Плененные...

Она не чувствовала, как ее подхватили под мышки и голова оказалась над поверхностью бушующих волн. Не чувствовала, что ее вытащили из воды на угрюмый песчаный берег. Она не слышала, что шум прибоя отдалился, не видела, что ее перенесли подальше от берега под сень деревьев. Не чувствовала и того, как чьи-то руки надавили на грудную клетку, а в живот уперлось чужое колено. Изо рта после нескольких ритмичных нажатий потекла вода. Ее перевернули на спину, и холодное железо коснулось живота. Первым, что она ощутила, были чьи-то теплые губы на своих и воздух, воздух в легких, который заставил закашляться. Она опять дышала. Горло противно першило от попавшей соленой воды, женщина сплюнула ее. Открыв глаза, Регина увидела над собой того самого вора. – Ты… – она опять закашлялась, попытавшись сказать что-то. С мужчины струями стекала вода, волосы прилипли ко лбу, но глаза горели ярким голубым пламенем. Он перевернул ее на бок, но женщина сразу попыталась сесть, все еще выплевывая остатки воды из легких. – Ты… – ей почти удалось совладать с голосом. – Ты… – Лежи, так будет лучше. Тебя надо закутать во что-то теплое, но все промокло. Королева в ужасе оглядела себя и поняла, что от ее королевского вида не осталось ничего: волосы водорослями прилипли к лицу и плечам, ее плащ, тянувший вниз, откинут в сторону, а шнуровка корсета разрезана, и тот держится на ее теле на честном слове, грозясь в любую секунду выставить напоказ все королевские прелести. Ее начало трясти от внезапно охватившего холода: в тело возвращалась жизнь и способность воспринимать, и мокрая от макушки до пяток женщина почувствовала себя неуютно и мерзко. Озлобленная, она обхватила себя руками, спасая остатки достоинства, и подняла глаза на вора. – Да как ты посмел, жалкий воришка! – эмоции быстро привели ее в боевую готовность, хоть и не улучшили паршивого самочувствия. – Что именно? – голубые глаза округлились. – Вытащить тебя из воды? Нужно было позволить утонуть? – Ты поплатишься за свою наглость! И за то, что проник в мой замок, и за то, что помешал мне! Это ты виноват! – Ну уж нет. Ты выплеснула зелье и перенесла нас сюда, теперь изволь вернуть нас обратно, – мужчину, казалось, нисколько не волнует ее взвинченность, а, наоборот, даже забавляет, потому что он радостно ухмыльнулся ей. – С удовольствием. Но без тебя, – Регина оторвала руки от корсета и взмахнула ими, концентрируясь на образе своих покоев в замке. Ничего не произошло. Вор наблюдал за ней, раздражающе улыбаясь. – Видимо, без меня не получится, попробуй еще раз. – Не смей говорить мне, что делать! – женщина обратила внимание на сидящего перед ней мужчину, неосознанно отметила, какой он широкий в плечах, и с сарказмом подумала, что на такие плечи было бы сложно найти кольчугу. Его плащ тоже валялся в стороне, а облепившая мускулистое тело рубашка повторяла все контуры, не скрывая сексуальности мужского тела. Взгляд цеплялся за его мускулы, и неосознанная довольная усмешка появилась на ее губах. Он, несомненно, был красивым... вором. Немного не бритым, но красивым. – Ну и? – разбойник заметил, как она разглядывала его, но желание попасть домой было гораздо сильнее желания оставаться в ее обществе. Регина раздраженно взмахнула руками еще раз, теперь намереваясь прихватить и его с собой, но привычный фиолетовый дым не появился. – Черт! – магия не работала. Она попробовала еще раз. И она вспомнила. Вынырнуть из воды она тоже не смогла, потому что ее магия не подчинялась ей. Здесь не было магии. – Проклятье! – повторно воскликнула Регина, когда от порывистых движений лишенный шнуровки корсет упал и ее грудь оказалась выставленной на показ мужчине. Она сразу же метнула предупреждающий взгляд на него и замерла. Казалось, время перестало существовать. Да, он смотрел на нее. Он все еще сидел в непосредственной близости, после того как привел женщину в чувство. Разрезая тугую шнуровку, он преследовал единственную цель: дать ей возможность дышать, спасти. О том, чем это может обернуться, ему просто некогда было думать. Но сейчас на мизерном расстоянии от него сидела полуголая женщина: на ней были лишь в кожаные брюки, а мокрые черные волосы липли к спине и шее, макияж размазался, увенчанная темными сосками грудь вздымалась в такт неровному дыханию. Она знала, что он рассматривает ее, но не смогла даже руки поднять в защитном жесте. Регина знала, что красива, пользовалась этим, соблазняла и оставляла ни с чем. Но сейчас, то ли от пережитого шока, то ли не до конца осознавая, что она жива, Королева растерялась. В ее планы не входило демонстрировать свою наготу ничтожному воришке. Разбойник сглотнул и встретился взглядом со злыми, потемневшими глазами. – Прикройся, – его голос отдавал безразличием. Он поднялся и отвернулся от нее. – Я найду тебе какой-нибудь шнурок сейчас, старый непригоден для использования. И пойдем скорее, нужно найти место для ночлега. Ты должна согреться. – Я никуда с тобой не пойду, вор! – Регина пришла в себя от недолгого гипноза его взгляда, и яд с новой силой начал сочится из нее. Мужчина нашел свой плащ и отрезал от него длинный шнур. – Я – Робин, – он уже протягивал женщине необходимую тесемку, чтоб скрепить края корсета, который она опять удерживала руками. – Давай, – не церемонясь, он подхватил ее за локоть и поставил на ноги. – Я… – Регина, я знаю. Все знают, как зовут королеву. – Для тебя Ваше Величество! – она стряхнула его руку и отвернулась, пошатнувшись. Широкая ладонь легла на ее спину, поддерживая. – И перестань меня лапать, несносный мужлан! – Я думал, тебе нужна помощь, – рука тут же исчезла. – Но ты довольно бодрая утопленница, пойдем. – Я. Никуда. С тобой. Не пойду, – выплюнула каждое слово Королева, повернувшись к нему и уже без стеснения шнуруя корсет. Получалось плохо, пальцы окоченели и не слушались, но злость и гордость были сильнее. – Не глупите, Ваше Величество. Она резко вскинула подборок. Да как он смеет! – Ты забываешься, вор! – она бросила свое занятие, опасно приблизив свое лицо к мужчине. – Отнюдь, – Робин подхватил оброненный ее пальцами шнурок и, внимательно глядя в карие, сверкающие глаза, затянул и завязал узел так, что у Регины перехватило дыхание. – Не знаю, где мы оказались, но здесь мы равны.