И снова всего лишь сон...

Верный своему слову Алекс поднял этот вопрос тем же вечером после ужина. Они прогуливались под луной, одетые в брюки и свитера. Эстель с Алексом шли впереди, взявшись за руки. Услышав о желании Эстель вернуться в Англию, Ник и Бел в изумлении остановились как вкопанные. По настойчивому требованию Ника дать объяснения, она повторила ему то, что уже рассказала жениху. Но ее слова даже ей самой показались неубедительными. У нее и правда не было видимого повода для отъезда. Доктор стремился к совершенству, говорил Ник, и поэтому нет ничего удивительного, что он требует большей отдачи и делает замечания, если она совершает ошибки. К тому же это для ее собственной пользы. Разве она не понимает, что ей очень повезло, ведь она учится у такого знаменитого археолога, как доктор Стефани? - Нас всех критикуют время от времени, - сказал Ник. - Что касается меня, то я лично благодарен, так как набираюсь таким образом опыта. - Ты все преувеличиваешь, - заявила Белла с горячностью, которая вовсе не была ей свойственна. - Доктор Стефани обворожителен. - По отношению к тебе, может быть. Со мной он полная противоположность. - Эстель остановилась, не понимая, что произошло. Без поддержки других она чувствовала себя глупо, будто и впрямь преувеличивала. Даже Алекс не поддерживал ее, несмотря на сказанное им ранее, что ее счастье важнее любых раскопок. - Ты не можешь вернуться домой! - Ник сердито посмотрел на свою сестру. - Крайне эгоистично вынуждать нас всех уехать из-за какой-то глупой прихоти… - Подожди, Ник, - запротестовал Ал. - Джейн была действительно расстроена сегодня днем. Я думаю, это больше, чем каприз. - Спасибо, - сказала Эстель с ехидством и вырвала у него свою руку, - но ты несколько опоздал с поддержкой! И ни у кого из вас нет необходимости волноваться за меня. Я переживу, но предупреждаю, что нас всех могут уволить, так как начиная с этого момента я намерена отвечать на выпады этого невыносимого человека! - Она заболела, - заявил ее брат с отвращением. - Женщины! - Предполагаю, ты решил, что я капризничаю! - Я более чем уверен, что ты капризничаешь… - Слушай, Ник… - Я иду обратно, - отрезала Эстель. - Никто из вас даже не хочет понять. - Я понимаю, дорогая, - начал Ал обеспокоенно, но девушка не дала ему продолжить и вспылила: - Не называй меня дорогая! Ты на другой стороне, и тебе наплевать на то, с чем мне придется мириться. Для тебя главное - чтобы ты остался. Если бы я послушалась своей интуиции, я бы сюда вообще не приехала. Я уже тем вечером на лекции поняла, что он из себя представляет. У меня должно было быть больше здравого смысла - нельзя было соглашаться с вашим планом. Спокойной ночи! - Эстель, вернись! - позвала ее Белла, но девушка уже ушла. Она шла не разбирая дороги, и горькие слезы текли по ее щекам. Луна зашла за облака, и она не увидела высокую фигуру доктора Хама, пока не наткнулась на него. - А… это вы! - Она оказалась в его руках, которые машинально потянулись к ней, чтобы поддержать. Ее тело прижалось к нему, и на секунду ей показалось, что ее ударило током. - Что случилось? - Голос Хама был низким и бархатным. Его теплые и сильные ладони взяли руки девушки, чтобы отстранить ее от себя. - Ваш муж не с вами? Разве вы не знаете, что гулять одной в темноте опасно? От кого вы убегаете? Эстель вывернулась из его объятий и застыла на месте, наблюдая, как на него падают тени от движущегося облака. Ее губы раскрылись, тело трясло как в лихорадке. Подобного состояния она никогда не испытывала. - Я… я была с моим… с моим мужем, да… и с другими, но… но я почувствовала себя неважно и поэтому возвращаюсь в хижину. - Вы почувствовали себя неважно? - Она ощутила, как он нахмурился. - И тем не менее, вы бежали? - Его тон был скептическим, с нотками уже знакомого презрения. Эстель ощутила всю неправдоподобность ситуации и не произнесла слов, которые просились с языка, вместо этого она просто сказала: - Простите, что врезалась в вас, доктор Стефани. Доброй ночи. - Не дав ему шанса заговорить, она развернулась и быстро пошла к хижине, одной из тех, в которых спали рабочие. Хижина доктора Хама была последней и ничем не отличалась от остальных. Он не позволял себе лишнего комфорта, как и у всех, у него были маленькая лагерная кровать, спальный мешок и минимум утвари. Эстель недолго оставалась одна, вскоре ее брат, жених и подруга вошли в хижину. С потолка свисала единственная электрическая лампочка, не прикрытая абажуром. Она сидела на своей кровати, но думала не о ссоре или своем желании вернуться домой, а о мгновениях, проведенных в объятиях Хама Стефани. Она до сих пор ощущала прикосновение его рук, таких теплых и сильных. У неё перехватило дыхание, когда она вспомнила, что не отодвинулась от него сразу, а задержалась в его руках на мгновение дольше, чем было необходимо. Кровь прилила к ее щекам. Заметил ли он? Эстель была уверена, что он должен был что-то заметить, и от этого ей стало жарче, чем когда-либо. Почему она инстинктивно не отпрянула от него, не заставила себя отойти, прежде чем его руки обхватили ее? Она с легкостью могла бы это сделать. И даже когда в конце концов она высвободилась из его объятий, то осталась стоять рядом, пристально глядя на него, вместо того чтобы уйти. И ее ответ был не настолько спокойным, насколько того требовало его скептическое замечание. В сущности, ее ответ был извинением, произнесенным мягким тоном, подытоженным почти бездыханным "доброй ночи". Внутренне он сгорала от чувства унижения из-за того, что вела себя совсем не так, как было необходимо. И была рада приходу остальных, хотя и знала, что ей предстоят несколько неприятных минут. Её жених заговорил первым. Его голос был извиняющимся и несчастным. - Дорогая, я готов поехать домой, когда ты пожелаешь. Только скажи, и я пойду к доктору Стефани завтра же утром. - Мы поговорили, - начал несколько обиженно брат, - и решили, что поступим так, как ты захочешь. Переводя взгляд с одного на другого, Эстель читала их мысли. Жениха заботило ее благополучие, но в то же время его расстраивала перспектива завершения работы в экспедиции. Брат внутренне злился. Он соглашался уехать домой не из-за волнения за сестру, а только потому, что у него не было другой альтернативы, кроме как подчиниться желаниям сёстры. А Белла… Ее глаза блестели… будто недавно ей с трудом удалось сдержать слезы. Ее маленькие руки были сцеплены вместе, дрожащие пальцы говорили о чувствах, которые острый ум Эстель мгновенно распознал. Так, значит, она была влюблена в Хама! - Я сказала, что переживу. - В наступившей тишине она следила за лицом Бел и увидела, как на нем появились облегчение и легкая улыбка. Через некоторое время Ал заговорил, спрашивая, абсолютно ли она уверена, что хочет остаться. - Как сказал Ник, - добавил он с беспокойством в голосе, - мы все обсудили и решили сделать так, как ты пожелаешь. Ничего другого им и не оставалось, подумала Эстель. Она знала, что и в самом деле будет очень эгоистично с ее стороны настаивать на возвращении домой. Желания одного против желания троих - это все решало. - Да, я абсолютно уверена, что хочу остаться. - Ох… - Это словечко заключало в себе огромный смысл, и девушка нахмурилась. Может быть, подумала она, было бы милосерднее увезти Бел от Хама. Несмотря на явную симпатию, которую к ней испытывал этот человек, казалось невозможным, что он способен в нее влюбиться. С другой стороны, все могло быть. Белла, без сомнения, была очень милой… у нее был спокойный, мягкий характер… как раз тот тип женщины, который подходил мужчине, рожденному командовать. - Мы все тебе очень благодарны - добавила Беллаа, все еще улыбаясь. - Я уверена, доктор Стефани не хочет… ну, пилить тебя, как ты, похоже, думаешь. У него много дел, и даже со мной он иногда становится раздражительным. Даже со мной… Значит, она уже считала, что находится в другом положении, нежели остальные. Эстель была обеспокоена. Бел была таким хрупким созданием, а хрупкое создание так легко сломать. То, что Хам не ответит ей взаимностью, будет для Бел катастрофой. Лежа в постели, она не могла уснуть, она молилась, чтобы подруге не было больно, чтобы интерес, который Хам проявлял к ней, перерос в любовь. Маленькая размолвка, которая была результатом гневной вспышки Эстель, естественно, должна была быть улажена, и на следующий день она и ее жених одновременно взяли перерыв на чай. Они направились к маленькой рощице, где росли сосны и где уже напоенную осенними дождями почву устилали яркие желтые крокусы, закрывая голые каменистые участки земли, высушенной лучами безжалостного солнца греческого лета. - Милая… - Ал заключил Эстель в объятия и нежно поцеловал. - Прости меня, дорогая. Эстель отрицательно покачала головой и отстранилась от него: - Это я должна извиняться. Я вела себя так ужасно, что даже не представляю, как ты можешь меня простить. - Я люблю тебя, - прошептал он и замолчал, так как эти слова были достаточным объяснением. Но когда он снова поцеловал ее, девушка смутно поняла, что ей чего-то не хватает. Она не могла найти причину странному беспокойству, которое снедало ее, и в глубине своего сердца была встревожена этим. - Мы исчерпали свои полчаса, - сказала она, в конце концов освобождаясь из его объятий. - Со мной работает эта жуткая мисс , а она каждый раз смотрит на часы, когда я возвращаюсь. Ал раздраженно повел плечами, и Эстель взглянула на него. Прочитав ее мысли, он сказал примирительным тоном: - Прости, дорогая, но ты в последнее время часто раздражаешься. Ты плохо себя чувствуешь?