Road In Peace (RIP)

На тёмных дорогах очень любят объявлять цену в конце пути. (с) Сергей Лукьяненко

…Как же он устал просыпаться под гимн Федерации. – Доброе утро, дорогой. Утро не было добрым. Утро никогда не будет добрым, если первыми звуками после пробуждения будут опостылевшие тягучие ноты гимна и отполированный голос диктора, сообщающий о том, как ликвидировали дезертиров, какие новые марки дронов выпущены и как будут расправляться с теми, кто не поддерживает великий прогресс Федерации. – Доброе утро. Наоми вставала рано – всегда раньше него, и Кас вдруг осознал, что за последние десять лет не видел ее без этого строгого макияжа, аккуратного серого костюма и нейтрального пучка на голове. «Доброе утро, дорогой» – и она уходит на работу, не выключив гимн и оставив Каса наедине с кажущимся неживым диктором. – Скоро может понадобиться твоя помощь, – сообщила Наоми, не глядя на вошедшего на кухню Каса. – Отдел предложил несколько нововведений для новой партии дронов. Думаю, тебе стоит взглянуть на это и одобрить. Кас подавил волну отвращения, поднявшуюся в горле после слова «дроны». Его профессия заключалась в том, чтобы поддерживать подобие жизни в этих металлических тварях, а хотелось принести в инженерный отдел бомбу, чтобы все они взлетели на воздух. Все, до единого. Он не появлялся на работе последнюю неделю, поскольку «его услуги не требовались». То, как Наоми говорила ему эту фразу, вызывало в нем страх. Кас откуда-то знал, что именно таким тоном она сообщает ставшим неугодными сотрудникам о том, что до следующего дня они не доживут. Гнетущий, щекочущий страх смешивался в нем с отвращением и радостью, что и сегодня «его услуги не требуются». Это означало, что можно уйти из совершенно чужого ему дома, где дни напролет звучит чертов гимн, приехать в гараж, убедить себя в том, что когда-нибудь это сумасшествие с дронами закончится. – Завтра. Наоми впервые за утро взглянула на него: короткий, острый, оценивающий взгляд. – Что ж, завтра. Ты вправе распоряжаться своим временем так, как захочешь. Кас тупо кивнул и одним быстрым движением залил в себя маленькую чашку эспрессо. От его рубашки пахло застарелым потом, и Наоми морщила нос, но ничего не говорила. – До воскресенья включительно на проекте должна стоять твоя подпись. Кас замер. Чашка из-под кофе застыла в дюйме от стола. – Сегодня суббота. – Да, именно. Кас услышал ее ответ сразу перед тем, как дверь за ней захлопнулась. Кто эта женщина? Почему она называется его женой? Почему он испытывает к ней ледяное отвращение, почему в доме так пусто? Что с ним происходило все это время? Наоми утверждала, что высокопоставленные люди – а они двое, безусловно, являлись высокопоставленными людьми – не подвергаются промыванию мозгов. Они руководят этим. Почему, в таком случае, Кас ощущал абсолютную пустоту внутри? Осознание неотвратимой, вездесущей власти дронов заменило все мысли. Кас мог либо думать только об этом, либо не думать вообще. Видимо, это и есть способ промывания мозгов для «высокопоставленных людей». - Каждый населенный пункт, оказывающий сопротивление, будет взят под усиленный контроль дронов… Кас некоторое время стоял спокойно, даже не убирая пальцы с еще горячей чашки из-под эспрессо. Но в какой-то момент в голове как будто что-то щелкнуло: он резко оттолкнул чашку к краю стола, развернулся, оглядываясь по сторонам в поисках пульта. Пульта нигде не было. Сжав кулаки, Кас подошел к телевизору и изо всех сил залепил по боковой панели. Телевизор издал недовольный треск, и экран погас. Кас не мог здесь находиться. Все в этом доме было ему противно: от вычищенных роботами до блеска полок до тонкого шлейфа духов Наоми – терпкого, пряного, тяжелого запаха. Жена фактически отдала ему приказ: подписать бумаги о нововведениях до завтра. Как какому-нибудь дрону. Кас чувствовал, что еще немного – и он действительно превратится в очеловеченную версию дрона: устав думать о том, что от их гнета никуда не деться, он откажется думать в принципе. И станет только исполнять приказы. Накинув на себя кожаную куртку, Кас выудил из комода сумку с инструментами и отправился прочь. Он любил уезжать из дома в гараж и возиться со старинной машиной, пытаясь переделать ее так, чтобы она ездила на электрическом генераторе. Касу хотелось вернуться в прошлое. Ему казалось, что полвека назад люди не могли ощущать такой пустоты, какую ежедневно ощущал он. Даже у себя в гараже он не мог с уверенностью сказать, что за ним не наблюдают вездесущие дроны, полагая, что он пытается соорудить какое-нибудь оружие, с помощью которого можно уничтожить чертов режим. «А я бы не отказался, – вдруг подумал Кас одновременно с ужасом и со странным предвкушением. – Я бы, черт побери, не отказался…». У него вдруг перехватило дыхание. Рука дрогнула – он не сразу попал ключом по замку гаража. Современный ему мир был пока еще далек от книг Оруэлла (которые Кас помнил довольно смутно и по чьим-то пересказам), но Кас испугался, что даже его мысли могут отследить. Привычную холодную пустоту и безразличие ко всему на свете – даже к уютному гаражу – вдруг заполнила шальная идея о… побеге? Бунте? О чем он думал? Кас не мог этого сформулировать, но сердце забилось чаще. Такого давненько не было. В последнее время он проживал дни только с одной целью: скорее лечь спать и забыться хотя бы часов на шесть. Уничтожить режим. Своими руками подорвать силу дронов. Ведь он – глава инженерного отдела главной федеративной корпорации, он имеет безраздельную власть над ними, он может сделать что угодно с их схемами, с их программой, с их механическими внутренностями. Он мог бы стать главой этого безмолвного бунта. Эти твари просто стали бы рассыпаться, и тогда, возможно, жена смотрела бы на него живыми, человеческими глазами. Улыбалась бы ему, а не своим наполовину компьютеризированным мыслям. Кас издал горький смешок, скинув с плеча сумку с инструментами. Даже если бы он всерьез вознамерился сделать это, у него ничего не выйдет. Он один. Слишком один. Хватит единственного косого взгляда рядового инженера и моментального сообщения начальству, чтобы Каса скрутили и отправили бы на такую промывку мозгов, которая не снилась даже федеральным солдатам. Да и смелости не хватило бы. Кас попытался представить себе, как проникает в аппаратную. Как дрожащими пальцами вводит пароль. …И как его прошивает электрическим током, едва он нажимает на последнюю клавишу. Кас резко сдернул покрытый пылью брезент с почти доисторической машины, которую он черт знает ради чего пытался переделать под современные электрогенераторы. Он никогда не собирался на ней ездить: бессмысленно, некуда, затратно – даже если выйдет перекорнать механизмы. Функция этой машины была проста – помогать Касу забываться, представлять, что нет дронов, нет режима, нет фанатичной жены. Что, закончив издеваться над двигателем, он сможет отправиться в какое-нибудь путешествие. …Гайка легко встала на место – как будто бы машина сама хотела вновь ездить, пусть даже для этого требуется впустить в себя жуткий электрогенератор. Кас нажал на кнопку. Работает. Ожила. Ну надо же. Ему подумалось, что, быть может, он и сам еще не настолько мертв, как ему кажется.