иф ю ду

Это дофига охуенно и круто. Целовать Джебома. И не потому что градусом ударило по венам, отчего адреналин рвёт мышцы, а перед глазами плывёт не хуже детского калейдоскопа. Нет. Джебом не сопротивляется: замер и, кажется, даже не дышит. Только тонкие пальцы с силой сжимают Джексону предплечья. И, вроде бы, в таком случае надо отпустить, но вот Джексон не хочет, а Джебом не отталкивает. До этого момента Джексон даже не думал. Подсознание - возможно, но Джексон никогда. Но всё равно всё покатилось к чертям даже без его величайшего разрешения, достаточно было лишь мимолётного экзотического желания и действующего присутствия. Мимолётное желание оказывается залётным, а действующее присутствие - слишком действующим и пьяным. И теперь Джексон прижимает Джебома за плечи к дверям общежития и целует в губы. Неожиданно мягкие и горькие из-за никотина. Им нельзя курить. Хватка на джексоновых предплечьях становится слабее, а поцелуй перестаёт быть порывом с одной стороны - Джебом отвечает слишком неуверенно и робко, отчего Джексон не может сдержаться, чтобы не улыбнуться в поцелуй. Холодные ладони скользят выше и контрастируют с горячей кожей у него на шее, волна мурашек опускается вдоль позвонка. Этого нельзя было делать. Джексон опускает руку Джебому на талию и углубляет поцелуй. Тело под ладонями напрягается ещё сильнее - это ощутимо даже через чёрную толстовку, которую Джексон, кстати, и подарил Джебому, и которая вот именно сейчас очень раздражает. Без неё было бы лучше. Джексон хочет Джебома больше, чем целовать. Воздух в лёгких исчерпался до разноцветных бликов перед глазами. Джебом дышит сорвано в губы, сжимает пальцы у Джексона на плече и что-то шепчет - Джексон не слышит. Джексон сует руки Джебому под толстовку и, вдохнув дважды-трижды, целует его в шею жарко, прикусывая и оттягивая кожу, - горьковатая и солёная. Джебом задыхается, всхлипывает и отталкивает как-то слишком резко, или Джексону просто кажется. Длинные пальцы сжимаются на его запястьях, чтобы не позволить больше прикасаться, а красные опухшие губы шепчут на повторе: "Нет". Джексон слышит. - Но... - Нет, - намного громче. - Пропусти. На следующий день Джексону должно быть стыдно смотреть Джебому в глаза, только тот постоянно отводит взгляд и не подходит ближе, чем на пять метров, а ещё Джексону нифига не стыдно. За то, что пнул полочку в ванной и перебудил всех мемберов ночью - стыдно, за то, что ругался матами перед менеджером - тоже стыдно, за то, что вывернул на Бэмбэма утром кофе - очень стыдно, за то, что зажимал Джебома у двери и целовал в губы - нет, ни на грамм. А потом, к вечеру, он понимает, что хочется ещё. Бэмбэм таскается за Югёмом с планшетом, разве что, только не в туалет - ждёт под дверью, ибо у него гномы себя замуровали, и их спасти нужно, ну, прям срочно-неотложно, а тот на два уровня его обошёл. Джинён пытается отключиться от слишком громких мелких наушниками в ушах; Ёнджэ залёг спать ещё сразу по возвращению с телешоу; Марк ушёл релаксировать на кухню, а Джебом прячется от Джексона сначала на лестничной клетке, затем - на балконе. Джексон не Бэмбэм, чтобы ждать на корточках под дверью, он Джексон Ван, поэтому на диване в трёх метрах от двери, и уже второй час пошёл. Обычно Джексон бы уже сто раз извинился и уж точно добился бы того, чтобы его простили, но случай оказался необычным, а ещё он не хочет просить прощения. Югём проносится пулей мимо спящего Джинёна и скрывается за дверью временной обители релаксирующего Марка, а на вопрос Бэмбэма, куда тот делся, Джексон просто указывает на кухню. Марка жаль. Очень. Часы тикают час до полуночи и, кажется, уже хватит прятаться. Джексон медленно открывает балконную дверь и, поздно вспомнив о тапках или хотя бы носках, босыми ногами ступает на холодный пол. Всё окна открыты, осенний ветер тут же забирается своими холодными ладонями под одежду и щекочет шею. Джебом сидит задницей на полу и тушит окурок о заклёпку на джинсах прежде, чем выбросить в окно. - Это вредно и, вроде, под запретом для нас на следующие шесть с половиной лет, - Джексон приседает рядом, но так, чтобы не касаться друг друга. - Здесь холодно, ты не замёрз? Джебом шмыгает носом и достаёт из пачки следующую сигарету. - Ты на меня очень обижен? Серебристая зажигалка в тонких пальцах вспахивает огнём и белая паутина дыма поднимается вверх. Джексону обида комком давит на глотку, но Джебом имеет право на игнор. - Скажу сразу: я не буду просить прощения. Мне вчера понравилось. Я хотел этого. Джебом перестаёт курить, сжимает фильтр сигареты указательным и большим пальцами и уставляется на тлеющий конец. Джексон тоже туда смотрит: - И сейчас хочу. - Так возьми. - Что? - Джексон смотрит на Джебома больше ошарашенно, чем удивлённо, ибо это ему явно послышалось. Джебом чертыхается и выбрасывает тлеющую сигарету в окно. - Ты меня бесишь, знаешь? Сначала лезешь ко мне в жизнь, в мозги, целуешь, а потом спрашиваешь разрешения. Им нельзя курить, но ведь Джебом курит. Джексону нельзя целовать Джебома, но он целует. Плохое сравнение. Да ладно.