Вспомни данмер!

      Пепел… Кругом лишь пепел…       Его цвет, его запах, сама его сущность здесь повсюду. Так же как и скрип сухих плетей вредозобника под порывами вечно бодрствующих на пустошах Вварденфелла ветров, его частицы проникают в трещины зданий и морщины лица, занимают собой все мысли, убивают чуждых ему созданий. Он — одна из причин, по которым эти невоспитанные н'вахи оскорбляют нашу прекрасную родину — Морровинд.       Вдруг нечто, догоравшее в костре громко щёлкнуло, прервав мои размышления и раскидав во все стороны искры. — Буф! Двемевская взлывчатка! — Проорал один из красноглазых карапузов шнырявших вокруг туши дохлого гуара неподалеку и кидавшихся друг в друга всякой дрянью. Я разлепил веки и улыбнулся, спешно прихлопывая еще тлеющую искру на рубахе. Источником звука и прозженной дыры оказался лопнувший от жара обломок хитиновой пластины случайно, в пылу "битвы у красной горы", залетевший в костер и сыгравший роль "двемерской взрывчатки". Детишки яростно вереща усердно валялись в пыли и пепле, хотя казалось что больше пачкаться просто некуда. Мне, к сожалению, не удаётся вспомнить те беззаботные времена, когда я был ребёнком. Удивительно ещё то, что после с трудом перенесённого корпруса я вообще что-то помню.       Мне повезло: меня нашла шаманка того небольшого кочевого племени, где я сейчас нахожусь. Эта милейшая старушка заменила мне родителей, пока я приходил в себя после недолгой болезни. Дун Гахмерден собирала ингредиенты для нужд общины, когда наткнулась на меня, лежащего за пепельной дюной, рядом с мёртвым кагути. Судя по внешнему виду, моё тело уже начинало перерождаться в ловчего корпруса. Однако болезнь ещё можно было приостановить и частично исцелить, хотя следы от неё оставались на мне до сих пор. И это не только уродливые рубцы от моровых язв на плечах и амнезия, я получил нечто больше — дар ловчих — способность чуять порождения пепла в совокупности с иммунитетом к мору. Всё это пока пригодилось мне лишь тогда, когда я помогал шаманке собирать соли пепла. Благодаря этому дару мы набрали годовой запас для племени всего за четверть малого цикла (или за неделю, по имперскому календарю), что с лихвой окупило затраты на моё лечение. Хотя для зелий, которыми меня лечили, использовались как раз соль пепла и корпрусное мясо, которые я же и поставлял, после того как на пустошь с охотниками выходить смог. Пригодилось это и на последней охоте, когда подвергся нападению дикого, так же как и я чем то, кажется тоже корпрусом, больного гуара, туша которого сейчас лежит рядом с костром.       Пора отдохнуть. Эта вылазка на пустошь не принесла ничего интересного, кроме шкуры злосчастного гуара и лекции охотников по поводу моей криворукости в обращении с древковым оружеем. Как говорил старший из них, с кривым шрамом в пол щеки. — Ты, грязекраб корпрусный, хоть раз пику в руках держал? Ты каким концом в него тыкаешь, склеротик, я щас не посмотрю, что Дун мне сказала и прям древком тебе по заднице надаю, сопляк. Ну это надо додуматься, копьем, как дубинкой, гуару промеж глаз колотить. Охотничек нашелся, забирай свою, со смеху помершую добычу и тащи ее, с глаз моих долой, к стоянке, дай взрослым поохотиться нормально. К сожалению, мясо моего трофейного гуара его из-за опасности заражения было непригодным для пищи, но небольшую часть всё же оставили для экспериментов шаманки, если оно действительно окажется корпрусным, то еще один поселенец, в случее заражения, избежит моей участи. Говорят, что гуарьи шкуры, кроме их обычного применения, в качестве материалов на сумки и обувь, также используется алхимиками для приготовления лекарств. Хотя похоже алхимики используют для своих зелий вообще все, что могут найти, от ногтей великанов до кусков не обработанного эбонита. Надо будет завтра с Дун о моем прошлом побеседовать, может хоть это освежит мою память или хотя бы поможет скоротать время, кроме как под присмотром на охоту ходить мне ничего делать не позволяют, дескать нечего тебе надрываться, еще не вылечился, а уже опять кудато тебя тянет, на свое попорченное седалище приключений искать.       Наутро я был у шаманки. Дун выслушала меня и сказала: — Я, милок, применю на тебя заклятье шёпота ауры. Тогда и посмотрим, что тело и дух могут сказать о твоём прошлом.       Как выяснилось, я был рождён под Знаком Башни приблизительно двадцать циклов (или по имперски лет) тому назад, но, несмотря на довольно юный возраст, волосы у меня были абсолютно седые, что, возможно, также являлось признаком борьбы моего тела с треклятым корпрусом, как и пронизанные неестественными золотистыми жилками глаза. Обнаружилось и то, что мой дух отличался незаурядным талантом к магии Школы Изменения, хотя вспомнить ни одной рунной конфигурации я так и не смог. Неплохо разбирался в алхимии и не забыл заклинание «огненный шар» Школы Разрушения. Шаманка предположила, что корпрус выжег из моей памяти лишь воспоминания о моей личности, оставив навыки, рефлексы и частичные знания об окружающем мире. —Ну что, сынок, я гляжу лечить тебя дальше бесполезно, не заразный и то хорошо, а со своим нюхом на порождения мора сам как нибудь разберешься. Ступай ка ты к племянничку моему, вождь он тутошний, не видел ты его еще небось? Он последнее время из своего шатра только по нужде, да покушать вылазит, всё товары к торгу готовит. Гашик, ну Гах Рун в смысле, видел когда я тебя притащила, зелий сопротивления моровым болезням напившись, ведь ты заразный тогда еще был, словно крыса чумная. А ты тогда в коме был и его понятное дело не видел, так что в первые его встретишь. Заодно может он покажет как с оружеем обращаться, а то ты пикой своей даже с полудохлым гуаром еле справился. Право слово, криворукий какой то. — Под этим солнцем и небом мы тепло приветствуем тебя! — изрёк вождь, увидев меня перед собой. — Вот уже половину малого цикла ты пребываешь среди нас, твоя помощь внесла не малый вклад в жизнь племени и заслужила уважение в моих глазах. Что тебе нужно? — я, проигнорировав явную иронию в его голосе, ответил ему, что, мол, пытаюсь вспомнить своё прошлое, поэтому прошу его оценить мои боевые качества, на что Гах Рун с отеческой улыбкой согласился, сгреб пару здоровенных тюков и пошатываясь под их весом, вылез на свет.       Когда мы оказались на улице, вождь вывалил из тюков и показал мне основные типы оружия и доспехов, а также продемонстрировал их в действии, явно радуясь возможности покрасоваться в тяжеленной стальной броне и с палашом на бедре. Даже разрешил примерить доспехи и воспользоваться небольшой мишенью, доживающей свои последние деньки позади покоев вождя. В результате оказалось, что я в совершенстве владею метательным оружием, покрайней мере в мишень попадал, и, в меньшей степени, короткими клинками, ими по мишени попадал тоже, хоть и реже, и в отличее от здоровенной секиры они не выскакивали у меня из руки в самый ответственный момент. Доспехи на мне нормально сидели только среднего типа, лёгкие мне не понравились защиты от них никакой, с тем же успехом можно было циновкой обмататься, а в тяжёлых я двигался со скоростью пьяного шалка, обливаясь потом, как вьючный гуар. После оценки моих способностей вождь сказал: — Данмер, я не могу помочь тебе вернуть память о прошлом, но могу помочь обеспечить тебе достойное будущее. Имя твоё отныне будет Намму — безымянный. Подойди к урне, что стоит в углу хижины и возьми оружие, с которым тебя нашли. После отправляйся с Дун в родовую гробницу нашего племени, там она поможет тебе вспомнить, как обращаться с духами. Заодно наберёте могильной пыли, наши запасы уже на исходе. Да хранят тебя АльмСиВи, ступай! — проговорил он. — Послушай, вождь, а почему АльмСиВи? Ведь, на сколько я помню, разрозненные племена, такие как ваше, их на дух не переносят и проповедают культ Нереварина. Или я ошибаюсь? — Гах грустно улыбнулся. — Нет, Намму, ты все правильно помнишь. Наше племя действительно не считает АльмСиВи предателями допустившими смерть Неревара. Дело в том, что Прапрапрабабка моей тетушки лично находилась рядом с живыми богами в то страшное время, и уверена что они никого не предавали, скорбь их по почившему лорду была неподдельной он был их другом, а для Альмалексии и того больше. — Я поблагодарил Гаха за объяснение и выразив свое неудовольствие тем фактом, что у меня забрали мое снаряжение и зачем то держали у себя, отправился к указанной урне.       В ней оказался простенький серебряный кинжал, без чар и каких-либо украшений. Ещё там лежало несколько хитиновых метательных звёзд, которые я также прихватил с собой. Ненавистную костяную пику, служившую мне оружием на охоте в последнее время, оставил рядом с опустевшей урной. — Эй, вождь, а одежда моя где? Не голым же я сюда прибыл, у шаманки на закорках. — "Гашик" снисходительно улыбнулся. — Вон позади стоянки в лавовом бочажке плавает. Не могли же мы всякую заразу здесь оставлять, а в отличее от оружия, портки твои на огне не опалишь, чтобы мор вывести. Дезинфекция, во как. — Пойду к шаманке, быть может, поход в эту родовую гробницу напомнит мне что-нибудь о моём собственном роде. А с бесславной гибелью своей одёжки придется смириться, буду донашивать те обноски, что мне здесь дали.       И вот спустя некоторое время мы уже были в склепе. Повсюду обнаруживался прах и следы тлена, не считая вездесущего пепла. Ещё на входе Дун сказала мне: — Изгнать обезумевшего духа предков можно лишь используя серебряное, освящённое, или даэдрическое оружие. Этим в первую очередь ты и займешься, нам как раз доброволец нужен был, а то давно покойный прапрадед Гашика взбунтовался в последнее время, никому к кольцу пройти не дает, совсем дедок в маразм впал. Надо его в забвенье ненадолго отправить, пусть отдохнет немного, все равно охранять здесь нечего. — В первом зале было установлено святилище АльмСиВи. Мы с шаманкой сделали подношения и помолились о ниспослании благодати. Молитвы были услышаны — всё тело наполнилось неописуемой лёгкостью, а по святилищу заструились полосы искрящегося синего света. — Благословение АльмСиВи даровано нам! — взволнованно прошептала Дун.       Из-за двери, ведущей в центральный чертог гробницы, слышались стоны и еле различимое поскрипывание. Шаманка наотрез отказалась дальше идти вместе со мной, сказав, что это только моё испытание. Возможно, то, что произойдёт дальше, вызовет у меня какие-нибудь воспоминания. Ага как же, так я и поверил. Им просто смертник с серебряным клинком нужен, чтобы распустившегося призрака угомонить, а могильная пыль это так, благовидный предлог, равно как и воспоминания, которые якобы вернутся.       Я двинулся к той самой злосчастной двери, за которой меня ждала неопределённость в виде неупокоенной души предка глубокоуважаемого вождя. Стоны и монотонное поскрипывание из соседнего помещения действовали на нервы, и это слабо сказано, да ещё вдобавок к этому запоздало проснулся инстинкт самосохранения, нагло утверждающий, что дальше даже некромант не рискнёт соваться. Идти туда всё же пришлось, но как обнаружилось, вход был заперт. Ничем не примечательный замок казался совсем простым, хотя помимо него на двери была начертана магическая ловушка, которая простой не казалась совершенно. Пришлось одалживать отмычки и щупы у Дун. Заодно шаманка показала, как такому криворучке как я правильно ими пользоваться, и если с замком худо-бедно справился, то ловушка оказалась куда сложней, чем предполагалось: одно неверное движение щупом, и меня так жахнуло молнией, что аж волосы дыбом встали, как у Неревара на гравюрах. Разумеется, мои перчатки из кожи нетча пришли в абсолютную негодность — обуглились и расползлись в лохмотья, источавшие удушливый и на редкость вонючий дым. Пришлось выкинуть их в карзину у входа, от куда с недовольным визгом выскочила жирная крыса.       Я осторожно зашёл в дверной проём, и первое, что я увидел неподалёку от себя, — призрак, меланхолично колыхавшийся на две пяди от пола, сокрушенно вздыхающий и постанывающий. Парил он спиной ко мне, и сквозь него немного смутно, как сквозь клубы дыма, просматривался противоположенный конец коридора, в котором мы находились. Дун возбуждённо зашептала мне: — Не стой столбом, как хаджит перед озером, он тебя не видит. Подкрадись к нему сзади и бей кинжалом в то место, где при жизни у него было сердце, если выживет — не дожидайся, пока он нападёт, а постарайся опередить его, ты ведь умеешь метать огненный шар, не промахнись только, криволапка! Я подожду тебя возле святилища, наверное, или лучше снаружи. Как пройдёшь коридор, войди в следующую комнату, внутри должно быть кольцо праха. Наберёшь возле него могильной пыли — возвращайся. Если пыль еще не накопилась, возвращайся прям так. Ступай, да пребудет с тобой благословение АльмСиВи. — затем старушенция проворно, для своих лет, исчезла за дверью.       Я, пригнувшись и стараясь двигаться как можно тише, подкрался к духу и вонзил кинжал. Ощущение было такое, словно я ткнул в лужицу грязи — моя рука почти не почувствовала сопротивления. А вот привидение его, похоже, ощутило в полной мере — призрачная тварь истошно завопила, да так, что у меня уши заложило от её визга. Дух стал медленно расплываться, всё равно протягивая ко мне свои костлявые пальцы. По совету шаманки я отскочил в сторону и, опередив неупокоенного на долю секунды, добил его огненным шаром. Полыхнув, призрак словно раздвоился — одна часть его сущности потихоньку исчезла, а вторая также медленно, словно нехотя, расплылась по полувязкой лужицей эктоплазмы, которую я аккуратно собрал в одну из баночек, предназначенных для могильной пыли, и убрал в сумку для алхимических ингредиентов. Эктоплазма высоко ценится среди алхимиков из-за сложности добычи, поэтому послужит прекрасной оплатой Дун за её помощь, да и собственно девать мне эту дрянь все равно больше некуда.       Следующая дверь оказалась не заперта, и из-за неё доносился тот самый скрип, который и насторожил меня вначале. Каково же было моё удивление, когда осторожно заглянув в помещение через образовавшуюся щель, я увидел, у одной из стен сидящего на лавочке скелета, с колчаном стрел и луком за спиной. Он покачивал ногой, размерено поскрипывая рассохшейся коленной чашечкой. К счастью, вопли духа приглушила дверь, и эта кучка тлена, похоже, ничего не заметила. Тщательно прицелившись, метаю хитиновую звезду, направляя удар в шею — между позвонков. Бросок — и звезда с хрустом отделила голову от плеч. Я тут же подскочил и кинжалом перерубил призрачную нить, соединяющую дёргающееся обезглавленное тело и голову. Серебро прекрасно исполнило свои обязанности — призрачная паутинка, связывающая воедино эту кучку праха, исчезла. Скелет тут же рассыпался на отдельные кости.       Подобрав свой сюрикен и решив помародёрствовать, я присвоил себе в качестве боевого трофея лук и колчан со стрелами. Из них, кстати, десяток штук оказались зачарованными, и судя по окутавшему их инею — на морозные чары. После тщательного осмотра зал, я всё же обнаружил то самое кольцо праха. А рядом с ним лежало… Нет, вы не поверите, именно то, чего мне сейчас не хватало, — костяные наручи, мои перчатки то теперь отравой для крыс служат. Если смотреть по покрывавшим наружную поверхность письменам, зачарована моя находка на заклинание огненного плаща. Видимо, это был последний дар умершему от близких или, скорее, братьев по оружию. Как подсказывала мне моя недобитая память, если во время боя прочесть начертанные руны, то заклинателя окружит кокон бушующего пламени, буквально испепеляющий всякого, кто посмеет приблизиться. Опробовав наручи и окружив себя неистовым танцем языков беснующегося огня, я увидел, что после применения заклятья, руны сначала чуть побледнели, а затем постепенно вновь стали яркими — заряд магии восстановился с течением времени. К сожалению, эффект чар был недолгим — кокон распался через несколько минут. — Чем удобны зачарованные вещи, так это тем, что они берут энергию для заклятий не у мага, а у души, заключённой в этот предмет. — позже объяснила мне шаманка.       Набрав по углам достаточно могильной пыли, наткнулся на небольшой сундучок, без ловушки, но с довольно серьёзным замком. С сороковой попытки мне всё же удалось взломать его, отправив на тот свет любимую отмычку шаманки, и я разжился полусотней дрейков и латунным колечком с жемчужиной. Заодно собрал с края кольца праха высохшие лепестки огненного цветка. Мёртвому они уже без надобности, а мне пригодятся, когда буду практиковаться в алхимии.       Вместе со счастливой Дун мы возвратились к племени. — Ну ты конечно молодец, без царапины вернулся, и духа на покой отправил, и могильной пыли набрал. Вот только я одного не пойму, ты с какого перепугу прапрадедушкины наручни с собой прихватил? И лук его зятя в придачу. Надо всетаки хоть какое то уважение к мертвым проявлять. — Тут же по прибытию испортил мою радость, относительно обновки, вождь. — А выкупить эти вещи никак нельзя, может сторгуемся? — С надеждой в голосе спросил я. — Ну давай попробуем. — Смягчился вождь. И я выторговал обратно, теперь уже официально мои вещи, за полсотни дрейков и латунное колечко с жемчужиной. — Послушай мой совет, Намму, — проговорил, ничего не заподозревший о происхождении монет, не смотря на год чеканки, вождь. — отправляйся в ближайший город, найди имперскую канцелярию, может, где-нибудь в их архивах был отмечен человек с твоими приметами. Тогда, возможно, ты узнаешь своё истинное имя и прошлое. Ступай, по пути загляни в даэдрические гробницы или двемерские руины, разбойников, контрабандистов пошугаешь, что бы сильно не наглели, и дрейками разживёшься, а в городе они тебе ох как понадобятся. Чтобы пока не возникало лишних вопросов по поводу твоей безродности, мы побратаемся с тобой по крови, и ты будешь носить род нашего племени, — с этими словами он рассёк свою ладонь, а затем полоснул клинком и по моей.       Мы пожали окровавленные руки и их тут же охватило призрачное пламя. Короткая вспышка, и миражный огонь исчез, а порезы мгновенно затянулись. Я осознал что ничего не изменилось, я попрежнему ничего не знаю о вожде. Хотя он и стал моим братом по крови. Этот варварский ритуал считается великой честью и знаком безграничнрго доверия, так как обычно его проводят только лучшие друзья ведь он даёт способность читать память своего побратима. А сейчас ничего не дал, видимо на этот ритуал распростроняется закон равноценного обмена, я ведь не мог ему никаких воспоминаний дать, вот и от него ничего не получил, даже немного обидно. — Твоя память о себе, действительно, абсолютно пуста, зря только братались. — поморщился вождь. — Позволь отныне величать тебя Намму Рун из рода Грабенимсун, — дух нашего предка не убил и даже не ранил тебя, значит, признал достойным. — Ага какже признал, да он меня придушить пытался, просто я двигался чуть быстрее его, вот и спас свою бесценную шкуру.       Попрощавшись со своими новоиспечёнными родственниками, я двинулся в Суран, планируя по пути зайти в даэдрическую усыпальницу Бал Ур. Хорошо, что Гах додумался дать мне с собой карту с отметками города и руин даэдрической гробницы. Без карты идти было бы проблематично — скалы, недалеко от Сурана, по рассказам шаманки, образуют настоящий лабиринт, где и скамп ногу сломит.