Вспомни данмер!

      Не прошло и пяти часов с начала моего маленького путешествия, но броня успела покрыться пятнами копоти, а сумка пополнилась первыми трофеями, среди которых был довольно ценный алхимический ингредиент — смола шалка. Зелья из неё повышают сопротивление магическому урону. Досталась она мне довольно странным образом. Шалк — я не сразу вспомнил название, но это был именно он — обычно не нападает на людей и меров, скотинка он всеядная, питается в основном падалью и яйцами других насекомых, не брезгуя в случае нужды и местными растениями. Но этот жучище, оскорблённый до глубины души тем, что об него случайно споткнулись, похожий на зеркально чёрный с фиолетовым отливом бидон из-под суджаммы, с ножками и бритвенно острыми жвалами, ринулся догонять меня с самыми благородными намерениями — ампутировать пару пальцев на моей ноге, в качестве дополнения к своему завтраку. Я из-за треклятой амнезии сразу не понял кто передо мной и на рефлексах отсалютовал по нему огненным шаром (не тратить же драгоценные боеприпасы на каждую букашку, пусть даже ростом она и с ребёнка, пяти циклов от роду). Каково же было моё удивление, когда шар отрикошетил от спины жука и ударил мне в середину груди. Хорошо, что ещё у всех данмеров врождённая сопротивляемость огню, иначе бы от меня остался только плохо прожаренный мясной пирог в оболочке из зачарованных наручей. Тут-то меня и осенило: как призраки игнорируют обычный урон, так и этот подарочек Намиры отражает урон магический, притом не произвольно, а меняя угол наклона панциря, ловко отбивает его обратно в нападающего. Когда, после попадания пары стрел, схватка успешно завершилась почти без потерь, если не считать опалённой брони, я соскрёб с брюшка и надкрылий жука дорогую (порядка двадцати-тридцати дрейков за порцию) смолу, липнущую ко всему подряд, и к тому же на редкость едкую на запах. Удалось собрать примерно три порции — очень даже неплохо для столь тщедушного экземпляра. Пора устраиваться на ночлег, надо ещё найти что-нибудь перекусить.       Моим ужином стал грязекраб, уныло ковырявший давно издохшую крысу на берегу маленького ручейка. Родничок, словно стремясь стать гейзером, булькая и нещадно паря, тёк между двумя валами застывшей лавы, исчезая в расселине. Вода из него явственно отдавала железом, но пить хотелось жутко, а фляга была уже почти пуста. Краба я запёк по местному рецепту — сдобрив солью пепла. Мясо получилось чуть терпким на вкус и из-за несчастной крысы отдавало дохлятиной, благо соль обеззараживала мясо, так что бояться было нечего. Так дополняют свои блюда только богачи, знать местных верховных домов, да местные племена, когда у них кончается обычная соль. Заранее отловил стрекотавшего в кустах скриба, стукнул головой об камень, чтоб не дёргался, и сунул в мешок, скрибятина почти не портится в вяленом виде, но вялить мне недосуг, так что я взял его в полумертвом виде — он проживёт ещё несколько дней и в случае крайнего голода из него можно выжать желе — отвратительную на вкус жижу, всего ложка которой по сытности равна окороку никс гончей. Надо поспать, с утра мне дальше идти в город.       Снилась мне в ту ночь полная ерунда, не иначе как Вермина утратила бдительность, милостью Сангвина будучи сильно под-шефе и в её владениях порезвился Шеогорат. Что интересно, несмотря на то, что я не помню свой сон — отложилось лишь то, что там происходила абстрактная мешанина образов и полный беспросветный бред — один эпизод мне запомнился: передо мной стоит широкоплечая фигура в объёмистой мантии, на голове, вместо лица, у неё странный вырост наподобие хобота, только широкого и со множеством отверстий по краям, эта тварь, пытаясь что-то поведать мне, печально погудела, как охрипший кагути в брачную пору, но, сообразив, что я ничего не понял, замолчала и начала медленно растворяться в алом сиянии, идущем откуда-то снизу. На этом мой сон прервался. Что бы это могло значить? Эх, Дун бы сейчас сюда, она бы разобралась, что к чему.       Наспех позавтракав бренными останками печёного грязекраба и напившись впрок, я не спеша побрёл дальше. И не успел отойти от ручейка на сотню шагов, как разразился ливень, первые капли упали на плечи и рубцы начало немилосердно щипать. «Щелочной дождь», — услужливо напомнил мозг, пока ноги несли мою, попорченную корпрусом шкуру к ближайшему видимому укрытию — заброшенной яичной шахте. Щелочной ливень или жгучий дождь, как его называют в северных областях, странное и довольно редкое явление. Истинная природа его неизвестна. Предположительно этот дождь несёт в себе пыль Красной горы — вещество, схожее с солями пепла, но имеющее алые вкрапления, никаких особых алхимических свойств не известно, кроме того, что этот серый порошок разъедает кожу и покрывает ржавчиной металл. Надо срочно найти укрытие, а то никакие зелья не помогут восстановить кожу, слезающую от такого экстремального омовения.       Шахта явно была заброшенной, но при этом дверная ручка на входе выглядела так, словно ей постоянно пользуются. Внутри был виден коридор, полого идущий вниз и окутанный сумраком. Только в конце, у поворота, тихо потрескивал факел. Вдруг рядом с ним кто-то звучно икнул. Осторожно спустившись на несколько шагов, я увидел слегка покачивающегося в пятне света, в дымину пьяного норда, сжимающего в руках бутыль из-под эля. Стоял сей доблестный страж местной шайки контрабандистов спиной ко мне, следовательно, одна стрела в шею открыла проход дальше. Забрав у бдительного часового отмычку и пяток дрейков, отправился дальше. В зале с бочками и другой тарой под санкционные грузы меня ждал сюрприз, двое — редгард и хаджит — беседовали у костра, а здоровенный орксимер в стальных доспехах, по-видимому, их главарь, мирно похрапывал на помосте за столиком, уронив голову на большую амбарную книгу. У меня был выбор: или сначала убить орка, а потом разбираться с остальными, или отправить к праотцам одного из его подельников, оставив эту зеленоватую гору мускулов на десерт. Зачарованная стрела, случайно выскользнув из пальцев, влетевшая спящему в ухо и перечеркнувшая заветную мечту любого орка о достойной смерти в бою, окончательно развеяв мои раздумья, оставила лишь первый вариант действий. Как только их главарь, коротко рыкнув, откинул копыта, покрывшись слоем инея, оставшиеся два контрабандиста тут же обернулись на звук ненароком спущенной тетивы.       От центра груди, по рукам, всё дальше и дальше струилась тёплая волна магической энергии (кровь Магнуса, как называют её нордлинги), ладони напряглись, словно удерживая невидимую сферу. В пустом пространстве, образованном разведёнными в особом жесте пальцами, начал зарождаться, всё быстрее и быстрее раскручиваясь вокруг собственной оси, сгусток огня. Вначале оранжевая искорка, затем разросшаяся в пылающий шар. Рост остановился, скорость вращения стала максимальной, сфера элементарного огня, олицетворение второй ветви школы разрушения, медленно стекла с рук и, наращивая скорость, понеслась в ошеломлённого противника.       Запахло палёной шерстью, дико завизжал хаджит, принявшись кататься по полу в надежде сбить пламя. На самом деле сотворение заклятья заняло лишь мгновение, редгард даже не успел встать. Проскочив мимо орущего кота, оказавшись рядом с жителем пустыни, мой кинжал навеки остановил его сердце. Добив агонизирующего поклонника скуумы, я ощутил резкую боль, инстинктивно прыгнув за ящики и, ощупав ухо, понял — его порвало стрелой, (но несерьёзно — бутылёк зелья и мазь из лепестков огненного папоротника исправят последствия за несколько минут) значит, остался как минимум ещё один бандит. Лучник выдал себя — скрипнула натягиваемая тетива, тут же в его сторону стартовал огненный презент. Пламя пережгло тетиву, а следующий ход, в виде метательной звезды в глаз, завершил карьеру неудачливого, но меткого лучника — босмера. Судя по внешнему виду, житель лесов был полукровкой, слишком развиты нижние клыки, да и оттенок кожи неестественно зелёный. Не иначе как он сын главаря, пытался идти по стопам отца. Что же поделаешь, видать, не судьба. Крысы обеспечат ему достойные похороны, а мне ещё надо пополнить запасы, и колчан недоорка как нельзя кстати. Надо пошарить вокруг, найти сундук с финансовой базой этой компании по перевозке скуумы и двемерских артефактов, наверняка там лежит немалая часть прибыли. Негоже оставлять сироток дрейков на произвол судьбы, в моём кошеле им будет всяко лучше.       Моё внимание внезапно привлекли алые всполохи над тремя отдельно стоящими ящиками. Подобные алые искорки, видимые мной даже сквозь предметы, а другим людям не видимые вовсе, проскакивали над солями пепла, в этом собственно и заключался мой корпрусный дар. Значит, в ящике что-то, порождённое пеплом, что же? Открыв один из них, я обнаружил небольшие, но увесистые статуэтки, грубо слепленные, казалось из самого пепла с прожилками алого цвета по всей своей шероховатой поверхности. Они были достаточно крепкими и излучали непонятную, давящую угрозу. В каждом из трёх ящиков оказалось по 9 статуэток, кому они могли понадобиться? Какой от них толк? Кто может знать о них? «М'Айк знает много, говорит мало…» — прозвучало над ухом.       Не оборачиваясь, прочертил молниеносную дугу у себя за спиной, в надежде поразить оставшегося в живых Н'ваха пока он не ударил первым. Кинжал воткнулся во что-то мягкое, по клинку заструилась кровь, пальцы отчётливо ощущали её тепло. Представьте мой испуг и удивление, когда, обернувшись, я увидел ещё одного хаджита, но живого и невредимого, которого точно не было в пещере мгновение назад. Крови не было ни на его одеянии, ни на моей руке, кинжал хранил только следы, уже подсохшей, крови того хаджита, чей обгоревший труп, со свёрнутым от жара в кольцо хвостом, валялся у затухающего костра. Странный посетитель улыбнулся, увидев мою растерянность. Я ударил ещё раз, метя в горло. С тем же, собственно, успехом. Клинок полоснул по горлу, кровь брызнула, но тут же исчезла, вместе со страшной раной, притом не затянулась, а именно исчезла. «Это не магия — пронеслось в голове. — Даже мастера школы восстановления не способны на такое». — Кто ты? — хрипло, с дрожью в голосе спросил я хаджита, смотрящего на меня с лёгкой улыбкой на усатой морде и в съехавшей набок смешной шляпе, похожей на те маисовые початки, что иногда привозят имперские купцы. Собравшись с силами, спросил уже уверенней: — Что же ты такое? — М'Айк Лжец, отца М'Айка тоже звали М'Айк, забавно, неправда ли? — поведало мне это странное, бессмертное существо. — Откуда ты родом, данмер? М'Айк тебя раньше не видел. — Не помню, у меня амнезия, корпрус стёр мою память. — ответил я. — М'Айк тоже терял память, довольно неприятное ощущение — не помнить кто ты и откуда. Но младший брат М'Айка — Дро'Херм — помог ему и М'Айк всё вспомнил. М'Айк не любит ходить в гости к Дро'Херму. Его дом из сваленных в кучу свитков, бумаг и стоп книжек, расположен в море, а хаджит не любит воду, дверь находится в чёрной книге на Солстхейме, этот остров холодное место и довольно странно делать дверь в книге. Брат М'Айка очень странный — у него мокрые, липкие лапы, и много глаз, М'Айку всё время кажется, что брат на него смотрит. — Почему ты не умер от моего клинка?! — теряя терпение от его сумасшедшей болтовни, воскликнул я. — М'Айк сам не знает, скумный кот Шеггорат говорит, что это потому, что я его брат. Азурах согласна с ним. Но я не знаю свей сферы, возможно, мой предел — весь Нирн. М'Айк Лжец не знает, он запутался. М'Айк устал, М'Айк закончил разговор, до встречи До'Намму.       С этими словами хаджит пошёл в сторону входа, когда я, выйдя из ступора, бросился за ним, никого не было ни в коридоре, ни за дверью на улице. Он исчез.       Лорд Даэдра…       Восемнадцатый забытый принц даэдра. Дух Нирна, бессмертный, вездесущий и всезнающий, старший брат Джегголага, старейшего из лордов. Я немного знал о нём из тех легенд и сказаний, которые рассказывали детям племени по вечерам старые данмерки. Из них следовало что этот принц повелевает землёй Нирна и низшими духами, вроде сприганов и матери дымк. Из всех рас особенно покровительствует хаджитам, являясь перед смертными в их образе. Он неуловим, говорит с нами загадками и часто намеренно путает ложными сведениями, а порой говорит и вовсе откровенную чушь. Влияние на судьбу вроде не оказывает, появляется всегда неожиданно, в любом месте, по всему Тамприелю. Никаких особенных артефактов никому не даровал, если не считать многочисленных бессмысленных советов и абсурдных размышлений с абстрактными высказываниями. В сказаниях он исполнял роль сумасшедшего мудреца-странника, встречаемого героем и загадками намекавшего ему на события ближайшего будущего или на наилучший выход из ситуации. Первые сказания о вечном страннике никто не помнит, вероятно, он появляется, то тут, то там, с зарождения мира. Хотя есть у него одна особенность — он говорил своё имя только историческим личностям, а те, в свою очередь, хранили его тайну до гроба. Неужели я достоин этой чести? Теперь наравне с героями прошлого знаю, кто он есть на самом деле. М'Айк Лжец, принц земли и тайны, покровитель странников и лорд-повелитель материального мира, изменчивый и вездесущий.       Отыскав сундук главаря и сломав одну из отмычек, доставшихся мне в наследство от контрабандистов, я обзавёлся парой банок с зельями (и тут же вылечил многострадальное ухо), двумя сотнями дрейков, ворохом ингредиентов и стальным кинжалом, с гравировкой «Моему изменившему любовнику за упокой, гори в долинах скорби, тварь!». Кроме того, я стянул с сынишки главаря мягкие кожаные сапоги, мои ботинки уже порядком поизносились, а в этих я смогу подкрадываться сравнительно тихо, а не скрипя хитиновыми пластинами как охотники племени.       Запасшись провизией, из бочек в кладовке покойной банды, я тронулся в путь, твёрдо решив в ближайшем будущем съездить на Солстхейм и призвать Хермеуса Мора, пушистый лорд явно говорил именно о нём. — М'Айк совсем забыл, он хотел сделать тебе подарок! — заорал мне в ухо великий, выскочив из-за спины. — Это дар за день твоего второго рождения в образе ДанМорЧап'Тил — тёмного стража мора. Ты поможешь своему народу, если вспомнишь своё предназначение. Корпрус лишь первый шаг по тропе его исполнения, приняв его, иди в Суран, дальше разберёшься. Шляпа М'Айка поможет тебе летать и не разбиваться, а в конце каждого малого цикла, М'Айк сможет беседовать с тобой через неё. Ну, всё, М'Айк окончательно устал и закончил разговор, до скорого, М'Айк не прощается. — уже спокойней произнёс божественный клочок меха и, вручив мне свою шапку, скрылся за ближайшим деревом. С ума сойти, я первый носитель артефакта! Назову его Шляпой Парящего Лжеца. Присмотревшись, на оторочке увидел руны заклятья левитации, которые действуют при прочтении, и руны постоянного заклятья пера. Остальные составляют слишком сложную комбинацию, при всём желании расшифровать заклятье, позволяющее беседовать на расстоянии, не получится. Позже надо будет опробовать этот новый артефакт забытого даэдра и слетать на ближайшую гору, но если честно мне страшно- я не помню, чтобы, когда ни будь левитировал раньше.       Суран. Жемчужина Морровинда, торговая столица провинции и центр нелегального оборота скуумы. Прекрасный и таинственный город раскрыл свои пахнущие благовониями от храма трибунала и перегаром от таверны жаркие объятья передо мной — одиноким, усталым путником. «Голдин Беларам — Ростовщик» бросилась мне в глаза вывеска, «надо скинуть лишний вес, и накупить провианта, прежде чем отправляться на Солтхейм» робко намекнул здравый смысл, так я и поступил. В лавке, с пеной у рта торгуясь за каждый честно заработанный дрейк, я обменял большинство ингридиентов и оставшиеся зелья на утеплённую меховую кирасу, два круга сыра и мешочек с вяленым мясом скриба в дорогу. После ожесточённой перепалки с торговцем, меня потянуло прогуляться по ночному городу. Куда меня занесло? Этот лабиринт из тесных улочек вовсе не похож на тот величественный Суран, каким он выглядит на площади. Ну и вонь вокруг! Ещё час такой прогулки и от меня будет такой запах, что меня помойные грязекрабы за своего принимать начнут. Один раз чуть не окатили помоями из приоткрытого окна второго этажа, ну и место надо срочно выбираться на площадь к таверне. — Косельлек или зыснь? — раздалось откуда-то сбоку.       Здоровенный, плосколобый нордлинг мрачно ухмылялся мне ртом, в котором явно не хватало половины зубов, играючи помахивая дубиной, которую я и поднять бы не смог. Я улыбнулся ему в ответ: — Длозасий, и мой косель, и моя зиснь остануться пли мне. А тебе болезный могу только подкинуть пару дрейков на лекаря. — Норда аж перекосило от такой наглости. — Конеть тебе, маляфка! — заорал он, замахиваясь на меня своей дубиной. Это он зря — оружием надо не замахиваться, оружием надо убивать. Пока он поднимал этот образчик дробящего оружия, весящий чуть ли не больше меня, серебряный и стальной кинжалы уже успели вылететь из ножен и сделать два аккуратных, глубоких надреза по обе стороны его мускулистой шеи. Гора окровавленного мяса, ещё недавно предлагавшая мне столь невыгодную сделку, грузно осела на мостовую. Попытавшись оттащить павшего героя, ещё раз убедился, что пора заняться собой — болезнь изрядно потрудилась над моими мышцами. Стоит зайти к лекарю и выпить целебное, восстанавливающее силу зелье, за упокой «городского волка», хотя он скорее был кабаном. Пойду, вздремну в таверне, с утра пораньше отправлюсь в Хуул — там, по слухам, один корабль перевозит пассажиров на Солтхейм и обратно. Заодно надо сбыть странный стальной медальон, изображающий Хирсина, который я снял с неудачливого суранского бандита.       Мирно покачиваясь, силт страйдер, понукаемый опытным погонщиком, с приличной скоростью семенил, цепляясь за почву длинными, тонкими ножками, на северо-запад, в сторону порта Хуула. Силт страйдер довольно странное животное — являясь дальним родственником нетча, он парит над землёй, цепляясь за неё видоизменёнными, закованными в костяной панцирь, щупальцами. В природе у него почти нет естественных врагов — их отпугивают передние конечности. Удар ими может разрубить незадачливого охотника пополам. Данмеры издавна используют их в качестве транспорта — удаляют камеру для яиц у самки и вживляют, с помощью магии, рычаги, подсоединяя их к двигательным нервным центрам силта. В результате получаем универсальную вездеходную повозку, правда, еды ей требуется немало и к тому же они имеют дурную привычку очень громко орать. А делают это они постоянно — то проголодались, то по погонщику соскучились, то самца зазывают, то с сородичами общаются. Поэтому порты силт страйдеров располагают за чертой города- их вопли мешают жителям спокойно спать и работать.       Погода стояла замечательная, за боком нашей многоножки мелькала пыльная тропка, солнце отражалось в лужицах застывшего вулканического стекла. Как же прекрасна наша родина! Вварденфелл, истосковавшись по своему сыну, пока тот был в городе, снова принял меня на свои мягкие, терпко пахнужие, лавой и грибными лесами, пепельные руки. День только начался и палящие лучи Магнуса ещё не успели разогреть застывшую в жилах за ночь кровь, дневных хищных ящеров и насекомых. Лишь на горизонте парила стая скальных наездников. Сочетая в себе признаки птиц и ящеров, безраздельно властвуя в небесах над нашей страной, они идеально приспособлены к жизни в воздухе, но из-за этого лишены всяческой возможности двигаться по земле. У них нет лап, да ещё спинной и брюшной воздушные плавники мешают. Наездники и кормятся, и спят, и даже рождаются в упругих потоках воздушных струй. Двое отделились и стремительно, со смертоносной грацией заскользили в нашу сторону, по пути расходясь в разные стороны, решив атаковать нас и с фронта, и с тыла одновременно. Пока мы с погонщиком выцеливали из луков того, что атаковал с тыла, второй наездник попытался клюнуть наше транспортное средство в зрительное пятно, самое уязвимое место силтов. Короткий взмах передними конечностями, хриплый «чирик» молодого неопытного наездника и охотник, ставший жертвой, грохнулся на землю с перерубленными крыльями, истекая зеленоватой кровью. Милосердный (или подслеповатый) силт страйдер, прервал его мучения, просто наступив на своего ещё трепыхающегося противника. Первого же удалось подстрелить погонщику, и тот, яростно чирикая, трусливо улетел, неуклюже переваливаясь к своим сородичам, которые предпочли в драку не вмешиваться.       На привале хозяин силт страйдера, порядочно набравшись эля, начал разглагольствовать о доктринах имперского культа и о пользе имперских порядков для процветания нашей провинции. «Провинции»! Как меня раздражает это слово! Вварденфелл всегда был независимым островом и оставался им если бы Вивек — да простят меня Восемь (да именно Восемь, а не Девять, Талос такой же бог, как и Вивек, то есть никакой — обычный анаэдра) — не сунулся в дела смертных. Без спроса старейшин, подтолкнув правителя на подписание этого позорного пакта. Грязный Н'вах! Как вообще этот погонщик, бретонец по происхождению, смеет критиковать политику лорда Нереварина. Пусть империя и считает наши обычаи варварскими, но нам и так неплохо. В общем, я набрался с ним за компанию и наша высокоинтеллектуальная политическая дискуссия плавно перетекла в пьяный мордобой, повеселились, короче, на славу, а в конце выпив на бурдершафт лечебных зелий, чтобы не светить фингалами в Хууле и, став чуть ли не лучшими друзьями (воистину, правду говорил Сангвин, что совместная попойка сближает), улеглись спать покормив наш сухопутный корабль и, как ни странно, до сих пор живого скриба, который до этого в качестве закуски на чёрный день, сидел про запас в мешочке с лечебными травами у меня на поясе. Вид у него был вполне здоровый и жизнерадостный, а у трав такого вида не было, собственно их вообще не было — скриб благополучно съел половину из них, а остальные просто перепачкал и затоптал. Дальше мы ехали без приключений и через два дня прибыли в Хуул.