Равновесие

Pendant que tout est sombre, devient rouge sous les bombes, que le soleil n’est plus qu’une ombre, a la recherche de sa tombe — garde confiance en moi. Devant l’Apocalipse et le déluge qui nous menace devant les grands risques d’eclipse les déserts qui se changent en glace — garde confiance en moi. <…> Ad vitam aeternam garde confiance en moi. Et tant que je serai là rien ne t’arrivera je le jure sur mon âme. ©Dracula: Entre l'amour et la mort Когда все одето мраком и мир становится красным от бомб, когда солнце — лишь тень, ищущая свою могилу — доверяй мне. Перед ликом Апокалипсиса и потопа, угрожающего нам, перед ликом последнего затмения — доверяй мне. <…> До скончания века доверяй мне — и пока я здесь, с тобой ничего не случится. Я клянусь в этом своей душой. © Дракула: между любовью и смертью

Жизнь Бездны, ранее тянувшаяся в космосе миллиарды лет, сейчас, с оглядкой на прошлое, казалась гораздо короче этих нескольких мучительных дней. Но даже несмотря на это она не успела практически ничего: только придумала себе однобокое плоское имя, подобрала несколько осколков Звезды Первой и изучила толстый том высшей математики, которую совершенно случайно обнаружила в стеллажах пыльной и удивительно скудной библиотечки брошенного дома. Для нее это стало чем-то сродни озарению: так вот как смертные пытаются понять и выразить все то, чем она занималась все то время, проведенное с сестрами! Однако все то, что ей удавалось проворачивать, играя силой Пространства с помощью своей Звезды, в пыльном учебнике выражалось в виде четких и логичных формул, позволяя девушке без труда осознавать их сплетение и строить логические продолжения каждого человеческого достижения. Она свела двадцать четыре часа в строгий и неотступный график: всю ночь проводила у постели Хаос, то пристально наблюдая за позой ее тела, мимикой и прерывистым дыханием, то погружаясь в полудрему, необходимую ей в нынешнем состоянии. День же она просиживала с учебником на коленях, изредка отвлекаясь на кружку-другую кофе, приготовление которого уже освоила благодаря старенькой кофеварке и нашедшимся на кухне зернам. Увы, это открытие к ней пришло не сразу: до того, как Бездна добралась до кофе, она уже успела смолоть в труху пару горстей риса, сушеный батат и нескольких дохлых тараканов. Голод для нее тоже стал новостью, заставив совершить еще парочку весьма специфичных открытий и даже немного порадоваться за то, что Хаос сейчас крепко спит: Бездна редко любила, когда над ней смеялись. Пожалуй, ее серьезности мог бы позавидовать разве что холодильник, с которым они невероятно сроднились, и который Бездна несколько дней считала дверью в другую комнату, подумывая открыть там портал. Однако ее крохотная квартира, состоящая только из комнаты, кухни и санузла, на поверку таила в себе кое-что куда более ценное — четвертое измерение, выстроенное девушкой в первый час своего пребывания на Земле. Темное, переливчато-пурпурное, оно содержало в себе покои крепко спящей Сейлор Хаос, к которой каждый день, ровно в восемнадцать вечера, не опаздывая ни на минуту, спускалась сама Бездна, готовая провести с ней еще одну тяжелую ночь. На часах 17.59 — и Бездна поднимает свой посох, готовая ударить им по хлипкому полу гостиной. …и когда пространство разверзается, она видит Хаос не спящей. Ненужные здесь очки пришлось снять и протереть. Но четкости зрению это не добавило: вокруг ее постели расстилался бескрайний океан энергии. Неструктурированной, непригодной ни к творению, ни к разрушению. Пустой, отрицательной энергии. Отлично. Просто здорово. Великолепно. Она заперта здесь и никого больше. Когда-то ей приходилось спускаться в глубины Сердца Хаоса — так вот, там и то было приятнее. Здесь же она свободна и обездвижена одновременно. А то, как ощущается тело и суть — и вовсе нет этому ни слов, ни понятий. Где Вторая и Третья, тоже неясно, хотя и заповеди предписывают им не разлучаться ни на миг. Как будто мало они заповедей нарушили за прошедшие эпохи! Хаос садится, отбрасывает за спину до того лежащий на плече хвост волос и осматривается, хоть вне пространства это бесполезно. Мы одни с тобой, старушка, — скрипучим голоском отзывается Звезда. — Заткнись, — лениво бросает хранитель, уже привыкший к характеру артефакта. Из Бесконечных она единственная, кто говорит со Звездой своей сути — и даже получает ответ. Привыкла, за два миллиарда лет до сотворения Бездны. Той можно бесконечно капать на мозги — но она хотя бы слушает, в отличие от Пустоты. Шаг, другой, пришел гость дорогой, — хихикает Звезда. — А в дверь положено стучаться. И она права. Намерение уже есть действие. Ты хочешь в гости, значит, ты уже стучишь в мою дверь. Но сказать «войдите» она не успевает. Бездна знала, что она проснется. Не знала лишь, как скоро. Осколок, выменянный у Хранителя Времени, казался, по сути, такой крупицей — но именно он послужил тем мостом между сознанием и состоянием сна, в которое погрузила Хаос довлеющая сила Энтропии. Она увидела сестру сидящей на краю своей высокой постели и странно ощупывающей себя; несомненно, она до сих пор не может осознать, почему не умерла так же стремительно, как и Гармония. — Намерение, — выдавливает Хаос вместо приветствия. Голос хриплый, будто иссушенный — а ведь раньше им не нужны были ни вода, ни пища, в отличие от слабых живущих. — Намерение атаки — уже атака… но я не успела. Какого хрена? Потому что атака была направлена не на нее. Никто за 15 миллиардов лет не пытался атаковать Звезды отдельно от Бесконечных. И вот, эта идея посетила светленькую глупенькую головку Космос, которая возомнила себя хранителем Света. А ведь должна была стать четвертым, и со временем — самым сильным хранителем баланса… Что было потом, Хаос не помнит. Очнулась уже здесь, вне пространства, обессиленная… и с разбитой Звездой. А это значит, баланс нарушен и Вселенная стремительно исчезает, вопрос только, почему этого не ощущается… — Какого хрена, — глухо повторяет она, поднимая взгляд на Бездну. — Где мы? И где… остальные? Сакральный вопрос звучит одновременно с движением Второй — та явно от шока изменила своему вечному принципу эмоциональности, сравнимой с мороженым тунцом. Откуда в ее мозгу возникает такое сравнение и что такое этот тунец, Хаос подумать не успевает. Ее любят. В смысле, захлестывают бурей эмоций по поводу ее пробуждения, трактуемых однозначно. Замешательство, счастье, облегчение и страх одновременно. Слишком гремучая смесь для того, кто всю свою жизнь знал только одну эмоцию — равнодушие. Бездна преодолела пространство от выхода к сидящей Хаос так же быстро, как когда-то могла перемещаться в космосе — за доли секунды, опускаясь перед ней на колено и бережно принимая бледное лицо в ладони. Хаос переводит на духовную сестру глубокий взгляд — снова. Ее зрачки расширяются, делая взгляд гипнотическим — и жутким. Для кого угодно, кроме Бездны. Та привыкла. Одного взгляда в дымчато-аметистовые глаза было достаточно, чтобы губы Бездны дрогнули в подобии улыбки — что вкупе с ее взглядом вызывало дрожь едва ли не у каждого, кому доводилось лицезреть эту эмоцию лицом к лицу. Но только не у нее. Только не у Хаос. — So-ran? — осторожно протянула она, обращаясь к ней дословно, на лету переводя смысл «Хранителя Хаоса» на японский. Она помолчала, дав Хаос сконцентрировать свое внимание, и продолжила только тогда, когда поймала ее пристальный взгляд, уже привычно серьезно прищурившись в ответ: — Мы в Солнечной Системе, на пороге здешнего 21 века. Во времени, где Вселенная еще жива. Я отмотала назад сорок пять тысяч лет и столько световых годов, что мне уже не под силу сосчитать. — Еще жива, — хрипит Хаос. — Значит, там — мертва. И ты притащила нас всех сюда. Зачем? Разрушить само время? Что тут делать трупам Троих и мертвым Звездам? Гнить, сжирая ткань мира? Она чувствует, как ее Звезда сочится смертельным ядом. И эту дыру нужно заткнуть немедля. Бездне вынужденно приходится отпрянуть, когда Первая рывком поднимается с постели. Движение из прошлого, уверенное и решительное напоминание о былой мощи, которой она обладала до разрушения талисмана. Ее рука потянулась за посохом — единственной вещью, которую в их трио можно было счесть полноценным оружием. Однажды она видела его почти в действии, и винтовое лезвие на одном из концов до сих пор вызывало у Бездны волну накатывающих, как морская вода, поистине леденящих воспоминаний. Когда-то оно было направлено на нее. От удара в грудь Бездну отделяло ничтожных полшага, но она была быстрее, маневреннее и ловчее своей старшей сестры. Она была ничтожно слаба на удар, но даже несмотря на это замаха ее посоха оказалось достаточно, чтобы один из ярких фиолетовых лучей смог отправиться в долгое странствие по Вселенной. Фатальное странствие. А теперь ей вновь придется встать под удар Сейлор Хаос — но на этот раз по своей воле. Бездна выдыхает и отходит на полшага в сторону, к выходу — и крепче зажимает свой посох в руке. Она уже знает, что последует дальше. — Трупам двоих, — поправляет она, стараясь выглядеть привычно холодной. Взгляд ее по-прежнему прямой и серьезный, но уже не такой леденящий и пустой как раньше — в нем чувствуется глубокая, неизбывная печаль. — Гармония мертва. И я не позволю тебе стать следующей в этой очереди. Даже если для этого мне придется встать у тебя на пути. Хаос смотрит на серьезную Бездну и смеется в голос. Сестра еще не поняла — за долгие года, века и эпохи, что они провели вместе, Хаос научилась безошибочно предвидеть ее действия. Хриплый смех волнами плещется в не-пространстве. Ты готова защищаться. Значит, ты уже защищаешься от моей атаки. Но я сломаю эту цепочку. Потому что я не намерена атаковать. — Троих, — женщина, опираясь на посох, идет к выходу. — Я не мертва и не жива… — один короткий взгляд, — А-би…су. Отойди и дай мне посмотреть. Я же рехнусь сидеть в этой тюрьме, ты же знаешь. Она отодвигает Бездну рукой — не посохом, — и продолжает движение. Бездна пытается осознать логичность выкладки сестры о трупах троих, но не может — мозг Хранителя, раз за разом возвращаясь к этому доводу, уходит в глубокий ступор, будучи не в состоянии его доказать подобно сложнейшей из теорем. Но она продолжает говорить, в глубине души понимая, что ее слова никогда не имели и не возымеют на Хаос ни прямого, ни косвенного воздействия. — Я не хочу, чтобы ты рисковала собой, So-Ran. Я не могу, — она молчит, словно решая — занимать ли ей выжидательную позицию, или продолжать гнуть свою линию дальше, — Я просто не могу выпустить тебя отсюда. Смотри! И она демонстрирует обездвиженной Сейлор Хаос свою звезду, вытягивая ее на дрожащей ладони — когда-то цельное вместилище Пустоты, а теперь треснутое ровно в своей сердцевине и истекающее неровным фиолетовым сиянием. Силой Энтропии. Хаос глядит на Звезду и понимает — теперь они связаны сильнее, чем могли бы. Бездна приняла на себя удар, ей непосильный. Только она, старшая из хранительниц, должна держать эту силу. Стиснув зубы, но — она. И никто другой. — Ты отбираешь у меня мое предназначение? — летит сиплый смех в лицо средней сестре. — У тебя слишком хрупкие плечи для двойной ноши, Абису. Не смей больше так делать. Иначе мне придется забрать твое… — она шагает вперед… — Сверхмассивная черная дыра! Боль прошивает грудь Бездны, но команда, данная ею Звезде, быстрее времени вылетает из посоха, служащего проводником ее талисмана и воли самой Хранительницы. Она бросает под ноги Хаос крепчайшую и густую тень — тень, которая не позволит ей ни двигаться, ни атаковать. Она не причинит ей вреда, но защитит ее от самой себя. Не позволит ей наломать дров чуть больше, чем наломали все они руками Сейлор Космос. — Я не хочу причинять тебе боль, So-Ran, но только в моей власти тебя удержать. Даже ты не в состоянии изменить случившегося. …в вовремя брошенную тень. Бездна. Как ты вовремя. Как ты предсказуема. Одно и то же. Каждый раз. Хаос вздыхает и разжимает хватку на посохе. Держать его нет смысла — он сейчас все равно не упадет. И прикрывает глаза. Ее Звезда, лиловой раной раскорячившаяся на виске, начинает светиться. Ярче и ярче, отдавая пространственной ловушке всю силу — нажравшаяся тварь выплюнет ее, как лишний кусок мяса. …Но сил не хватит. Она понимает это раньше, чем безмолвный приказ отдан. Бездна безотрывно следит за ней, за каждым ее движением, за любым сокращением мышц на пластичном лице, отражающем столько эмоций, сколько ей, Второй, просто не под силу осознать. Ее прищуренные глаза темнеют, и теперь сквозь них почти не уловить стремительного сужения зрачка, сошедшегося в крохотную точку на плоскости. — Я не умею сдаваться, — выдыхает Хаос. Ты хочешь уберечь меня, Бездна? Значит, ты выпустишь меня отсюда. Ночного цвета глаза вспыхивают немой укоризной. В них пляшут блики от Звезды. Еще миг… И тихо вздохнув, Хаос отпускает свой посох и ее тело обмякает в черной дыре, жужжащей вокруг нее напряжением высоковольтных проводов. Стоит ослабнуть путам — и ее бездыханное тело упало бы на пол. Если бы он был. Собранные в точки зрачки Бездны стремительно расширяются — от шока и моментально нахлынувшего чувства вины за то, что причинила сестре такую боль. Они снимает атаку так быстро, как может — не посохом, а простым взмахом руки, что сейчас стоит ей чудовищного напряжения, и успевает подхватить Хаос спустя мгновение после того, как ее тело начинает стремительное недвижимое падение. В одну из вытянутых рук Хранителя ложится невероятно тяжелое оружие Первой — оно обжигает ее ладонь, словно чуждое и ядовитое, острым концом будто вспарывая четвертое пространство — на том, что могло быть полом, остается яркая, мерцающая фиолетовым светом черта. — Все должно было быть иначе. Все должно было пойти иным путем, — шумно вздохнув и замерев со своей ношей в руках, Бездна крепко смыкает веки, слегка касаясь виска Хаос сухими горячими губами. — Я должна была позволить нам умереть. …все случилось, как и должно было. Хаос улыбается уголком губ и еле слышно хихикает, обнимая Вторую… секунда — и они меняются местами. Теперь старшая стоит крепко на ногах, подхватив Бездну, чуть не рухнувшую на пол, за талию. И в глазах цвета безумия пляшет смех. — Все случится, как должно, сестра. И ни ты, ни я не в силах этому помешать. Она толкает женщину на свое собственное ложе — и, пока та восстанавливает равновесие, подхватывает ее собственный посох. И выпрямляется, направляя в грудь Второй оба оружия, касающиеся навершиями. — Бездна, заперев меня в одном измерении, ты заставляешь меня отказаться от самой себя. Я — движение, я бесконечность, как и ты. Энергия, не воплощающаяся в действие, будет искать иного выхода и обратится против меня. Тебе это нужно? И она, взвесив на руке окованный железом ключ Бездны, ударяет им в пол, открывая выход в материальный мир. Несмотря на все возможности Бездны — начиная от перемножения в уме шестизначных чисел и закачивая умением описать мир одним красивым уравнением, она не в состоянии предугадать действия Первой. Это был генератор абсолютно случайных поступков, действий и эмоций, которые слишком редко попадают в определенный тренд. Она использовала ее. Играла с ее слабостью и с фактом того, что Бездна, не раздумывая, отдаст все, чтобы ее спасти. Пожалуй, даже свою жизнь, если того будут требовать обстоятельства. Она забрала ее посох и открыла пространство, пользуясь тем, что он является рычагом к силе Звезды. Протестующе замерцав, талисман Бездны подчинился — и выпустил из оков четвертого пространства свою вынужденную пленницу, метнувшуюся в открывшийся перед ней свет. Расколотая Звезда слабо вспыхивает, появляясь уже брошкой. Хаос роняет оба посоха и неверным шагом подходит к окну, касаясь ладонью мутного стекла и впитывая новые впечатления всей собой. Новый, столь восхитительный после космического безмолвия шум города, многоцветье, многогранность. То, что надо. — Вот ты какая, жизнь… — сдавленно. Бездна, привыкшая нести ответственность не только за себя, но и за этих двоих — во всяком случае, как думала она сама — прекрасно понимает, что выпустить ослабевшую Хаос сейчас — все равно что еще раз своими же руками уничтожить Вселенную. Она слаба. Но и сильна в то же время. Она беззащитна, но от одного ее удара гибнут галактики. Она — хрупкий разрушитель, который ничего не знает о сути этого мира. С ней может случиться все, что угодно — или с кем-то случится она сама. Но сейчас ее уже не остановить. Разве что погрузить в кому еще раз, чего Бездна никогда не позволила бы себе сделать. И Вторая решила — она отпустит ее. Вернее, сыграет с ней в ту же игру, которую начала сама Хаос, и последует за ней, отставая лишь на полшага. Хаос быстра, но Бездна быстрее. Она выскальзывает из четвертого пространства и поднимает свой брошенный Хаос посох — с помощью его взмаха медленно принимает человеческую форму: агрессивный костюм сейлор-сенши меняется на простую черную блузку и отутюженные брюки того же цвета из шелковистой материи. Делает несколько шагов к окну и вытягивает ладонь, касаясь плеча Хаос так же, как когда-то проделала с Бездной пришедшая к ней Плутон. — Больше всего я боюсь потерять не Вселенную, So-Ran. А тебя. Хаос словно не слышит ее. Она по-прежнему стоит, касаясь пальцами оконного стекла, склонив голову к плечу, и думает о чем-то своем. А потом оборачивается к сестре, кладя ладонь на ее руку, лежащую на плече. Так же по-птичьи склонив голову, с интересом изучает ее выражение лица. Зевает. Снова молча думает о своем. А потом, внезапно: — А-би-су… ты никогда не думала о том, чтоб сделать здесь уборку? И улыбается своей любимой улыбкой-ни-о-чем. Как будто так и надо. Она опять пытается сбить ее с толку. Глупыми вопросами ни о чем, которые встраивает в логику разговора как жонглер, подбирающий все новые и новые предметы. Но Бездна не отвлекается. Она по-прежнему безотрывно смотрит в глаза обернувшейся к ней девушки, чьи ладони теперь крепко смыкаются на ее бледном лице. И, пока Бездна не успела опомниться от предыдущего вопроса, Хаос берет бледное лицо в ладони и касается лбом лба сестры. — Бездна… ты потеряешь меня, если запрешь в клетке. А так… дай мне исправить то, что сделано. Я чувствую, сила Звезды не ушла. Я соберу ее. Вдвоем мы всяко сможем больше, чем ты одна. А потом… а потом видно будет. Бездна делает шаг назад. Такая нежность от старшей сестры — повод для настороженности, и в вытянутой руке Второй медленно материализуется длинный посох — нет, она вовсе не собиралась ее атаковать — скорее обозначала свое нежелание отвлекаться от темы. Она слушает те слова, которые Первая почти прошептала Стражу Пространства в губы, и хмурится — пожалуй, это была одна из немногих эмоций, которую Бездне доводилось воспроизводить чуть легче равнодушия. — Ты как всегда так ничего и не поняла. — Бездна коротко вздыхает, поднимая свободную руку и отстраняя ладони Хаос от своего лица. Та смешно морщит нос. — Ну дай мне хотя бы попытаться! В конце концов, я всегда не любила поводки и сейчас — сейчас я тоже сорвусь с него… Любой ценой! Она резко шагает назад и начинает мерить кухню шагами. Из угла в угол выходит маловато — и она прокладывает маршрут по диагонали. Чисто зверь, запертый или загнанный. — Бездна, я знаю, о чем ты думаешь. Но я не беззащитна! — Ты умрешь не потому, что будешь сидеть здесь в спокойствии и бездействии. Стоит тебе покинуть меня — и тебя сожрет твоя же сила, льющаяся через край и угнетающая твое естество неизмеримой мерой Энтропии. Пока ты лавировала между жизнью и смертью, я забирала ее у тебя и запирала внутри своей Звезды — в отрицательном пространстве, которое в состоянии ее сдержать. Если меня не будет рядом в момент, когда ее мера окажется для тебя слишком велика, Звезда Хаоса перестанет существовать. А значит, перестанешь существовать и ты. — Если ты хочешь именно этого — то дверь в этот мир открыта для тебя хоть сейчас. Казалось, Бездна глубоко оскорбилась, хотя ее лицо не выражало сейчас ничего, кроме холодного равнодушия и толики злости. Ее посох, бывший почти на голову выше роста девушки, чуть дрожал в вытянутой ладони, а Звезда на груди предательски мерцала — чуждым для нее глубоким фиолетовым цветом. Хаос обиженно вздыхает. — Это ты ничего не поняла. Она вскидывает голову и по-звериному принюхивается, оглядываясь. Шагает к окну и тянет ручку на себя. Внизу какой-то подозрительный тип решил, что почва под кустом излишне сухая и решил решить проблему по-своему. Хаос кривовато усмехается и вскидывает ладонь. Мужчина с коротким воплем ужаса валится лицом вперед, а хранитель отворачивается от окна. На ее ладони блестит фиолетовый осколок. Женщина улыбается. — Это тебя убедит? Он не мертв, не бойся. Скоро проснется. А я забрала свое, — она подбрасывает осколок на ладони и, поймав в очередной раз переместившийся талисман, прикладывает стеклышко к его центру. Фиолетовое сияние притухает. А осколок «прирастает» к Звезде. — Здесь много людей и много осколков. Я быстро их соберу. А чем их больше — тем больше и моя сила. Я сумею все исправить, Бездна. Бездна продолжает наблюдать. Холодным прямым взглядом, недобро прищуриваясь в ответ на жест Хаос, которым она выдирает осколок из ни в чем не повинного существа, расположившегося под окном по своей незамысловатой нужде. Он взмывает в ее раскрытую ладонь как крохотное аметистовое лезвие и зависает в паре сантиметров над кожей: близ тела своей хозяйки крохотное стеклышко вновь наполняется искрящимся лиловым сиянием, словно оживая после долго летаргического сна. Как, впрочем, полчаса назад сделала и сама Соран. Соран. Бездна вновь погружается в свои мысли и вскидывает голову, ловя ее внимательный взгляд. Такие глаза не дарят хорошим деткам добрые ангелы; невозможно яркие, цвета туманной лиловой бездны и все же невероятно притягательные — как топкое болото, которое засосет тебя, если ты не будешь двигаться. Бездна нахмурилась и попыталась подобрать слово, которым можно было бы описать это ощущение. Месмеризм. Однако было в них и еще кое-что. Холод. Жестокий и беспощадный, который грызет тебя подобно скручивающей боли, словно предупреждая: еще шаг, и я вопьюсь тебе под дых острым крученым лезвием. Холод исходил из самой их глубины, светился призрачным мятно-зеленым светом, как кромка ограненного сапфира, чистая и прозрачная. Такими глазами можно превращать людей в лед. Она наблюдает этот взгляд вот уже четырнадцать миллиардов лет. А теперь? Что она видит? В нем, практически невидимая глазом, сквозит какая-то нежность, — ощущение, которое Бездна испытывала только в своих снах. Хаос шагает к двери и замирает, будто задумавшись. — Я верю, что ты меня подождешь. Знаешь, почему? Иначе нам не собрать мою звезду вовсе. Я не смогу в дороге защитить обоих, если ты отправишься со мной. И ты не сможешь забирать Энтропию, собирая лучи где-то вдалеке. Да и к тому же… — она сдвигает брови, — тебе не достать их из сердец. Или ты решила нарушить предвечное правило о неприкосновенности невиновных? Страж Пространства встряхивает головой, словно отгоняя от себя нахлынувшее было наваждение: ее сестрица умела играть словами так же виртуозно, как она, Бездна, перемножать в уме числа. И ей необходимо было дать ответ — балансируя между гранями лжи и извечного стремления защитить ее. — Даже если это так, то тебе все равно не хватит сил. Число осколков, на которые разбилась твоя сущность, неизвестно даже мне. И кроме того, даже несмотря на всю твою силу, тебе понадоблюсь я. Потому что сама Надвселенная предписала мне быть твоим защитником. Или мы собираемся идти против нее и дальше? Хаос усмехается. Шагает к сестре и кладет руки ей на плечи. — Абису. Я обещаю. Я вернусь. Как только мне станет хуже настолько, чтоб это было заметно. И я очень, очень хочу вернуться туда, где меня ждет самое дорогое на свете существо. Она наклоняется, приподнимая ее личико за подбородок — и на выдохе целует в губы. Долго, душевно и страстно. В первый раз за четырнадцать миллиардов лет. Изрекая свою скупую речь, Бездна на мгновение замешкалась, очнувшись лишь тогда, когда ладони Соран лежали на ее плечах, а взгляд был направлен прямо в прищуренные льдисто-синие глаза. Она попыталась было отпрянуть, шагнув назад, но лопатки предательски уперлись в стену, загнавшую ее ловушку без возможности отступления. Она могла сделать с ней все, что угодно: загипнотизировать, ударить, отобрать талисман, начисто лишив ее силы, но сделала то, чего Бездна, даже в самых сложных своих расчетах, никогда бы не смогла предполагать. Она поцеловала ее. Поцеловала, заставив свестись в ее голове две части одного неразрешимого уравнения; заставив столкнуться «невозможно» с «происходит сейчас», и сменить «ненавижу» на «буду защищать до последнего вздоха». Улыбающаяся Хаос не спешит отрываться от своей духовной сестры, целуя ее долго и страстно. А потом, отступив на шаг, смотрит на ошарашенное лицо замершей Бездны. — Я вернусь. И, подхватив свой посох, она скрывается за дверью квартиры, ощущая осколки своей силы везде — и следуя на их голос.