Road In Peace (RIP)

– Дин. Дин, какого черта ты не выстрелил?.. Кас так и остался в том положении, в котором замер, опустив винтовку на край окна машины – перегнувшись через Дина, он тяжело дышал, все еще борясь с остатками страха. Движение Дина было резким, беззвучным и совершенно неожиданным. Рывком подавшись вперед, он схватил Каса за грудки обеими (!) руками, пригвоздив его к передней панели. Кас хрипло выдохнул, ощутив, как тяжелая хватка Дина перекрыла дыхание. – Д…Дин… Дин роботически помотал головой, пытаясь найти какое-нибудь оружие кроме винтовки, выскользнувшей из рук Каса наружу. Хватка не ослабевала. – Дин, пож… Дин! Кас даже шептал уже с трудом. Дин навалился на него всем телом – шевелиться было невозможно. Он увидел, как из-под повязки Дина на его собственную рубашку капает кровь. Попытался вырваться из железной хватки еще раз. – У тебя рука кровит, – просипел он, понимая, что это последнее, что он сможет сказать. Усиливающаяся хватка вдруг на мгновение ослабла. Дин заморгал, и потемневший его взгляд снова стал напоминать человеческий. Вместо пугающего, механического ничего появилось сначала недоумение, потом – страх, а потом – мгновенное осознание. Дин медленно отнял руки от шеи Каса, и его пальцы дрожали. Кас опасался двигаться, хотя инстинкт самосохранения вопил о том, что нужно бежать из машины. – Кас, я… Кас жадно глотал воздух, но не смел отвести взгляд от Дина – он не знал, не набросятся ли на него еще раз. – Кас. Лицо Дина больше не выражало угрозы, скорее болезненное раскаяние. Солнце, постепенно гаснувшее в водах Миссури, высветило черты Дина, как будто отгоняя с них тьму. Кас осторожно вернулся обратно в водительское сиденье, не сказав ни слова. – Кас, пожалуйста, прости. – Покажи мне руку, Дин. Придется заново менять повязку. – Кас, ответь что-нибудь по существу. Кас вытащил из пластикового пакета тюбик с мазью-антибиотиком и замер, бездумно разглядывая надпись. – Я опасен. – Да, я знаю. Дин закусил губу. – Наверное, лучше будет тогда разойтись. Кас поднял на него глаза и понял, что Дин говорил серьезно. Кас также понял, что доля правды в его словах есть. Большая, значительная, гигантская доля. – И куда пойдем? – тихо поинтересовался Кас. Его интонация граничила с почти насмешливой. – Много у нас с тобой дорог, Дин? Дин прижал к своей ране пропитанный антибиотиком бинт. – Я едва не убил тебя, – прошептал он, и Кас готов был поклясться: таким тоном – дрожащим, извиняющимся, чуть ли не нежным – Дин не говорил никогда. Кас вздохнул и почувствовал, что ему не хватает воздуха. Открыв дверцу, он вышел из машины и прислонился к прохладному металлу капота. Там, где им пришлось остановиться, было чертовски красиво. Приглядевшись, можно было увидеть голубую ниточку реки, чуть окрашенную медовым цветом. Ветер к вечеру утих. Дорога стелилась черной полосой, уходя вдаль, теряясь где-то ближе к горизонту. Оставшийся лежать на трассе сбитый дрон казался принесенным из параллельной реальности: в это время и в этом месте холодной черной машины здесь просто не могло быть. Кас вспомнил, как целую вечность назад боялся одной только мысли о бунте, стоя у двери гаража и даже не подозревая, что собирает там машину, на которой уедет из грязного металлического Канзас-Сити навсегда. Кас вспомнил, как чувствовал себя мертвым и совершенно одиноким. «Больше не чувствую», – не подумал, а скорее всем своим существом ощутил он. – Каждый день нас что-нибудь едва не убивает, – наконец ответил Кас, скидывая с себя запыленный жилет Федерации. – Мы не разойдемся, Дин, потому что после того, как я вместе с тобой выжил, я не могу оставить тебя. Дин ничего не ответил, но Касу и не требовался ответ: он приблизительно представлял себе, что творится у него в душе. Они наблюдали за тем, как плавилось на горизонте солнце, и ни одному не хотелось уезжать. *** В маленьком городке под названием Ортонвилл, во-первых, не было ничего похожего на гостиницу, а во-вторых, денег у Дина и Каса все равно бы не хватило. Дин мрачно предложил кого-нибудь ограбить, но, даже если бы предложение выходило за рамки шутки – здесь жили очень скромные люди. Сумма, которой хватило бы на гостиницу, им нужна была примерно так же, как и сама гостиница. Кас здорово им завидовал. Когда он жил в Канзас-Сити, на его карточке могла висеть астрономическая по местным меркам сумма, но он понятия не имел, куда ее можно было бы потратить. Отели мегаполисов поражали воображение и иногда могли скорее напоминать космические станции – ни в одном из них Кас не останавливался, потому что не путешествовал. В местной забегаловке, на удивление, был даже телевизионный экран. Дин и Кас, устало расположившись на липким столом, автоматически стали смотреть. Все телевидение Федерации, кроме пропагандистского, было платным. Поэтому, услышав омерзительно знакомый звук гимна, Кас поморщился, но ни капли не удивился. Дин тихо отхлебывал безвкусный кофе и медленно пережевывал сыроватый хлеб. Слова диктора явно проходили мимо него: он все еще чувствовал себя виноватым. Кас тоскливо отметил, что чашку и бутерброд Дин берет попеременно только левой рукой – здоровой. Удивительным в телевизионной передаче было другое. Кас озадаченно прислушался: стандартные информационные сводки, статистика из инженерного отдела, постоянные патриотические перебивки… – Дин… Тот поднял на него взгляд. Увидев этот взгляд, Кас подавился словами. Дин смотрел не только с раскаянием – в его глазах была вера, жизнелюбие, желание бороться, пусть и смешанное со страхом и виной. Все то, чего никогда не хватало Касу – более того, все то, чего он так и не сумел приобрести, хотя был к этому ближе, чем когда-либо в жизни. «Я не могу ему это сказать. Не могу». – Что, Кас? – Нет, ничего. Кофе на вкус, как… молекулы. Даже кипяток из нашего термоса кажется вкуснее. Дин растерянно сморгнул, поняв, что Кас явно не это хотел сказать, но кивнул в ответ, показательно сморщившись. – Что у нас дальше? – преувеличенно спокойно и обыденно осведомился Кас, извлекая из потертой куртки смятую карту. – Гранд-Форкс, – сказал Дин, даже не взглянув. – Почти две сотни миль отсюда. Выехать надо как можно раньше. Если… кхм. Если уж дроны нас даже опережают… та тварь поджидала нас, Кас. Как думаешь, может… Кас ощущал почти физическую боль, слушая его вопрос. «Может, они знают наш маршрут?». Кас не увидел по телевизору ни одной их фотографии. В Омахе они часто могли видеть бегущие строки или десятисекундные полицейские ролики, где мелькали их лица и имена – и то, слишком редко для новости о сбежавшем начальника инженерного отдела и солдате Федерации. Угрожать людям оружием, чтобы они не вызвали дронов, им с Дином пришлось хорошо если пару раз: в основном их замечали редко, вот, даже здесь, в Ортонвилле, хмурая девушка принесла им еду, едва ли удостоив взглядом. Кас слишком хорошо помнил смертоносную слаженность системы, против которой они восстали. Слишком просто они доехали до Ортонвилла. Слишком дешево дается им каждый новый рассвет, когда они выезжают из очередного городка. Слишком легко они выбрались из Омахи, пусть даже у Каса и осталась ссадина на плече от пули, проехавшейся в нескольких миллиметрах, и множество синяков и ушибов по всему телу. Но сказать все это Дину? Кас нередко видел, как гаснет огонь жизни в глазах у людей, но никогда не гасил его сам. – Это, скорее всего, именно так, – хмуро сказал Кас, стараясь прятать глаза. – Если доедем до границы… – Когда. – Что? – Когда доедем. Вновь эта железная уверенность в глазах. Вновь тоскливое, сосущее чувство в груди у Каса. – Когда доедем… нам дорого дастся переход через границу. Нельзя… нельзя расслабляться. Дин внимательно посмотрел на него. Кас постарался не отводить взгляда. – Да, нельзя, – наконец вздохнул он, отставляя от себя чашку безвкусной жидкости. – Ладно, уже темнеет. Нужно купить еды на завтра. Кас замер. У него не было денег. – У тебя что-нибудь осталось? – хрипло спросил он, прекрасно зная и ответ, и выход из сложившейся ситуации. – Нет, – сжав губы, процедил Дин. – Но нам нужна еда. – Дин, я прошу тебя, держи себя в руках. – Кас, ты уже и грабил, и убивал. Зачем такое лицемерие? Все эти люди все равно попадут в лапы дронов и твоей женушки. – Я не получал от этого удовольствия, – сверкнул глазами Кас. – А ты – получал. Я видел твой взгляд, когда ты в Омахе расстреливал солдат и полицейских из укрытия. И именно поэтому я прошу тебя, Дин: держи. Себя. В руках. Как человек, который два часа назад чуть не погиб от твоих рук. Дин врос в землю, зрачки его расширились, губы сжались еще плотнее и даже побелели. Кас понимал, на каких чувствах играет, и понимал, на что способен человек, которому он доверяет несмотря ни на что. Но Дин сумел совладать с собой. Сделав шумный глубокий вдох, он нырнул рукой под куртку, где была винтовка, коротко кивнул и направился к прилавку, за которым стояла девушка, принесшая им еду. – Девушка, мне… мне нужна еда в дорогу. – Прайс на стойке, – сухо отозвалась она, демонстративно вытирая желтоватым от времени полотенцем замызганные стаканы. – Я боюсь, мне нечем платить, – ответил Дин, угрожающе улыбаясь глазами. – Ничем не могу помочь, – отрезала девушка, не отрываясь от стакана. Дин, медленно оглянувшись, выставил ствол винтовки на прилавок, и девушка, от звука поднявшая глаза, вмерзла в пол. – Я не горю желанием вам угрожать дальше, – теперь Дин улыбался и губами, но дружелюбия это ему не прибавляло. Побледневшая девушка выронила полотенце и дрожащими пальцами поставила стакан на стойку. – Вы… вы тот самый… – Лучше не надо лишний раз вспоминать об этом, – еще шире улыбнулся Дин, – давайте договоримся так. Вы дадите мне то, о чем я попрошу, и мы с моим другом просто уедем. И не тронем ни вас, ни ваших гостей. Девушка обратила полный ужаса взгляд на Каса. Ответить тот не смог – только отвел глаза. Пальцы официантки вновь сомкнулись на стакане. Как только зрачки Дина метнулись вниз, чтобы уловить это движение, стакан полетел в него. Раздался выстрел, а потом помещение наполнилось криками.