Когда нет слова "нет"

Игорь не заметил, как разговор по существу вдруг перешел на личности, и как он оказался припертым к стенке, и губы Виктора в дюйме от его рта обвиняли его в предательстве и кривились от злобы. - Это ему все равно ничего не даст, - вслух подумал Виктор, закрывая за собой дверь – Игоря он пропустил вперед, - Финнеган не дурак, он все продумал… - Он казался удивленным – возразил Игорь, но не из чувства противоречия, и не потому, что хотел спора, а просто чтобы что-то сказать. - А если не продумал тогда, продумает сейчас, - отмахнулся тот, - Так или иначе, полиция не сможет помешать нам, и мы получим трупы. «Самим бы ими не стать» - подумал Игорь, но кивнул Франкенштейну, соглашаясь. Он прошел к вешалке, повесил шляпу и пальто, ожидая, когда Виктор скажет что-нибудь еще – о том, что означает протекция Финнегана и слабости полиции в противодействии ей – в этом плане он был предсказуем. Но Виктор только молча повесил свою верхнюю одежду вслед за Игорем и замер на месте, дожидаясь, когда тот почувствует его взгляд и обернется. Его глаза обжигали. При взгляде на Виктора Игоря испугало его выражение лица – оно напомнило ему о том дне, когда Финнеган пообещал спонсировать проект «Прометей», а Игорь пытался его образумить. - Почему ты на его стороне? Неосознанно Игорь сделал шаг назад. - Что? Виктор заметил его испуг, и сердце его замерло в груди, готовое в любой момент ухнуть вниз. - Ты и Турпин, - сказал Франкенштейн, выжидательно глядя ему в глаза, - Что вас связывает? - Что нас может связывать? Он сделал еще один шаг назад, и пятка туфли ударилась о плинтус. - Ты рассказал ему, что мы едем в морг? – продолжал Виктор и угрожающе сделал шаг вперед. Отступать Игорю было некуда. - Как я мог сделать это? Мы уехали, сразу как я оделся! У меня не было бы возможности… «Бы» Виктор стремительно сократил расстояние и расставил руки на стене, так что Игорь оказался заперт между ними. Виктор был зол и встревожен, он хмурил брови, сильно сводя их к переносице, но он, то и дело, поджимал губы, словно от обиды, и глаза его влажно блестели. - Так значит, вы все-таки поддерживаете связь, - сказал он тихо, вопросительно заглядывая ему в лицо, надеясь получить отрицательный ответ, и Игорю очень хотелось его дать. - Мы не поддерживаем связь, - сказал он и хотел поставить точку, но его совесть не давала паузе повиснуть, требуя продолжать, - Он не хочет иметь со мной дела. - А ты хочешь? – спросил тут же Виктор, решив оставить на потом требование разъяснений всего, что подразумевал ответ Игоря. Его волновало сейчас именно это. Большие синие и - печальные глаза смотрели на него с сожалением – Игорь боялся отвечать, надеясь найти слова, которые могли смягчить удар, но не знал их. Сердце сорвалось вниз, обрывая ему голос: - Ты предатель, Игорь, - чуть слышно прошептал Виктор, - Ты взял сторону врага. - Он не враг, и я не брал его сторону. Я все еще твой друг, и я никогда… - Чем он тебя подкупил? Он использует тебя, - с внезапно вспыхнувшей из обиды злобой жарко зачастил Виктор, все повышая тон - чтобы подобраться ко мне, чтобы успокоить свои примитивные представления сдерживанием прогресса, которым являюсь я, и ты - ты рассказываешь ему о моих планах, а он… Игорь оторопел - он никак не думал, что его отношения с Турпиным могут быть расценены так неправильно. - Я не говорил ему о твоих планах! – Воскликнул Игорь, его ущемленное чувство справедливости требовало оправдать Турпина в глазах Франкенштейна – как нечестно было говорить об этом человеке в таком тоне! - он даже ничего и не успел спросить, когда я… - Когда ты – что? Настороженность в глазах Виктора охладила его пыл, заставив осознать, что он проговорился, что теперь есть только два пути – сказать правду или сказать ложь, и каждый из этих путей ведет к множеству осложнений, и что он должен был принять решение сейчас же, не имея возможности просчитать ходы. И он тихо ответил, то и дело, роняя взгляд на пол: - Когда я начал его целовать. Виктор потрясенно молчал. Он смотрел на Игоря долгим взглядом, пытаясь принять то, что тот сказал, и когда, наконец, снова стал способен говорить, голос его звучал глухо, как из трубы: - Эти засосы… это он? Глаза его смотрели пустым взглядом, и Игорь почувствовал острую необходимость дотронуться до его щеки в надежде на хотя бы какой-нибудь отклик. Все еще не понимая, Виктор поднял на него глаза: - Ты любишь его? Это был сложный вопрос, на который Игорь не мог дать точного ответа, и он грустно улыбнулся извиняющейся улыбкой - Он дал мне мой первый поцелуй, - сказал он, стараясь вложить в свои слова столько сомнения, сколько испытывал сам. Удивительно, но Виктор это понял. В глазах его забрезжила надежда. Неуверенно, он отнял одну руку от стены и с неожиданной робостью взглянул Игорю в глаза. Потом снова опустил взгляд. - Может, - он взял его за руку, но сразу отпустил, - может быть, - он опять поднял голову и встретился с изумленным взглядом синих глаз. Теперь он принял решительный вид: - Может быть, я смогу – он коснулся ладонью его щеки и приблизил лицо, понижая голос до интимного шепота: - расколдовать тебя. Игорь остро осознавал и ясно понимал значение паузы, возникшей между последним звуком голоса Виктора и тем моментом, когда его губы коснулись его губ, и он почувствовал жесткие волоски бороды, колющие его кожу. Осознавал, но не сделал ничего, давая моменту шанс переменить себя. *** Турпин не заходил в Скотленд-ярд, а направился прямиком домой. Сложенная лицензия все еще находилась во внутреннем кармане его пальто. Ему нужно было поспать, и он точно понимал, что если не сделать этого сейчас, его нервы не выдержат напряжения и порвутся. Ноги сами несли его к дому, дороги он не разбирал. Оставив шляпу в коридоре, не раздеваясь, скинув только пальто и ботинки, обессилевший мужчина рухнул спиной на кровать. Светлый от дневного света потолок молча наблюдал, как он засыпал. Спал Турпин без сновидений. Проснулся он спустя несколько часов. Некоторое время он наблюдал темный в вечерних сумерках потолок и осторожно проверил - видений не было. Мысли об Игоре не возвращались, но он все равно боялся их провоцировать – и – несмотря на это опасение, он чувствовал себя освобожденным и… пустым. Значит - здоровым. Он прошел на кухню и стал варить кофе. Безжизненным взглядом он смотрел, как черная вода согревалась в оловянной посудине. Прислушивался к себе. Видений не было. Он налил кофе и подвинул сахарницу ближе. Положил один кусок, второй. Взял чайную ложку и стал мешать сахар, но неаккуратным движением ударил ею о стенку… Негромкий и звонкий звук ворвался в гармонию тишины, в которой покоилось сердце Турпина, и измученный ожиданием неизбежного разум вдруг сразу сдался, отпустив на волю, все это время сдерживаемые, видения, и отдельными фрагментами они сразу заполнили все вокруг. Вот Игорь приоткрывает рот и, глядя на него вниз, томно выдыхает, когда он касается языком его соска… Вот он обхватывает юношу за талию, животом тесно прижимаясь к его спине, и его другая рука дразнящее скользит вверх по внутренней поверхности его бедра... Вот Игорь перегибается над столом, руками упираясь в твердую поверхность, а Турпин целует его лопатки и осторожно входит, и Игорь кусает губы и подается назад, потому что ему нужно все и сразу, и он готов ему это дать – начинает двигаться в нем, стараясь сдерживаться, но все равно срывается… Ложка упала на стол и несколько капель черного напитка испачкали белую скатерть. Кофе пить он не стал. С решительным видом Турпин поднялся из-за стола и направился в гостиную, достал деньги, которые успел сберечь – после похорон он снова откладывал на следующий черный день – и, сняв с вешалки шляпу и пальто, вышел из дома. Нужно было положить этому конец.