сперма его любимой сволочи увлажнила его кулачок, которым он его стимулировал, а его собственный хуй излился в резиновый мешок. Кстати, мысль была недурна, и Бам, кончив, ее осознал: теперь ему стоит просто снять презерватив, обтереться влажной салфеткой, и он будет свеж, как ебаный апрельский подснежник. Но предательские мысли о том, что он мог бы с этим сделать, очень сильно ему замешали. Они, конечно, отпустили в тот момент, когда они оба сосредоточенно оттирали общий диван от спермы Вилле салфетками… нет, поначалу Бам от всей души пытался это слизать, но Вилле раскинул ногами в разные стороны и сказал, что его это слишком возбуждает. Бам понял свою ошибку и стащил Вилле вниз, под диван, пока его оттирал. Твою мать, он чувствовал, как Вилле цеплялся за его ногу, и молился: господи боже, мы доедем до ебучего Дрездена - и…