Эрос и Танатос: Комедия в трагедии

Бам несколько перебрал тем вечером. Когда он проснулся часов в семь утра от кошмара, что попал летом в пустыню Аризоны с Новаком, у них кончилась вода, а тот назойливо пихал ему свои дурацкие чипсы с халапенью, утверждая, что они хорошо утоляют жажду. Он их ел и ел, но пить, почему-то хотелось все сильнее. Наконец Бам открыл глаза. Слава богу, рядом с ним оказалась полувыдохшаяся бутылка гаторейда, которую он высосал. Вода была какая-то соленая, воняла черти чем, в другой раз бы он это пойло бы выбросил, но в данный момент это оказалось самым вкусным питьем, которое он когда-либо пил. Постель рядом с ним была пуста. Бам напрягся. Он точно засыпал вчера с Вилле. Он смутно помнил, что между ними был какой-то напряг, но засыпали они вместе. У Бама внутри зашевелилось какое-то нехорошее предчувствие. С другой стороны, он привык к тому, что его любовнику не дается здоровый богатырский сон по утрам, и он то и дело норовит то свинтить пораньше, то пойти отлежаться в ванной, то пойти бухать с утра пораньше, встречая первый луч рассвета первым глотком пивка и затяжкой. Он помнил, что тут должен был быть еще полный дом народу, так что заскучать его драгоценный точно не должен был. К тому же как бы он сам выбрался из этой жопы мира, не поставив никого в известность? Закончив мысль и успокоив свою совесть хозяина банкета и дососав гаторейд, Бам с чистой совестью заснул и проспал до половины первого. Проснулся он уже вполне отдохнувшим. И, совершивши утренний туалет, оделся в чистое, набрызгался модным парфюмом от Перри Эллис, фигурно побрившись, оставляя фешенебельную бородку, которую он подсмотрел у Золтана и без которой выглядел младенцем-переростком. Она ему удивительно шла. Одновременно делая из него взрослого мужчину (у многих его ровесников так красиво щетина не шла, хех, смешно, но это даже являлось странным предметом зависти у Самого Вилле! Благодаря его арийским нордическим корням тот очень расстраивался, что несмотря на его возраст у него так жалостно и аскетично растет растительность на лице и на груди). Бам вышел из ванной и гардеробной, спустился вниз, и — неожиданно — не обнаружил Вилле ни в доме, ни на улице! Вот это номер. Позвонил на всякий случай Джимми Фрэнксу — сходу заорав — я знаю, вы бляди там тусите — но Джимми сказал, что он не может говорить, потому что сидит с матушкой за столом, празднуя Йом Кипур. Бам сказал, что нехуй бухать с утра, прикрываясь религиозными традициями. Джимми сказал — Лехаим — и сказал, что каждая женщина в этот день должна выпить четыре больших стакана вина. Новак спал где-то в углу и был ни-кому-не-кабелен, и, как и все остальные, никто ни черта не знал, даже то, на какой планете они сейчас находятся. Вечеринка удалась. Бам выругался и вышел на улицу закурить. Он перенял привычку курить у Вилле, но старался держаться известных пределов, чтобы не подсесть, курил только дорогие ароматизированные сигариллы. Вышел на улицу. Там в своей машине, раскрыв капот, задумчиво ковырялся его больший друг и брат, чем сам Джесс — Райан, зевая и то и дело почесывая бороду. - Где Вилле? - коротко спросил Бам его зычным голосом, прямо с порога. Райан задумчиво посмотрел на часы: - Думаю, где-то над Гренландией. Бам раскрыл рот и уронил сигариллу в газон. - Ты шутишь? - Хуя с два я шучу, - снова зевнул Райан, - его блядское такси перепутало город, и я в пять утра был вынужден срочно везти его в Филадельфию, пока все спали. - Зачем? - Что зачем? - Зачем ты его вез в Филадельфию к такси пока все спали? - Он попросил, он сказал, ему надо на самолет, - сказал Райан, - Вообще это не было совсем так, чтобы он просил меня привезти его в Филадельфию. Просто когда-то я ему сказал, что понадобится если помочь — обращайся. А тут было утро, он спускался по лестнице, я как раз шел из сортира, он извинился, сказал, что не может понять, где это место, где остановилось такси, и не мог бы я ему помочь. Я взял его телефон, я попытался объяснить чуваку на такси, как сюда проехать, но чувак был латинос, и не говорил по-английски, так что Вилле твой вообще хуй бы объяснил бы, потому что он даже меня не понял. Одним словом, я посчитал, что быстрее будет, если я подброшу по-быстрому Вилле до Фили, а оттуда уж до Нью Йорка легко, я сам посадил его куда надо в Филадельфии — он точно должен был прибыть на свой рейс. Самолет ждать не будет! - А что, если бы он тебя в жопу трахнуть попросил, ты бы тоже это сделал, потому что безотказный? - внезапно очень грубо рявкнул Бам. - А что так можно было? - изумился Райан, выглядывая из-за капота и кося на Бама невинным ультрамариновым глазом. - Мудаки, блядь, - Бам вошел в дом и захлопнул за собой дверь. Потом остыл, поняв, что больше информации ни от кого ему не получить, снова открыл дверь. - А чего ему вдруг так внезапно надо было уехать-то? - слегка заискивающим тоном спросил Брайана Бам. - Я не знаю, я не спрашивал, - сказал Райан. - Ты поехал отвозить его в другой город не спрашивая?! - возмутился Бам. - А к кому бы кроме меня он бы мог обратиться? - озадачился Райан, - Он же реально не местный, его бы этот чепушила развел бы на хуеву тучу бабок. Чего я сделал не так, как довез твоего приятеля в целости и сохранности до аэропорта? И не дал его обворовать латиносам? Бам выругался про себя. - Бля, да нет, все норм, Рай. Я просто немного волнуюсь. А мне. Мне он ничего не передавал? Ну случайно, если вы вообще разговаривали. Вы вообще разговаривали?!?!?! - Ну, конечно, - явно обиделся Райан. - И что? - Что, что? - О чем вы разговаривали? - сурово спросил Бам. - Ну, э... - сказал Райан, явно затрудняясь, - так, поболтали о Блэк Сэббате — он как раз играл по-радио, о музыке, его интересно послушать... он вообще так интересно все рассказывает.... ты знаешь, что, например...... - Я это знаю, - сквозь зубы сказал Бам, - дальше что? Райан посмотрел на него. Потом с энтузиазмом потер лицо, растирая машинное масло с гарью себе по всей морде. - Бам, я тебе не критик, и щас не в тему скажу, но походу, ты вчера с ним как-то жестковато, - внезапно, словно решившись, и даже выдохнув немного до, сказал Райан. - Это он тебе сказал?! - Нет, конечно, - покачал головой с улыбкой Райан, - о таких вещах пацаны не говорят, - Просто, понимаешь... - Он вообще-то мой друг! - Ну так веди себя с ним как с другом! - Да что ты в этом понимаешь! - Видимо, ничего, - сказал Райан. - Ну и нечего тогда тебе об этом говорить! - Бам снова закрыл дверь в дом. Постоял у двери, отдышался и снова открыл. - Рай. - Чего, родимый? - спросил Райан опять из-под капота. Он заменил что было нужно и теперь задумчиво смотрел на мир вокруг в поиске тряпочки. - Рай, он правда обиделся? - испуганно спросил Бам сквозь створку в двери. - Не пацанская тема, Бам, - повторил Райан, задумчиво глядя в закат, - пацанов не обижают, а свои гейские терки решайте между вами сами. На долю секунды Бам офигел от смелости своего лучшего друга, потом понял, что в принципе, он имеет на это право, и решил простить. - Я не очень помню, что было вчера, - сказал он извиняющимся тоном, - я что-то реально сделал не так? - Ну, если бы ты так повел меня со мной, я бы перестал называть тебя другом. - Чо, даже так? - удивился Бам. - Ты знаешь, это нелегко заставить меня быть на его стороне, - сказал Райан, - подай мне тряпочку, Бам, вон там в кармане в правой двери ближе к тебе лежит, спасибо. - Не за что, - сказал Бам. Он сделал вид? Или не понял, что происходит, бог ему судья. - Что-нибудь еще? - спросил Райан. - Бля, а что мне делать, Рай? - Бам, подай мне еще вон из правого кармана ключик на одиннадцать. Или на десять. Постой, а лучше оба сразу. *** Бам попытался позвонить Вилле, но его телефон сообщал, что абонент не абонент. Бам подумал, что если бы что случилось, он бы узнал. Поэтому бросил это дело, разве что разок звякнул Сеппо, и тот нехотя, зевая, сказал, что, кажись, Вилле уронил свой телефон в унитаз. И, видать, ему придется покупать ему новую симку. Суомский способ вести бизнес вызвал у Бама идиосинкразию, и заставил неприлично заорать: - Когда мне ему позвонить?! - Не знаю. - Как мне его вызвать? - спросил Бам. - Нарисуй хартаграму, - посоветовал Сеппо, - Миге предпочитает собирать вместе экзистенциальные соки и соли. - Какие соли? Какие соки? Сеппо, ты надо мной издеваешься? - Бам, надо мной издеваются здесь все вообще, поэтому твой вопрос мне не очень понятен. - Запиши мой телефон, пусть он мне позвонит, когда ты его увидишь! - Конечно, малыш! - очень вежливо сказал Сеппо и положил трубку. Бам даже не знал как это понимать. Потом у Бама случилась очередная неожиданная командировка, и он вгрызся зубами, чтобы достичь еще более выдающегося положения среди всех, кто снимал видео для МТВ! *** А Вилле-то домой и не летал. У Вилле там случился Миннеаполис. И много каких штатов тоже. И даже Мексика и проклятие ацтекского шамана. Полгода были очень плотно заняты, одним словом, и у него не было времени особенно жалеть себя, что, впрочем, было даже к лучшему. - Привет, - сказал один парень, когда они выступали где-то на юге, - Я Джордж, из Лос Анджелеса, можно с тобой сфотографироваться? - Привет Джордж из города надежд, - сказал Вилле, - конечно можно. - Я давно уже ваш фанат, у меня даже группа есть, - сказал как будто извиняясь молодой юноша, чем-то похожий на юного Бама, в драных штанах, и накрашенных глазах, небритой мордой, но тщательно депилированными коленками, судя по дырам в его джинсах. Синеватая щетина на его лице больше всего возможного говорила, каких трудов ему стоило держать такие гладкие коленки. - Я обязательно вас послушаю! - поклялся Вилле. - Будете в Калифорнии, я вам скажу, куда лучше пойти! У меня девушка там работает, - он дал визитку и все как полагалось. - Ты действительно мне очень нравишься, - сказал парень так, что вопросов о том, что он имел в виду, не возникало, - Пожалуйста, позвони мне, когда захочешь. Вилле разве что и оставалось как скептично поднять брови. Но прозвучало эротично. К тому же, его самооценка нуждалась в паре реанимационных мероприятий. - Ты симпатичный, - сказал Вилле на всякий случай, чтобы не выглядеть как утюг. - Нет. Просто позвони мне, когда захочешь. Это был и вправду неординарный подкат. У Вилле даже разом привстал. Он на всякий случай приосмотрел мальчишку сзади, пока тот уходил. Пожалуй, его бы он в свой номер бы позвал. *** Их турне по Америке продолжалось. Миге продолжал загонять свои речи про Америку — великую наследницу Римской Империи, предрекая ей скорейший упадок и гибель, но, поскольку им выдался неожиданный краткий отдых, они решили посетить пирамиды уничтоженной геноцидом белого человека, древней расы ацтеков в Мексике, а может быть именно поэтому, тем более, лететь потом оттуда до Лос-Анджелеса, где они должны были продолжить свой тур, было всего ничего. Вообще, чтобы вы знали, у них была высокая цель для посещения пирамид Чичен Итцы. Поэтому они с удовольствием посещал музеи и пили аяуаску по совету старших товарищей, при посещении Чичен Итцы. С надеждой, что духи их предков дадут им план на то, как жить дальше. Старшие товарищи уверяли, что так оно и будет. Спасибо местным шаманам, некоторые детали употребления аяуаски для них стали очевидными. Правда не сразу. Ушли они из хижины шамана несколько разочарованные. Ну пили они там какой-то тухлый мате, ну бегал он кругами и стучал в свой бубен. Они решили, что легендарная аяуаска ничто иное как разводка для наивных туристов, и ушли. Правда Газик почему-то пытался отобрать бубен у шамана и что-то страстно ему шептал на неизвестном языке. Они решили, что на шведском, ведь у его же были шведские корни! Они остановились выпить пивка в придорожной кафешке, чтобы компенсировать разочарование магией майя. Бертон, Газ и Вилле сели за столик на улице, Миге с Линде пошли внутрь. - Газик, тебе пивка взять? - Яг хатар диг! - сказал Газ и с силой ударился лбом о стол. - Ясно, - сказал Вилле, - это он что сказал? - Не знаю, - сказал Бертон, - я прогуливал шведский в школе, к тому же у него странное произношение. - ЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯХЁТААРРРДИИИГ!!! - Газик ударился еще два раза. - Мне кажется он говорит, что он меня ненавидит, - серьезно сказал Вилле. - О! Точно, я все вспоминал это слово! - обрадовался Бертон, - я помню, что как тебя зовут будут что-то хетер, но не помню как это читается, но ты прав! ТОЧНО!!! ОН ГОВОРИТ, ЧТО ОН ТЕБЯ НЕНАВИДИТ!!! - А! Оу! - сказал Вилле, - Фух, мне разом полегчало. Я-то подумал, что с ним что-то не так. - ЯЯЯЯХЁТААААДИИИГГГГ!!! - Смотри-ка, Бертон, а произношение у него с каждым разом становится все лучше! - Драться полезет? - Хуй его знает, - пожал плечами Вилле. - Пивко заказывали? - Миге принес в обеих руках четыре пивных банки и поставил перед ними. - Газик? Гааа-зииик?! - ласково попытался позвать товарища Миге, - Пивка хочешь? - ЯЯЯЯЯЯХЁТААРРРРДИГГГГ!!!!!!! - сказал Газик и ударился головой об стол. - Он ушел в Вальгаллу, - сказал Вилле, беря и его банку пива в другую в руку тоже, - там его окружают чаши перебродившего эля и голые Валькирии, готовые заниматься с ним сексом задаром. - А почему он тогда орет я вас ненавижу? - удивился Миге. - Видимо у голых Валькирий в его персональной Вальгалле наши лица, - сказал Вилле и отпил пива. - Хуле ты пьещь с двух рук как Македонский? - удивился Миге. - Что-то у меня голова разболелась с этого протухшего мате! - сказал Вилле. Линде сидел на стуле едва-едва, и пот крупными каплями скатывался по его лицу. - Лили, ты живой? - спросил Вилле. - Ааааааа! - лицо Линде внезапно перекосило судорогой, так словно бы он увидел что-то страшное. Он играл так реалистично, что Вилле аж подпрыгнул на стуле и, оборачиваясь назад, на всякий случай прикрыл голову руками, решив, что там как минимум извержение вулкана. Там ничего не было. Лили бросился бежать вниз по улице. - БЛЯДЬ! - заорал Вилле. - ЯВЛА ЯВЕЛЬ! - заорал Газ. - Блядь, ему уже демоны мерещатся, - сказал Бертон. - ебаные. Ебаные демоны, что-то мне тоже как-то не очень хорошо, пойдемте-ка в отель. - ЛИЛИ, СТОЙ!!! ДЭННИ!!! УЕБАНЫЙ КРОЛИК СТОЙ!!!!!! - Лили не отзывался ни на одно из любимых им прозвищ, а это было очень плохим сигналом. Более того, он бросился бежать, крича и отбиваясь от кого-то, судя по суетливым движениям, которые он совершал, размахивая руками вокруг себя. - ЯЯВЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЛЬ!!!!!!!!!!!! - заорал Газ. - Миже, походу это ебучее мате все-таки работает, - испуганно произнес Вилле. Но Миге его уже не слушал, он бросился бегом за Лили. Вилле подскочил и бросился вслед за ними обоими: - Идите в отель! - крикнул он Бертону. А это было уже даже страшно. - ЛИЛИ!!! - ЛИНДЕ, МАТЬ ТВОЮ, СТОЙ!!! Бежать было как-то удивительно тяжело. Вилле решил, что ему надо сойти с дороги вон у того мосточка, потому что дышать было решительно невозможно, сейчас он постоит немного и ему полегчает. И тут оно накрыло. Внезапно дорожка за мостиком превратилась в спираль, которая вертелась и поднималась, закручиваясь, куда-то в небо. Вот ебучие шаманы индейцев-майя. Пока Вилле еще соображал или думал, что еще соображал, он попытался отползти подальше от дороги. Далее...часть его биографии потерялась из его разума навсегда. В частности, то, кто его нашел, и как его довезли до отеля. То, что он оказался в отеле он понял хорошо, потому что провалялся половину ночи на полу в ванной комнате в дичайшем отходняке. Там же он прямо потом, проведя несколько воскресительных мероприятий и заснул, точнее вырубился, не пытаясь даже выползти оттуда на сушу. Утром Вилле вошел в минивэн, который должен был доставить их в Аэропорт, чтобы вернуть из краткого отпуска в Мексике обратно в Штаты, а именно в Лос-Анджелес, последним. На первом сидении, завернувшись в плед сидел бледный Газ. - Год морон! - радостно (ну насколько ему позволяла его охрипшая и осипшая после реанимационных мероприятий глотка) приветствовал Газа Вилле. - Кого ты тупорылым назвал?! - возмутился Газ. Потому что по-английски морон — значит тупорылый. - Я поприветствовал тебя по-шведски, - сказал Вилле. - Но я не говорю по-шведски! - возмутился Газ еще сильнее. - Я тебя услышал, - сказал Вилле и прошел на диванчик в задней части машины, где в позе Будды, постигшего просветления и уходящего в Нирвану, как в храме у города Крунгхтеп, странно улыбаясь Бездне, возлежал Миге и задумчиво смотрел в никуда. - Двинься, - сказал Вилле. Миге проигнорировал его просьбу, тогда Вилле просто влез на сиденье наполовину ложась на него. Через пятнадцать минут после того, как мини вэн тронулся, Миге внезапно подвинулся, освобождая ему сидение. - А, привет, Щелезуб, - приветствовал его друг. - Приятно, что ты меня заметил, - сказал Вилле. На сиденьях перед ними дремали Бертон и Линде. Бертон, свернувшись калачиком на сиденье, а Линде свесивши голову вместе с отросшими спутанными дредами в проход. - Ты как вообще? - Слабым голосом спросил Вилле Миге. - Если коротко: я передумал умирать, - сказал Миге, - и тебе не советую. Там, сука, страшно. - А я разговаривал с Кецалькоатлем, - слабым голосом проговорил Вилле. - Он пришел к тебе о трех ногах, опираясь на гигантский член? - спросил Миге. - Ты тоже его видел? - удивился Вилле. - Нет, я просто знаю все твои сексуальные фантазии, - сказал Миге. Вилле подавился водичкой, которую аккуратно попивал, восполняя посильно дегидратацию организма. - Некоторого даже я и сам от себя не ожидал, - хрипло признался он. - Это чего например? - Поверь, тебе лучше этого обо мне не знать, - заверил его Вилле. После чего они перестали пить на всякий случай даже мате. Потому что он пах аяуяской. Разве что с осторожностью пили в аэропорту мескаль, опасаясь, что его конфискуют на границе, и упорото считая, что тот, кто проглотит заспиртованного червяка, будет пердеть как черт, но Миге сказал, что ему нечего терять, он и так переборщил с местным буррито, и съел его. - Ну как? - спросили его товарищи. - Что-то вымоченное в спирте, - сказал Миге, - я тут недожевал. Хотите попробовать? *** Миннеаполис открыл им всем новые грани познания мира. Хоть и страх аяуяски держал их пару недель, но тут их подотпустило ощущение всепоглощающего Вавилона, то есть цивилизации. И того, что уж раз уж с ними ничего не случилось по проклятию индейского шамана, у которого Газик, как в итоге выяснилось, все-таки отобрал бубен, то тут уж и точно не случится. После очередного концерта это случилось, когда они все чувствовали себя в полнейшей безопасности, и ничего не предвещало. Линде с Бертоном укурились очень быстро, и экономно, и выпив по виски с колой отправились баиньки. Газик нашел себе занятие на вечер женского пола, ему повезло с отдельным размещением, Миге как-то именно тогда несколько разругался с Вилле, и поэтому после часто винил себя в произошедшем. Но в тот момент, он просто ушел из бара, чтобы в сердцах не ебнуть друга стулом по голове. Очень трудно было потом понять, что произошло и как-то объяснить это все, Вилле точно помнил, что вечер обещал быть веселым даже несмотря на все это. Вначале они все веселились с ребятами вместе. И Линде там был и Газик и Бертон и он сам. Они стебались над своим последним выступлением в Миннеаполисе, Миге якобы захотелось спать, потому что он перепил. И Миге пошел спать. Потом выяснилось, что у Миге было чего сказать по поводу этого спать, но это выяснилось уже потом. Вилле бухал и зажигал как в последний раз. С кем-то фоткался, кому-то дал автограф, с кем-то задушевно поговорил, в основном вежливо кивая, и всей душой пытаясь сопереживать говорившему. Даже если плохо понимал, что он вообще там несет. Вилле вообще, скоро понял, что не так важно, что он или она там вообще тебе несет, главное, чтобы твое жало при этом было сопереживающим и эмпатичным. Его еще папа этому в детстве учил, а тут, наконец, до него дошло, зачем это нужно. Потом Вилле поговорил с одним знакомым одного знакомого, потом вторым, потом третьим. Потом они что-то выпили. Потом пошли смотреть стриптиз на втором этаже этого клуба. Он даже честно пытался звать своих товарищей с собой, но те были никакие. И разбрелись по своим делам. Странно, что Вилле чувствовал себя удивительно бодро. В некотором смысле можно сказать, что на этом моменте Вилле потерял связь со своими товарищами. Все что ожидало его выглядело круто! Хотя, он и ожидал, до последнего, что Миге поваляется там себе на кровати пару часов, потом ему надоест, и он спустится к нему. Миге за ним не спустился, ну и хрен с ним. Стриптиз был забавен, музло заводило все круче. Он посасывал свой джин-тоник сверху, но он, как и все хорошее должен был закончится. К его услужливому другу, который стремился показать все прелести ночной жизни Миннеаполиса, присоединились его друзья. Нормальные, на первый взгляд, ребята, - он заказал им по пиву. Они все радостно поблагодарили его. - А это что, вы, чтоли выступали? - Мы. - Воу. - Эй, Джек, дай нам выпить! Джек дал им выпить. Налив всем шоты водки на барменской стойке. - Я не пью водку, - сказал Вилле. - А что ты пьешь, малыш? - хихикнул кто-то. - Пиво, - сказал Вилле - Вот тебе пиво, тогда, - вообще, последнее, что он, взрослый мужик, мог ожидать, так это то, что ему в пиво вмешают таблетку, которая промеж американских студентов носила название бабоукладчика. Потому что а — он не был бабой, б — за каким таким профитом его пытались уложить против его воли было для него далеко не очевидно, но тем смешнее, что именно жертвою ее он и пал. Не сразу. Вроде бы он выпил и все было как обычно, потом понял, что не может сказать ни одного слова членораздельно. Это была, конечно не аяуяска и трехногий Кецалькоатль не сходил за ним по спиральному облаку, но он чувствовал себя абсолютно трезвым, но ноги и руки его не слушались. Язык тоже. Он попытался, но вышло так стыдобищно, что он посчитал жутким вопрос того как он вообще доберется до своего номера. Язык его предал еще до того, как он понял, что он и встать-то не может. - А пошли к ребятам, они там за углом недалеко! Ребята, что сидели в большой комнате, очень странно поглядывая на него, в связи с чем Вилле боялся сказать хоть слово или двинуть хоть одной конечностью, понимая, что они ему больше не повинуются. Он надеялся, что может быть отпустит. Он все еще надеялся, что может быть отпустит. Самое странное в его наркотическом опьянении было то, что частично он очень хорошо слышал, что происходит вокруг. - Не, это не мой тип вапче, чо за урод, - сказал один скривившись, глядя на него, - лучше б я кого-нибудь другого, - ничуть не смущаясь присутствия Вилле при этом умозаключении. Впрочем, сквозь туманный сон Вилле как-то именно благодаря этой циничной реплике начал осознавать, что вообще происходит. Его еще несколько раз при нем обсуждали в уничижительном смысле того, как его можно использовать сексуально, и это его даже увлекло, потому что он, вроде как никому не собирался до того предъявлять себя сексуально... Он попытался встать. Получилось еще хуже, чем если бы он попытался что-то сказать. Он тупо упал на пол. Его посадили на место обратно. На имеющемся шесте стриптизерша честно отработала свою зарплату, он не чувствовал вообще ничего, ни восторга, ни отвращения от ее работы, ни какой-то реакции на те руки, которые его водрузили обратно на барный стул и придерживали теперь. Сознание покидало его стремительно, но странно, потому что он вроде бы продолжал видеть, что происходит, и он не мог идентифицировать наркотик. Поэтому, когда ему дали еще пива и посадили в машину, говоря, что и дальше все будет круто, он только засосал спасительной жидкости и вырубился окончательно. Руки на его поясе. Он сам стоящий в какой-то странной позе. И вроде бы все были так аккуратны в этот момент. Он осознал все, что произошло, но он никогда бы не произнес это кому-то еще. В конце концов, по большому счету, с ним обошлись условно гуманно. То, что происходило с ним дальше он никогда бы не смог больше отличить ото сна. И это было для него только лучшим, единственным подарком, который могло бы ему подарить его сознание, это вытеснить все что произошло с ним тогда. Он чувствовал, как странные руки трогают его где-то где ему было в общем-то все равно, и что они там пытались сделать ему было тоже все равно. Кто-то кайфовал там за кадром, от чего, ему было не очень понятно, что там вообще происходило, он, в ужасе своем понимал, что не мог понять, что происходит. Он проснулся с утра, голым в неизвестной ему комнате в борделе, без телефона, одежды, денег и всего. Он знал, что произошло, но только он это будет знать отныне и во веки веков. Половину он помнил смутно, половина казалась ему что происходит не с ним. Только после он понял, как ему повезло, что он проснулся не в ванне со льдом с ампутированной почкой или печенью, но тогда ему было страшно и без этого всего. Он точно не соображал, что делать, кроме как замотаться в полотенца и позвонить внизу на телефон Сеппо. Тур-менеджеры, естественно, вытащили из этого низкопробного борделя, он сумел принять горячий душ и одеться перед тем, как они все погрузились в автобус. И еще кое-что сделать тоже успел. Вилле не хотел, но ему приблизительно пришлось им сказать, как как все было. - Они тебя изнасиловали? - быстро спросил Миге, пока он не успел еще сообразить, как ответить на этот вопрос. Он открыл рот, закрыл рот. Снова открыл. - Я понял, - сказал Миге. - Не...нет. Ты не так понял. Я бы знал. - замотал головой Вилле. - Они …. - Да нет, нет... - Хорошо, - отрезал Миге. Погрузивши все из инструментов, что должны были, автобус плавно стартовал дальше. Вилле старался держатся поодаль, потому что его трясло по непонятной ему самому причине. Он задумчиво отпивал от банки с пивом, чтобы его отпустило, пожалуйста, но тем больше он боялся того, что может почувствовать, когда-таки отпустит. Они сидели на заднем сиденье тур-баса. С Миже. В основном в молчании. Едва касаясь плечом друг друга. Вилле лежал, вытянув одну ногу, вторую подогнув под себя, запрокинув голову и старательно делал вид, что спит. Миге сидел рядом, скрестив ноги и сложив руки на груди, глядя в одну точку. Через примерно тридцать минут такого сидения Вилле не выдержал и потянулся к столу за пачкой Мальборо. - Ты анализы сдал уже? - тихо спросил Миге, заставляя его вздрогнуть, а мошонку тоскливо сжаться. В этом вопросе было слишком много. Вилле шмыгнул носом, вытер его кулаком, все это время размышляя, как ответить на вопрос Миге, и не стоит ли его передразнить вопросом Карлсона к домомучительнице, перестала ли она пить коньяк по утрам. Но когда Миге разговаривал с ним таким тоном он не умел защищаться. Это казалось ему подлым. И несмотря на это он понимал, что ответ на его вопрос будет ответом на целый ряд других вопросов. Он сжал зубы, надеясь, что Миге начнет на него давить или настаивать, или напомнит ему о том, что он предупреждал его насчет его гей-знакомых, их тусовок и прочих опасностях для его здоровья, жизни и прочего, чтобы ошиваться среди этой маргинальной публики в жопу пьяным. Меньше всего он нуждался теперь в его материнской опеке, но надеялся, что Миге сорвется на менторский тон, и тогда он быстро сумеет настроить его против себя и заставить пожалеть, что спросил. Потом он увидел лицо Миже. Мужчина словно постарел на пятнадцать лет за пятнадцать минут. У него на лице было абсолютный страх за него. Ему внезапно стало стыдно за свою инфантильность. - Да, - коротко сказал Вилле. Это было самое умное, что он сделал за последние лет пять. Миге расцепил руки, упираясь в сиденье и тяжело выдохнул. - И когда? - В течение недели, - сказал Вилле, - но там же непонятно, может быть еще полгода впереди. - Боишься? - спустя долгую паузу спросил Миге. - Боюсь. Все боятся, - философски ответил Вилле сквозь зубы, выдувая сигаретный дым. Он уже сумел взять себя в руки немного. Ну, раз Миге все итак понял, то значит тем лучше, ему не придется мучиться тем, что ему приходится ему врать. Ему как-то даже полегчало, что Миге был Миге, - Даже те, кто ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. Ты не боялся, когда сдавал? - Да, глупый был вопрос, - согласился Миге, - ну да ладно. Переживем. Дело-то в общем, житейское, - он потрепал рукой волосы Вилле. Как странно и как часть бывает, когда самые страшные и жуткие переживания мы храним в себе, чтобы не ранить близких, и как в этом мы на все готовы. Им же будет больнее чем нам. Мы же выжили. Зачем это обсуждать с кем-то. Мы не будем ломать приемлемую схему, нам это ни к чему. - Так что там произошло-то, - зевая свесился Газик со своей полки. - Да хуйня какая-то, - хихикнул Линде, - его телефон за ссаные двести баксов спиздили. - Во дебилы, - сказал Газик. - Пойдемте спать, у нас большой переезд до Нового Орлеана, - сказал Сеппо. Водитель выключил общее освещение. Вилле смотрел в окно, и хуй чего там видел. Миге долгое время сидел рядом с ним в молчании. Он даже забыл о его существовании, просто состояние у него было такое, что он вообще плохо соображал, что с ним происходило. Толи под влиянием отходника от алкоголя и наркотиков. Толи от нервов, но держало его только внимательное наблюдение за ползущим по стеклу муравьем. Миге внезапно перекинул руку ему через плечо и потрепал его по голове. Вилле испуганно вздрогнул, потом рассмеялся собственной пугливости. - Ох, Кабанчик, я кажется задумался. - Поздно уже, Щелезубик, - нежно сказал Миге, - Тебе уже слишком поздно задумываться, так что даже и не начинай. Только Миге мог заставить его так искренне заржать в данной ситуации. Миге, однако, его смех не поддержал. Он с силой вжал ладонь в предплечье Вилле, и мощным движением вдавил его тело в себя. Несмотря на то, что жест мог бы быть воспринят, как агрессивный, злости в нем не было. В нем ничего не было кроме самой отчаянно нежности, которую никакие слова бы не передали. От неожиданности у Вилле на глазах мгновенно выступили слезы и потекли бесконтрольно, он даже не успел испугаться, что Миге их точно заметит, когда падал на него странно, боком, Миге повернул его голову к себе. И раскрыл ему губы своими губами в каком-то нереально медленном и аккуратном поцелуе. Теперь точно заметит слезы, мелькнуло в голове у Вилле, ну конечно, их вкус теперь придавал перцу их поцелую. Это был такой, тантрический поцелуй. Миге расцепил губы, потом снова медленно коснулся полураскрытых губ Вилле. Замер сразу же, вначале обжегшись ощущениями, потом замерев, чувствуя, как медленно к губам Вилле возвращается их нормальная температура, потом, как они начинают пульсировать в такт с его губами, практически не сдвинувшись на миллиметр. Им не о чем было говорить сейчас. Нечего скрывать и не о чем шутить. Вилле внезапно всхлипнул и схватил его голову больно, большим пальцем под ухо. Миге просто настойчивее вцепился ему в волосы рукой, вначале оттаскивая его голову за волосы от себя, затем вжимая себе в рот жестче. Вилле словно обмяк сразу и поддался, засасывая его губы с каким-то умственно отсталым упорством. А чего им кроме этого было друг другу говорить. - А вы чем там занимаетесь-то? - с интересом выглянул со своего места Газик. В общем они не обсуждали там, что он видел, и насколько их было видно. Но вид у Газика на следующее утро был прямо скажем странноватый.