Плененные...

Боль все еще давала о себе знать, но края ран не расходились, выглядели намного лучше, заживали, и Робин предложил продолжать поход. Хотя и медленнее, чем обычно, с большим количеством остановок, но они двигались вперед. Периодически пополняли запасы алоэ, еще необходимого для обработки ран, собирали ягоды, а потом мужчина обнаружил хлебное дерево со спелыми плодами. Это внесло некоторые вкусовые дополнения в их рацион. Рыба, птица и мясо – все это было здесь постоянно доступным, кроме того, различные травы, в которых разбойник хорошо разбирался и из которых заваривал чаи; иногда – некоторые виды грибов и съедобные коренья. На что Королева практически не жаловалось, так это на питание: мужчина ждал избалованности, но ее не было. Она довольно быстро овладела необходимыми навыками приготовления на костре, чем сильно его удивила. Наверное, после учителя-Тёмного Робин и его науки выживания были слишком простыми. Она молча подмечала для себя что-то, иногда останавливалась и рассматривала какое-то растение, но никогда не делилась своими мыслями на этот счет. Песок под ногами, недостаточно плотно усыпанный хвоей, расползался от каждого шага и утруждал передвижение. Робин оглянулся на Регину, что немного отстала. Похоже, ей не доставляла особого удовольствия его компания, но и не была настолько отталкивающей, чтобы сбежать. Вероятно, женщина для себя тоже решила, что держаться вдвоем будет целесообразнее. По крайней мере, так выглядело ее поведение со стороны. Видимо, этим же объяснялось то, как она ухаживала за ним эти три дня после победы над дикой кошкой. В его памяти навсегда останется то утро, когда он проснулся в объятиях Королевы, пусть не близких, но сближающих. Она сбежала сразу же после пробуждения, стесняясь чего-то и злясь на себя, но в глазах мужчины остались образы: вот она склоняется, и в ярком солнечном свете тяжелая коса падает вниз, спина прогибается, а полная грудь рискует покинуть пределы лифа. Вот она рядом, заставляет его сесть и еще раз усердно обрабатывает раны, ее нежные пальцы аккуратно скользят, стараясь не задеть поврежденные участки и не причинить лишней боли. Ветка позади хрустнула, вырывая его из воспоминаний. Женщина застыла рядом с каким-то кустом, с интересом рассматривая его листья, а потом грациозно присела, изучая почву рядом с ним. Она, казалось, забыла о том, что надо куда-то идти. После его неожиданного ранения женщина как-то стихла, стала меньше язвить, хотя заметно было, что свою заносчивость она контролирует с трудом. А ему еще сильнее захотелось узнать, о чем она думает в такие моменты, когда отводит глаза, почему так усиленно избегает его взгляда и разговора с ним, захотелось ее приручить, как дикого зверька, что с большим недоверием относится к случайно забредшему в чащу леса человеку. Она была дикой и раненой – это Робин понял отчетливо. – Не спи на ходу! – он окликнул застывшую на коленях женщину, отвернулся и продолжил путь по зыбкому песку. Регина подняла голову, но не встала. Между пальцами стекали песчинки вперемешку с сухой хвоей, а она все так и глядела в спину мужчине. Идти, идти… А куда они идут? Они блуждают по этому лесу уже так давно, и нет никаких зацепок, никакой надежды выбраться отсюда… Ничего, что помогло бы в этом. Ничего, кроме того, что какая-то сила держала их рядом, не позволяла отдалиться, разойтись в разные стороны: каждый раз что-то заставляло их вернуться друг к другу, какое-нибудь несчастье обрушивалось на них… Вот теперь он был ранен, а не случись их ссора, возможно, этого не произошло бы. – Регина, поторопись! – этот голос, единственный голос, что она слышала последние несколько недель, отвлек от мыслей. Она отряхнула руки от песка и начала догонять мужчину. Робин был бодрым, и царапины действительно начали заживать, но она понимала, что он пытался скрыть от нее настоящее положение вещей. А оно не было таким радужным. И все-таки они покинули то место, где тигрица напала на разбойника. То место, где она проснулась рядом с ним. То место, где ей показалось, что это не она, а какая-то другая женщина проснулась рядом с разбойником. Так близко. Это пугало ее. Словно со стороны она видела себя и его. И запомнила чувство от его руки на ее спине, от пальцев в волосах, запомнила взгляд, пристальный взгляд, на который она наткнулась, только открыв глаза, и в котором тонула, как в чистом, прозрачном озере. – Регина! – из задумчивости ее вывел голос Робина, что вернулся и стоял в нескольких шагах от нее. – В чем дело? – она подняла глаза на разбойника. – Возможно, в том, что я пять раз произнес твое имя, прежде чем ты услышала меня, – он был серьезен. Поведение Королевы существенно отличалось от того, к которому он уже успел привыкнуть. Она стала не то рассеянной, не то мягкой. – Я просто задумалась, – это была правда. Только не стоило уточнять, о ком задумалась. – Ты избегаешь меня, – он утверждал. И мужской голос стал резким, словно Робину было неприятно это. – Что? Нет, – взгляд карих глаз уткнулся в мягкую почву под ногами. – Да. Ты, может, и погружена в свои мысли, но все же стараешься держаться подальше. Последние несколько дней. Что ж, ее отчужденность не могла остаться незамеченной. Но разве она должна отчитываться перед ним? Нет. И тем не менее она попыталась быть хоть немного честной. – Робин, я… Я думаю: а есть ли смысл куда-то продолжать идти, – это действительно тревожило ее. – И все? – он внимательно смотрел ей в глаза, пытаясь распознать ложь. – И все, – она выдержала взгляд. О, Королева хорошо умела врать в глаза. – А если нет? – Что ты хочешь сказать, вор? – он не мог читать ее мысли. Ведь не мог же?! – Я думаю, что если подойду на расстояние вытянутой руки, то… – он двинулся к ней и остановился в шаге. – То у тебя перехватит дыхание. Она, как могла, старалась совладать с собой. Но, когда разбойник приблизился, невольно сглотнула и просканировала его взглядом с ног до головы. Глаза ее задержались на мужских потрескавшихся губах, и она вспомнила, каким дерзким было их прикосновение к ее губам, когда он целовал ее, какой колючей и мягкой одновременно была щетина в ее ладонях, и перестала дышать. Как он и предсказал. Королева встретилась взглядом с голубыми глазами и рвано выдохнула. Он не сводил с нее глаз, наблюдая за сменой эмоций, которые она пыталась прятать, но без особого успеха. Видимо, его триумф отразился на небритом лице, потому что Регина отступила на шаг, врезавшись спиной в дерево, и испугалась, что ее прочитали. Испугалась, что он прав. Но Робин не дал ей подумать еще, он приблизился и опять заговорил. – Могу поспорить, что если я прошепчу тебе на ухо, – он наклонился к ее ушку, так что дыхание защекотало ее шею, колючая щека прикоснулась к ее собственной, а Регина мысленно прокляла себя и его, – ты задрожишь. Дрожь волной прокатилась по спине Королевы. Черт! Слабыми пальцами она ухватилась за толстый ствол дерева и закрыла глаза, пряча их за ресницами, будто и сама могла стать невидимой, если не будет видеть Робина. Она вынуждена была признать его правоту, она даже не нашлась, что возразить, и от этого хотелось ударить его, разорвать на куски. Но она не могла. Она не могла шелохнуться, надеясь, что все станет, как прежде, когда откроет глаза. Но мужское тело и дыхание чувствовались слишком близко от нее. Глаза непокорной лани, пылающие решимостью бороться, увидел Робин, когда Регина наконец посмотрела на него. Его руки легли на шершавую кору дерева по обе стороны от ее головы. Он видел перед собой женщину. Строптивую, заносчивую, властную, стойкую, сложную и сильную духом. Женщину, что пробуждалась будто ото сна, осознающую простые вещи и пугающуюся каждого шороха. Он не хотел на нее давить. И не хотел пропустить ни одной минуты ее пробуждения. Ее точеные скулы, ее полные губы, казалось, просили прикоснуться к ним, провести пальцем, проложить дорожку губами вниз, заставить ее дрожать еще сильнее… Но расширенные карие глаза и учащенное дыхание Королевы будто умоляли не делать этого. – И еще я думаю, что ты скучаешь по тому утру, когда мы проснулись рядом… Так что, если я сейчас уйду, ты будешь разочарована. Она должна отрицать. Все отрицать. Даже если он тысячу раз прав. Нет, нет, нет!!! Ее мозг лихорадочно искал зацепку, но все мысли выбивали из головы его губы, что были так близко, и голубые глаза, что смотрели на нее в упор. – Ты слишком… – собственный голос был низким, и она напряглась. – Ты слишком много возомнил о себе, вор, – презрительная интонация, отрепетированная множество раз, не подвела. Прохладная женская ладонь легла на его шею, пальцы смяли ворот рубашки. – Если тебе удалось приблизиться ко мне и остаться живым, не воображай себе чрезмерно. – Она наклонилась к его лицу и выдохнула ему в губы: – Будь у меня магия, ты в первый же день стал бы пеплом. Рывок, и ее дерзость и напускное величие сломлены его губами и размазаны по ее губам. Она запоздало поняла, что сама тоже притягивает его за ворот рубашки, что жаждет этих губ, как будто без них не сможет прожить, что он все делает правильно, иначе… Иначе она была бы действительно разочарована. Робин довольно урчит, запускает руку в ее волосы и притягивает еще ближе, не позволяет разорвать поцелуй. Вместо этого он посасывает ее нижнюю губу, вдавливает ее в свое тело еще сильней и проводит языком по зубам, которые тут же разжимаются, впуская его. Женщина наслаждается его напором. Языки сталкиваются – он побеждает и по праву исследует ее рот, смешивая слюну и вкус, пробуя ее еще раз, смакуя. Он хочет эту женщину со всеми ее противоречиями. Но в какой-то момент отстраняется и заглядывается на ее лицо, на припухшие губы, на медленно поднимающиеся ресницы и вздымающуюся грудь. – Вор… Не испытывай смерть… – она еще не может говорить твердо, еще тяжело дышит, но нужные слова в этот раз находятся легко и слетают с губ. – Каждый поцеловавший тебя должен умереть, чтобы никто не знал, что Королеве понравилось? – он провел руками по ее спине, даря тепло и отбирая напряжение. – Не… – Регина в упор смотрит в его глаза, мужественное лицо так близко, и ее руки все еще обнимают мужскую шею. – По-моему, этот вопрос мы уже выясняли… Если бы ты хотела, я был бы уже мертв, не так ли? Ты хочешь другого… – Робин склонился и вновь прикоснулся к ее губам. Он целует ее медленно в этот раз, едва касаясь соблазнительного рта. Женщина сразу закрывает глаза и расслабляется в его руках. Он прав. Тысячу раз прав. И она покорно принимает эту неспешную ласку, пока она длится, пока его губы на ее губах, пока щетина слегка колет нежную кожу, пока он наслаждается ее терпким вкусом выдержанного вина, смакует ее отзыв в поцелуе, как искусный дегустатор. Мужчина прокладывает дорожку вверх от ее рта, оставляет поцелуи на крыльях носа, переносице, и задерживается на лбу. Ему нелегко это сделать, но он отстраняется, заглядывает напоследок в открывшиеся в непонимании глаза и поднимает взгляд к небу. – Скоро будет дождь, нужно найти укрытие.

***

– Может, хватит?! – женщина указала на очередную кучу хвороста, что принес мужчина. У Регины до сих пор горели щеки, а он чему-то улыбается! Непогода стала отличным поводом избежать обсуждения произошедшего между ними. Ветер, с неистовством великана треплющий верхушки деревьев, стремительно темнеющее небо, готовое разразится ливнем с минуты на минуту, поднимающийся песок и затихшие птицы будто предупреждали о том, что им не стоит переходить невидимую черту в отношениях, будто остановили то, что могло иметь продолжение, будто заставили Робина прислушаться к голосу разума, который он начинал игнорировать, все сильнее увлекаясь Ее Величеством, понимая, что она пускает корни через его тело в его сердце… Сердце, которое она давно бы вырвала и превратила в пепел, будь ее воля, точнее, воля Злой Королевы. – Думаю, лишним не станет, – вор старался не смотреть в глаза этой женщине. Он удивлялся, что еще жив, при ее нраве-то. За такую вольность, как поцеловать саму Королеву, пусть и без королевства, она могла уже и пришибить его. Но пока лишь краснела от ярости: из-за того ли, что он позволил себе, из-за того ли, что приходится немного попотеть. – И внизу еще несколько связок, перенесешь их без меня, – Робин указал куда-то вниз. – Я? – ее красноречивая интонация заставила разбойника все-таки поднять голову и посмотреть на нее. Регина стояла у довольно широкого входа в пещеру, очень кстати обнаруженную ими, которая могла и должна была послужить хорошим убежищем от надвигающегося урагана. Внутри было сухо и просторно. – Ты. Мне нужно еще кое-что найти, – он оставался спокойным, несмотря на то что в карих глазах поднималась такая же, как вокруг, буря, грозящая сбить его с ног. – Я не буду тащить эти дрова на себе! – она негодовала. Да, она несла что-то мелкое в руках во время их переходов, но все тяжелое нес Робин. – Будешь, – просто ответил мужчина, и, не оглядываясь, стал спускаться по склону вниз. Регина осталась у входа в пещеру, и злость взрывной волной готова была выплеснуться из нее, только не на кого было. В сердцах она ухватила несколько палок и со всей силы ударила ими по каменным стенам. Сухое дерево разлетелось. Этот вор сводит ее с ума своими выходками! Он невыносим! Он только что целовал ее… Так целовал ее, а теперь ведет себя как ни в чем не бывало, будто это было привычное действие, будто он каждый день и каждую ночь мог позволить себе целовать ее, когда вздумается, когда захочется. Ох, черт! С того момента, как Робин оторвался от ее губ, ее терзал вопрос: “Что это было?..” А стрелок еще и избегает ее взгляда, или показалось? Она выдохнула. Все еще негодуя, женщина начала осторожно спускаться по каменным выступам вниз. Он у нее еще попляшет! Костер трещал и его отсветы играли на стенах их каменного укрытия, рисуя причудливые тени, образы и давая разгуляться фантазии. Робин смотрел в самое сердце пламени, туда, где уже образовался жар, ярко пылающий и переливающий, как драгоценные рубины: красным, желтым, оранжевым. Мелькал и исчезал. Снаружи лило сплошным потоком. Это было странное место. За все время их пребывания здесь, не считая первого дня, они не видели туч, постоянно сияло солнце, а теперь все заволокло так, будто они оказались посреди моря, и это его волны, а не дождь, бушуют вокруг. Лес сгущался, но Робин упрямо продолжал идти вперед, выискивая удачное для длительного расположения место, когда неожиданно они оказались у подножья гранитной скалы. Зоркий глаз лучника нашел несколько расщелин, напоминающих оскал хищников, и мужчина незамедлительно обследовал их. Одна из них оказалась вполне пригодной для того, чтобы укрыться от дождя. За то время, что позволила погода, он успел собрать достаточно поленьев и хвороста, набрать питьевой воды, натаскать хвои для устройства ночлега и поохотиться. Дичь здесь была глупая и непуганая, поэтому мужчина с легкостью подстрелил несколько мелких животных и птиц. Вся их нехитрая провизия была сложена в одном из углов, а одежда разложена недалеко от огня сушиться, потому что в последний момент они таки попали под начинающийся крупными каплями ливень и промокли. Смотреть на женщину он не мог. Она лежала прикрыв глаза в одной короткой рубашке, скрестив руки над головой, вытянувшись на импровизированной постели, к которой уже успела привыкнуть: подстилка из соснового лапника и несколько одеял сверху. Она была слишком обольстительной. Слишком эротичной была ее поза, заставляющая воображение и память дорисовывать недостающие детали. Слишком искусительной в отсветах пламени выглядела гладкая кожа, притворно скромными соединенные ножки, роскошными и шелковыми волосы, рассыпанные рядом. Он не должен был смотреть, иначе не смог бы сдержаться. Она могла игнорировать то, что рядом с ней мужчина, всячески возмущаясь, но, скорее всего, она откровенно соблазняла, играла, и это доставляло ей удовольствие. Но ему становилось тяжело. Особенно, если подумать, что, возможно, придется провести “взаперти” долгое время. Нужно еще умудриться не повздорить всерьез, а это случалось у них на каждом шагу. Лучше бы держаться от нее как можно дальше, ведь сегодняшний поцелуй только усугубил их и без того не простое общение. Женщина почувствовала его взгляд и разлепила веки, но не успела поймать вора с поличным. Ей необходимо было его внимание и восхищение. Регина уже бог знает сколько времени не имела возможности посмотреть на себя в зеркало, и ей нужно было подтверждение того, что она все еще может быть желанной и привлекательной. И подтверждение находилось в коротких взглядах разбойника. В том, как он сорвался, поцеловав ее днем. Ей хотелось большего. Хотелось соблазнять и оставаться недоступной. Их общение не способствовало сближению, но дразнить она могла. И Королева пользовалась этим в полную силу, только мужчина вел себя очень сдержанно. Она не отдавала себе отчет в том, что случилось бы, если он попробовал поступать иначе, но отказать себе в удовольствии продолжать испытывать его терпение не могла. Хотя в закрытом пространстве, где они оказались сейчас, это могло стать опасно. Женщина лениво посмотрела на Робина: он совсем отвернулся от нее, и, видимо, собирался спать лежа спиной к огню. Обижено фыркнув, она натянула одеяло на обнаженные ноги и тоже повернулась лицом к стене. Монотонные звуки бьющихся о листья дождевых капель убаюкивали после длинного дня, медленно погружая в сон.