Good luck

      Никогда не любила представителей органов власти. Вроде бы ты ничего не сделал, знаешь это, но мало ли. А когда уверена, что приближаются именно к тебе, да и с хмурым видом... У-у, вот тогда дискомфорт можно ощутить почти физически.       Дозорный приблизился ко мне почти что вплотную.       — Юная леди, уделите мне несколько минут.       Они с этими «юными ледями» уже заколебали.       Меня понесло:       — Скажите, а почему на этом острове каждый встречный считает своим святым долгом назвать меня юной лядью?       — Ваше произношение далеко от идеала. Когда мы уладим это небольшое недоразумение, я мог бы порекомендовать вам отличного специалиста, который поставит вам дикцию, — мужчина, по голосу которого я с точностью могла судить: сопляк, вздумал меня учить манерам, никак не отреагировав на шутку.       — Чувство юмора заведи, родной, — едко пробубнила я себе под нос.       — Что-что? — переспросил у меня дозорный. Видимо, он всё же услышал, хотя и не разобрал слов.       — Я говорю о том, что вы не ответили на мой вопрос.       — Но, юная леди, это же так просто! — поразился парень. — Такова установленная форма обращения ко всем юным незнакомым девушкам.       Трепет перед дозорным сошёл на нет. Мало того, что на деле он оказался младше, чем выглядел, так ещё до идиотизма правильным. Я даже заскучала по до неприличия борзым старшеклассникам.       Так, пора заканчивать с этим. Надоел этот остров, эти правоплюи.       — Уложись в минимальное количество слов, объясняя, что я нарушила, — сходу выпалила я. Не нужно и гадать. И так ясно, почему меня остановили. Спасибо Морскому Дьяволу за лекцию.       — На вас поступило несколько жалоб, — а вот и первые доносы в студию. — Многократное нарушение тишины в общественном месте, превышение дозволенной скорости передвижения, а также излишне откровенный наряд, неподобающее обращение к лицам мужского пола. А самое страшное, что скорость вы превысили на моих глазах.       — Так что же ты не попытался меня остановить?! — взорвалась я. — Предотвратить преступление гораздо лучше, чем раскрыть его!       — Пожалуйста, юная леди, не усугубляйте положение! Вы снова превышаете допустимую громкость.       У меня уже начинала ехать крыша. Уперев в бока руки, я хмуро разглядывала дозорного. Вмазать бы ему, но такого быка так просто с ног не свалишь, особенно когда ты хрупкая девушка.       Тем временем дозорный продолжал:       — Я пытался вас остановить, но ограничения на громкость и скорость распространяются и на меня тоже. Мне оставалось лишь следовать за вами и надеяться на то, что я смогу вас догнать до того, как вы натворите что-нибудь ещё.       В голове у меня щёлкнуло.       — Другими словами, ты не можешь превысить скорость, даже если захочешь? — предвидя ответ, поинтересовалась я.       — Ну, в общих чертах — да, — согласился дозорный.       Следующие пару минут бедному парню пришлось выслушивать всё, что я думаю о нём в частности и их законах в целом, а так, как я говорила это уже на ходу, возмездие меня не настигло.       Должно быть, со стороны это смотрелось забавно: дозорный плёлся позади меня как баран на привязи и мучительно краснел, впитывая мои слова как губка. Думаю, его словарный запас капитально пополнился благодаря богатству русского мата.       — …кочергу тебе в пердак, — наконец закончила я и резко прибавила ходу.       Ответной реплики так и не последовало. Видимо, парню потребуется много времени, чтобы прийти в себя и привести мысли в порядок.       Я поднажала, желая разорвать расстояние между нами по максимуму; почти что летела по направлению к порту совсем уж с недопустимой по местным меркам скоростью. Ноги несли меня будто сами по себе. За всё время, что я провела на Джастике, они уже привыкли к постоянному бегу.       Мимо пролетали однотипные стены домов, встревоженные лица немногочисленных прохожих. Хорошо ещё меня никто не пытался задержать, уверена, в местном законодательстве есть пунктик про «хватать девушек руками запрещено».       Каким-то чудом я выбралась из лабиринта похожих друг на друга домов. Вынырнув из арки, передо мной расстилалась знакомая площадь. Я помнила: к ней прилегала улица, ведущая к порту. Пробежав до её конца, смогу с пристрастием допросить «пуделя», заодно спасая от него Оливье. Дальше действую по обстоятельствам: предпринять попытку добраться до барона, не привлекая лишнего внимания. Ну, или привлекая. Сейчас, например, я совсем не волновалась о скрытности, явственно выделяясь на фоне остальных прохожих.       Определенные корректировки в свои планы всё же пришлось внести. Преодолеть препятствие в лице портовой улицы оказалось не так просто — в её конце собралась порядочная толпа. Для Джастики, как я успела заметить, явление довольно редкое и странное.             Я хотела просочиться мимо, но шаги сами собой замедлились. До меня долетали отголоски разговора и надрывный детский плач. Так плачет маленький ребёнок, когда сил для слёз уже не осталось, но остановиться не получается.       Обзор закрывали спины людей. Плач не прекращался, резал слух. Не в силах преодолеть любопытство, я растолкала задние ряды, вынырнув из-под локтя какой-то женщины. Зрелище, открывшееся моим глазам, выбило из лёгких воздух. Я едва ли не подавилась собственным языком.       Прямо на мостовой стояла на коленях маленькая девочка. Прижимаясь своим крошечным тельцем к тому, что с трудом можно было принять за человека, а не обтянутый кожей скелет, она рыдала. Женщина — судя по всему её мать — не подавала никаких признаков жизни, лёжа ничком на холодных камнях. Рядом стоял точно такой же болван-дозорный, как две капли воды похожий на недавно преследовавшего меня. Нисколько не заботясь о состоянии женщины и девочки, он был занят привычным для себя делом — зачитывал длинный список их «преступлений» и выносил приговор:       — …в попрошайничестве и бродяжничестве, а также праздном безделии, за что приговаривается к работам на руднике на срок до десяти лет.       Девочка нашла в себе силы сдержать плач и не по-детски серьёзно заговорила:       — Нам просто нечего было есть. Мама сильно болела, а дом давно отобрали за долги судебные приставы. Пожалуйста, не забирайте у меня маму…       У меня на голове зашевелились волосы. От ужаса заледенели даже пальцы. Какие рудники? Да её к врачу надо, да и то не факт, что ещё не поздно.       Толпа слегка заволновалась. Не успела я обрадоваться — им не всё равно! — как все волнения пресеклись одной единственной фразой:       — Тише. Закон един для всех.       Я больше не могла слушать, и хотела уже пройти мимо, не желая вмешиваться в их дела, как…       — Приговор окончателен и обжалованию не подлежит, — заговорил дозорный. — Теперь же я зачитаю приговор этой юной леди.       Я вздрогнула. Так, при чём тут я?       И тут до меня дошло: я не единственная «юная леди» на этом острове. Ещё одна стоит на коленях подле матери и наматывает сопли на кулак. Это её они собрались судить? Что за абсурд. Они только что лишили её матери и теперь собираются добить приговором ещё и эту кроху? И к чему могут приговорить ребёнка? К пяти ударам по попке?       — О’Риордан Билли, ваш случай неоднозначен. Вы обвиняетесь в воровстве, а в этом случае закон требует тюремного заключения. Однако мера ограничения свободы неприменима к лицам, не достигшим совершеннолетия. Альтернативным наказанием является отсечение руки. Это и будет вашим приговором. Привести приговор в исполнение!       Моя челюсть отвисла. Кто дал этому идиоту власть?! Он и мать родную приговорит, случись такая оказия.       Я решила вмешаться, надеясь, что в толпе будет сложно найти виновного:       — Законы несовершенны. Сэр, проявите инициативу, — пытаясь следовать местной манере речи, подала голос я.       — Инициатива — страшное преступление. Мы должны следовать инструкциям, — ответил мне заученным клише дозорный.       Ясно. Словами их не переубедить. Нужно действовать. Что там говорил мой любезный дружок, Морской Дьявол? Не могу умереть, даже если очень захочу? Сейчас и проверим.       Расталкивая людей, мешающих проходу, я в два счёта оказалась возле импровизированной плахи. Подхватив девочку на руки и прижав её к груди, пустилась наутёк, пользуясь всеобщим замешательством.       Какая же она лёгкая… Ребёнок весил слишком мало. Слишком.       — Пусти! — девочка заёрзала. — Там моя мама!..       — Не дёргайся! Или окажемся на рудниках вместе с ней!       Мне в щёку вцепились ногти.       — И пусть! — она вырывалась как ошалелая, расцарапывая моё лицо в кровь. — Я хочу к мамочке!       Перед глазами возник образ Курехи. Я поступила так же, как поступила бы она — отвесила ей затрещину.       — Мы постараемся её спасти, обещаю! Но успокойся ты уже!       Девочка замерла. Я не могла видеть её лица, но вполне себе представляла эффект от оплеухи и слов.       — Правда?..       Я неслась сломя голову. Похожие улицы и дома сводили с ума.       — Да. Но не гарантирую.       И мы замолчали.       Какой бы лёгкой девочка не казалась, но усталость дала о себе знать сравнительно быстро. Руки онемели. Ноги казались ватными. Долго я так не выдержу.       Перед глазами замаячила вывеска «Львиный кактус». Твою мать, этот город похож на лабиринт!       Остановившись, я привалилась к стене и попыталась отдышаться. Погони не наблюдалось. Или о произошедшем пока не знают, или толпа ползёт как улитка…       Улитка! Точно!       Поставив девочку на ноги, я плюхнулась прямо на мостовую, лихорадочно перерывая сумку. Утянутая с корабля Ден-Ден-Муши нашлась почти сразу.       — Ну вот, можешь глотнуть свежего воздуха, — хмыкнула я, обращаясь к улитке. Та открыла свои глазищи, вылупившись на меня в ожидании.       Всё ещё не до конца понимая принцип работы Ден-Ден-Муши, я представила Оливье и его улитку, которую успела обнаружить среди его пожитков.       — Ну, давай же, улиточка, — взмолилась я, — выручай! На тебя вся надежда! От меня мало толку!       — Алло? — донёсся удивлённый голос Оливье.       — Ты где сейчас? — без вступления начала я.       — Эль? Это ты?       — Я, блин, я! Кому ты ещё сдался? Так где ты?       — Я уже почти что закончил заполнять тридцать седьмую форму…       Пришлось прервать его:       — «Пудель» с тобой? Ты деньги платил? — уточнила я. Не могу отказать себе в этой маленькой мести. Уже предвкушаю её возможные последствия.       — Нет, заплатить не успел. А «пудель» рядом, — по голосу было слышно, как парень злорадно хихикает. Видимо, мужчина с пристани досадил не только мне, и кличка пришлась кстати. — Я отошёл так, чтобы он не слышал.       Я начинаю обожать Оливье.       — Итак, слушай мою команду, — облизывая в предвкушении губы, начала я. — Бей его, бей! Прям промеж глаз!       — Что, прости? — похоже, парень не поверил своему счастью.       — Бей-бей, не сомневайся, — заверила его я.       — Дядь, а в нос хочешь? — донеслось изо рта улитки.       — Что? Это как? — узнала я голос «пуделя».       — А вот так!       Последовал звук удара. Клянусь, я слышала повизгивание «пуделя» и подозрительный хруст.       — Готов, — отрапортовал Оливье. — Эль?       — Да-а-а? — пропела я.       — Это было лучшее, что я получил от тебя за всё время.       — Взаимно, Оливье, взаимно, — хихикнула я.       — Так что всё-таки стряслось? — перешёл к делу парень, становясь серьёзным.       — Нет времени объяснять! Двигай к «Львиному кактусу»! Найдёшь дорогу? — уточнила я.       — Найду, — почему-то усмехнулся Оливье. — В случае чего ты найдёшь меня без проблем. Гарантирую.       — Тогда отбой, — сказав это, я положила приёмник в гнездо на панцире Ден-Ден-Муши. Оставалось за малым.       Внезапно надо мной нависла тень. Девочка удивлённо охнула. В следующее мгновение меня затолкнули через чёрный ход в трактир.