Котячий ребенок

Луффи сразу же забрали. Джимбея тоже проводили, почти донесли до койки. Мне только позволили съежиться в метре от дверей операционной. Люди Трафальгара не трогали меня только по прямому приказу капитана. Ло проводил меня долгим взглядом и пресек любые попытки до меня дотронуться и осмотреть, справедливо опасаясь, что я заберу их души. Я и не пыталась, благодарная, что он вообще забрал меня. После того, что я сделала… От очередного воспоминания стало тяжело дышать, а глаза словно остекленели. Я правда это сделала. Я украла душу Эйса. Я… я… Я его убила! Подтянув коленки к груди и зажав там руки, я сидела на полу и слегка раскачивалась. Хотелось, очень хотелось отмотать время назад к тому моменту, когда Сакадзуки окликнул брата. Вспоминая, я все же расплакалась, вытирая чумазыми ладонями лицо. Темные волнистые волосы спадали на лицо, загораживая от жалостливых взглядов Пиратов Сердца, шныряющих из операционной в реанимационную. Чужая душа внутри металась, выворачивая меня на изнанку и превращая внутренности в содержимое миксера. Это было невыносимо больно, но не шло ни в какое сравнение с тем, что, должно быть, испытывал сам Эйс. Своими метаниями он делал только хуже, но не понимал этого, пытался сопротивляться. Он всегда таким был… Не сдавался… Не отступал… Прижавшись к стене и свернувшись в компактный комочек, я мысленно пыталась уговорить брата не дергаться. Я знаю, что я виновата, и мне нет прощения, но не надо ухудшать положение! Я… я… я придумаю что-нибудь! Я верну тело, выпущу душу! По щекам катились редкие, бессильные слезы, которые я стирала человеческими руками и задыхалась в еще больших рыданиях. Эйс внутри не желал стихать. За стеной изредка хрипел Луффи, тяжело и натужно дышал Джимбей, бегали пираты. Каждую минуту казалось, что сейчас аппараты запищат, сигнализируя о смерти еще одного брата и еще одного друга. Чтобы этого не случилось, я молилась тем, кто наверху. Теперь я знаю, что там кто-то есть. Если есть в мире справедливость, то пусть Луффи не умрет сегодня. И завтра тоже. И через десять лет тоже! И Джимбей тоже! Я готова на все ради этого! Иногда я от усталости почти проваливалась в сон, но быстро просыпалась из-за Эйса или сбоя в мерном пиканье приборов. Мимо носились пираты, таская кровь для переливания или медикаменты. Мне хотелось помочь, но ноги слово закаменели. В глазах иногда темнело, я видела души людей Ло и боялась даже вздохнуть. Чужая душа внутри не прекращала попыток освободиться. Вдруг ко мне подошел Ло, пощелкал пальцами в окровавленной перчатке перед лицом, заставляя сфокусироваться на его лице, и спросил: — Группа крови какая? Я не смогла выдавить из себя ни слова и просто замотала головой в отрицании. Откуда мне знать. Я же… человеком стала совсем недавно… Я скрылась за волосами, чтобы Трафальгар не видел проступивших на моем лице отчаяния и боли, хотя чего он там не видел. Я его забрала. Забрала… Не дождавшись от меня ничего путного, Ло вернулся к работе над раной Луффи. Джимбея уже подлатали и теперь он приходил в себя на соседней койке. Вокруг него хлопотали двое химиков в шапках. Жужжало оборудование, отсчитывая пульс Вдруг аппаратура сошла с ума, часто и резко отсчитывая взбесившееся сердце Луффи. Тело выгнулось, и у меня от страха потемнело перед глазами. Зрение потускнело, обнажая чужие души. Разом забыв про то, что у меня затекли лапы, я бросилась ловить душу. Луффи взметнулся как ураган. В последнюю секунду я застыла, не решаясь дрожащими руками дотронуться до брата. Трафальгар профессионально делал дефибрилляцию. Душа слушалась и не покидала тела, вскоре вернувшись к сердцу, где ей и место. Когда пульс восстановился, и Луффи больше не делал попыток умереть, я осознала, что могла натворить, и подняла испуганные глаза на Ло, тут же прижимая руки к груди. После чего забилась в угол помещения, не решаясь совсем его покинуть. Чудо, что я… А то у меня вообще бы братьев не оста-а-алось! Оставшаяся, невероятно долгая часть операции прошла без происшествий. Ло определенно не хотел рисковать и подпускать меня лишний раз к телу. Он поставил возле меня одного из своих людей. Но я была слишком испугана, чтобы высовываться еще раз, и сидела тихо, смяв пальцами металлические пластины на полу, словно это была картонка. Когда все закончилось, Ло стащил с татуированных рук перчатки и снял окровавленный халат. Он походил на безумного гения, только что завершившего удачный эксперимент, и в другой день я бы посмеялась над этим сравнением… — Пошли, — велел он устало, но твердо, когда подошел ко мне. Я подняла на него глаза. Куда? — Отмываться, — небрежно ответил Трафальгар. Мне было решительно насрать на все, что не касалось братьев. Я отстраненно отцепила свои пальцы, впившиеся в покрытие, посмотрела на свои руки и заметила, что пепел Импел Дауна и Маринфорда остался на них плотным темным слоем. До самых локтей. А пальцы в засохшей крови… Пока я разглядывала грязь, Ло достал откуда-то белую простынь и кинул на меня, накрыв с головой. После чего варварски закинул на плечо и понес в неизвестном направлении. Видимо, я слишком долго не отвечала, и ему это надоело. У меня не было ни сил, ни настроения сопротивляться. Даже наоборот, меня слегка укачало, в голове появился легкий туман, а перед глазами маячили тени на простыне. Душа внутри меня, будто чувствуя что-то, немного успокоилась и притихла, став почти терпимой. Ткань с меня сдернули в ванной. Ло осторожно отошел к двери, готовый захлопнуть металлическую дверь в любой момент. Только сейчас я заметила, как он устал и как ему не хочется после операции возиться еще и со мной. Я обернулась, оглядывая ярко освещенное помещение. Наверно, у капитана была личная ванная, потому что тут были одна душевая кабинка, одна раковина и зеркало, один туалет. Я посмотрела на усталого Трафальгара и вышла из комнаты. — Иди первым, — сказала я тихо. Хирург не стал расшаркиваться и быстро хлопнул дверью. Вскоре полилась вода. На меня напала апатия. Она словно выжженная пустыня не требовала от меня даже присесть. Взгляд медленно скользил по обстановке. Я догадалась правильно: Ло привел нас в свою каюту. Может быть, даже не специально, а по привычке. Вряд ли он хотел тащить меня к себе. Из примечательного тут был огромный, заваленный разной документацией стол. Кое-где стояли чашки из-под кофе, валялись книги и свитки. В углу стоял шкаф, забитый литературой по медицине, возле стены протянулась одноместная незаправленная кровать с тощей подушкой и теплым одеялом, больше похожая на диван или койку в поезде. В отличие от ванной каюта освещалась плохо, тусклой вяло раскачивающейся лампочкой. Было мрачно и уныло, под стать Трафальгару. Отстраненно я прошлась по комнате, скользя кончиками пальцев по вещам. Нашлось перо для письма, книга о болезни Янтарного Свинца и электрический чайник. Эйс рвался из клетки как дикое животное, и мне было искренне жаль, что я не могу выпустить его. Он не заслужил той боли, что испытывает сейчас. Никто не заслужил… Вяло обследовав комнату, я встала в нескольких шагах от двери в ванную. Мне было все равно, где стоять. Когда Трафальгар вывалился из ванной в одном полотенце, я так же отстраненно вошла в нее, заполненную теплыми парами. Даже не удосужилась закрыть дверь. Ее за меня захлопнул Ло и ворчливо добавил, что простыня — штука многофункциональная, а вода в душе морская, опресненная, можно тратить сколько вздумается. Я механически развернула ткань, в которую успела зябко замотаться, и встала напротив зеркала. Чтобы разглядеть себя, пришлось протереть поверхность от конденсата. Из отражения на меня смотрел Эйс в глубине моих черных расширенных зрачков. Моя новая внешность была помесью моего брата, чью душу я украла, и той полузабытой внешностью, что я выбирала в посмертии. Тело выглядело лет на двадцать пять, а то и тридцать. Скорее всего, сказывалось напряжение последних дней, однако, смотреть на новое лицо было физически больно. Я его забрала. Как я могу иметь это тело? Вода в душе была холодная и слегка мутная. У меня никак не получалось собраться достаточно, чтобы создать защиту от температуры из Воли. Я пыталась оттереть найденной щеткой и мылом грязь, но кровь и гарь въелись в мои лапы… в мои руки намертво. Однообразные движения помогали не сорваться на истерику и плачь снова. Эйс почти успокоился и затих. Я не могла его так оставить — в бесконечной боли, в клетке, ведущей к тупому существованию в дальнейшем, в одиночестве. Наверно, я могла бы вернуть его, если бы у меня было тело… Но тело осталось там, в колотом крошеве и оплавленных камнях. Если бы могла достать другое… Да хоть сделать. Я бы сделала, если бы умела… Наверно, я отмывалась целую вечность и еще час сверху, но новое тело было теперь розовым и чистым. Смотреть на человеческие руки было весьма странно. Пальцы выглядели непривычно длинными и прямыми, заканчиваясь крепкими и острыми ногтями. Большой палец тоже казался удивительно вытянутым и противопоставленным. Как и должно быть. Как и было когда-то… Затеревшись до дыр, я вылезла из ванной и вновь уставилась на себя в зеркало. Теперь можно было увидеть на коже рыжие полоски, повторяющие мой уникальный тигриный узор. А на скулах и щеках остались его темные веснушки. Я вдруг хныкнула, услышав в ушах хихиканье Каа: «Не жди, пока дадут, хватай!» Я еще тогда поклялась себе, что не стану такой же как она! Отражение отчаянно глядело погасшими золотыми глазами. Черные волосы отмылись от грязи и теперь матово блестели в ярком свете. У Эйса были такие же… Завернувшись в простынь, я покинула ванную. Смотреть в собственное лицо было невыносимо. Хвосты безвольно повисли, а уши поникли. Как и у всех двуххвостых, они остались тигриными. Трафальгар, кажется, про меня уже забыл: он уютно устроился на стуле, глотая пахучий кофе. Увидев меня, он невозмутимо хмыкнул и смерил взглядом мою фигуру. Я, завершив в ванной все действия, какие только могла придумать, замерла на пороге. Есть не хотелось, усталости не было. Была лишь разрывающая грудь боль, а в висках стучалась вина. Пальцы комкали простынь. Не хотелось ничего делать и никуда идти. Изрядно подобревший пират махнул рукой на кровать, приглашая сесть, и протянул чашку с мутной жижей, которая тут звалась кофе. Я случайно коснулась его пальцев. Внутри все всколыхнулось. На какое-то время забылись и боль, и вина, отступив под натиском чужих чувств. Трафальгар Ло весьма меня боялся, хотя и умело это скрывал. С того самого момента, как одна из бакенеко почти достала его душу, он понял, что эти существа ему добра не принесут, а его сила рассекать даже нематериальные объекты вполне может послужить прекрасным подспорьем в вытягивании душ. Он потому и сбежал тогда: боялся, что выпустит бакенеко в мир, полный беззащитных душ. А еще пирата тяготило нарушенное обещание. Можно сказать, его в равной степени разрывало от нежелания пускать кошек в курятник и от данной мне клятвы. Тем более я, хоть и была надоедливой слонихой, которая отказывалась его слушаться, со мной было интересно говорить, и я много знала. Оставлять меня на острове он решал долго, это не было спонтанным выбором. Это открытие меня неприятно поразило. Я думала, что узнала «тигра» хотя бы немного за то время, что мы отирались вместе… На Войну он сунулся, чтобы меня все-таки прикончить. Когда убедился, что я стала именно такой, какой он и опасался. Ему не хотелось потерять Мугивару: Луффи ему до странного понравился, он отличался и в нем не было злобы, какая была у других. В глубине Трафальгар лелеял планы, полные застарелого отчаяния и темного предвкушения. Я побоялась лезть туда, ворошить больные воспоминания. Вместо этого я сосредоточилась на настоящем. Он действительно забрал нас, чтобы спасти Луффи. Но я не должна была выжить, раз уж попробовала чужую душу. Ло считал, что это подобно наркотику. Бакенеко были таковы, они не чувствовали боли своих жертв и не собирались останавливаться. А потом я все-таки остановилась. Тогда, в операционной, сама забилась в угол, и не тронула ни одного из команды. Плакала, будто действительно потеряла брата… Это вело глубже, во тьму воспоминаний о прошлом, где мелькали светлые образы родителей и братьев-сестер, если таковые были, конечно. Ло знал, что такое терять близких. Последним ко мне пришло воспоминание о том, что фигурка у меня очень даже… Я ослабила хватку. Развивать эту тему было неприятно. Это не мое тело, это тело я получила, когда украла чужую душу. Ее надо вернуть любой ценой. Было бы тело… Тело... В сознании что-то оглушительно щелкнуло, будто сломался чей-то позвоночник. Я новыми глазами посмотрела на Трафальгара. Вот оно решение! Я могу, и я верну душу Эйса! Ло не успел сообразить, как мои руки уже легли ему на обнаженные плечи. Навести нужные чувства оказалось довольно легко, тем более слабые — они уже были там. Раздеваться не было нужды, полотенца попадали на пол. Ло толкнул меня на кровать и навалился сверху. Сердце тянуло и рвало на части от того, что я делаю. Было по-настоящему паршиво. Я всегда знала, что есть в жизни моменты, когда нужно заткнуться и сделать, что требуется, и сейчас был как раз тот случай… Но поступать так с Трафальгаром было нечестно. А с другой, эгоистичной стороны — с кем еще? Сильные толчки и напористые поглаживания слились в одну непрекращающуюся линию, вводя меня в своеобразный транс. Напряжение сжималось в клубок все теснее и теснее. Я смотрела на Ло. В этот момент он был как никогда открыт: по вискам стекали капельки пота, глаза потемнели, на губах играла азартная ухмылка, а руки крепко меня держали, не давая дергаться. Наконец он сжал пальцы особенно крепко и прижал меня теснее. Перед глазами потемнело. Я выкатилась куда-то и обессилено упала на колени. Эйс в груди вновь забился, почувствовав мое смятение, и мне пришлось сжаться, пережидая приступ режущей боли от груди по всем конечностям. Почему-то боль от его метаний стала куда ощутимей. «Потерпи, потерпи», — повторяла я мысленно и могла только надеяться, что брат услышит и успокоится. Хотя поделом мне — ему больно. Чужая душа в груди вымоталась и затихла, а я смогла встать и с удивлением оглядеться. Вокруг был разлит солнечный свет, было тихо, порхали белые бабочки. Что за!.. Я резко обернулась, но наткнулась взглядом на стену. Стена была самая обычная, шероховатая и покрытая белой известью. Я провела по ней ладонью и быстро одернула руку. Касание в поверхности чувствовалось, но кожа у меня словно под анестезией занемела. Повозюкав руками и ногами по полу, я пришла к выводу, что я вся «онемела». Трафальгар! Может, это он со мной сделал? Я потерла лицо, чувствуя, как душа больно ворочается внутри. Что странно, на мне не было ни синяка, ни пореза. Стерильна, блять! Из одежды на мне была лишь черная шкура в рыжую полоску. Отправляясь на разведку, я прихватила ее с собой, накинув на плечи. Хвосты били по ногам и шуршали шерстью о шерсть шкуры. Это было единственное звуковое сопровождение, что я имела. Дыхание вырывалось с трудом, каждый вдох приходилось контролировать, но задержав дыхание, я вообще пришла к выводу, что кислород мне не особо-то и нужен... тут... Где это "тут"? Стараясь не паниковать, я пошла вперед. Эта часть здания была верандой: от красной травы меня отделял ряд колонн, выполненных в греческом стиле. В едва видимом конце этого ряда, я увидела поворот, угол дома. От нечего делать, я пошла вперед, вяло размышляя, каким ветром меня сюда занесло. Вокруг было до отвратительного тихо. Не шумели даже травинки, похожие на битое стекло. Хотя на мой непритязательный взгляд, они шевелились, словно бескрайнее море красный морских ежей, копошились крошечными кустиками, занимая бескрайнее пространство за пределами веранды. Лишний раз я в ту сторону старалась не смотреть, изучая пол и стены. Плитка была обычная, в непритязательный геометрический узор, а стены однообразно-белые. Ни пятками, ни пальцами они почти не ощущались. Через пять минут терпеливого шага я осознала, что поворот не стал ближе, и бросилась к нему уже бегом. Хорошо забытое, новое человеческое тело оглушительно в этой мертвой тишине отсчитывало удары по полу. Шкура сбилась. Долбанный лабиринт! Уверившись, что бежать к заветному повороту бессмысленно, я повернула и понеслась обратно. Я очнулась в углу, там была стена! Теперь там был бескрайний коридор колонн с поворотом вдалеке. Я повернула обратно и побежала, куда бежала изначально. Моя психика, и так разбитая в хлам, не выдержала, и я ударилась в слезы, мечась то туда, то обратно. Силы не кончались, дыхание не сбивалось, а кожа продолжала ничего не чувствовать. Душа внутри свернулась тугим клубком и тупо ныла, как больной зуб. В итоге, я прилипла к одной из колонн и сползла по ней на пол, где и растянулась. Где я? Где Ло? Что происходит? Добивало меня то, что из звуков были только мои жалкие всхлипы. Я даже повыла, старательно жалея себя, но никто не пришел, ничего не изменилось. А еще, кажется, у меня начинался сенсорный голод: здесь ничем не пахло, ничего, кроме меня же, не было слышно, я не могла почувствовать в полной мере ничего, кроме себя и своей шкуры. Я даже вкуса не чувствовала, хотя от души лизнула колонну! Только сейчас вдруг поняла, что не слышу собственного сердца… Словно по ту стороны Грани… Полежав немного и устав себя жалеть, я почти пришла в себя. Во всяком случае я смогла начать думать. Мысли привели меня к краю веранды. Если не получается ни вперед, ни назад, то всегда есть "вбок"! За пределами каменной плитки копошилось острыми, как осколки бутылок, красными усиками "ежиное" море. Передергиваясь от иррационального, почти подсознательного отвращения, я вытянула руку и занесла ее над травой. В тот же миг я услышала голоса. У меня аж хвост встал! Топорща уши в сторону посторонних звуков, я поднялась и цепко огляделась. В самом центре красного поля суетилась группа из десяти-двадцати непонятно откуда взявшихся людей. Все были одеты в облегающие костюмы металлического цвета, оставляющие впечатление военной формы. На всех лицах, словно они клоны, застыло одинаковое выражение страха, тревоги и мрачной решимости. Они собирали какой-то механизм. Я даже головой потрясла, выгоняя космооперные галлюцинации из нее. Здание с греческими колоннами не вязалось с вооруженным отрядом пришельцев, сооружающих уберпушку. Впрочем, голоса не исчезли, и я решила рискнуть и тоже пройтись по траве. Я почти сделала шаг в их сторону, как рядом раздался спокойный, меланхоличный голос: — Они хотят уничтожить этот мир. Не мешай им… Тем более, что это всего лишь воспоминание. Того мира уже нет. Обернувшись, я увидела уже знакомое мне существо. В душе всколыхнулась паника, я отступила, инстинктивно закрывая руками грудь. Я не отдам брата! Эйс живо услышал мое волнение и затрепетал, скручивая нутро болью и сгибая меня в клубок. — Не волнуйся, — голосом профессионального маньяка, по-доброму безразлично заверило меня существо, не двигаясь с места. — Я явился не за этим. Я едва распрямилась от боли, затравленно глядя на мужчину. Убегать не было сил и некуда в принципе. — Кто ты такой, и почему я должна тебе верить? Мужчина качнул головой и повел плечами, мол, ну вот опять, а потом перевел взгляд на суетящихся людей. Эйс почти затих, и я смогла переползти к колонне, чтобы опереться на нее спиной, не сводя глаз с существа. Я уже поняла, что попала в чужие воспоминания. Возможно даже принадлежащие этому существу из-за Грани. — Попробуй угадать, — предложило существо, отрешенно созерцая суетящихся. Я внимательно оглядела сидящего так же возле колонны. В прошлый раз мне было не до разглядывания потусторонних мужиков. Ему можно было бы дать лет сорок, но короткий ежик волос давно поседел и стал серым, словно присыпанный мукой, а на веках, словно в глазницах черепа, залегли глубокие черные тени. Губы были тонкой бесцветной нитью. На лице отпечаталось выражение глубокой усталости и печали. Черты были заострены худобой. Да и тело больше напоминало изможденный скелет. Поза была расслабленной, почти бессильной, хотя я помнила, что в этом теле прячется непоколебимая в буквальном смысле сила. В отличие от меня, у существа было темное облегающее тонкое тело платье с глубоким вырезом и длинным подолом. У пола ткань начинала зловеще клубиться черным туманом. Оно было словно частью этого существа, отделяясь от тела лишь цветом. Но никакого интереса это не принесло. Здесь это нормально. Я ведь тоже почти голая, прикрытая только мягкой шкурой. Мы ведь за Гранью, с обнаженной сутью и душой… А в посмертии, как известно, две шаражки: внизу и наверху. Только что-то я не вижу у него белых крыльев и колечка над головой… Он ведь не… — Демон? — слегка участливо, но все так же безразлично подсказало существо, глядя на меня серыми уставшими глазами. — И что, заберешь меня в ад за грехи? И хотя мне стало страшно до одури, я постаралась не коснуться Эйса своей тревогой. Мне понадобятся силы, а его бунты очень выматывают. Незаметно я начала подбираться, чтобы дать отсюда деру. И плевать, что бежать некуда. Если я сюда как-то попала, то так же и вылезу. Хоть жопой наперед. В какой-то момент мне вдруг показалось, что демон близок к тому, чтобы засмеяться (насколько вообще можно расшифровать его каменную морду), но он только вздохнул и отвернулся к суетящимся людям. — Я порой забываю, что ты еще очень маленькая и многого не знаешь... — признался он устало. На секунду я даже забыла, как бояться, хватая ртом воздух. Маленькая?! Мне уже сорок, черт возьми, я не в бирюльки играюсь, знаете ли! Но возмущение было стухло, вернув осторожность на грани страха. Наверняка я этому существу как хомячок человеку — милое краткоживущее, которое даже укусить нормально не сможет. — Нет никакого рая или ада, — произнес демон устало, словно объясняя маленькому ребенку простую истину. — Разве ты не видела сама? Я неопределенно повела плечами. Мало ли, может, я в чистилище каком-нибудь потерялась и до Страшного Суда не дошла. Я ведь только тот экран-то и видела. Мне откуда знать? Теория конечно слабая, но имеет же шанс на жизнь… Демон опять устало вздохнул и медленно качнул головой в сторону людей из воспоминания: — Когда-то это был жесточайший из миров. Война в этом мире длилась почти тысячу лет, все воевали со всеми, и не было конца смерти и страданиям. Живущие здесь не видели другого, и для них не было иной радости, чем бросаться на врагов. Не было друзей, не было семей, были лишь воины и их вечная борьба. Он поднялся, и мне пришлось тоже вскочить. Демон говорил хрипло, но певуче и размеренно, чем завораживал. Даже когда он прервался на секунду, я, как приклеенная, пошла за ним следом к людям, забыв бояться. Острая трава, несмотря на мои опасения, не принесла иных ощущений, чем пол. Сделав пару неуверенных шагов, я безбоязненно поспешила за существом, словно бычок на веревочке. — Для тебя такая жизнь была бы адом, — говорил он мне терпеливо, — а следующих этим законам ты бы называла демонами… Те люди, — мужчина махнул рукой на суетящихся вокруг механизма пришельцев, — устали от вечной войны. Они создали оружие в надежде остановить бесконечную бойню и уничтожили всех и вся, что могло умереть. Этот мир умер. Когда мы подошли, люди уже закончили сборку. Они сновали вокруг и сквозь нас, словно призраками были мы, а не они. Существо шло беспрепятственно, так угадывая момент, чтобы не стоять ни у кого на пути, но и не останавливаться. Просто шел, а люди его не задевали. Меня же сбили пару раз: человек каждый раз рассыпался на светящуюся пыльцу и собирался заново и шел как ни в чем не бывало. Столкновения не принесли мне никаких ощущений. Как и все здесь. Мы встали возле механизма. Существо скорбно нависло над небольшим экраном для ввода команд. Я, как неуклюжий домовой эльф, пристроилась рядом с интересом наблюдая за происходящим. Я уже успела забыть, в каких ужасах купалась не так давно. Усталое мое сознание сосредоточилось на судьбе неизвестного мира со всем возможным для меня старанием, отсекая боль и горе настоящих событий. Возле монитора опустился на колени мужчина, на его плечи возложили плечи четверо других — сколько смогли. За плечи вторых схватились третьи, встав тенями за... возможно, он был командиром. Они выстроились причудливыми крыльями позади, цепляясь друг за друга в страхе смерти. Существо оказалось совсем рядом с командиром, печально склонившись над ним серой тенью и наблюдая, как тот оборачивается на свои «крылья», твердо кивает им всем и вводит длинный код. Демон походил на размытую тень бога, на печального творца, который созерцает крах своей лучшей работы. Мне показалось, я лишняя здесь, слишком живая, слишком яркая и четкая, слишком жизнерадостная. Даже в своем подавленном состоянии я не дотягивала и до тени той печали, что царила здесь. Было необъяснимо страшно — эта картина оставила неизгладимое впечатление. Эйс почему-то сидел тихо. Командир нажал пуск, но ничего не произошло. Не грянул большой взрыв, не разлетелось ядовитое облако. Просто все замерло, даже трава перестала копошиться. Что-то треснуло, и без того тихий мир погас навсегда. Мне казалось, что я не понимаю и сотой доли творящегося тут ужаса. — Бывший некогда жесточайшим, этот мир переродится, — голос существа в мертвой тишине не напугал, наоборот даже успокоил. — Вскоре здесь появится новая жизнь, прекрасная и нежная. Из ада мир станет раем, светлой колыбелью, где самые высокие и достойные души — ангелы по-твоему — будут воспитывать новое поколение душ. Он опустился и провел рукой по красной траве. Та легко раскрошилась как будто состояла из песка. Демон набрал пригоршню багровой мертвой пыли. И показал мне. — Таков жизненный цикл миров во вселенной — из колыбели в адское пекло, из пожара в мертвую пустыню, из пустыни в райский сад… Он наклонил ладонь, чтобы песок ссыпался на землю, разлетаясь на ветру. Я завороженно наблюдала за полетом частиц. Все вокруг, что было живым, медленно осыпалось в крошечные багровые пылинки. Мертвый мир пугал меня до дрожи. «Ежики» перестали шевелиться и медленно осыпались, как песчаные куличики на солнце. На лица уже мертвых людей я старалась даже не глядеть. Они тоже опадали багровыми кучами пыли, сохраняя куски самих себя. Удивительно, но стоящее передо мной существо не вызывало у меня и толики страха. Меня волновал только один вопрос: кто он такой, чтобы знать подобное? — Ты бог? Мужчина (А мужчина ли?) покачал головой. Если раньше его лицо с натяжкой можно было назвать одухотворенным или вдохновенным, то теперь на место вернулась печаль. — Я не тот, кто создал все это. И не знаю, кто это мог быть. Я никого и ничего не нашел… И не сказать, что плохо искал… Мне стало жутко от той извиняющейся улыбки, что появилась у существа. Я сделала шаг назад. Я не трус, но, блять, я очень-очень вляпалась, и сейчас коленки у меня слегка дрожат. — Так, кхм, — я запнулась, отводя глаза, судорожно пытаясь нащупать другую тему для разговора. — Опустим вопрос, кто ты такой… Что тебе надо от меня? Демон словно проснулся, извиняющаяся улыбка стекла с его лица. В серых провалах появилось осмысленное, но все то же безразличное и уставшее выражение. Он смерил меня подозрительно долгим взглядом, и протянул руку: — Я хочу попросить тебя кое о чем. Я сглотнула. Соблазн валить отсюда не оглядываясь был невероятно велик, но с другой стороны, почему бы не выслушать его просьбу? Эйс зашевелился, словно протестуя. Я согласно огладила грудь, где под ребрами был заточен брат. Душа затихла. Я понимаю, что это глупость… Но за весь разговор у него не появилось ни одной настоящей эмоции ни на лице, ни в глазах. Так что если это существо, успевшее настолько устать от жизни, о чем-то просит (даже не приказывает!), это стоит хотя бы выслушать. Тем более все может быть как в том анекдоте: «Ну, Шапка, выбирай, дружественное слияние или недружественное поглощение»… — Если это ни к чему не обязывающая реклама… — осторожно протянула я, памятуя, что по легендам демоны страстно любят чужие души, и хотя я сама не лучше, опыта у древней твари будет в миллиарды раз больше. — Ты всегда можешь отказаться и уйти, — безразлично отверг подозрения демон. — Мне нужно абсолютно добровольное согласие. О, тогда ладно… Я даже задышала слегка оптимистичнее. Существо безучастно махнуло рукой, призывая пройти назад к храму. Я покладисто, но слегка кося глазами на идущего рядом демона, последовала к веранде. Трава под ногами крошилась в багровую пыль, оседающую на ступнях и пальцах. Ступив на плитки, мои ноги были вновь чисты. Секундное удивление прошло, едва я заметила оценивающий взгляд демона. От ощущения чужого взгляда у меня встали на затылке волосы. Хвосты и не думали опускать шерсть с тех пор, как я попала под прицел серых лазеров. В молчании мы быстро дошли до конца веранды и завернули за угол. Я устало провела по лицу. Черт, этот ублюдок со мной играл, ожидая, пока я не перебешусь и не выдохнусь. Наверняка, это выглядело жалко и смешно... Лицо залил румянец, вызвавший у демона еще один оценивающий взгляд. От подобного я вновь побледнела и замоталась плотнее в шкуру. Он явно примеряется, с чего удобнее начинать меня есть! Мужчина, будто прочитав мои мысли (а бог его знает, может и действительно прочитав), невозмутимо отвел взгляд, безучастно созерцая заплывающий багряной пылью мир за пределами веранды. Я старалась не смотреть туда, вспоминая замершие лица людей на той поляне. Это было ужасно. Существо привело меня к огромным дверям. Напротив, за пределами широких ступеней, прямо посреди багрового поля, раскинулась круглая площадь. В центре находилась статуя жуткой страхолюдины. При большой фантазии это существо напоминало шестилапого бизона из Аватара, но имело крутые бараньи рога, множество огромных глаз и ртов по всему телу. Оно стояло на плоском хвосте, простирая огромные лапы высоко в небо. Глаза (те которые находились на естественном для них месте — на морде) сверлили взглядом нас, стоящих у дверей храма. Ежась от присутствия подобной махины, я бросила взгляд на плиты вокруг статуи. Словно чудовища было мало, камни были изрисованы средневековыми картинами кровавых зверств, со всей выдумкой, старанием и подробностями, доступными неизвестными умельцам. Кроме людей в месиве я заметила лопоухих эльфов, множество толстых бородачей (это гномы, типа?) и звероподобных людей разных видов. Все вместе это выглядело, будто чудовище сжигает добрый люд. В общем, колоритная картина произвела такое же неизгладимое впечатление, что и умирающий мир. Кое-что стало ясно сразу — это воспоминание о существе, и я не хочу знать подробности. Существо без труда распахнуло две тяжелые створки. Мы ступили в уже знакомую темноту. Всюду — сверху, снизу, с боков — слышалось сдержанное рычание голодной тьмы. Я озадаченно оглянулась, но дверей уже не было. Лучи прожекторов услужливо освещали нам дорогу до большого экрана. Что-то я не догнала, что только что произошло. Если это то самое место, то что снаружи? Я уже даже собралась с силами и настроилась борзеть, но демон жестом попросил потерпеть. И хотя движение вышло весьма раздраженным, на его лице не появилось ни отблеска злости. Контраст в очередной раз нагнал жути. Мы подошли к тому месту, где впервые встретились. Мужчина коснулся экрана кончиками пальцев, оживляя поверхность. — Это мой зал перерождений, Кошка. — Я С… Я подавилась именем как тогда. Оно словно застряло в горле, мешая мне говорить. Опять! Да что ж такое! — Это закон этого места, девочка. Здесь ты обязана быть лишь собой, предстать без масок и лишней шелухи, чтобы отправиться в новую жизнь. — Но это и есть мое имя, — с нажимом сказала я, забываясь. — Александрой тебя звали в прошлой жизни. В этой — ты Кошка. Я нахмурилась, не собираясь мириться с таким положением дел. Душа внутри, чувствуя мое негодование, начала расправлять крылья, и мне пришлось успокоиться. Чтобы отвлечься, я задала вопрос: — А как зовут тебя? — В этой жизни у меня нет имени. Я умер быстрее, чем мне успели его дать, и это не страшно. У многих нет имен. Я озадаченно припухла. Сегодня (сегодня ли?) я так устала, что уже не в состоянии даже нормально думать. Потирая лицо, хотя все равно мало что чувствуя, я задала другой вопрос. Надеюсь, лимита по их задаванию у меня нет… — Ты так и не ответил, кто ты такой и что тебе от меня надо. То, что ангелов и демонов не существует, я поняла. — С чего ты решила, что их не существует? — склонил к плечу голову этот… демон. — Можно попрямее?! — шипя сквозь зубы, потребовала я. Хватит уже увиливать! Демон пожал плечами и коснулся экрана. Он, в отличие от меня, не тыкался как слепой котенок. Ему было достаточно лишь повести пальцами, и поверхность покладисто начала показ… Показ меня. Ошеломительнее умирающего мира и многолапого зверя было лишь видеть свое прошлое тело со стороны. Себя в прошлой жизни. Девушка, которую я уже мало ассоциировала с собой, прыгала по лужам, пытаясь добраться до кулька с котятами. От стыда за ее-мою неуклюжесть хотелось провалиться под землю. Кто так прыгает вообще? Не удивительно, что я грохнулась. И куда я вообще смотрела? Вон же и ленты, и знаки о том, что ведется ремонт водопровода. Между тем девушка допрыгалась и ушла под воду. Я поежилась, вспоминая тот ужас. И все-таки… Что конкретно мы смотрим? Пока мне все тут известно. Я многозначительно скосила глаза на демона. Тот невозмутимо двинул пальцами еще раз и фокус приблизился к… к котенку. Рыжий чумазый дрожащий комок выбрался из тряпок, подполз к луже и булькнул туда же. Я прижала ладонь к губам. Видеть смерть того, за кого я случайно отдала жизнь, было почти шокирующе, хотя я и догадывалась, что вряд ли те котята дожили бы до утра. Дальше на экране возникла я, стоящая тут и выбирающая дальнейшую жизнь. За экраном, как за двухсторонним зеркалом, стояло уже знакомое мне существо, отстраненно наблюдая процесс. Я показалась себе такой мелкой, наивной и глупенькой, что без слез не взглянешь. Щеки залил румянец, приковавший еще один оценивающий взгляд демона по эту сторону экрана. Поежившись, я вернулась к просмотру. Тем более на меня уже набросились темные псы. Что было интереснее — на лице наблюдающего за той девчонкой существа отразилось почти удивление, когда замигало предупреждение на экране. Он пересек экран, автоматически кладя руку на раздражающую табличку, и подошел ближе. Это его глаза я смутно помнила, прежде чем меня поглотила тьма. После того, как от меня осталось пустое место, демон повернулся к экрану и быстро исправил что-то в настройках… а потом уселся и начал колупаться в моей жизни, и сталкерить. Я аж подавилась воздухом, хотя перестала от волнения дышать! Как это вообще называется?! — Ты давала мне много прозвищ… Надо заметить, довольно лестных, — существо обозначило улыбку. — Чаще всего ты называла меня «боженькой», — безразлично добавил демон. — Иногда «ребятами сверху». Я наблюдал за тобой. Ты редко просила и часто благодарила. Хорошее свойство. — Ты же сказал, что не бог! — вырвалось у меня наконец. — Как ты мог?! — Богатый жизненный опыт, — хмыкнул демон. — Порой ты очень проницательна, а иногда ведешь себя как непослушный маленький ребенок, до которого родители могут достучаться только подзатыльниками… — А ты эти самые подзатыльники и раздавал? — я сжала кулаки. Пусть мне с ним не тягаться, для успокоения души разок, да вмажу. — Нет. Это лишь твоя вина и проблема. Я помог тебе лишь однажды, дав возможность прожить в новом мире дольше пары дней. Все остальное ты делала сама. Я лишь наблюдал. — Обнадеживает, — я действительно выдохнула с облегчением, но быстро собралась. — Но не объясняет, кто ты такой. И почему за мной следил? Демон несколько раз моргнул, словно переоценивая мою мозговую активность и понижая планку до уровня таракашки, раз уж уровень хомячка я не потянула. Все это было сделано без малейшего неудовольствия или разочарования. Существо быстро показало тот отрывок, где котенок шлепается в воду. Ну и? Мне персонально увеличили глазки шматка плоти, когда он падал в воду. Моя челюсть в прямом смысле отвисла на секунду. Я быстро ее прикрыла и вытаращилась на демона. Да брешет он! Зачем ему рождаться домашним котом? — Это возвращает нас к вопросу, кто ты такой, — напомнила я с многозначительной улыбкой, как бы говорящей, что пора бы уже выложить информацию, а то я уже задолбалась танцевать вокруг да около. Демон изобразил свою маньячную улыбку. (Я даже почти не передернулась!) — Когда мне было столько же, сколько и тебе, я был уверен, что я Избранный, — начал рассказывать он, — мессия, посвященный, сверхсущество, если угодно. Лишь долгие годы и многие жизни спустя я понял то, что ты уловила в считанные дни. Мы с тобой — бракованные. Я взглянула на существо, словно в первый раз его увидела. Эта безразличная древняя тварь — такой же как я? — Сколько жизней ты прожил? — вырвалось у меня сочувствующе. — Маленьким девочкам не следует о таком думать, — улыбнулся доброжелательно демон. — А… а смысл жизни нашел? — я оживилась. — Что там в конце? Существо склонило голову к плечу и весьма заинтересовано спросило: — Кошка, тебе не кажется, что если бы я мог уйти, меня бы тут не было? Я скромно заткнулась. Вся моя спесь и недовольство ушли, как не бывало. — И долго ты так? — уже робко поинтересовалась я. — Я перепробовал все известные способы повредить душу и придумал пару десятков новых, но потом это тоже надоело, — доступно описал свое состояние демон. — Для меня нет ни смерти, ни пути дальше, ни тех, кто мог бы это исправить. Уже долгое время я рождаюсь в случайных мирах и телах. Раньше это имело свое очарование, но уже давно мне все равно. Единственное, что хоть как-то оживляет меня это боль и инстинкты новых тел… Я потерла лицо и повесила уши. Все очень-очень плохо. Раз уж даже умирать неинтересно… — И чем я могу помочь? — устало поинтересовалась я, сильно подозревая, что услышу сейчас что-то из разряда «убей меня». — Симбиотическая связь. Че? Демон устало вздохнул, но как мне кажется, он готов объяснить мне все хоть сотню раз, лишь бы оставался призрачный шанс, что я соглашусь. — Если по-простому, то я хотел предложить сделку. — Душу мою хочешь? — я сразу же набычилась, топорща уши на манер рогов и меча хвостами. Жалость моя быстро выветрилась. — Чем ты слушала? — совершенно спокойно, что никак не соответствовало постановке фразы, поинтересовался демон. — Мне нужны эмоции. — Насовсем? Мне какой резон? — Ты ведь полюбила человеческое обличие? — он вдруг дотянулся и положил ладонь мне на диафрагму, где от моего волнения дергалась душа. — Чтобы его поддерживать тебе нужна человеческая душа… Скоро ты лишишься той, что есть сейчас, и если не хочешь больше причинять боль другим людям, то я отдам свою. Моих сил хватит на сотню человеческих жизней и еще останется. Я слегка прихуела от щедрости предложения. Сразу видно, как сильно его прижало, раз он готов наизнанку в буквальном смысле вывернуться, лишь бы опять почувствовать что-нибудь. Эйс внутри затрепетал, но сразу стало ясно — не от боли. Наоборот, он словно перестал мучиться, вздохнул свободно, упал на бочок и крепко уснул. Уже за одно это я была готова рассмотреть сомнительное предложение Сатаны: — Где подвох? — но я не была готова отдаться демону за просто так. — Я хочу настоящие чувства. Не суррогат, который дают ментальные науки. Я хочу чувствовать. Это возможно лишь при тесной связи душ. Вот! Вот это — подвох. Подвохище. Наебка. Стопроцентная. Только где именно? Я в магии не бум-бум, но любые дела с душой настораживают дальше некуда. В конце концов, душа у меня одна, любимая и драгоценная. — Как это? — Если переводить ситуацию в знакомые тебе аналогии, то мы будем соседями по комнате. Делить будем все: от туалета и одноместной кровати до друзей и любовников. Я отшатнулась от мужика как от прокаженного. Да ну нафиг такую связь! Мое личное пространство занято мною лично! И я не согласна делить с бухты-барахты свою душу с древним монстром! Тем более все оставшуюся бесконечную жизнь! Я еще не настолько отчаялась. Стоило мне отпрыгнуть, разрывая контракт, как брат внутри содрогнулся, словно заходясь беззвучным криком. Не то от неожиданности, не то от страха, но скрутило меня так, что я рухнула на колени и свернулась клубком. Прости, прости, прости, я не специально, прости, прости, прости… Мне на живот снова легла чужая рука, снимая боль. Но на этот раз Эйс не расслабился, свернувшись тугим клубком и ожидая подлянки. Я растянулась, тяжело дыша от пережитой вспышки боли и заглянула в серые без выражения глаза. Вдруг стало понятно, что если я скажу «нет» или пусть даже соглашусь, ему будет все равно. Он видел такое дерьмо, что я и мои невзгоды такие невероятно мелкие, и переживать по этому поводу просто глупо. Сделка — это не попытка насолить, что я влезла куда не надо, или что-то еще. Это жест отчаяния, уже безразличный и без надежды на согласие. — А распиши-ка мне все плюсы соглашения! — устало усмехнулась я, возвращая себе самообладание. — А то пока только негатив видно. — Я древнее могущественное существо, обитавшее в сотнях миров, прожившее тысячи жизней. И ты получишь все мои знания и опыт. Разве этого тебе не достаточно? — с неизменной доброй улыбкой предложил демон. — Все это бесконечно круто, но я до сих пор не верю, что мне «везет». Неужели не нашлось других кандидатур? — Ты одна из них, так почему не ты? — А почему я одна из них? — я НЕ БУДУ заключать подозрительные контракты, пока у меня есть хоть тень сомнений. Демон долго молчал. Мы устроились прямо в свете прожекторов перед экраном. Я больше не пыталась встать, с наглостью забравшись и улегшись спиной на его согнутую ногу. Он, чтобы дотянуться до моего живота, был вынужден тоже сесть. Чтобы избежать неожиданностей и не пугать больше брата, я положила поверх чужой узловатой кисти свои руки. Почему-то казалось, что я тут ластюсь к каменной статуе Будды. — Ты примерно осознаешь и понимаешь, что я чувствую, — наконец он ответил, обращая на меня свой холодный взгляд. — И ты боишься стать однажды такой. Ты умная маленькая девочка. Я надеюсь, что когда ты подрастешь, ты найдешь способ или убить меня, или провести дальше. Куда-нибудь. Я проглотила «маленькую девочку», коя отдавала педофилией, и покачала головой, совсем уже бессовестно растягиваясь на чужой ноге. Сомнительно. Все очень сомнительно. Соседи «по комнате». Но с другой стороны, если он не обманывает… — Я не лгу тебе. Не вижу в этом смысла. Окей… Я на секунду задумалась, что он читает мои гребанные мысли. — Кошка, я хочу заключить сделку, а не отвадить тебя навсегда, — кукольно, явно фальшиво хмурясь, возразил демон. — У меня просто богатый опыт чтения лиц. Глаза мои чуть не закатились в другую сторону. Точно-точно, это же древнее зло, желающее стать моим добрым соседом… — Подводя итоги наших переговоров, ты согласен корчиться от боли ради возможности чувствовать мои сомнительного качества эмоции? Заметь, я, хоть и оптимистка, радуюсь не всегда! — Я уже давно не делю эмоции на хорошие и плохие. Пока я чувствую хоть что-то — это хорошо, — сказал он с безжизненной пустыней в глазах. Я передернулась, но смягчилась. В конце концов, мы одной «духовной» крови. Конечно, это не определяет добрые отношения и отсутствие подвохов, но, как мне кажется, все же делает некие скидки. Но если по-честному, то мне страшно. Мне по-настоящему страшно, что однажды я буду смотреть так же. Нет у меня страха больше, чем потерять радость к жизни. И сейчас передо мной сидит наглядное пособие, что это возможно, и молит о помощи. Если ему станет легче, то я даже «соседа» готова терпеть. Чтобы точно-точно убедиться, я провела ладонью по худой скуле, пытаясь нащупать новоприобретенной эмпатией хоть что-нибудь. Глухо. В то время как брат под рукой трепетал и бился, как ненормальный, от отчаяния и боли. — Как заключить сделку? Руку, там, пожать или?.. Демон улыбнулся. Под рукой не было ничего, только прошла какая-то ужасающая подергивающая волна. Словно мушка попала в паутину и послала тревожный сигнал пауку. Оп, подвох. Я судорожно задумалась, где я пропустила ловушку. Почти наткнулась, почти заключила сделку. Вдруг меня осенило, и я торжествующе оскалилась. Демон не выглядел особо раздосадованным, даже скорее согласным (одобряющим?). Но ему все равно было все равно, уж простите за каламбур. Но, твою ма-а-ать, чуть не пойма-а-ал… — Срок, — выдохнула я сдавленно, распластавшись на его ноге. — Надо указать срок годности нашей сделки. Давай для начала пару лет попробуем. — До конца жизни этого физического тела? — предложил демон, словно не поняв, что я имела в виду куда более короткий срок, и протянул руку. Я устало улыбнулась, откидывая голову. Брат затих и больше не тревожил, и не тревожился сам… Если он поможет нам с Эйсом, то да, можно принять «пару лет» за «до конца жизни». — До конца жизни этого физического тела, — подтвердила я с улыбкой, сильно подозревая, что только что подписалась на целую серию незабываемого неприятного опыта. Демон крепко схватил мою кисть. Прикосновение отозвалось яркой вспышкой ощущений, пронзив меня до звезд перед глазами.