***
Реальность мягким светом словно просачивалась сквозь закрытые веки. Виски тянуло тягостной болью. Томас с усилием открыл глаза. Он был привязан к стулу, хорошо так привязан, со знанием дела. Крепкие и широкие, но одновременно мягкие кожаные ремни обхватывали запястья. То же самое было проделано с его талией и щиколотками. Дверь в комнату приоткрылась, и Томас увидел улыбающегося мужчину — темные волосы, виски, тронутые сединой. Парню вдруг показалось, что они знакомы — но как он ни старался, не смог вспомнить даже его имени. Просто мужчина медленно шел по комнате, а внутри парня крепло твердое ощущение, что они уже встречались и, может даже, не раз. — Здравствуй, Томас. Голос мужчины был почти благожелательным, но юноша точно знал: с благими намерениями в комнату к связанному человеку не заходят. Томас промолчал, его мозг отчаянно пытался понять, что происходит, и найти выход, если это необходимо. И, похоже, что это правда было нужно, — потому что в руках мужчины появился нож. Томас рефлекторно вжался в стул, словно это могло ему помочь. — Не бойся, я не буду тебя убивать. Хотя порой очень жалею об этом. Ты прекрасный иммун, но от тебя слишком много проблем. Мужчина подошел к стулу, на котором сидел юноша, и аккуратно приставил нож к его горлу. — Томас, посмотри на меня, — его голос по-прежнему был мягок и благожелателен. Юноша никак не отреагировал. Нужно было найти отсюда выход. Нужно. Он пошевелил руками, проверяя, не сможет ли высвободить хоть одну руку. Неожиданно нож впился в горло юноши, заставляя того запрокинуть голову в попытке отстраниться от холодного металла. Он встретился взглядом с глазами мужчины и увидел в них наслаждение, удовольствие от вида загнанной жертвы. От вида связанного Томаса... — Знаешь, Томас, — обратился к нему мужчина, чуть отодвигая нож от горла юноши и медленно уводя его острием куда-то вниз, — ты, мой мальчик, доставляешь нам всем очень много неприятностей. Такой красивый, хороший мальчик, что не приемлет зла во благо. Томас, для тебя есть только два цвета, а ведь их на свете куда больше… Юноша внимательно слушал, стараясь не обращать внимания на нож, блуждающий по его телу. Ему не было больно, скорее, просто как-то странно, а значит, нужно пока просто не обращать на это внимание. И поэтому пока он просто пытался хоть что-то вспомнить — или понять из туманных слов, которые ему зачем-то говорит этот странный человек с седыми висками и опасной недоброй улыбкой. — Кто вы? — наконец спросил Томас. Мужчина в голос рассмеялся. — Я, Томас, тот, кто тебя все равно найдет, куда бы ты ни бежал. Нож опустился между ног юноше, и Томас невольно бросил туда взгляд. Он ничего не понимал. Что задумал этот странный мужчина? Что значило то, что Томас куда-то сбегает и постоянно доставляет им неприятности? Кому — «им»? Кто они вообще такие… и кто сам Томас? Треск ткани вырвал Томаса из лишних мыслей. Мужчина разрезал штаны на нем, а потом дорвал, обнажая верхнюю часть бедер. Томас дернулся, пытаясь хоть как-то высвободиться, и получил удар кулаком в солнечное сплетение. Удар был настолько сильным, что в глазах ненадолго потемнело, а когда он снова смог осознать происходящее, то понял, что мужчина гладит его член. Глаза Томаса расширились от удивления, непонимания и страха. Что нужно этому человеку?.. Парень по-прежнему ничего не мог вспомнить. Только отчаянно крутились в голове две фразы: голос матери — «Я люблю тебя, Томас», и голос какой-то женщины — «Порок» — это хорошо». «Порок» — это хорошо…» Томас прикрыл глаза, и мир окончательно поплыл, оставляя лишь чьи-то голоса и обрывки непонятных видений. Надо бежать! Гриверы рядом, слишком близко! Беги, Томас! Беги! Бежать как можно быстрее… Дыхание Томаса участилось, и непонятно было, что тому виной, — нахлынувшие куски воспоминаний или руки мужчины, что двигались в каком-то неясном ритме, то ускоряясь, то снова замедляясь. Томас почти ничего не осознавал, плавая в непонятном прошлом, которое принадлежало ему — или нет?.. Что же происходит?! Чьи это голоса и чьи губы на его губах?.. Томас тихо застонал и попробовал отвернуться, но ремни напомнили ему, что он привязан, а голову внезапно удержали за подбородок, и поцелуй лишь углубился. — Ты не сбежишь больше… — в голосе мужчины была почти радость от этого, как ему казалось, факта. Томас снова начал уплывать в какие-то обрывки памяти… Но на этот раз мужчина быстро вернул его в реальность, его руки снова задвигались, и юноша вздрогнул, осознав, что это приятно. Он не особо думал о том, правильно это или нет, он все равно ничего про себя не помнил. Может, это и нормально. А может, и нет. Неважно. — Интересно, Томас, а Тереза когда-нибудь делала с тобой подобное? — в голосе мужчины появилась какая-то насмешка. Томас облизнул пересохшие губы и даже попытался ответить: — Не… Мысли путались, и сознание блуждало по ним, как в лабиринте, пытаясь найти выход. Как в лабиринте… Лабиринт… Тереза. Она была с ним там. Но ответа на вопрос он все равно не знал. — Не знаю, — прошептал Томас даже как-то растерянно. Все происходящее никак не укладывалось в его голове. Он пришел в себя, ничего не помня, и потом сразу зашел этот мужчина… А теперь… Что же происходит? — Не «не знаешь», а «не помнишь», — поправил его мужчина и задвигал рукой чуть быстрее. Из груди Томаса вырвался стон. Это уже было слишком… Юноша снова отчаянно рванулся, чуть не уронив стул. Мужчина рассмеялся и, схватив Томаса за волосы, запрокинул его голову назад, не убирая при этом с его члена своей второй руки, которой двигал быстрее и быстрее. Томас снова застонал, мысли путались все больше. — Томас, посмотри на меня, — произнеся это, мужчина чуть сильнее сжал волосы на затылке юноши и неожиданно резко дернул их вниз, заставляя Томаса широко открыть глаза от неожиданной боли. — Я хочу внимательно посмотреть на лицо того, за кем столько бегал. Ты бы знал, сколько проблем у меня было из-за тебя… Томас с трудом мог сосредоточиться на его словах. А вот на его руке ощущения очень охотно сами фокусировались, мешая думать и без того затуманенному сознанию. — А ведь ты меня сейчас даже и не помнишь, — мужчина хрипло рассмеялся, но его смех потонул в нахлынувших ощущениях от прикосновений его же рук. Томас задержал дыхание, пытаясь собраться с мыслями. Вскоре в голове зашумело, и снова вернулись какие-то обрывки воспоминаний, поцелуи и объятия. Тереза… Кто она для него? Поцелуи — тогда с ней — или же сейчас с ним?.. — Дыши, Томас, дыши… — ласковый голос мужчины или просьба Терезы? Все смешалось в ужасно пестром калейдоскопе воспоминаний, и неожиданно все словно разлетелось на сотни осколков. Реальность медленно возвращалась в измученное сознание. Вместе с ней вплыла легкая опустошенность. Томас шумно вдохнул воздух полной грудью. Мужчина отошел от него, вытерев руку себе о штаны. Отвернулся, делая что-то руками. Юноша внимательно следил за каждым его движением, пытаясь понять, что дальше сделает этот странный человек и чем это грозит? И все-таки кто он? Томасу казалось, что он его помнит. Мужчина вернулся к креслу — а в его руках был шприц. Томас снова дернулся. «Беги, Томас! Надо бежать!» — Не нервничай так, — мужчина продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало. — Я не собираюсь тебя убивать. Просто тебе придется забыть еще одну вещь в своей жизни. Хотя, возможно, мне даже немного жаль стирать такие воспоминания. Игла коснулась кожи на руке юноши и мягко проколола ее. Томас не сопротивлялся, он внимательно и цепко смотрел на мужчину. Он пытался вспомнить. Отчаянно, из последних сил. Он словно опять бежал наперегонки со временем, не жалея себя и еле успевая вдохнуть воздух. Еще немного. Еще. Совсем чуть-чуть. Он почти вспомнил!.. Прохладная жидкость проникла в вену. — Вот и все, — ласково сказал мужчина, убирая шприц, — скоро ты будешь прежним Томасом, и все будет хорошо. Глаза Томаса начали слипаться. Нет! Нужно добежать, он так близко к финишу. К выходу из лабиринта памяти. Он должен! Должен. Беги, Томас! Ворота вот-вот закроются! «Порок» — это хорошо…» Мужской голос всегда сопровождался мягкой и доброжелательной улыбкой. — Я вспомнил! Мужчина удивленно посмотрел на него. Томас, из последних сил преодолевая сон, пробормотал: — Дженсон, тебя зовут Дженсон… и я смогу сбе… — голос юноши совсем стих, и голова мягко опустилась на грудь. Он спал. Дженсон потрепал Томаса по волосам. — Молодец, мальчик. Молодец…***
Томаса помыли и перенесли в одну из многочисленных комнат «Порока». Ему нужно было хорошо отдохнуть и как следует выспаться. Ведь испытания еще не все пройдены. А он должен их пройти — все, до последнего. Он должен добежать до конца.