Эрос и Танатос: Комедия в трагедии

Миге читал зоологический журнал, который он подобрал где-то в Ноттингеме. Они выступили в Париже. Все прошло значительно веселее и они все были в ударе прошлым вечером. В принципе, даже этот ночной переезд в Барселону не был таким уж противным. - Вилле… - Что? - Вилле, я, наконец, нашел твой зоологический вид, - счастливо сказал Миге, жуя булочку, когда свет пробуждающейся зари пронзил стекла автобуса. Гас, Золтан и Линде спокойно сопели себе на полках, а страдавший в переездах бессонницей, невыспавшийся и злой Вилле выполз из своей норы, чтобы посидеть с ним. Он завернулся в спортивную кофту и развалился на двух сиденьях напротив Миге. Он только что набадяжил себе большую чашку кофе из кофеварки и решал моральную дилемму: мешать его с пивом, стоящим на столе, или нет. - Ну валяй, глумись… - Щелезуб Парадоксальный, - сказал Миге. - Щеле-что? – переспросил Вилле мрачно. - Ха-ха, - оценил шутку Миге, - и это тоже, - согласился он. И процитировал далее: - «Это сравнительно крупные для насекомоядных звери, длина тела 28-32 см...» - нет, ну тут они тебе явно польстили… это пропустим, да. «Внешне напоминают крыс или крупных землероек на высоких ногах. Хвост почти голый, чешуйчатый…» - Спасибо, Миге… - «Морда узкая, вытянутая в хоботок, на конце безволосая… ноздри открываются по бокам рыла. Глаза маленькие. На каждой из лап по пять пальцев…» - чувак, это прямо про тебя! Я как про пять пальцев прочитал, сразу тебя узнал! - Миге, дай мне журнал, я тебе тоже какого-нибудь кабана-бородавочника от всего своего чистого сердца найду, - попросил Вилле. - Не-не, подожди, тут самое интересное. «Щелезубы являются одними из немногих ядовитых млекопитающих. Ядовитый аппарат у них несколько напоминает змеиный. Парадоксально, но щелезубы не имеют иммунитета к собственному яду и погибают даже от легких укусов, полученных во время драк между собой». Вилле громко отхлебнул кофе и уставился в рассвет. - Как интересно: «Не имеют иммунитета к собственному яду». - Я знал, что тебе понравится. - «И погибают даже от легких укусов». Я всегда знал, что я когда-нибудь погибну от своего собственного яда, - сказал Вилле, - в смысле, от нанесенных самому себе ран. - Так ты не кусай сам себя-то, - разумно предложил Миге, - кусай окружающих. - К тому времени, как я это сделаю, в живых уже вокруг никого не останется, - серьезно сказал Вилле. - Люблю тебя за здоровую самокритику, - согласился Миге, - я бы даже сказал, не за самокритику, а за самооценку. - Я тебя тоже люблю, - кивнул Вилле и отпил кофе, - милый друг. Миге подозрительно покосился на него. Ему не понравился ни тон, ни внезапная доброта Вилле. - На, - сказал он, протягивая журнал другу, - хочешь, поищи мне там кабана-бородавочника. - Не хочу, - ответил Вилле. - Отомсти сразу, - настоял друг, - а то мне придется проверять каждую банку пива на стрихнин. - Это слишком быстро и безболезненно, ты не заслужил. - А, ну да, действительно, о чем это я, - поправился Миге, почесывая подбородок. Далее они продолжали свой путь в молчании. Миге продолжал читать и жевать свою булку, щедро рассыпая крошки, а Вилле, зевая, полулежа втыкал в утренние южнофранцузские, плавно переходящие в североиспанские, пейзажи. Потом к ним слез Линде, прошастал в сортир и обратно в состоянии полузомби. Они лениво сыграли с Вилле партию в шахматы, но на середине игры, когда Линде понял, что Вилле, походу, у него выигрывает, он внезапно потерял интерес к процессу и стал отчаянно зевать и норовить придремать в теплых объятьях Миге. - Пойду полежу еще в своем гробике, - мрачно сказал Вилле, имея в виду свою полку. Это была какая-то сущая пытка, от которой горели глаза и лоб между ними. Он отчаянно хотел спать, но никак не мог расслабиться. Это продолжалось уже почти год. А то время, которое полагалось им, чтобы отоспаться в отеле, он отчаяннейшим образом проебал. Кстати, о том, как он проебал это время. Интересно, а Бам ему не звонил? Вилле оставил шах на доске на совесть товарищей. - Я вас оставлю, джентльмены? - Иди, Щелезубик, - нежно сказал Миге, обнимая Линде за шею и, кажется, тоже погружаясь в объятия Морфея. Вилле заполз к себе на полку, вытащил телефон из кармана куртки, висящей рядом на всякий случай, решив, что воспользуется моментом для того, чтобы хотя бы изучить этот девайс. Девайс гласил, что располагает на данный момент семнадцатью неотвеченными сообщениями. Сердце Вилле забилось сильнее. Ну разумеется, автором их всех был его Бам. «Бля, киса, я бы все отдал, чтобы просто стоять щас перед тобой на коленях и сосать твою пипиську», - безапелляционно сообщало первое сообщение. Вилле задумчиво перевернулся на живот. Накрыло. Если не сказать нахлынуло. Поздороваться, что ли, сначала? Или уже поздно? Черт его не знает, почему и как, но он сразу забыл и об отсутствии сна, и об усталости. Он словно бы услышал голос Бама как он был, вживую, и этот самый голос его внезапно поработил, и именно этой глупой наивностью фраз, отдающей какой-то запредельной чувственностью. Ей-богу, он был уже готов выгнуться… Он был уже готов, короче. Ладно, в следующий раз поздороваемся. Воспоминания об их ночи нахлынули разом: запах кожи Бама, ощущения от его прикосновений и от прикосновения к нему. Черт его дери, он хотел еще. Он был готов обозвать телефон «Бами» и впиться в него губами. В принципе, именно это он и сделал. «Я люблю тебя, - безапелляционно гласило второе сообщение, - можно я полижу тебе попку?» Вилле немного, наверное, повредился в уме на втором сообщении, отчетливо понимая, что он вряд ли выйдет из нынешнего состояния без помощи рук. Он очень хорошо себе это все представил, раскинувши ноги на своем ложе над этим электронным девайсом. Это был тот самый неловкий момент, когда ему пришлось закусить зубами свою руку за большим пальцем, просто чтобы случайно не заскулить. Это бы было не очень адекватно даже для него. «Я помню твой запах, он до сих пор на моей коже», - гласило третье сообщение. «АААААААААААААААААААААААААААААААААА», - безапелляционно кричало четвертое смс. «Какжеяхочутебя. Хочутебя. Хочутебя. Хочутебя». «Блин, ты знаешь, я сейчас трогаю себя. Я бы, конечно, на самом деле предпочел сейчас трогать тебя. Но я не могу. Сделаешь это за меня?» Вилле едва слышно сдавленно застонал. Он не знал, плакать ему или смеяться. Он лежал на своей койке на животе и очень опасался, что ему для финиша уже хватит даже этого самого факта. Что он лежит на животе, в смысле. Это было просто чудовищно. Он никогда на свете так не хотел потрогать себя как следует в известных местах. Но детали того, как он будет себя приводить после этого в порядок, отрезвили его даже больше мысли о том, чтобы сиротливо вздрочнуть под раскатистый Гасов храп. Если ребята это просекут, они поднимут его на смех. В общем, это было негигиенично, асоциально и крайне непрактично. Сказать, что у него болел хуй, это было ничего не сказать. Его трясло от возбуждения, срывалось дыхание, а мозг стремительно несся за пылающую грань, за которой он вообще забудет о практичности и пристойности, забудет все свое человеческое достоинство к чертям собачьим, ведомый одним отчаянным желанием избавиться от этой агонии сладострастной боли любым, черт его дери, способом. «Поласкай себя за меня, а? Ну пожалуйста… я так хочу…» Вилле закусил зубами губу, стараясь отвлечься на написание смс-ки. Процесс немного вернул его в мир живых. «Дорогой Бами! В данный момент я нахожусь в автобусе с пятью мужиками». Вилле искренне полагал, что это все объясняет, но Бама не так легко было сломать. «Ты вот понимаешь, что ты сделал? - обратной смс сообщил Бам. – Я просто не смогу теперь изгнать из своего мозга эту картину!» О, господи. Вилле закрыл себе рот рукой, на этот раз заглушая смех. Бам не стал ждать его ответа. «М-м… Вилля с пятью мужиками в автобусе. М-м-м-м… черт, я всегда знал, что ты страстная сучка. А ты их сразу всех обслуживаешь или они тебя имеют по очереди?» «Тварь», - коротко сообщил Вилле. «Ха.Ха.Ха.Ха.» «Пшел на хуй, пидорас», - любезно сообщил Вилле. «Плохая киса, плохая», - не опоздал с ответом Бам. Да меня сейчас тут, нахер, разорвет от возбуждения, а я даже выть не могу! «Бам, я тебя ненавижу». «Я все равно тебя выебу», - сообщил Бам. «Не выебешь, - трясущимися руками сообщил Вилле, - в этом-то и проблема». «Ха.Ха.Ха.Ха», - снова ответил Бам. Он все правильно понял. «Хочешь кончить мне в ротик? Я бы хотел, - следующее сообщение пришло от Бама вскоре. - Черт, я больше не могу, я сейчас кончу». Скотина. «Мне так не хватает твоего вкуса. Придется слизывать свою». Вилле дернулся, подпрыгнул на месте, забывшись и со всей дури ударяясь головой в полку, на которой спал Гас, громко матерясь. Гас проснулся и недовольно замычал. - Щелезуб, ты там что, окончательно ебнулся? – весело спросил Миге. - Да, - сказал Вилле. - Нам уже эвакуироваться из автобуса? – уточнил друг. - Да, - сказал Вилле. - Бегите, несчастные! – крикнул проснувшийся Линде в ответ. - Да дайте же мне уже поспать сегодня, придурки! – Гас недовольно заворочался. - Гас, ты всю ночь храпел, как отъезжающий автобус, не будь свиньей, лежи молча, дай другим поспать, – отозвался со своей полки Золтан. - Раскрякался тут, гусь лапчатый, - возмутился Гас. - Не нравится – сиди дома. - Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! - Не, а хуле кое-кому надо было орать и биться головой об мою койку?! - Хочу - и бьюсь, - с оптимизмом ответил Вилле. Дружеский срач внезапно вывел его из состояния эротического транса, в который его погрузил новый американский друг - полный псих, судя по содержанию их первого телефонного разговора. - Я вообще, если захочу, буду всю ночь биться головой о твою полку, орать и материться, и хуй вы мне что сделаете. - Нас больше, Вилле, - подсказал Миге, - мы тебя свяжем, завернем в одеяло и устроим темную. - Уволю, - голос Вилле просто сочился бархатистым сладким елеем. - Будете выступать по ссаным барам. - Вилле, тебе уже говорили, что ты мудак? – так же доброжелательно спросил Миге, не вставая из-за стола. - Со вчерашнего дня всего три раза, - отрезал Вилле, - что-то я сдаю. *** В Барселоне они вышли из автобуса и направились в такой вожделенный теперь своими банальными бытовыми благами отель. У Вилле зазвонил телефон. Вилле отошел в сторону, долго ходил кругами, хихикал, прикрывал лицо руками и в целом никак не мог наговориться, и только уже спустя полчаса нагнал Миге, курящего в одиночестве у самого входа. - Ты в порядке? – серьезным голосом спросил его друг. - Не знаю, - сказал Вилле. - Да. Или нет. Или да. Вообще-то нет. Но мне хорошо, да. - Ты где мобилу-то отжал, гопник? - Подарили, - кокетливо сказал Вилле. - Шлюха, - констатировал Миге. - А у тебя жопа волосатая, - отрезал Вилле басом (неоспоримый, на его взгляд, аргумент) и закурил сигарету. - Курить будешь еще? - Укурился уже, пока тебя ждал с твоими кобелированиями… опять. Только перекрестился. - Так ты берешь сигарету или нет? – Вилле продолжал протягивать ему пачку. - Без любви мое сердце мертво. - Это ты фанаткам своим малолетним заливай, они в тебя за это трусами кидают и родителей на билеты разоряют, - сказал Миге. - А сигарету давай. На халяву хлорка – творог. Не корысти ради, а только из братских побуждений. Благодаря мне когда-нибудь ты не выкуришь лишней сигареты, и это спасет тебе жизнь. - Оу-у… спасибо, Миге, ты такой милый, - проговорил Вилле, заботливо поднося к сигарете в его рту зажигалку. - Кто обо мне позаботится в этом мире, если не ты! - Да кому ты еще нужен… - Гы-гы-гы, - сказал Вилле, - можно я не буду тебя целовать, потому что у меня и так стоит уже второй день. - Да мы с тобой уже десять лет как живем вместе, - согласился с серьезнейшей миной Миге, выпуская сигаретный дым, - стадию поцелуев вполне можно пропустить. - Спасибо, Миге, - сказал Вилле и приложился губами к его щеке, обнимая Миге обеими руками сзади. - Не надо меня лизать, - сказал Миге строго, - у тебя и так уже стоит второй день. Вилле резко от него отстранился. Миге не собирался его обидеть, потому резко повернулся и схватил его обеими руками за лицо, старательно отставляя сигарету от его волос. - В глаза мне смотри, в глаза, - сказал Миге, улыбаясь кончиками губ, потом шутливо боднул его лбом в лоб. – Ах, этот взгляд… больно смотреть, когда-то я это тоже видел. Ну и кто у нас теперь будет, мальчик или девочка? За кем мы будем теперь страдать? - Мальчик. Наверное. Мы еще не знаем, - Вилле задумчиво стоял с сигаретой в зубах и с лицом в руках Миге. - Ой, нет, - сказал друг, - только не это. Вилле вытащил сигарету изо рта и обиженно надул губы. - Ну почему-у? - Ты опять с какой-то крашеной педовкой налакался, пока я не видел? А он потом будет рассказывать в интервью, как ты ему дрочил? Когда успел? Золтан будет ревновать и снова решит, что ты хочешь его заменить! - Да причем тут Золтан?! - удивился Вилле. - Что? Ты хочешь заменить мой?! - Твой?! - Бас. - Твой мне никто не заменит, - нежно сказал Вилле. - Хотя, вообще говоря, я лучше тебя играю. А он вообще не музыкант. - Вот сам себе и играй тогда. - Ладно-ладно, я все переосмыслил, ладно, скажем так, ты уже начинаешь делать кое-какие успехи на пути к освоению нотной грамоты. - Ты щас себе жопу не порвал в попытке польстить человеку, гадик? - Да блядь, Миж, меня аж тошнило, пока я тебе это говорил. - Честно говоря, между нами, по моему субъективному мнению, так и никто из них не музыкант, - как ни в чем ни бывало вернулся к теме разговора Миге, только на этих словах убирая руки от лица Вилле и затягиваясь своей сигаретой. - Это Бамчик. - Бам-чик, – попробовал на вкус уменьшительно-ласкательное наклонение Миге. - Бам. Чик. - Ну, Бами, с MTV. - Ах, это который пытался тебя убить скейтом и который «спорт – это твое»? И с которым ты удрал тусоваться в Лондон из-под Всевидящего Ока Сеппо? - Да. - Перешел на фанатов? - Ну… - неожиданно смущенно сказал Вилле и выбросил сигарету, - выходит, так. Но он какой-то необычный… - Да, он явно экстремально талантлив, в любую жопу пролезет без смазки за три секунды - впрочем, на МТV других не держат. - Какой-то ты грубый со мной сегодня, - неожиданно обиделся Вилле. - Это из-за Бами, да? Но я же не грублю тебе, что ты променял меня на какую-то сучку… Самое главное, что он действительно в это верил. - На девушку, Вилле, на девушку. - Не вижу разницы. - Понимаешь, малыш, в жизни каждого мужчины настает такой период, когда он понимает, что ему нужна женщина. - У меня уже был такой период и, между прочим, раньше, чем у тебя, - мстительно подчеркнул Вилле, - и этот период нанес мне невыносимую психологическую травму. - Вот только не начинай это дерьмо опять. - Почему? - Я помню, чем это закончилось в предыдущие два раза. «Миге, ты мой лучший друг, меня никто не любит так, как ты…» - А мне понравилось, - ухмыльнулся Вилле. - В третий раз у тебя этот же фокус не пройдет. - Почему-у-у-у-у?! - Эй, вы где?! – высунулись из дверей их тур-менеджер и Сеппо. - СКОЛЬКО ВАС МОЖНО ЖДАТЬ?! - МЫ ИДЕМ! – крикнул Миге. - БЕЖИМ! - До-а… бежим прям, со всех ног, - язвительно согласился Вилле, подхватывая свой рюкзак и плетясь за Миге. - Как они мне все надоели. - А так что же Бами? Самое смешное, что Вилле опять смутился при упоминании его имени. - Бами… я… я не знаю… у меня такое странное ощущение, как будто бы я знаю его всю свою жизнь. Я раньше думал, что это такое художественное преувеличение, что ты можешь пять минут поговорить с человеком, а чувствовать, словно ты знаешь его уже сто лет. Он мне как брат. Только не брат. - А если ты ошибаешься? - Значит, я куплю тебе бутылку Джека Дэниэлса и буду рыдать тебе в жилетку долгими ночами в автобусе. - Вижу осознанный и взвешенный подход к принятию решений, - сказал Миге. - Но блин… он… такой… классный… и… он… секси. - Ах, вот оно как, - кивнул, не оборачиваясь, Миге, поднимаясь по ступеням к дверям отеля и открывая дверь. - Так что у вас с ним? - На самом деле, хуй его знает, - жизнерадостно ответил Вилле. - Но он «такой… классный», - передразнил Миге товарища. - Ага, - радостно, ничуть не смущаясь, сказал Вилле. - И «тако-о-ой… се-е-екси-и-и»… - О-о-о-о-о-о, м-м-м-м-м-м-м… да-а-а-а-а-а, - с похабным придыханием сказал Вилле и заржал гиеной ровно в тот момент, как они встретились лицом к лицу с менеджерами. Сеппо сурово вручил им по карточке-ключу, а также по листку формата А4 с номерами комнат и телефонами членов группы и расписание на два дня. - Все читать умеют? – уточнил Сеппо на всякий случай. - Да, а это какая буква? – сразу же спросил Вилле, указывая на букву «р» в слове «расписание». Сеппо выразительно посмотрел на него поверх очков. - Да не, ну все понятно, - сказал Миге, - в целом. Рас-пе-пи-са… распеписа-ние - это когда тебе говорят, что делать, Вилле. - Не говорите мне, что я должен делать, и я не буду говорить, куда вам нужно идти, - сияя изумрудом очей в полутемном лобби, парировал Вилле. - Я за вами зайду через три часа, - скрепя зубы, сказал Сеппо. - Там пара промо под вопросом, мы сейчас уточним с менеджерами и там обсудим, как лучше. Вопросы есть? Опережая твой второй вопрос, Вилле, вторая буква в слове «распеписа-ние» «а». - «А», - задумчиво повторил Вилле. - А вот кстати, а там ванна есть? Или опять сиротливый мальчуковый общий душик в конце коридорчика, как в Париже? Если так, я не пойду, потому что наблюдение за гениталиями Гаса вызывают у меня необъяснимую фобию! - Вилле, ты что, нажрался уже, что ли, с утра? – недовольно спросил Сеппо. - Это он трезвый такой, - вступился за друга Миге. - Ты просто видишь это в первый раз, Сеппо, - кивнул Вилле. - Есть там ванна, есть, кровопивец, - сказал Сеппо. - Ну мы пошли тогда, - сказал Миге, подхватывая его под руку и уводя вдаль, оставляя после себя лишь задумчивую фразу: - Вилле, а вот скажи мне, а зачем ты наблюдаешь за гениталиями Гаса? *** В принципе, Миге знал, что это случится. Он даже особо не был удивлен. Ну то есть как, после того, как они привели себя в порядок с дороги, у них осталось совсем немного времени, но он не удивился, когда в случайном хаотическом порядке перемещения по номеру оказался аккуратно, но точно прижатым телом Вилле к стене в прихожей номера. Очень тактично и нежно и очень четко, так что у него все равно перехватило дыхание. Но не от удивления, нет. - Миж… - прошелестело ему в ухо вместе с мягким прикосновением губ по шее сразу под, - пожалуйста. - Блядь, я знал, что этим кончится, - слабея конечностями и в первую очередь головой, прошептал Миге. - Миж... мне очень надо… Он чувствовал тело парня, так тесно прижавшееся к нему, перевозбужденное, он чувствовал по учащенному дыханию, по сердцебиению, которое отдавалось у него под ладонями, которыми он обхватил ребра прижимающегося к нему Вилле. Да что там уж говорить, какой человек в здравом уме и светлой памяти будет среди бела дня с такой бескомпромиссной наглостью и полным отсутствием комплексов по части некоей доли унизительности ситуации для себя напрашиваться на то, чтобы его трахнули. Самое страшное, что именно эта ситуация своим хирургической холодности цинизмом и производимой им унизительностью и заводила его визави еще сильнее. У Миге потемнело в глазах. - Ах ты ж, нечистая ж ты сила, что ж ты творишь-то, - выдохнул он, отчаянно закрывая глаза и чувствуя, как язык Вилле проходит по его нижней челюсти короткими влажными движениями, прожигающими ему спинной мозг по всей длине от мозжечка до копчика. - Как… ты… хочешь, чтобы я тебя еще попросил… - медленно отозвалось каждым словом у него в восстающем из тьмы разума хую ласковым поглаживанием. Отказ в сегодняшнее меню, в принципе, как видно, изначально не входил, но теперь, наверное, Миге скорее бы его убил, чем отказал. Он в тихом помешательстве словно бы со стороны смотрел на то, как Вилле поднял майку и задрал ее наверх, медленно опустившись и скользнув одним гладким движением по его телу вниз своим голым телом, потираясь об него от паха до груди, и, черт возьми, тот факт, что Миге был при этом одет, в этой ситуации просто никак не спасал. Психологическое насилие над его любимыми эротическими фантазиями оказывалось слишком сильным. - Вот так вот, да? – сказал он, часто и тяжело дыша и стараясь не смотреть в глаза Вилле, которые сверлили черепную коробку ему навылет, потому что он знал, что как только он это сделает, он попал. Вместо этого он старался сосредоточиться на линии ниже линии его губ, но трепетно дернувшийся кадык на знакомой до боли шее почему-то навел на какие-то не те мысли... то есть, конечно же, на самые на те. - Значит, любим мы трепетных мальчиков-фанатов с МТV, а ебаться предпочитаем с товарищами постарше? – не мог не съехидничать Миге, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Вилле еще раз задумчиво сглотнул слюну и поцеловал его прямо в... подбородок. Так характерно обхватил губами, застонав в нетерпении, что Миге с воплем «Еб твою мать!» оттолкнул его от себя, едва не уронив на пол, всего лишь в желании придать тому необходимую собственной нужде позицию. Вилле, впрочем, особенно на него не обиделся, скорее глумливо ухмыльнулся, облизываясь на то, как он расстегивает свои штаны. Это ж до какого, простите великодушно за выражение, любовного неистовства он его довел за сраные три с половиной минуты, или сколько там ему потребовалось, чтобы прошептать свои чернокнижные заклинания «Мне очень надо, пожалуйста, Мижа», чтобы он уже совал трясущимися руками свой полностью эрегированный трепетный хуек в раскрытый с готовностью ротик и постукивал осчастливленной лаской головкой по распластанному язычку, чтобы усилить ощущения? Просто потому, что ему было это надо. - А-а-а-а-а, - Миге закрыл глаза и ударился головой об стену, сосредотачиваясь на ощущениях от того, что его партнер взял его ствол в рот почти наполовину, аккуратно и медленно, но с каждой секундой убыстряя свои движения. Кому из них это теперь было больше надо, впрочем, вопросом уже стало глубоко дискуссируемым. Он подхватил лицо Вилле своими двумя руками, на этот раз встречаясь с его очертеневшим взглядом без всякого страха - а чего ему было уже бояться, когда его хуй был уже у него во рту? Довольно-таки жестко, хотя и не без тени суровой мужской заботы, насадил его на себя до упора несколько раз подряд. Заставив все-таки в какой-то момент застонать протестующе, задохнуться и, уперевшись руками ему в бедра, рефлекторно-испуганно отпрянуть назад с открытым ртом, пытаясь отдышаться. - Ха, - радостно сказал Миге, - ты этого хотел? Вилле задумчиво кивнул, вначале с некоторым замешательством, потом, видимо как-то придя с самим собой к консенсусу, с большим энтузиазмом. Миге протянул к нему руки, и тот сам потянулся к ним лицом. Они повторили это в несколько заходов. Каждый раз Миге засматривался процессом с такой глубокой эстетической заинтересованностью художественной выразительностью процесса, которой он в себе сроду не подозревал. Вспышку острого эстетизма у него каждый раз вызывали те моменты, когда удовольствие от оральной ласки явно переходили у его партнера предел в ощущении комфортности и удобства. Где-то в тот момент, когда удовольствие начинало причинять парню дискомфорт и боль, парадоксальным образом доставляя этим еще большее удовольствие. Это не было садизмом со стороны Миге, нет. Он бы так не сказал. Нет, его бы совсем не увлекло наблюдение за тем, как он делает другу больно. Его, скорее, завораживала его извращенная манера получать особенно эксклюзивное удовольствие от, в общем-то, достаточно болезненных вещей. Вот именно это Миге и называл внезапно проснувшимся эстетством и любовью к художественно-выразительной стороне вещей. Честно говоря, он до конца не понимал, как процесс насаживания на его хуй за уши в принципе кому-то может доставлять такое эротическое удовольствие. Это было настолько глубоко извращенно, с его точки зрения, получать от этого удовольствие, что рождало в его душе трепетный восторг и глубочайшее дружеское уважение. - Все, все, все… - фактически, он опять оттолкнул Вилле от себя сам, в этот раз значительно более аккуратно: тот был настолько уже пьян от возбуждения, что теперь его и ронять не надо было, он едва удержался, стоя на коленках, и то потому, что Миге быстро опустился рядом, обхватывая его тело сзади поперек груди одной рукой, а второй пониже живота, заставляя дернуться в своих объятиях, словно от электрического разряда. Дернуться и застонать. Врожденное чувство сексуально-эротического этикета заставило Миге поблагодарить за замечательный отсос крепким забористым поцелуем, чувствуя трепет возбужденного тела от кончиков своих пальцев, сжимающих напряженный хуй Вилле и изуверски-непринужденно поигрывающих с сосками, до собственных губ, расплавившихся в самом чувственном из возможных поцелуе. Прервать который его опять-таки заставила та самая неотвратимая сексуально-эротическая необходимость. - Ты же не думаешь, что я тебя на этом отпущу, да? – хмыкнул он Вилле на ухо. - Хотя сегодня мы все не очень сильны по части думания. - Ш-то? – спросил Вилле откуда-то из сильно другой реальности. Спасибо, что не спросил «кто здесь?». - Штаны давай снимай быстрей… - А, - а нет, это он быстро понял, очень быстро понял. - Ты это, извини, если что… - на всякий случай пояснил Миге отсутствие смазки и сантиментов. Практически в той же самой позе, в которой они стояли до сих пор, он просовывал свой член между раздвинутых бедер Вилле, позволяя ему все-таки иметь некоторый люфт в движении, если его несентиментальное путешествие окажется уж слишком запредельно несентиментальным. - А, черт… - зашипел он, когда Вилле дернулся в его руках еще раз, издав какой-то странный стон, который он был не в состоянии отличить от удовольствия или боли, но с тех пор, как он почувствовал себя внутри, он уже больше не мог контролировать этот процесс. Ибо процесс контролировал его. Он завел его далеко за пределы уважения и морали, когда он заставил Вилле сменить позицию, прогнувшись перед ним и выставив задницу навстречу, отчаянным рывком насаживая его на себя, чувствуя, как пот стекает у него по лицу, и чувствуя только пылающую пустоту в голове, и кипящую лаву в чреслах, и желание разорвать это тело к чертям собачьим, если оно только попытается дернуться куда-то на свободу. Впрочем, свободы тело под ним и не желало. Если оно и дернулось куда-то, то только навстречу ему, подмахивая с ничуть не павшим, как видно, энтузиазмом. - Ох-х-х… да… так… двигайся так, да. Он заставил Вилле стонать протяжно и громко, сам сжимая зубы, но не сдерживая рвущийся наружу хрип. Вилле выгнул спину еще сильнее, закусывая собственную руку зубами, чтобы не выть. Было невозможно описать словами, что он ощущал в этот момент. Все его нутро пылало таким адским огнем, что за этим фейрверком разрывающих его ощущений он даже уже не замечал, кажется, техничных движений дружеского хуя внутри. Возбуждение все усиливалось, до боли, до агонии, перехватывая дыхание и закладывая уши; кажется, он все-таки завыл в голос, потому что в какой-то момент просто дошло до того состояния, что он решил: еще секунда - и, если это не случится, он просто, наверное, сейчас сдохнет. Однако ровно на этом моменте их обоих скосило агонистическими судорогами избавления от сексуального напряжения, заставляя кончить, цепляясь друг за друга, словно утопающих. Яростный стук в дверь привел их в чувство. Миге поднялся первым, он практически был в одежде, относительно своего партнера. - Чо вы тут орали как резаные? – спросил их Сеппо. Он был не один. За спиной у него маячили Линде, Золтан и Гас. В руках у Сеппо была большая папка и два телефона. Как не вовремя ему пришла в голову идея провести общий сбор у них в номере! Секунды замешательства Миге хватило Вилле, чтобы встать с пола и прислониться к двери ванной. Сеппо прошествовал мимо, не глядя на него. И зря он это сделал, потому что на это стоило посмотреть. Штаны-то Вилле, конечно, застегнуть успел, но майка осталась задранной под самые подмышки. Линде хихикнул и ласково пихнул его кулаком в живот. - Он меня в жопу ебал, - безапелляционно ответил на вопрос Сеппо очень серьезным голосом Вилле. Как раз на том моменте, когда мимо него проходил Золтан. Он испуганно вытаращился на Вилле. Вначале на губы, которые тот задумчиво облизывал, затем на соски, которые Вилле заботливо, чтобы он не дай бог не упустил эту деталь, поддел майкой, зашипел, как будто бы ему это было неприятно, и томно опустил майку. - Он сопротивлялся, - в тон ему добавил Миге, наслаждаясь мизансценой. Линде расхохотался в голос. Гас понял не всю глубину шутки, но тоже похихикал. - У вас есть еще одна шутка в запасе, кроме как про жопу? – спросил Сеппо, присаживаясь в кресло и кладя документы на кофейный столик. - Да, есть, - сказал Вилле, - у Миге маленький хуй. - Ну-ну, тише, разбушевались лоси! – Миге молча, но очень демонстративно замахнулся кулаком на Вилле. - Тут телевизор стоит, опять разгромите мне что-нибудь - у нас тур вообще в минус выйдет, - строго предупредил Сеппо. - Садитесь давайте. Линде давно сидел с Гасом на кровати. Миге в прыжке рухнул всем телом, с разбегу ложась на бок с хозяйским видом. Золтан присел в ногах аккуратно, сжав руки между коленями и поглядывая на Вилле. Вилле усаживался на кресле. Как собака спать. Несколько раз покрутившись вокруг, потом заерзав, заскулив и приняв вычурную позу. Золтан продолжал смотреть на него, вытаращив глаза. - Геморрой, - двинул бровями наигранно Вилле. - Обострился. - Вилле, опять ты про свою жопу, - сказал Сеппо. - А чо он на меня смотрит так? – возмутился Вилле. - Давайте второй анекдот про хуй Миге пропустим. - А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, – радостно закатились Вилле с Миге. - Что? - Сеппо, ты сам сказал, - заметил Вилле. - С кем поведешься, - пожал плечами Сеппо. - Ладно, детский сад на выезде, теперь к делу… *** Прошел концерт. Наступила ночь. Спокойная, мирная ночь, в номере Миге и Вилле особенно. Миге смотрел телевизор, пил пиво, думал о своем и наслаждался тишиной. Спящее тело вырубившегося товарища не двигалось и не подавало особенных признаков жизни. Кроме того, что дышало. Это была та редкая минута спокойствия. Которую нарушил звонок мобильника Вилле. Спать Вилле мобильник никак не мешал. Миге тактично игнорировал его. Мобильник звонил уже в четвертый раз. На пятый Миге пошел проверить, живой ли его возлюбленный сосед по комнате. Он был живой. Но мобильник ему не мешал. Ему все всегда мешало, а мобильник ему не мешал. На восьмой раз, решив, что если он сам не сойдет с ума, то сойдут с ума соседи, он схватил трубу. «БАМИ» - высветилось на ней. Ладно, хрен с ним, вдруг что случилось. - Привет, Бам, это Миге. Что-то случилось? Нет? Да? Что? А, нет. Нет. Все нормально. Да, он тут. Спит. Нет, твои звонки ему не мешают. Не, мне кажется, что он живой. Щас попробую, - по-английски сказал Миге, встал со стоном со своей кровати и попытался растолкать Вилле, как-то растормошить. - Эй ты, ты, проснись уже, эй ты… Щелезуб… а, Щелезуб, – вторую часть фразы он произнес по-фински. - Бесполезно, - спустя пару минут сказал он трубке. - Бами, прости чувак, он угашенный. - Бывает, - грустно сказал Бам. - Вот черт. - А что ты хотел-то? - Приехать к Нему, - честно сказал Бам. - А можно? - А нужно? – спросил Миге. - Еще спрашиваешь, - смутился Бам. - Ну, тогда приезжай, - тон Миге оставался абсолютно невозмутим. Как и сон Вилле. - А вдруг ему не понравится, что я так вот внезапно нагрянул? - Наверняка не понравится, - согласился Миге, - потому что он разбил себе рожу сегодня до крови. Кстати, если он будет говорить, что это я его бью – не верь ему, это неправда. Я его никогда не бью, - нежным голосом испытывал терпение Бама финский соратник Вилле, - по лицу. А он всем сегодня сказал, что это я. Он, правда, сейчас ничего не может сказать, потому что спит, потому я, пользуясь случаем, сразу говорю: это не я! - Что вообще у вас случилось? – как-то, очевидно, несколько напрягся на том конце провода Бам. - Он в порядке? - Ну… - задумался Миге, - ты знаешь, в принципе, он... как бы это потактичнее сказать… я, конечно, давно его знаю и привык, но так-то, по общепринятым стандартам, я бы не мог сказать… - Бля, чувак, ну хорош измываться, он живой вообще? - Да, вроде, - сказал Миге. - Ну, по крайней мере, он сам пришел. В смысле, его привели. В смысле, на своих двоих. Правда, он был весь в кровище. Ну то есть как. Вначале все шло стандартно, мы слегка расслаблялись после проведенного концерта. Культурно употребляли. Если не считать того, что он употребил во время концерта несколько бутылочек красного, потом мы слегка покурили, потом они еще что-то нашли выпить, Линде впал в ярость и напал на торшер. А потом Вилле поехал кататься на скейте по коридорам отеля - кстати, не знаешь кто эту гадость ему подарил? - Хорошая шутка, - сквозь зубы ответил Бам. - Потом мы уложили Линде и пошли спать. Я, по крайней мере, сразу заснул. А через несколько часов меня разбудили. Золтан шел вниз за каким-то хреном. В смысле, какого-то хрена ему понадобилось в лобби внизу, и он обнаружил нашу радость без сознания, в луже крови. Но это он просто был немного пьян. Скейт не пострадал. Золтан его привел, в общем. Вилле то есть. Ну, потом мы его вроде как отмыли, раны обработали, оказалось, в целом, не так плохо, как мы думали вначале. По крайней мере, кости целы, челюсть на месте, за сотрясение мозга не ручаюсь, но он решил, что ему надо еще выпить и он лучше знает, что ему поможет, чем мы. Он всегда считает, что он лучше знает, что надо делать, и, в принципе, это не всегда соответствует действительности, но даже я не всегда нахожу слова, чтобы его переубедить, и, в общем, как-то так. - М-да, - сказал Бам. - М-да, - сказал Миге. - Мидж... – с американским акцентом обозвал его Бам. - Чо, Бам. - С ним все будет в порядке, Мидж? - Ну, я думаю, что его так просто не убить. - Окей. Спасибо, Мидж. - Еще вопросы? - Ты думаешь, он не хочет, чтобы я приезжал? – грустно спросил Бам. - Слушай, если ты так ставишь вопрос, - уточнил Миге, - то я бы ответил на него, что… э-э-э… скажем так, у меня есть основания полагать, что он хочет. Миге радостно хихикнул сам с собой. - Я бы даже так тебе, Бами, сказал… чисто как мужик мужику. Ты лучше приезжай. Возможно, тебе дадут по башке. Нет, фигурально, конечно, мы здесь предпочитаем моральное насилие. Нам оно кажется более жестоким, чем физическое. Возможно, я погибну первый. Еще до тебя. Да, возможно, я даже не переживу завтрашнего утра, но ты, Бам, ты лучше приезжай. Я бы вообще бы сказал так: «На твоем месте, Бам, я бы приехал еще вчера». Миге очень извращался в намеках и остроумии, и нормальный человек бы как-то засомневался. Но не Бам. - Да я вот как раз на сайте сижу с билетами, куда-билеты-то брать? – спокойно спросил он.