Звук души

«Сейчас только утро, но я уже чувствую не ту ауру в доме.» — Соул недоверчиво покосил взгляд, осознавая, что он снова заснул на диване. Это уже вошло в привычку, но почему-то с недавнего времени после таких пробуждений чувствуется некое недовольство и неловкость. Возможно виной тому неожиданная сожительница. Кстати, о сожителях. Еще вчера девушка вела себя странно. Пусть он и вернулся поздно, но все же раньше обычного. Албарн точно еще не спала. Парня не удивило, что она снова заперлась у себя, а еда стояла на столе. Однако она совершенно не реагировала на любые его слова, подколы и другую мишуру. Это показалось странным. Ему даже закралась подлая мысль, что он начинает терять хватку. Хотя он все равно поблагодарил ее за ужин. Сегодня все то же самое. Еда уже была на столе. Значит, Мака выходила из комнаты, но его не разбудила. Он опять что-то натворил? Может быть. С норовом русоволосой это может быть сущий пустяк. Но сегодня он не хочет вот так все оставлять. Нет, он должен вытащить эту вредину из четырех стен. «Черт подери, еще вчера день не задался, еще и сегодня птенчик дуется. И я даже понятия не имею из-за чего! Господи, за что ты так со мной?» — пепельновлосый мучительно поерзал руками по лицу, растягивая его. В процессе этого он нащупал в своих волосах что-то инородное. После, это что-то сползло ему на плече и потерлось о щеку.  — Арман, на моей голове и без тебя армагедон. Как и в ней. — парень погладил зверька, — Так, а теперь пора вытаскивать птенчика. Итер поднялся с не очень-то удобного места ночлега, с горечью понимая, что спине такой способ поспать не нравится. Пришлось пару секунд потратить на разминку костей. Это помогло не сильно, но сносно. Теперь в приоритете стояла комната Албарн, к которой собственно и пошла тушка белобрысого композитора. Перед самой дверью парень остановился, нервно осматривая лакированное дерево с низу вверх, не решаясь постучать. Все же получить по голове с утра пораньше не входило в его планы. Собрав все мужество в кулак, он легонько стукнул им в дверь. Легкий шорох выдал девушку с лихвой.  — Птенчик, ты еще долго сидеть там собираешься? — тишина, — Разве мы не договорились, что ты не будешь там сидеть сутки напролет. — снова тишина. Итер уже не знает: злится ему или же выть от бессилия и твердой, как стена упрямости Албарн. Захотелось стукнуться головой об стену, залезть под самый потолок и завыть волком. Угораздило же связаться с такой. Он конечно не подарок, но чем же он так провинился, что Боженька послал ему такое «чудо». «Так! Сопли в кулак и в бой!» — мысленно поддержал себя музыкант, — «Пф, и что мне с ней делать?»  — Птенчик-птенчик, выходи! У меня для тебя есть предложение! — нарочно громко, чтобы потом не было отговорок, аля «я ничего не слышала», — На этот раз я не шучу! — и снова тишина. Соул повернулся к дивану, где остался сидеть хорек, тот смотрел на него такими же алыми глазами, виляя хвостом. Парню показалось, что животное измывается над ним. — Ладно. Птенчик, я предупреждаю, если ты сейчас же не откроешь, я выбью эту дверь и тогда сама думай, как тебе с этим жить. — все равно ни звука, — Если ты сомневаешься в правдивости моих слов, то вспомни, что несколько последних лет я провел с БлэкСтаром и сейчас могу спокойно вынести его удар. — он запнулся, прислушиваясь, — Я считаю до трех. Раз… Два… Три! — дверь открылась спонтанно с недовольной девушкой на пороге. Итер, чуть не полетев носом в пол, призвал все свои навыки балансирования, чтобы удержать равновесие с победной улыбкой-оскалом он встретился с хмурым лицом сожительницы.  — Ну, и что ты хочешь мне предложить, чертяка? — светловолосая вздернула нос, сложив руки на груди и нервно постукивая указательным пальцем по руке выше локтя.  — Уж точно не руку и сердце. Маленькая еще. — съехидничал алоглазый, за что было получил еще одну шишку, но успел увернуться, — Так, тихо.  — Сними эти линзы, ибо я тебе этой книженцией прямо между них врежу. — каждое слово было прям таки пропитано рыком, да так, что Соул неслабо так прочувствовал все это дело и решил от греха подальше побыстрее смыться в ванную и убрать чем-то не прилюбившийся Албарн стекляшки. Но сначала девушку нужно было вытащить из комнаты полностью, а то кто ее знает — снова еще запрется.  — Итак, что тебе надо?  — Любви и ласки. — хмыкнул он, за что получил удар книгой по черепушке и краткое «Облезешь.» — Хочу любым способом заставить тебя перестать на меня шипеть и заодно съездить в одно место. — парень увалился на диван рядом с девушкой.  — Хм? — она вопросительно подняла бровь, явно ища подвох в словах парня, — И куда же ты собираешься меня везти?  — Успокойся, жива останешься, птенчик. — хихикнул тот.  — Еще одна подобная фраза и ушибом не обойдешься. — раздавательница затрещин выставила на показ свое орудие, — А если серьезно? — она ласково улыбнулась, заметив у себя на коленях небезызвестного Армана.  — Мне нужно забрать одну бухгалтерию по милости моего менеджера. — при этих словах музыкант горестно закатил глаза, — Но зато после я свободен.  — И о чем это должно мне говорить? — надменность проскользила в голосе.  — О том, что остаток дня я полностью в твоем распоряжении. — Итер построил брови юной особе, на что та фыркнула.  — Значит, в моем распоряжении отослать тебя куда подальше и заниматься своими делами? — зеленоглазая уставилась на рядом сидящего, — Верно, чертяка? — хитрость сияла в глазах.  — Хаха, очень смешно, птенчик. — парень хохотнул, но Мака еще сомневалась, над чем именно он потешается: над шуткой или ней самой, — Нет, конечно, у тебя есть такая возможность, но, — хитрая ухмылка, — я не дам тебе шанса ею воспользоваться.  — Тогда какой в этом смысл? — светловолосая начала крутить белобрысого зверька в руках, чего животное долго не выдержало и смылось к первоначальному владельцу.  — Смысл в том, чтобы стереть у тебя это угрюмое выражение лица. — композитор потянулся, а затем, ухватив подопечную за руку, продолжил, — А вообще, сегодня будет небольшое мероприятие в соседнем городе… — неожиданно парень притих, словно не знал какие слова подобрать.  — Я не сильно хочу сейчас быть в людных местах. — повеяло холодом, когда в воспоминаниях русоволосой всплыл вчерашний день. Она знает, что вероятность встречи очень мала, но совершенно не хотела рисковать. Паршивое желание сжаться и отречься от всего мира заставляло тело мелко подрагивать. И Мака умело скрывала это, но она уверена, что если бы неведомым образом Соул коснулся ее, то запросто почувствовал бы все.  — Вот и отлично. — неожиданно хлопнул в ладоши красноглазый, — Я тоже предпочитаю менее людные места. Как же хорошо, что наши мысли совпадают, птенчик! — казалось, он крайне доволен и от этого собеседнице становилось даже жутковато.  — И что я должна на это ответить? — зеленоглазая говорила так же недоверчиво, но тонкий слух Итера уловил нотки задорства.  — У тебя нет иного выбора, кроме как «С удовольствием». — хитрая довольная улыбка до жути напоминала Албарн чеширского кота. И она поддалась мимолетному порыву, сорвавшегося всего лишь одной фразой с губ.  — Ну тогда… С удовольствием?

***

 — Пхух, как же запарно. — взвыл белобрысый, запрыгнув в машину, упав на спинку кресла и откинув черную папку на заднее сидение. Мака отвернулась от окна, смотря на очередное усталое лицо парня, который решил пару секунд побыть с закрытыми глазами, имитируя легкую форму трупа. Солнечные очки, которые ему пришлось одеть по милости Албарн, упали на ключицы, а под глубокие вздохи и вовсе скатились на сидение между ног. Таким он обычно выглядел когда приходил поздно домой. Девушка обычно не выходила в такое время к нему, но ей уже доводилось видеть это выражение несколько раз. А ведь она до последнего верила, что парень веселится на полную катушку, однако с таким же успехом он завален каждый день. Смотря на него, Албарн левый раз будоражила мысль, что несколько лет назад она всеми фибрами души хотела быть как он. Ну то бишь певицей. Юная особа снова отвлеклась на вид за окном, что представлял собой очень-очень многоэтажное здание, из которого несколько минут назад выскочил как ошпаренный композитор. И вроде бы ничего такого в нем нет… Вот только больно знакомое кафе с другой стороны дороги не давало покоя. В конце-концов она решила нарушить тишину.  — Что это за здание? — она указала пальцем на высотку. Один алый глаз открылся и голова повернулась в сторону светловолосой, но потом, будто разочаровавшись, вернул себя в прежнее положение.  — Черт его знает. — честно сознался он, — Я здесь всего-то бывал пару раз по делу и то только с Мейсоном. Ну, последние несколько недель по мелочам сам. — голос был раздраженным, словно это место успело потрепать ему нервы, — Это что-то на подобии студии. Как наша Академия, только здесь не обучают — сразу отправляют на открытый бой. В основном, я здесь забирал документацию и заключал мелкие контракты по продажам.  — Ясно. — стало легче, немного, — А, как на счет того кафе. — зеленоглазка ткнула пальцем в заведение с выделяющимся видом.  — Это? — Солу откинул шевелюру на другую сторону, вяло утыкая лапу в окно, — Обычное кафе. Ничего особенного. Не ресторан, но и не забегаловка за поворотом. — парень выдавил улыбку, — Помню, как мы с Мейсоном заключили там первую сделку со спонсорами. Тогда я еще думал, что сделал правильный выбор, передав свои дела этому маниакальному скряге. — казалось, его это забавляло.  — Неужели настолько плохо? — Албарн с обидой вспомнила, что белого зверька в транспорте нет, поскольку «один белобрысый зануда» безоговорочно приказал оставить одну белобрысую прелесть дома.  — Скажем так, мне нужно пересмотреть с ним вопрос об обязанностях менеджера. — хмыкнул парень, — Хотя, может это я чего-то не понимаю.  — Я видела его несколько раз в Академии. Он ведь молод для роли менеджера и вряд ли при деньгах. — мотоциклистка глянула на парня, что также глянул на нее, но не соизволил оторвать голову от кресла.  — С чего ты взяла, птенчик? — он вскинул бровь.  — Будь он при хороших сбережениях, в новостях бы трубили о вашем дуэте. — с неким сарказмом кинула девушка, — Как вы с ним вообще сошлись?  — Хм, ты права. — Итер отметил для себя, что несмотря на грозность, девушка наблюдательна и знает больше, чем говорит, — Он из тех, кто начинает с нуля. Обучается всяким законам ведения дел, бизнеса, а потом. — он развел руками, — Впервые мы встретились на студии в Городе Смерти, не в Академии. После первого успешного турне Академия решила перенаправить меня на некоторое время. Я тогда собирался во второй тур, а Мейсон только-только выпустился. Обычно таким подставляют выдохнувшихся, бывших звезд. Если тебе получится вернуть их на ступень шоу-бизнеса — ты крут. Тебе попадает крутая работа, у тебя есть шанс стать еще известнее. У тебя больше шансов получить поддержку спонсоров, если решился взять под опеку новые таланты. Если нет — пиняй на себя.  — Погоди. Разве начинающий менеджер не может представить свою кандидатуру и брать над ней опеку? — перебила она. Композитор только поджал губы. — Ладно, продолжай.  — Это правда, но это должен быть беспроигрышный вариант, также необходимы минимальные связи, чтобы продвинуть новобранца и первоначальный капитал. А у Мейсона ничего из этого и в помине не было. Он нервно стоял у входа с висящим на шее бейджиком в старом костюме, со страхом зыркал по сторонам и делал слабые попытки окликнуть бегущую по помещению секретаршу, которая его и не видела. Исход был ясен. — молчание, — Но меня передернуло. Уж не знаю, где была моя голова в тот момент, но я решил попробовать, мне захотелось ему помочь. И когда он подошел ко мне, чтобы спросить, где комната собраний или просто убедиться, что я это я, я сам предложил ему руку помощи. Видела бы ты его лицо в тот миг. Тогда я в оправдание в своих мыслях хотел спихнуть всю работу на него, а сам зависать с БлэкСтаром. Вот так все и началось. — алоглазый оторвал голову от набивки.  — Я вот заметила, ты называешь его и Мейсон и Джейсон… Я слышала только первое, но Блэк тоже его так называл. Что это значит? — Мака всем телом повернулась к владельцу машины, поудобнее укладываясь в кресле.  — Мейсон — от матери. Псевдоним Джейсон он взял, когда мы начали сотрудничать. — пепельноволосый прикрыл глаза, вспоминая, как долго его менеджер трепал ему уши по этому поводу. Больше ни вопросов, ни ответов не было. По крайне мере, первую минуту.  — Ну как, отдохнул, чертяка? — парню показалось, что юная особа сейчас над нним издевается, хотя говорила она довольно невинно.  — Ох, еще как, птенчик. — Соул резко сел, берясь руками за руль.  — Если ты так сильно устал, мы можем повернуть назад. — русоволосая шустро обернулась к окну, тем же тонким пальцем указывая на закоулок, из-за которого они приехали.  — Ну нет, наглый воробушек. Так просто ты не отделаешься. — музыкант оскалился, крепче сжимая в своих руках руль и собираясь вжать педаль газа.  — Тогда погнали. — Албарн пристегнула ремень, заметив азарт в глазах водителя.

***

 — Где это мы? — любительница чтения осмотрелась по сторонам. Они ехали несколько часов и у Маки было несколько вариантов того, куда они едут. Судя по местности и направлению, они либо на окраине Жаврина, либо того города, в котором Албарн и попала в передрягу. Равнина, которую с двух сторон окружают вершины, точнее гора и холм, полностью скрывая ее от ненужных глаз, за учетом проезжей дороги. Холм нетронутый, словно там ни разу не ступала нога человека. Чего нельзя было сказать о горе. Насаженные деревья, проложенная дорога, по которой спокойно может проехать два автомобиля одновременно, еще и две смотровые площадки: одна на вершине, а вторая с обзором на равнину недалеко от низа. Небо чистое и солнце светило ясно.  — Мы на окраине Жаврина. Сегодня здесь проводиться концерт в честь Хэллоуна. — парень выскочил из машины, быстро оббегая транспорт, чтобы открыть дверь девушке с другой стороны. Последняя решила оставить это действие без внимания и последовала вслед за звездой, который позволил себе наглость взять ее за руку и повести куда-то, так и оставив дверцу открытой. Через пару метров на повороте дорога резко расширилась, там бы поместилось машин пять. Старое ограждение представляло собой две железные полосы в виде тонких труб с поддерживающими балками каждые полтора метра. К одному из таких и подошла парочка, но русоволосой что-то не угодило и она стала меж ними, упираясь локтями на дряхлое железо. Вид был неплох, однако юная особа не увидела того, чего ожидала. Вместо ровной долины с сочной зеленой травой, она увидела нечто другое. Всю долину занимало овальной формы сооружение с открытой крышей. Внутри зелень, но хорошо были видны белые полосы. Под верхними краями вниз спускались ряды красных, желтых, синих и белых кресел. На одной стороне, что была дальше от дороги, на солнце отблескивала платформа, лилась музыка и все места были заняты. На платформе ничего не было за исключением колонок и микрофона, но это не мешало пришедшим орать во все горло.  — Стадион? — зеленоглазка удивленно вскинула брови, после посмотрела на рядом стоящего белобрысика.  — Ну да. — кратко кинул тот, поглядывая на сцену в ожидании певца или певицы, который явится первым.  — Откуда ты узнал о нем? — русоволосая почувствовала легкое напряжение, руки сжались вокруг трубы. Мысли снова улетели во вчерашний день.  — Вчера в студии все только об этом и вопили. Я полчаса искал бухгалтера с документами и меня мало не сбило 20 человек. — хмыкнул макулатурой замученный, однако без раздражения и прочего негатива, словно уже привык, — Еще вопросы?  — Есть парочка. — она мимолетно улыбнулась.  — Валяй, птенчик. — с весельем махнул рукой красноглазый.  — Ты сказал, что этот концерт в честь Хэллоуина… А тебя не смущает, что он прошел несколько дней назад? — мимо пролетела небольшая птичка, мотоциклистка проследила за ней, но маленькая проказница взмела высоко в голубую гладь и девушку ослепило солнце.  — Не совсем. — махнул головой композитор, который проследил за последними действиями двух птенчиков и усмехнулся своим мыслям. «И почему я чувствую себя проигравшим?» — Я тоже удивился и по этому поводу решил немного покопаться в источниках. И мне удалось кое-что нарыть. Оказывается, Хэллоуин в Жаврине празднуется два раза. — он поймал ее удивленный взгляд, — Все дело в истории. Раньше Жаврин был захвачен и отделен от остального мира. Город был полностью изолирован. Никто не мог ни войти, ни выйти. Вся информация попадала туда под строгим контролем и после тщательной проверки, поэтому все новости попадали туда запоздало. Это же касалось и ночи ужасов. Это продолжалось настолько долго, что даже жители стали жить за другим ходом времени. Так продолжалось столетиями, но в итоге, это сыграло злую шутку с местными управляющими. На город напали раньше, чем до них дошла известка о наступлении. Жаврин вызволили. Спустя несколько лет, город стал частью остального мира, однако, несмотря на это, местные так и не смогли забыть то время и устроили свои традиции. Итак, в Жаврине Хэллоун празднуют дважды: первый — со всем миром, и второй — для себя.  — И так со всеми праздниками?  — Нет. Только с самыми большими. Их около пяти. Хэллоун входит в этот список, потому что в этот день их освободили. Они называют этот день — Ночь Ужасов.  — Ого, занимательно. — присвистнула подопечная, — А ты любопытней, чем кажешься, чертяка.  — Не больше, чем один птенчик. — он усмехнулся. Следующие его слова оглушил шум. На сцену вышла первый выступающий в виде парня за двадцать гитарой на перевес. «На разогрев» — пронеслось в головах обоих.  — Ты довольно легко одета. Уверена, что не холодно? — он оглядел фигуру девушки, настоятельно отказавшуюся одевать пальто и оставаясь в одной бобке. Единственная победа — он заставил ее одеть свитер под низ.  — А тебе, похоже, наоборот, жарко. — отметила та, так же пристально осматривая фигуру парня, что наляпил не только теплющий свитер, но еще и пальто сверху. Тот поежился, отмечая, что ему действительно парковато.  — Хэх. — он кивает, признавая поражение, — Ладно, только скажи, если замерзнешь. И как только догадалась, что на улице будет солнце палить? — последнюю фразу он пробубнил в ладонь. Албарн такая реакция позабавила. Музыка оглушила последующий разговор. Публика орала с первых нот и не было уверенности в том, кого слышно больше. Но два музыканта все же умудрялись вслушиваться в аккорды и наслаждаться дрожащими струнами гитары в руках неопытного певца, который пел о вечной любви. На такую тему Мака хмыкала, однако продолжала кивать в такт головой. Уже пятая песня в его исполнении, а тема не изменилась. Видно, что парень молод и наивен, но шансы есть, если, конечно, шоу-бизнес не съест его с потрохами.  — Удивительно, что все билеты распродали. — зевнул Соул, когда подходили последние звуки.  — Когда ты это сказал, — протянула Мака, — разве это не закрытый концерт?  — Типа того. — незамысловатый ответ, — Скажи, странно. Звукоизоляции никакой, отлично слышно аж до сюда. Пусть вход и заперт, но каждый проезжий может остановиться и послушать. Некоторым и этого хватает. Да и отсюда можно безпалевно посмотреть. Нам видок просто супер, а вот нас, как раз-таки, не видно из-за деревьев. — парень провел пальцем по ряду деревьев прямо под ними, — Думаю, не стоит себе этим заливать мозги. Просто расслабься и слушай.  — Ты для этого меня вытащил? — русоволосая хмыкнула, улыбнувшись.  — Все может быть. — и себя улыбнулся пепельноволосый. Тем временем под возгласы и голос ведущего на сцену вышла вторая звезда. На этот раз ее узнали оба. Девушка под прозвищем Беатрис. Албарн слышала о ней в Академии и даже имела честь перекинуться парой слов. Для себя мотоциклистка вынесла, что хоть песни у нее резвые, сама она тихая скромная девочка. Итер же знает ее как подопечную женщины-продюсера, о котором Мейсон проорал ему все уши. Но, несмотря на это, ритм понравился обоим. Девушка выскочила в вызывающем наряде, полностью усыпанном желтыми блестками, зайчики от которых отображались даже на лицах наших героев.  — У тебя светлячок на носу. — Соул ткнул пальцем на светловолосую. Та удивилась и свела глаза к переносице, пытаясь уловить кончик носа, но быстро отказалась от этой затеи, клипая от неудобства. От столь милой сценки алоглазый хохотнул, однако скрыл улыбку за ладошкой.  — У тебя тоже, только на лбу! — в ответ указала она на меньше всего прикрытое беловолосой челкой место. Заинтересовавшись ярким пятнышком, она не удержалась и уперлась указательным пальчиком прямо по зайчику. Но тот лишь перескочил на ее ноготок. Пораженный свободой действий Албарн, Соул сделал то же самое, коснувшись носа подопечной. Поглазев так друг на друга пару секунд, они синхронно убрали руки, поддавшись приступу смеха. За этим они не заметили, как уже закончилась первая песня и исполнитель с поклоном собрался уходить.  — Всего одна? — удивилась зеленоглазая, обидевшись, когда блестящая девушка смылась со сцены, а на ее место вылез до боли в животе смешно одетый ведущий, который, как успел заметить Итер, больше похож на клоуна, нежели огласителя программы. Последующий разговор пошел об обдирании бедного мужчины чуть-ли не до трусов, перебирая каждую сброшенную шмотку и отвешивая лестную шутку содеятелю. В особенности досталось узорчатому галстуку, что так неугодно выделялся на белом костюме. Как над ним только не издевались. Из бедного куска ткани успели сделать бабочку, бутоньерку, платок, бандану, ошейник и даже повязку на глаз. Все, что угодно, лишь бы душеньки коварных угодников остались довольны. Если бы их кто сейчас увидел со стороны, назвал бы чистокровными злодеями. По меньшей мере досталось рубашке. Но зато фантазия разыгралась на носках говорящего, даже если тех не было и в помине видно. Жестокие музыканты примудрились даже докопаться до цвета волос, хотя долго эту тему они развивать не стали, посчитав это неприличным. Зато с убранством проблем не было. Сначала носки приобрели желтый, как и у галстука, цвет, потом переняли тот же узор. Но это быстро посчиталось скучным и банальным. И на несчастный предмет гардероба начались наноситься совершенно абсурдные вещи, начиная с луговых цветов и котиков, и заканчивая телепузиками и космическими тарелками. Со временем, юным особам даже начало казаться, словно сам ведущий их услышал и теперь вел себя более сковано. Но они не жалели о содеянном. Даже больше. Их мысли были совершенно о ином. Маку резко взволновало то, что без шумной обстановки в виде орущего БлэкСтара и в не невыгодном для нее положении, ей понравился хрипловатый, с доликой усталости смех Итера, чего быть не должно. Самого же Соула волновала похожая тема, но слегка в другом ракурсе. Ему нравилось, что она наконец расслабилась рядом с ним, позволила себе не хмуриться, от души смеяться с его фразочек. А ведь именно он был зачинщиком всего этого злодеяния, так званым змеем угодником. С этим они заметили, что за своими «подколами» прошляпили абсолютно всю старательную речь жертвы. Однако никого из двоих это не волновало, поскольку у них была заранее прихваченная этим самым змеем искусителем брошюра со всем расписанием. Когда же мужчина буквально убежал со сцены, две светловолосые головы решили оставить бедолагу в покое. Но коварство в глазах снова проснулось, когда вместо него на сцену вышел еще больший образец безобразия. На сей раз, представитель рока. Нет, ни кто из двоих не был противником подобного направления в музыке, даже всеми конечностями «за». Но бедный, бедный, солист был похож на девушку, собравшуюся на первое свидание и не зная, что выбрать, в итоге, напялил все и сразу. Глазенки коварно сверкнули, когда две особи встретились взглядом. Но пареньку повезло. Ибо, похоже, весь дух издевательства вывелся на его предшественнике. И мальца оставили в покое. Пока рокеру заприспичило поболтать, беловолосый решил перенять его идею. И поскольку недавний треп касался внешнего вида, он вякнул первое, что пришло на ум, за что в следующий момент хотел сам себя ударить.  — Почему ты не носишь юбки? — парень одной рукой облокотился на железяку, умащивая подбородок на ладонь и сверля глазами Албарн, которая, на удивление, не только не врезала ему книгой по харе, но еще и ответила. Хотя не совсем по правилам.  — А почему ты так любишь обтягивающие пальто и куртки? — хмыкнула она. Ей было хотелось скопировать позу алоглазого, но идея быстро потеряла свою грандиозность и была бездушно выкинута в дальний ящик.  — Привычка с детства. — не задумываясь, бросил Соул, посчитав, что это будет лучшим ходом, — Откуда появилась, не знаю. Не люблю ходить в мешковатой одежде вне дома. Особенно зимой. Жарко. — словно ребенок бубнил композитор.  — И это не смотря на то, что ты одеваешься как капуста? — зеленоглазка откинулась назад, удерживая вес только на пятках и вытянутых руках, ухватившихся за ограждение. На такое заявление белобрысый только тушуется и прячет нос в натянутый воротник свитера. Как там говорят? Не рой другому яму — сам в нее загребешь? Налюбовавшись представлением, Мака все же решила отплатить за милую сцену.  — Сейчас не то время года, чтобы в юбках расхаживать. Да и не удобно это. Вечно надо следить, чтобы не задралась. И врезать никому нормально нельзя.  — Жаль. Хотелось бы на тебя глянуть в какой-нибудь летней юбчонке. — с неким издевательством и досадой протянул Итер, отворачиваясь от девушка и перемещая взгляд на стадион.  — Тебе меня в юбке только в снах и видеть. — с усмешкой хохотнула мотоциклистка, как-то дразняще перекрутившись, тем самым меняя свое положение.  — Да моя фантазия уже задолбалась тебя представлять в столь миленькой вещичке! Требуется оригинал! — наиграно-старадальчески и довольной улыбкой на лице композитор закрыл рукой свои глаза «от горя».  — Извращенец. — цикнула Албарн, будто приговор подписала, — Похоже, я ошиблась, решаясь остаться у тебя. Надо сваливать.  — Как будто тебе кто-то позволит. — он говорит это таким голосом, что Маке ничего не остается, кроме как дернуться и тупо посмотреть на парня, встретить непонятную, возможно, самодовольную, ухмылку. Она словно так и заставляла русоволосую вспомнить, что фиг Итер ее куда отпустит, пока с ее тела не пропадут все бинты и повязки. Что-то внутри непонятно кольнуло, но вместе с этим возникло желание почувствовать этот укол вновь. Теперь пришел черед тушеваться Албарн. Больше никаких тем не поднималось. Только взгляды на сцену, где вместо одного оказалось уже семь человек, что дико выбивали из инструментов неприступный рок; и меньше пританцовывали по асфальту. Рок-группа отлично отплясала почти половину своего альбома, о котором было заявлено в буклете. Одна из песен нагнала девушке напоминала о ее железном друге. Только вспоминая о скорости, кровь тихо закипала, вызывая в теле желание остудить ее встречным ветром. В русой голове возродился дьявольский план, который вертихвостка собиралась воплотить по окончанию концерта. И снова на сцену вышла особь женского пола. Но на этот раз определенно старше их с Соулом. Женщина без слов заставила публику примолкнуть и слушать ее тихое пение.  — Знаешь, — неожиданно отозвалась Мака, — это похоже на метод кнута и пряника. — под непонимающий взгляд, девушка ткнула пальцем в зажатую в руке пепельноволосого бумажку. Тот, пробежавшись взглядом по списку программы, хмыкнул.  — Есть такое. — снова повисла тишина. Но это не было неловкое молчание. Просто, когда странная женщина заголосила о чем-то грустном и далеком, обоим резко захотелось послушать. И оба сохранили эту тишину, пытаясь найти в мелодии что-то свое, сходство со своими историями жизни. Звучит довольно сопливо, но от этого становилось легче. То, что не мог озвучить ты, озвучивал кто-то другой и маленький кусочек огромного груза падал с плеч. Тишина затянулась. Она не заканчивалась ни на второй, ни на третьей песне. На четвертой Соул заметил, как тихо мычит его соседка в такт словам, покачиваясь из стороны в сторону. В голову закралась одна мысль, которая по мнении Итера не терпела отлагательств. — Знаешь если ты у нас птенчик, то и щебетать должна уметь. — он дождался, пока девушка перестанет смотреть на сцену и обратит на него внимание, недоверчиво покосив бровь, — У тебя должен быть музыкальный голос, почему ты не поешь?  — Ты ошибаешься, чертяка. — усмехнулась Мака, нервно искривив кончик губ с правой стороны.  — С чего ты взяла? — не сдавался парень.  — Я пробовала, в детстве. — Мака продолжала улыбаться, — Но у меня совершенно нет голоса.  — Почему ты так думаешь? Тебе кто-то так сказал? — парень подошел на шаг, по глазам открыто читалось, что музыкант отставать не намерен.  — Я с-сама так решила. — она отмахнулась рукой, надеясь, что такой ответ все-таки удовлетворит Итера.  — Почему бы тебе не попробовать прямо сейчас? — Соул явно воодушевился идеей, а Мака не знала, как отвести тему в другое русло, но ничего на ум не приходило.  — Зачем? — зеленые глаза смотрели в сторону, боясь, что пепельноволосый по ним прочитает ложь девушки.  — Мне интересно. — честно сознался алоглазый. Албарн поняла, что попала в тупик. Русоволосая судорожно прокручивала варианты в своей голове, как можно искривить голос, когда на сцену снова выскочил ведущий, прерывая разговор двух людей.  — Дорогие наши слушатели, к сожалению, один из наших исполнителей не смог сегодня приехать к нам. — по толпе прошелся гул обиды, — Но! Мы нашли решение. Сегодня и только сегодня для вас, наши дорогие зрители, на сцену выйдет одна из самых молодых звезд нашей страны. Кстати, через несколько недель она дает концерт во Флоренции. Так что слушайте внимательно! Ведущий так же активно ускакал, а на сцену широкой походкой на каблуках и в фиолетовом ведьмовском наряде вышла девушка с такими же фиолетовыми волосами и золотистыми глазами. Дальше Мака не слышала, дальше Мака не хотела видеть. Но глаза предательски отказались закрываться, голова предательски отказалась отворачиваться, все тело предательски заледенело вновь. Сердце снова забилось в тисках, принося боль. Хуже всего было то, что рядом стоял музыкант и ей казалось, что он может ее прочесть, как открытую книгу на самой неподходящей странице жизни. Блэр на сцене сначала что-то говорила, потом заиграли первые ноты и Албарн узнает в них одну из любимых песен, которую так беспощадно присвоила себе недозвезда. Песня на Хеллоуин. Она с таким наслаждением ее пела, представляя в своих фантазиях, как будет крошить эту звездочку. А сейчас крошат ее. Беспощадно. Не предупредив и не дав опомниться. Снова в душу закрадываются подозрение. Неужели пепельноволосый об этом знал? Что они обговаривали в том кафе? Что он знает? Нет смелости спросить. И она не спросит. Ибо боится. Да, она боится. Упрямо, нехотя, но все равно боится. Боится неизведанности. Тем временем, золотоглазая сделала последний поворот и стадион взорвался восхищенными криками. Это как-то отрезвляет Албарн. И она хочет предложить Соулу уйти. Неважно, в сговоре они или нет. Она просто хочет покинуть это место и как можно скорее. Но все идет против нее. Словно зная, что девушка здесь, темноволосая дает сигнал на продолжение шоу и каждая нота проходится кинжалом по сердцу, острием прокалывая сосуды, чтобы вся душа излилась кровью. Отвернувшаяся Мака резко поворачивается назад, во всю глазея на сцену. Откуда? Маку трясет.  — Откуда? — задает она вопрос уже вслух. Девушка бросается к ограждению, проскакивая под ним, но зацепляясь руками за верхнюю балку, как за последнюю опору, чтобы не упасть. Глаза расширились до невозможного, когда из уст звезды вырываются слова нежной песни, последней записанной ею песней. В одной из рук звезды оказывается деревянная шкатулка, которую она вздымает над собой, а потом небрежно скидывает обычным поворотом ладошки. И небольшая коробочка падает, открывая свою крышку. Из нее вываливаются много дисков в прозрачных сидибоксах. Ее диски. Как же глупо было с ее стороны оставлять свое главное сокровище в логове врага и надеяться, что они не станут обыскивать ее комнату.  — Нет… — Албарн хочется кричать, но из горла вырываются только неуверенные хрипы, — Нет, нет, нет. Мое. Албарн хочется плакать. Девушка уже чувствует, как глаза пощипывает, а ресницы стали встречаться чаще. Но слез нет. Их нет. Все сворачивается тугим комом внутри, не желая выходить наружу. И от этого только хуже. Соул стоял в сторонке. Он молча наблюдал, как меняется выражение лица его спутницы. Он видит ту боль, что отразилась на ее лице. Он уверен, будь они в другом месте и при других обстоятельствах, она бы ни за что не позволила ему увидеть такое лицо. Но сейчас он выпал из ее мира. Сейчас в нем только она сама. И он это понимает. Ибо знает. Просто знает, каково это. Он не хочет этого говорить, но понимает, что ситуацию нужно сдвинуть с мертвого места.  — Что такого произошло между вами? — парень опирается локтями на балку, смотрит на певицу. Мака молчит.  — Якобы ты не знаешь. — огрызается она, голос звучит так, словно она только что ревела.  — Не знаю. — просто бросает Итер, — Ведь ты мне не рассказывала.  — Врешь. — сердится.  — Не вру. — тот же тон, — Так что все-таки случилось?  — Это не твое дело. — говорит она немного тише, опустив голову. Соулу нечего на это сказать. Ведь здесь она права, не полностью, но права. Пепельноволосый снова примолкает, но ненадолго.  — Через два дня я возвращаюсь в Город Смерти. — непринужденно сообщает он, после чего молчит некоторое время, выжидает, пока девушка успокоится и ладони на железяке перестанут так яростно дрожать. — Ты пойдешь со мной? Вопрос звучит странно. Словно его подхватил ветер и унес куда-то. Но перед этим разрешим обоим вкусить его суть. Итер протягивает девушке руку. Мака смотрит на него отчужденно. Словно волчонок, у которого забрали мать, а Соул случайно встретил его в лесу. Злой волчонок. Но алоглазый мысленно усмехается. У него не волчонок. У него птенчик. Птенчик, который не умеет петь и летать. И его надо научить.  — Пойду. — она кладет руку в протянутую ладонь. Соул тянет ее вверх, чтобы девушка стала на свои две.  — Пойдем отсюда. — говорит он, она согласно кивает. Добраться до машины не составляет труда. Они оба молчат. Сейчас любое слово будет неуместно. Русоволосая тихо садится на переднее сидение, ничего не говорит. Он молча заводит машину и уезжает прочь, домой. Хотелось прямо сейчас взять и поехать прямиком в Город Смерти, да только оставленные в квартире вещи рядомсидящей останавливают. Когда они отъезжают достаточно далеко и шум стадиона почти не слышен, она поднимает голову, но не смотрит в его сторону.  — У меня будет к тебе одна просьба. — тихо шепчет она, что с трудом можно разобрать слова, — Перед тем, как мы уедем. Мне нужно заехать в одно место. Она решила. Она поедет с ним. Она поедет за ним. Она ему ничего не скажет. Но и сбегать не будет. Она сдается. Не видит смысла дальше сопротивляться. Пусть все идет по течению.  — Хорошо. — на этом их разговор заканчивается. Албарн отворачивается к окну, пытаясь выглядеть что-то вдалеке, а Соул выглядывает эту даль в дороге перед собой. Солнце почти закатилось за край, когда Соул заметил изменения. Рядомсидящая персона тихо посапывала, повернув голову в его сторону и повесив нос. «Значит, я перешел на новый уровень доверия?» — подумал парень. Учитывая то, что раньше она не позволяла себе так беззаботно спать рядом с ним, это большое достижение. Девушка выглядела устало и расслабленно, впервые за все их знакомство. Пепельноволосого переполнила какая-то радость и гордость. Возможно теперь все пойдет к лучшему?

***

Рев мотоцикла раздался по округе. Не так громко, как хотелось бы. Мака это понимает, утыкаясь носом в спину Соула, которою так же и обнимала. Ей было досадно. Ибо она хотела сама прокатиться на железном скакуне, но Итер не позволил, уперто заявив: либо так, либо никак. Зеленоглазой ничего не оставалось. Конечно вредного водителя хотелось сейчас сильно треснуть книгой, ведь здоровяк затулял весь встречный ветер, который так хотела ощутить Албарн. Но это не мешало ей наслаждаться видом заката. Почему заката? А потому что Мака проспала почти весь день. Парень решился ее поднять только ближе к вечеру, за что он непременно получил. Они направлялись к единственному загородному домику в этом районе. Как же давно она здесь не была. Она сама не помнит, не уверена. Мотоцикл останавливается в недалеко от совсем не огражденного деревянного дома. Мака соскакивает с транспорта и дожидается Соула. После они вместе идут к дому, но парень держится в нескольких шагах позади. Русоволосая на секунду останавливается у порога и стучит в дверь. Словно ожидая гостей, им сразу же открывают. На пороге появляется молодая женщина и тут же обнимает Маку. Алабрн отвечает на объятие. За женщиной появляется и мужчина.  — Дорогая, кто там? — спрашивает шатен с кудрявой шевелюрой, сцепленной сзади резинкой, — Мака? Давно не виделись, проходи! — он отступает, рукой приглашая девушку в дом.  — Я ненадолго. — кивает зеленоглазка и поднимается по ступеням. В доме витают знакомые запахи древисины и уюта. «Здесь ничего не изменилось, » — думает девушка. Рядом стоящие уже официальные муж и жена наблюдали за гостьей, второй приобнял за плечи первую, а та поглаживала уже довольно округливший с их последней встречи живот. — Как вы? — мотоциклистка повернулась к парочке, находя новые черты в старых знакомых. К примеру, отросшую бороду Алексея и округлый шестой месяц Кристины, и слишком счастливые глаза у обоих.  — Благодаря тебе, отлично. — отвечает бывший повар дома Локьер.  — Из-за меня вам пришлось покинуть город. — бубнит Мака.  — Из-за тебя нам не пришлось беспокоится о том, где искать новый дом. — ласково отвечает женщина.  — Он вам помог?  — Да, он сказал, что очень удивился, когда ты перезвонила и сказала, что нашла новых владельцев. — ответил мужчина.  — Мы и сами очень удивились. — продолжила его жена, — Как-никак, это дом твоей бабушки.  — Я не могла все время на него полагаться. И я все равно не знала, что мне с ним делать, а продать не решалась. Так что в этом нет ничего странного. — пожимает плечами юная особа и проходит сквозь кухню на другую сторону дома, — Я проведаю бабушку.  — Конечно. — синхронно отвечает пара. Вокруг дома сплошное поле колосков, золотых, ярких, как и любила бабушка. И Мака тоже любила. Это место. И все, что связано с ним. Ветер дует, колыша желтые стебельки, играя с кронами деревьев где-то в далеке и русыми волосами на голове юной особы. Алабрн проходит немного дальше с невидимого заднего двора по тонкой тропе меж колосков. Она останавливает лишь дойдя до пустого места, окруженного все теми же золотыми колосками. Зеленоглазая замирает, с грустью смотря вперед. Перебирая воспоминания из детства. Веселые деньки и грустные моменты. Ладони встречаются в беззвучном хлопке в районе груди и так и остаются в таком положении. Рядом появляется беловолосый парень, повторяя движение за девушкой.  — И давно? — спрашивает он.  — Несколько лет назад. — тихо выговаривает Мака, — Она была одним из самых дорогих мне людей.  — Что случилось?  — Сердечный приступ. Никого не было рядом и было слишком поздно. — девушка подходит ближе и наклоняется, кладя рядом с надгробьем два белых пиона, — Я никогда не забуду времени, проведенного с ней. — улыбается, — Пока, бабушка. Еще увидимся. Она так же тихо подымается и уходит с пустыря. Итер следует за ней, в последний раз зацепившись на вырезанной на камне надписи «Евангелина Албарн». Теперь ее ничего не гложет и она спокойно может уехать отсюда. Так думает Мака. И так оно и будет. На обратном пути, Итер сделал девушке поблажку и разрешил рулить железным конем, о чем сразу пожалел, стоило несносной девице выжать газ на максимум и погнать так, что крышу сносит. Отчитать ее после так и не получилось. Следующим утром оставалось только снести уже собранные вещи в машину. Почему-то Мака чувствовала себя спокойно. На вопрос: «А как же Арман?». Соул заверил, что завтра возвращается хозяйка и «если этот монстр не разнесет квартиру за одну ночь», то все будет в порядке. Закинув вещи в багажник, пепельноволосый хотел было предложить девушке сесть на задние сидение, но та сама залезла наперед. Композитора это несомненно радовало. Даже если этот бесененок отключился уже через два часа после их выезда из города, стоило солнцу встать. Ну и пусть. Выехали они достаточно рано. Пусть отсыпается. Ведь этот птенчик еще мал и так мило выглядит, когда спит.

***

 — Разве мы не договорились, что я останусь пока у тебя? Так в чем проблема, чертяка?!  — Договорились. И меня все устраивает. Нет проблем. — пожал плечами пепельноволосый.  — Нет, они есть! — девушка топнула ногой, — Мы же договорились. Так какого хрена ты снова пытаешься меня запереть?! — Соул наклонил голову в бок, чудом уклоняясь от в миллиметре пролетевшей от беловолосой макушки книги, — Сам же знаешь, что вернусь!  — Ого, это признание? — музыкант поправил рукава пальто, при этом совершенно не меняясь в лице.  — Да черта с два! — огрызнулась девушка, снова бросая фолиант, тот попал парню в спину.  — Это всего лишь мера предосторожности. — Итер глянул на русоволосую, оглядывая зло сведенные брови, испепеляющие глаза и досадно поджатые губы.  — Что бы я сбежала? — хмыкнув, она приподняла одну бровь, скрестив руки на груди.  — Что бы ты не нашла себе новых приключений на пятую точку. — Мака резко примолкла, теперь хмыкнул парень, — Вот и договорились. — махнув на прощание рукой, он быстро выскочил за дверь. Ключ щелкнул и Албарн выдохнула, расслабляя доселе напряженные плечи, но это не помешало ей зло рыкнуть напоследок. Поборов в себе желание разнести эту дверь к чертовой матери, она развернулась, проходя в центр зала. Как же он ее выбешивал в такие моменты. Ну, ничего не поделаешь. Она замерла, и до возвращения чертяки снова придется убивать время. А это довольно скучно. Дом большой. И пустой. А ранее веселящий Арман остался в далеком Сиетле. Пустота.

***

Они с Соулом вернулись в город Смерти несколько дней назад. Вчера парень помог Албарн обустроиться, а сегодня сразу же ускакал на работу. Впрочем, в неведении он ее тоже не оставил, почти. Провел чуть-ли не экскурсию. Сказал, что пока его нет, дом в ее распоряжении. С этим Мака настояла, чтобы холодильник не пустовал. Кстати, о доме. Он совершенно отличался от представлений Албарн. Она проснулась, когда они уже были на месте. На свои удивленные глаза она получила смешок от белобрысого, краткое описание того, как сладко она спала все это время, что ему было жутко скучно и он на это не подписывался, и что теперь она его должница; плюс, пару компрометирующих фотографий моськи Албарн. Если бы он вовремя не смылся, она бы ему точно чем-то да заехала. Дом композитора напоминал модернизированный европейский стиль. Полностью белый. Стандартная «треугольная крыша» отсутствовала, хоть это сейчас не вновь. Ко входной двери вела мелкая плитка серых тонов. Порог представлял собой всего одну ступень из бледного кафеля и резиновым черным ковриком под темной деревянной дверью. Первой комнатой был холл. Маленькая темная комната, больше напоминала каморку, в которой едва могут развернуться два человека, добавить сюда багаж и вообще с места не сдвинешься. Обои темно-персикового цвета, или казались такими, поскольку свет все еще был выключен, хотя в центре на потолке, словно прилипнув к нему висел одинокий плафон. Сразу с левой стороны в углу стояла черная вешалка, рядом у стены обувка, с другой стороны небольшой комод, а над ним небольшое, меньше альбомного листа картина, точнее фотография с букетом полевых цветов, заключенная в коричневую рамку. В следующую комнату вел дверной проем, но без дверей, просто рама. Между комнатами сразу чувствовался контраст. Зал. Большой. Полностью белый, от чего даже глаза немного слепило. Мака подумала, что тут и ослепнуть можно в солнечный день. Белый потолок, белые стены. Черный деревянный паркет в виде длинных досок и того же цвета мебель, кроме единственного кремового кресла. По левую сторону в целом открылась вся комната. На стене висел телевизор, рядом с ним самые простенькие часы, под ними тумбочка без дверей в полметра высоты, тоже белого цвета. От холла и до конца комнаты под стеной темно-бежевая дорожка ведущая в другой конец комнаты. На той же стене висели три фотографии в черно-белом стиле в простых черных пластиковых рамках, везде были инструменты. Противоположную сторону полностью замещало панорамное окно, оно и было стеной, заодно служило дверями. По обе стороны от него стояли два белых вазона с яркими зелеными папоротниками. В центре комнаты стеклянный столик, небольшой, не достающий даже до колена в высоту. Его окружали три черных дивана и тоже кресло, между первым и вторым со стороны стены. Под всем этим делом, вплоть до краев комнаты лежал белый мохнатый ковер. За всем этим располагалась так же белая лестница, что прямоугольными платформами выходила из стены, обрамленная прозрачным стеклом и широкий темным деревянным поручнем сверху. Она прямой линией поднималась вверх и почти под потолком останавливалась, словно лестничная площадка в подъезде и, сделав крюк, доводила дальше на второй этаж. Прямо перед началом лестницы черные двери. До этого, в паре метров стена обрывается и уходит вправо, там можно отыскать еще две двери: одна темная, как и входная и бежевая. Первая вела на кухню, вторая в кладовку. Кухня была более домашней, чем холодный зал. Прямо в центре комнаты среднего размера круглый темный деревянный стол и пара табуреток того же материала при нем. Бежевых кафель на полу, нежно-персиковый на стенах, потолок белый, черная лампа над столом. С обоих сторон шкафчики, тоже деревянные, но светлее стола. Они составляли собой два ряда под стенами, а ряды над ними из полочек. Однако с правой стороны по разным углам разместились серый холодильник почти в потолок и черная плита, рядом с холодильником, отделенная деревянной перегородкой раковина, между ним и плитой светлая столешница. С другой же стороны все столы соединяла одна большая деревянная поверхность. Но у всех шкафчиков над ними были дверца со стеклом. Оставшуюся стену занимали два больших окна и часами между ними. Кладовка была заперта, как и оставшиеся две двери на первом этаже. Одна та черная, а вторая бежевая с другой стороны лестницы. Мака знала, что первая ведет в комнату Итера. На втором этаже первым, что бросается в глаза белоснежный одинокий рояль в центре полностью белой комнаты. Большое панорамное окно, как и на первом этаже, но меньше, наполовину упрятан за полупрозрачными белыми шторами с обеих сторон, так же могло открываться. Ковер был только под роялем, опять же белый и пушистый. На той же стене, что и внизу, висели картины, но на этот раз в белых рамках, снова с инструментами, еще две висели на предполагаемом месте телевизора. Подле главного инструмента стояла сильно выделяющаяся черная скамья. Лестница же, точнее отверстие, позволяющее спустить вниз, было ограждено такими же поручнями, что и сами ступени. Больше в комнате ничего не было. Так же, как и на первом этаже было несколько дверей. Одна представляла собой пластиковую дверь белого цвета с окном, ведущая на широкий усыпанный молочного цвета плиткой балкон, что размерами превышал даже зал, однако на нем ничего не нашлось, возможно, это было связано с погодой, и находился как раз над той комнатой, что внизу была заперта. В противоположном углу вместо двери проем к лестнице, все полностью из дерева: лестница, представляющая собой деревянные полосы в два метра ширины и этого хватало, что бы не оставить и сантиметра в комнате, стены и потолок, словно вся комната — сплошь лестница, и дверь, что и останавливала последующий обзор дома. «Чердак, наверное,» — прокомментировала девушка. Оставшаяся светлая дверь также была заперта и примерно находилась над кухней. «Впервые вижу столько замков в одном доме. Боже, говорит, что дом в моем распоряжении, а у самого все заперто. Вот балбес!» Мака вздохнула, усевшись на одном из диванчиков, предварительно прижав к себе темно-коричневую подушку и смотря на улицу, подтянув к животу ноги. За окном раскинулись высокие сосны, буквально в паре метров от дома. Дальше иногда проскакивали пышные ели, не такие старые, как остальные деревья. Почему-то Маке показалось, несмотря на то, что растительность практически не отличалась от той, что окружала особняк Локьеров, но тут было спокойно как-то. Мака понимала, что это сущий бред, но там все деревья выглядели как-то зловеще. Угнетающе, опасней. Лес был похож на что-то злое. Словно, как в той сказке, когда ты шел к бабе Ежке, но иногда Албарн казалось, что он вот-вот начнет испускать зловонии и все вокруг пожелтеет. И никакая погода не могла переубедить ее в обратном. А здесь. Лес, как лес. И капающий за окном дождь смотрелся приятно, так и хотелось ощутить свежий запах хвои, или съесть чего-то мятного. Словно деревья прятали не зло, а тихое место, куда можно утаиться и послушать мирный шепот тишины. Не зря говорят, «не место красит человека, а человек место». «Не, ну ладно, там-то все понятно, лучше Локьеров злую ведьму сыграть никто не сможет, а тут-то что?!» — девушка надула губы, утыкаясь носом в подушку и покачиваясь. В итоге, русоволосая плюхнулась на диван боком и скинула все на перепады погоды и ее настроения.  — Надо хотя бы что-то сделать, а то чувствую себя нахлебником. — бубнила мотоциклистка, таки подымаясь с нагретого места и плетясь на кухню. Обрыв все полки, она не нашла ничего интересного. Кроме бара в правом углу тумбочки возле окна. А так ничего особенного. С левой стороны несколько масел, пакетов с крупой, консервы и другая утварь схожего характера, которой не обязательна минусовая температура. На верхних же полках в основном находился сервиз, который по предположениям девушки, вряд-ли когда-нибудь использовался и вряд ли будет. Со стороны с техникой в нижнем ряду находись кастрюли, миски и некоторые кухонные прибамбасики в виде миксера и тд. И посуда. На верхней же нашлись разные сорта чая, кофе, горячий шоколад, сахар и соль, и приправы. Стоит отметить, Албарн показалось, что еще денек-второй и все здесь покроется десятислойной пылью, хотя и намека на грязь не было. Просто, вещи действительно словно уже давно не трогали. «Да и про остальное можно так же сказать. Странно это. Может, тут еще приведение можно отыскать. Однако, кажется, он его будто не для себя обустроил. Все такое холодное. Да еще и заперто к чертям, словно он этими комнатами и не пользуется. Зачем тогда вообще нужна такая громадина?!» Смотря в холодильник, Мака думает, что ей должны выписать нобелевскую премию. За приготовление нормального ужина из такого нищебродского количества продуктов.

***

Соул думал, что сегодня помрет. Нет, даже не так. Стоя, точнее сидя в машине перед светофором, выдающим красный, спрятав половину лица за рулем и утыкаясь носом в черный круг, провожая взглядом женщину с коляской в руках и еще одним ребенком, державшего ее за руку, он искренне удивлялся, как остался еще живым. О том, что он вернулся в Город Смерти он собирался утаивать от менеджера еще хорошую недельку, а лучше две. Надеялся провести хотя бы пару деньков в тишине, доразгребать старые дела. Но страдающий денежной болезнью Мейсон умудрился все разузнать и забросить его графиком до мельчайших подробностей. Начиная с обыкновенного посещения Академии и заканчивая очередным интервью, где на этот раз журналистка отличилась до жути глупыми вопросами. «Спасибо, хоть время на сон выделил.» — мысленно съязвил Итер. Дожить до завтра уже не хотелось. Возможно, он бы даже не стал возвращаться домой, предпочел бы переночевать в каком-нибудь отеле или еще чего. Ведь до собственного жилья далеко. Он там и бывает только для поддержания порядка. Взял загородный специально, что бы никто не откопал, где он живет и никого никогда туда не приглашал. Но кататься туда-сюда каждый день быстро надоело и он начал ночевать в отелях. За одну ночь информация далеко не просочится, хотя бывало пару раз, но тогда он налажал с выбором места ночлега. А на следующий день нашел бы уже новое пристанище. Вся абсурдность ситуации дошла слишком поздно и остается только биться головой об руль. Голова раскалывалась от вкрай обнаглевшей погоды. На улицах сплошное болото — снеговая жижа, вперемешку с дождем. Все же для зимы было еще слишком рано. И вот последствия. Он бы послал все куда-подальше и прямо где-нибудь заныкаться, если бы в своей пустой клетке он бы не оставил наверняка до чертиков взбешенного птенчика. «Надеюсь она в честь мести не устроит там погром.» — крутилось в голове. Открыв двери, первое, что заметил Соул — смещенные на диване подушки. В нос ударил запах чего-то теплого и наверняка вкусного.  — Черт! — вырвалось у парня на всю комнату и он выронил сумку из рук, прикрыв ею рот.  — Что «Черт!»? — с серьезным лицом, оперевшись о поручень, на него смотрела Мака. Не злая. Пока что. Оглянув пришедшего, девушка нахмурилась. Она уже догадывалась, что натворил пепельноволосый.  — Я продукты забыл купить. — пробормотал он в ладошку.  — Да ты издеваешься! — прикрикнула мотоциклистка, уже хотев вломить белобрысой черепушке фолиантом, но заметив явно перепуганный взгляд, вздохнула, пальцем указывая на кухню.  — Слышишь, чертяка. — недовольно протянула девушка, явно подготавливая музыканта к промывке мозгов. Последний вздрогнул, отмечая, что еще бы чуть-чуть и кофейная жидкость запечатлелась бы на светлом свитере, — Зачем тебе столько комнат, если они совершенно не используются?  — О чем это ты? — Итер сделал глоток, откидываясь на спинку дивана, девушка сидела на соседнем.  — У тебя все заперто, чертяка несносная! Либо сделай с этим что-нибудь, либо гони ключи и выпускай меня! — вспылила Албарн, резко хлопая подушкой по собственным коленям. Алоглазый пару раз моргнул и поднял глаза к потолку.  — А, — протянул он, — Совсем забыл. Прости, птенчик. Я не менял планировку после прежних владельцев. А сам бываю дома крайне редко. Русоволосая нахмурилась, но ничего не сказала, решив дождаться, пока парень допьет напиток.  — Может все-таки выпустишь меня? Я ведь не домашний зверек. Неужели настолько не доверяешь?  — Ровно так же, как и ты мне. — он хмыкнул, отставляя чашку. Зеленоглазая надулась, забавно сведя брови и отвернувшись в сторону. Пепельноволосый пфыкнул.  — Ну ты ведь не собираешься держать меня все время? — не так сердито спросила девушка. Повисла недолгая тишина.  — На улице холодрыга. Не пущу. — решил честно ответить Соул, — Либо жди, пока купим тебе новую одежду, либо носи мою. — совершенно беспристрастно заявил он, скрестив руки на груди. Мака чувствует, что как-то ослабила хватку и парень незаметно берет над ней верх.  — Как-то раньше тебя это не особо волновало. — буркнула она в свою защиту.  — Как-то раньше ты меня на пушечный выстрел не подпускала, стала бы ты тогда меня слушать? — он изогнул бровь, юная персона снова примолкла, — И длилось это ровным счетом до того, как кое-кто не получил обморожение в чужом городе, свалившись без задних ног. «Черт, чувствую себя ребенком. Чертов чертяка!» — Так что, либо жди, либо носи мои вещи.  — Уж лучше подожду. — она все-таки швырнула в алоглазого книжку. На удивление, попадает в цель. — И долго придется ждать?  — Неделю так точно.  — Долго!  — Ничего не поделать, птенчик. У меня работы выше этой крыши. — он указал пальцем вверх, — Придется потерпеть.  — Блин. — провыла буквально светловолосая, — Ну и ладно.  — Хороший птенчик. — усмехнулся Соул.  — Это кто тут хороший?! — вторая книга полетела в белобрысую голову. Попала. Албарн подскочила, уперев руки в бока, — В любом случае, если завтра явишься без продуктов, вышвырну обратно. Ясно?  — Ясно-ясно. — кивнул музыкант, прикрываясь руками от нависающей в виде девушки с подушкой угрозы. Мягкий предмет декора прилетел прямо на голову. Не желая быть поверженным без боя, Итер вытащил из-за спины бордовую подушку и кинул в отскочившую зачинщицу. Подушка пролетела мимо цели, но это спровоцировало новый выпад со стороны девушки. Но и она на этот раз промахнулась. Зато в нее саму попали. Завязалась настоящая драка. В дело пошли все девять подушек, что находились в комнате. Сначала снаряды были разбросаны по разным сторонам баррикад. После эти баррикады переместились за два стоящих друг напротив друга дивана. Оттуда бесконечной чередой вылетали разноцветные подушки. А если какая-то не долетала до стороны противника, попытавшийся ее забрать тут же получал в лицо. А когда одна из подушек упала на пол и парень попытался ее забрать, на него сразу полетело пять штук. Когда такое случилось во второй раз, за подушкой полезли уже оба и буквально столкнулись, не замечая друг друга, под столом. Вот только у Албарн с собой была припасена еще одна. И под довольную улыбку… В итоге, опять пострадал один только Соул. Быстро сбежав на свои половины, бомбардировка продолжилась. Однако сидеть за спинами диванов быстро надоело. Поэтому началось небольшое перемещение. Сначала отскакивая от своих укрытий, потом находя новое. Менялись местами, кто-то оказывался «прижатым к стене» без оружия. Бывало, что они оказывались по разным сторонам одной мебели, или же случайно сталкивались, тут же отпрыгивая. В итоге, они снова очутились на своих первоначальных местах.  — Я выдохся. — Соул развалился звездочкой на полу за диваном возле окна, когда в лицо вяло прилетела последняя подушка. Он был уверен, что птенчик с противоположной стороны возле стены развалилась точно так же, — Больше не могу. Птенчик, предлагаю перемирие. — он махнул рукой, хотя ее вряд-ли было видно.  — Признай свое поражение, чертяка. — послышался такой же запыхавшийся голос.  — О, Боже, я умру доблестной смертью на поле боя! — размахивая руками, театральным голосом «запел» Итер, — Я сожалею лишь о том, что птенчик в моем доме так и не успел нащебетать мне признание в любви. Ай! — он поморщил лоб, потирая его.  — Иди к черту! — крикнула зеленоглазка, подымаясь.  — Я не могу сходить к самому себе, птенчик. — хмыкнул, улыбнувшись, парень.  — Слишком много на себя берешь. — русоволосая появилась над композитором. В ее руках была подушка, которую она скинула простым движением на лицо лежащего. Тот даже не шелохнулся. — Вот теперь мир. — улыбнулась мотоциклистка и плюхнулась на средний диван, — Вух, уже поздно. — она глянула на часы.  — Сколько мы так провозились? — Соулу все еще не хотелось подыматься.  — Ты как хочешь, а я иду спать. — Мака махнула рукой в знак прощания и пошла на второй этаж, решив, что алоглазый справится и без нее. Его комната тут, так что в крайнем случае и доползти может.  — И тебе спокойной ночи, птенчик. — ответом послужил хлопок закрывшейся двери. Мака прошла в комнату, не включая свет. Ванну было благоприятно принято принять утром, поэтому девушка плюхнулась сразу на кровать, даже поленившись залезть под одеяло. К тому же, в доме достаточно тепло. В полудреме, девушка в очередной раз осмотрела комнату. Соул сказал, что эту комнату он не трогал, только заменил кровать. Впрочем, эта комната и так была гостевой. Комната была небольшой, но приятной. С противоположной стороны от двери большое окно с широким подоконником. С права в углу одноместная кровать, над ней угловая полка для книг, рядом небольшая прикроватная тумбочка бежевого цвета с настольной лампой на ней. Слева рабочий компьютерный стол, но без самой техники из светлого дерева. Над ним тоже нашлась полка. С левой стороны от двери белый комод, а над ним зеркало. С другой стороны в стене перед кроватью нашлась еще одна дверь, белая, ведущая в ванную. Сама комната была светлого серо-синего цвета, включая потолок, который от стены отделяли только белые багеты. В центре же висела люстра в золотистом обрамлении, разделяющаяся на три плафона, смутно напоминавшие цветки. Не очень похоже на гостевую, не правда ли. Но это и к лучшему, засыпать спокойнее.

***

— Две недели, чертяка, ты понимаешь, две недели! — Мака катом стояла над полностью выдохшимся после работы музыкантом. У Соула даже не было сил на то, чтобы глаза разлепить и глянуть на девушку, хотя он прекрасно понимал причину ее раздражения. Но кто-же виноват, что у него работы невпроворот.  — Может, подождешь еще немного? — протянул парень полусонным голосом, но в нем отчетливо слышалась мольба пощадить. Сейчас почти полночь и ему кажется, что сегодня он снова будет ночевать на диване, хотя последние две недели девушка все равно гнала его в комнату, за исключением тех моментов, когда композитор приходил почти что под утро.  — Это же сколько? Назови хоть одну причину, чтобы остановить меня. — русоволосая уперла руки в бока. В одной из них самым опасным в мире оружием примостился фолиант.  — Локьеры… — выдохнул алоглазый, откидывая голову на спинку дивана.  — Они уже вернулись? — мотоциклистка вскинула брови и резко изменила тон. Итер подумал, что только что открыл лайфхак, как избежать смерти от Маки Албарн.  — Да, вчера. — не шевелясь бормотал парень, — Но за сегодня они компенсировали свое отсутствие. — Соул думал, что сегодня впервые за полмесяца не вернется домой, — Это какие-то энергетические вампиры. От Мейсона и то меньше хлопот. — парень готов был ныть и выть, жалуясь на подлую звезду.  — Чем же вы таким занимались? — девушка присела рядом, обходя диван.  — Мозготрепством. — быстро кинул музыкант, сил не хватало даже на улыбку, но вот язву все-таки выдать сумел, — Целый день выносили мозг про контракт.  — Контракт?  — На сотрудничество. Точнее на ту песню, о Господи… — выдохнул он, обмякая на обивке, еще немного и свалится.  — Я думала, вы давно его подписали. — девушка изогнула бровь, сложив руки на коленях.  — Ага, как же. — хмыкнул композитор, — Что бы я потом не смог отвертеться. — он притих, понимая, что взболтнул лишнего.  — Говоря об этом. — молитвы явно не были услышаны и девушка зацепилась за его слова, — Я никак не могу понять, зачем тебе все это? Это ведь не совсем по твоей части.  — А можно я не буду отвечать на этот вопрос, а, птенчик? — парень повернул голову к девушке, буквально умоляя ее взглядом, — Сделаю все, что захочешь! — он вяло улыбнулся. Албарн конечно думала идти напролом, но что-то ее заставило пока что отступить. Может, она еще не готова сама услышать ответ.  — Тогда выпусти меня. — уверенно заявила мотоциклистка, — Причем немедленно. Выбирай, либо рассказываешь, либо прекращаешь из меня делать домашнего зверька. — она усмехнулась, завидев, как обиженно на нее глянули, пепельноволосый снова откинул голову и закатил глаза.  — Ты ведь не отстанешь? — пробормотал он.  — Буду преследовать тебя в кошмарах. — вроде беззлобно, но уж больно угрожающе заявила светловолосая, заставляя собеседника выдать вздох пораженного.  — Твоя взяла, завтра же поедем по магазинам.  — Наконец-то. — зеленоглазка буквально подпрыгнула с довольной улыбкой. Парень снова хмыкнул, но решил остаться без комментариев, — Так, а теперь, мистер нарушитель личных прав человека, марш в кровать, нам завтра рано подыматься!  — Может, все-таки, хотя бы на время, накинешь мое пальто. — Соул наблюдал за девушкой. Они оба находились в холле, готовясь к выходу.  — Все нормально, мне не впервой. — не смотря на него заявила девушка, застегивая осенние сапожки.  — И все-таки. — он сложил руки на груди, — Сегодня дьявольски холодно, так и заболеть не мудрено, птенчик. — пусть они и будут находится почти все время в машине или в самом магазине, но чем черт не шутит? Кто же знал, что сегодня будет такой дубак, хотя вчера снова шпарил дождь. Соул вздохнул, понимая, что с птенчиком спорить бесполезно.  — У меня здоровья больше, чем у матодорского быка! — русоволосая вздернула нос.  — И это говорит мне та, что все еще не оправилась после последней передряги. — композитор хмыкнул, Албарн явно не понравилось такое заявление и она слегка нахмурилась.  — Это другое. — немного сердито пробубнела она, — Говорю тебе, все нормально будет.  — Ладно.

***

 — Ну и? Кто говорил, что не заболеет? В комнате стоял жар, становилось душно, но хозяин дома и не думал открывать окно. Рядом с темным диваном стоял вытащенный парнем обогреватель. На прозрачном столе раскинулась куча серебряных блистеров. Совсем рядом штуки с три темных бутылочек из стекла и пластика с яркими этикетками по середине и горстка белых использованных салфеток. Вскипевший на кухне чайник оповестил о завершении работы неприятным писком, но никто не спешил заткнуть нерадивую технику. — А, птенчик? Апчхи. Девушка согнулась пополам, прикрыв нос очередной салфеткой и снова откинулась на подушку, натягивая под нос бордовый плед. Зеленые глаза грозно сверкнули, но даже зная, что девушка на самом деле может ему врезать, парень не мог воспринимать его всерьез.  — И не смотри так на меня. — сетует пепельноволосый, сейчас он ощущал себя отцом, отчитывающим подростка. Сам же «подросток» смотрел с таким видом, словно сейчас крикнет:"Чего пристал? Не болею я! Кажется тебе.» И с каждой секундой Соул ожидал этих слов все больше.  — Только вот не надо этих «Я тебе говорил…» и так далее. — бурчит светловолосая.  — А что мне еще прикажешь делать? — парень вскидывает бровь, наконец-то, обращая внимание на чайник.  — На работу переть. — слышит он себе в спину, уже находясь на пороге кухни. Итер оставляет эти слова без комментариев. «До чего же упертая.» — крутилось в голове. Находясь на кухне, он невольно окинул ее взглядом. Ощущение, что он не был здесь годами. Хотя буквально несколько дней назад заходил сюда, заманенный сладким запахом. Сейчас, заново обыскивая шкафчики и полки, чтобы примерно вспомнить, что и где лежит, парень клялся, что налепит на каждую дверцу обозначающую наклейку. Пока нашлась нужная пачка чая, парню казалось, что чайник уже остыл и воду придется кипятить заново, но все было не так плачевно. К счастью, с приготовлениями самого чая проблем не возникло. Однако он осознал плачевность своего положения в доме. Парень вздохнул, беря желтую чашку и возвращаясь в зал. Девушка нашлась уже в сидячем положении. Заметив парня, она отвернула недовольно голову, но потом глянула слегка виновато. «Опять проблем доставляю.»  — Я действительно давно не болела, вот и думала, что ничего не случится. — тихо сказала она, смотря на скрытые под теплой тканью колени. Соул сел в кресло и протянул кружку девушке, та тихо приняла ее, кивнув.  — Оно и видно. — вздыхает парень, думая, что и сам был бы не против сейчас выпить чего-то горячего, того же чая или кофе, — Вон как тебя от лекарств штырит, вся валишься. Повезет, если легко отделаешься. Мака ничего не отвечает. Сказать то и нечего. Думалось, ничего такого. Поехали спокойно, без каких-либо приключений. Ехали долго, только на этот раз девушка предпочитала не спать, а внимательно рассматривать пейзаж за окном. «Запоминает дорогу.» — отметил тогда парень. И был абсолютно прав. Албарн прямо чувствовала, как уже завтра покинет четыре стены большого дома и куда-нибудь погонит на своем верном мотоцикле, который к слову оказался в гараже, целехонек. Мака тогда ничего не сказала, но была парню жутко благодарна. И ведь умудрился отыскать мастерскую и переправить чудо-технику сюда. И теперь между ними стояла только одна преграда — это чертово пальто, по которое они едут. Таково условие. И черт с ним, Албарн его выполнит, лишь бы чертяка отпустил. Но и просто так она ему это с рук не спустила. Пусть она и сама не особо радовалась сему занятию, но собиралась отомстить по полной. Поэтому они обрыли три магазина и в итоге покупку совершали в том, с которого начали. И под три магазина имелось в виду не три бутика, а три центра с десятками подобных. Вообщем, покинув дом утром, вернулись они почти на вечер. Но Соул настоял на еще одном пальто и зимних причиндалах в виде шапки и хотя бы перчаток, поскольку девушка, по его мнению, выбрала слишком короткую куртку. Видите-ли так ездить удобнее.  — Тебе на работу не нужно? — голос у мотоциклистки хрипел, нос красный и на его фоне кожа кажется совсем бледной. Одно хорошо, шарф таки пригодился и сейчас плотно окутывал шею.  — Нужно. — парень склоняется над какими-то документами, что до этого лежали в рюкзаке на диване, — Но мне также нужно приглядеть за одним птенчиком. — протягивает он, не отрывая взгляда от белой бумажки с мелким шрифтом.  — Я и сама справлюсь. — девушка тихо фыркает, утыкаясь носом в шарф.  — Ты уже справилась сама. И что мы с этого получили? — Соул оторвался от бумаг и глянул на Албарн, изогнув бровь и хмыкнув.  — Сколько ты мне об этом напоминать будешь? — она возмущенно откинулась на подушки, натянув плед повыше.  — Сколько себя помнить буду. — издевательски улыбнулся парень. Девушка надулась и отвернулась от пепельноволосого, однако созерцать спинку дивана мотоциклистке быстро надоело и она повернулась обратно к сожителю. Тот же на шорохи совсем не обратил внимание, внимательно пробегаясь по порядком надоевшим строчкам, и плевать, что он видит их впервые. Подобные документы приходится лицезреть изо дня в день и многие еще приходится обсуждать с другими лицами. Мака же побоялась трогать парня, он был на удивление сосредоточен, словно другой человек. Красные глаза бегали по строчкам, время от времени меняя читаемый лист, когда его предшественник переставал интересовать читателя. Девушка почти завороженно наблюдала за владельцем дома, от части боясь издать лишний звук, особенно когда в горле неприятно запершило и сдерживать очередной приступ кашля было почти невмоготу, словно Соул — это какой-то голубь и любой звук может его спугнуть. Но к несчастью, парня спугнули не лишние звуки, а содержимое прочитаного. Тяжелый вздох тут же вырвался из музыканта, а сам он сполз, чтобы шея упиралась в спинку мебели. Он прикрыл глаза, потирая уголки у носа. Мака приподняла голову, собираясь спросить в чем дело, однако ее опередили.  — Опять придется ехать. — снова вздыхает музыкант и поднимает голову, переводя взгляд на Албарн, — Птенчик, сможешь побыть без меня? — мотоциклистка уже было хотело огрызнуться, мол «я об этом с самого начала говорила», но только кивнула, выдавив краткое «угу», — Снова Мейсон лажу подсунул, без подписей никак. Постараюсь справится побыстрее. В доли секунды композитор собрал манатки и смылся, девушка и моргнуть не успела, очнувшись только после хлопка входной двери.  — И зачем было затаскивать меня сюда? — русоволосая выгнула бровь, — Могла и в комнате отсидеться. — она снова уткнулась в край пледа, натягивая его посильнее на затылке, — Хотя туда бы я его не пустила. — она окидывает взглядом опустевшую чашку с чаем на столе и рядом лежащие блистеры и бутылочки с микстурами, где-то за ними еще и градусник валяется, — И зачем столько всего? — девушка понимает, что ей неудобно и снова переворачивается на другой бок. Жарко. — Обращается как с ребенком. — снова на другую строну. — Зачем столько лекарств? Терпеть их не могу. — на живот, — Я ему что, младшая сестренка? — на спину, — Кем он себя возомнил? — на правый бок, холодно, жарко, одеяло хочется скинуть и натянуть сильнее, шарф был оттянут, но не снят, в голове словно что-то переворачивалось, доставляя дискомфорт, — Не хочу говорить ему «спасибо». — подушка переворачивается на другую сторону, — Ненавижу болеть.

***

 — Боже, не стоило тебя оставлять. Чертов Мейсон. — Соул чертыхнулся, приседая рядом с девушкой. Одеяло съехало, одна рука свисла, чашка на столе перекинута, а сама девушка тяжело дышит, — Всего ведь на пару часов отлучился. Птенчик, что ж ты за горе такое? — ответа он не получает, видимо жар совсем землю из-под ног вышиб, — Надо сбить температуру. Парень пошел на кухню, суматошно бросаясь перебирать все полки, громко хлопая дверками. Где-то за спиной что-то упало, издав давящий на уши звук. Кухонное полотенце отыскивается в последнем шкафчике, миска к тому времени уже стояла на столе. Еще пару минут понадобилось, чтобы спустить воды и добиться нужной температуры. Вернувшись назад, он не застал ничего нового, девушка все так же лежала на спине и глубоко дышала, только шарф немного сполз, оголяя шею. Парень вздыхает. «Пригрел горе на свою голову.» Он приседает возле болеющей, ставя возле ног миску и выуживая из холодной воды полотенце, выкручивая его. Не то, что бы ему было сложно или неприятно, хотя конечно, он бы никак не хотел, чтобы подопечная болела. Просто… никак не предугадаешь, что будет после. «Надеюсь, она мне по голове потом книгой не заедет.» — он кладет сложенную ткань на вспотевший лоб, наблюдая, чтобы оно не слетело. Конечно, нужно напичкать непослушного птенчика жаропонижающим, но сначала привести ее в чувства. Порядком получаса прошло, пока девушка стала более размеренно дышать. Накладывать новые «компрессы» приходилось чуть ли не каждые пять секунд. Но в конечном итоге музыкант добился своего. Когда пепельноволосый в очередной раз положил полотенце на лоб, зеленые глаза показались из-за век и их владелица окинула владельца дома мутным взглядом. Она попыталась что-то сказать, приоткрыв губы, но те тряслись и она быстро забросила эту затею, вместе с этим снова закрывая глаза.  — Птенчик, слышишь меня? — вопрос показался алоглазому до жути глупым, но ничего другого на ум не пришло, мотоциклистка приоткрыла глаза и медленно их закрыла в знак согласия, после приоткрывая вновь, — Я понимаю, что тебе трудно, но надо выпить эти таблетки. — Итер быстро отворачивается, сметая со стола заранее подготовленные лекарства и стакан воды. Мака смотрит словно под пеленой, глаза болезненно поблескивают, щеки покраснели, грудь тихо вздымается. При такой картине хочется громко взглотнуть, но цель откормить птенчика медикаментами стоит на первом месте. По глазам Соул просекает, что сама болеющая его желание не разделяет и явно подумывает мысленно послать лечение и снова свалить в страну Морфея, — Птенчик, тебе же самой потом станет лучше. Пара глотков и я от тебя отстану. Идет? — он подсовывает стакан ближе, даже в таком состоянии юная особа умудряется нахмурить брови. «Феноменальный человек.» — мысленно хмыкает парень. Однако светловолосая видимо все же решает поступить мудро и принимает сидячее положение. Соул хочет отметить, что это было не обязательно, но решает не прерывать девушку, раз она уже решилась. Во лбу давило. Голова гудела. Мысли в тумане, густом и непроглядном. Виски сжимало. Волосы неприятно мешались под шарфом, ощущение, словно ты целую неделю не был в душе. Жарко. Во рту сухо. Горло адски саднит. Губы сухие и потрескавшиеся. Честно говоря, Мака хочет действительно плюнуть на это дело, но здравый смысл берет верх, когда к губам прикасается холодный край стакана. Вода в нем оказывается не такой холодной, как сама посудина. Это гнобит и радует одновременно. Первый глоток дается тяжело. Жидкость хочется сразу же выплюнуть, как только она попадает в рот, но под большим надавливанием стакана на губы, все же идет дальше. Два глотка. Где-то между ними была проглочена пилюля, цвет которой Мака при всем желании не сможет обозначить, пусть и видела ее секунду назад. Сил нет. Мысли слипаются. В голове все сплывается и расплывается. Тело трясет от озноба. В ногах жарко. В плечах холодно. Или наоборот? Непонятно. Холодно. Жарко. Неудобно. Она пытается тихо вздохнуть, но в горле тут же начинает першить. Тихий кашель вырывается из уст. Честно говоря, хочется хорошенько отхаркаться, якобы это поможет убрать всю ту гадость из горла. Но сознанием подсказывает, что так будет только хуже. Разлепить нормально глаза не получается, щиплет, сложно. Невозможно. Девушка глядит на пепельноволосого, тот отворачивается и ставит стакан на стол. Видимо, догадывается. Тело не поддается контролю, сползает и падает назад. От резкого соприкосновения с мягкой поверхностью подушки в голове возникает новая вспышка боли. Парень тут же разворачивается. Русоволосая хмурит брови и кривит губы. Невыносимо. Соул что-то ей говорит, но она не слышит и слова, поэтому трется головой о подушку в отрицательном знаке. Видимо, парень понимает и в тот же миг замолкает, просто наблюдая за лежащей. Грудная клетка тихо вздымается, но кажется, каждый вдох дается с ужасным усилием. Алоглазый протягивает руку и утруждает ее на лоб подопечной. Тепло. Чужая ладонь треплет челку, но спустя пару секунд возвращается к своему владельцу. Сам же владелец ничего не предпринимает, только отодвигает от себя миску у колен. Хочется его поблагодарить, но с приоткрытых губ вырывается только вздохи. Плохо. Жарко. Душно. Неприятно. Глаза держать открытыми трудно, поэтому мотоциклистка прикрывает их, но все равно продолжает эту игру в гляделки с Итером. Немного интересно, что он сделает дальше и до того же безразлично. Хочется куда-то провалиться и что бы все это исчезло. Глаза слипаются. Взору предоставляется только темнота. Девушка понимает, что нос беспощадно заложен, но как-то исправить это дело нет ни сил, ни желания. Почему болячка не может бесследно исчезнуть, как противный сон? Рука оказывается под подушкой, там прохладнее, вторая поджата ближе к лицу, почти утыкается большим пальцем в нос. Темнота благоприятно влияет на разум. Становится спокойнее. Сколько времени прошло? Неважно. Главное, что стало хоть чуточку легче. Мысли исчезают. Испаряются, выветриваются из черепной коробки и девушка считает, что это не так уж и плохо. По крайне мере, у скопления нервов под названием мозг будет меньше поводов неприятно и болезненно гудеть. Правда в плечах холодновато. Чувствуется, как те мелко дергаются, словно этим несуразным движением смогу натянуть плед, который сполз почти до локтя. И черт с ним. Не хочется вообще делать никаких движений. Словно один неуклюжий двиг и вся внезапная идиллия пропадет, и вернется то ужасное состояние. От такой угрозы становится даже страшно и девушка решает, что лучше обморожение плеч, нежели то несносное чувство. Слышно шуршание. Последняя мысль выветривается вместе с сознанием, которое решает совершить маленькое путешествие в страну снов. В плечах тепло. Соул вздыхает, убеждаясь, что девушка окончательно заснула. Наконец-то. Все-таки правильно он сделал, что решил заехать в аптеку по пути назад. Остается только надеяться, что организм юной раздавательницы тумаков крепче, чем кажется, и быстро прогонит заразу. Как бы самому не заболеть. Хотя, кого он смешит. Соул и не помнит, когда последний раз болел. Нет, конечно помнит, но это было лет пять назад, когда мир еще не знал о таком человеке, как Соул Итер. И то, это была несчастная двухдневная простуда с температурой не выше субфебрильной. Парень на секунду задумывается, что было бы с ним, если бы он вот так вот слег. Ему наверняка было бы посложнее Албарн. Пусть болеть и не охота и парень настолько же самоуверен в своем здоровье, как и заболевшая юная особа, но запастись типичными жаропонижающими не повредит. А если бы сама мотоциклистка слегла где-то по дороге. И ведь могла. В такую-то стужу. И ведь главное все не почем, а тут один выход и на тебе. Как говорят, «Звиздец подкрался незаметно.» «Да нет же, в наглую залез.» — мысленно хмыкает пепельноволосый. Проходит некоторое время. Соул решил, что лучше всего все же будет остаться возле девушки, поэтому просто отнес ненужную миску с полотенцем на место, а сам уселся за кипу бумаг, которую приволок с собой из офиса. Вот видит черт, когда-то он усадит Мейсона за свой стол и заставит маяться со всей этой макулатурой. Пусть на своей шкуре, проходимец, опробует, какое это удовольствие прочитать десять страниц и только на последнем абзаце узнать, что вся эта дребедень — дурацкий контракт на ботинки. Ботинки, хрен его дери! «Я ведь надеюсь, он не додумается на них налепить мой фейс!» — Соул отбрасывает бумажку, свою подпись он поставил, завтра снова все надо будет завести в офис. А хотя, может, один денек послать все к черту, в конце-концов, поставки запланированы на следующий год, за один день им не убудет. Тут, разве что, сам менеджер позвонит и будет горланить в трубку о том, что весь мир постигнет страшная участь, если договор тот час же не окажется на столе директора. Парень кривится. — «Да не дай бог!» Во рту пересохло, но пить совсем не хочется. Скорее, просто лень подыматься и идти на кухню. Даже излюбленное кофе не сможет заставить Итера сейчас сдвинуться с места. Алый взгляд падает на настенные часы. Восемь вечера. Как время-то быстро летит. А он еще думает, чего так темно. Он устало потирает переносицу, издавая громкий зевок, который режет по ушам. Парень дергается и переводит взгляд на девушку. Нет, не проснулась. Пепельноволосый выдыхает. Не хватало еще разбудить и так еще несколько часов ворочалась, после того, как он скормил ей жаропонижающее. Конечно было бы неплохо ей скормить еще и что-то сытное из ряда еды. Но вряд ли сама болеющая разделяет его мысли. Лучше не трогать.  — Оставлять здесь неразумно. — говорит сам себе очевидное. Сам не понимает, зачем это говорит, но решает откинуть этот вопрос куда подальше. Он тихо подымается, оставляя документы так и валяться на диване. Иногда ему хочется, чтобы те горели чистым пламенем только от одного его взгляда, так что от пары вмятин им ничего не будет. Блистеры поблескивают во тьме, где-то из-под них выглядывает градусник с последней отметкой в виде 38.1. Соул обходит всю эту прелесть и приседает возле девушки, прикасается ладонью ко лбу, а после кладет на свой. Разница есть, но всяко лучше, чем было.  — Почему каждый день с тобой — сплошь приключения, а, птенчик? — голос тихий, словно на ноту выше и упомянутая особа все услышит. Музыкант снова вздыхает. Иногда хочется отвесить этой особе хороший подзатыльник, но ведь она обидчика в покое не оставит и сама потом такую затрещину поставит — вмятина на голове по век жизни останется. Алоглазый прыскает, представляя себе такую картину. Но так же и вздрагивает, когда подлое сознание подставляет на место пострадавшего его самого. — Так, надо передохнуть. Парень оглядывает лежащую, авось все-таки проснулась, но последняя продолжает безмятежно спать. На страх и риск, как отметил в голове сам композитор, он осторожно просовывает руки девушке под ноги и спину, поднимая вместе с пледом. Роковая секунда и… Спит. Пепельноволосый выдыхает в сторону, прижимая русоволосую ближе, ибо по другому попросту неудобно. Та даже не шевелится, оно и на руку. Тихими шагами, аккуратной поступью владелец дома доносит ношу до ее комнаты. «Заперто.» — проскакивает мысль, когда дверь не поддается посредством обычного дерганья за ручку, — «Даже в таком состоянии умудрилась не забыть запереть дверь.» — парень закатывает глаза, просовывает нижнюю руку под спину подопечной, а правую утруждает в карман с заранее подготовленным запасным ключом от этой же комнаты, — «Узнает — убьет.» — дверь легко поддается на этот раз и парень проскакивает в комнату. Она порядком холоднее зала с обогревателем, парень решает разобраться с этим немного позже и все той же рукой отбрасывает край одеяла, кладет свою ношу и накрывает обратно, не убирая пледа, но прежде достает из левого кармана девушки ключи и кладет их на тумбочку, а то мало-ли, еще захочет проверить, как он сюда попал. Решив, что здесь ему больше делать нечего, парень мигом выскакивает из комнаты и спускается вниз. Оглядывает помещение. Обогреватель выключается. Блистеры и бутылочки остаются без внимания. Сам парень снова зевает и идет к себе в комнату. Спать хочется вечность.