Когда нет слова "нет"

…Рука двинулась к его шее, и Игорь уже предчувствовал прикосновение холодных, бесстрастных и сильных пальцев, когда она замерла, так и не достигнув его кожи. Со значением во взгляде Финнеган смотрел ему в глаза, поправляя бант: - Не мешай мне, - сказал он, - Не мешай Виктору. Ты ничего не решаешь, и должен это понимать. В его тоне звучала угроза и спокойное осознание силы, которым Игорь не мог противостоять. Ощущая его руку в опасной близости от своей шеи, он, молча и заворожено, смотрел на Финнегана. Как кролик на удава. Утомленный постоянной работой почти без отдыха Турпин был мало способен на критическое мышление. Даже не так – его разум, перегруженный навязчивыми образами, не мог воспринимать действительность с доступной человеку объективностью и подменял то, что Турпин видел, тем, что он думал, что видел, и чему, надо сказать, сразу же верил. Когда он увидел, что Финнеган поправляет бант на шее Игоря, а тот выжидательно смотрит на него, краска бросилась к лицу Турпина, но почти сразу, словно не удержавшись, отхлынула. Как во сне, он шел к ним двоим, ступая с кажущейся твердостью по мостовой. Все растворялось в прозрачном воздухе, теряло насыщенность красок, воспринималось однотонными очертаниями. Он не знал, что собирается сделать, но чувствовал сильную потребность вмешаться и прекратить этот флирт. Где-то на корке подсознания многочисленные картины, рисующие его с Игорем, задыхающихся от страсти, сливающихся воедино в объятиях друг-друга, потеснились образами блондина, упирающегося грудью в спину Игоря, и самого Штраусмана держащегося за стену руками. Игорь сильно сжимал веки и стискивал зубы, сдерживая крик – Финнеган не щадил его, не давал передышки, и даже не пытался отвлечь поцелуями… - Сэр, - вернул к его реальности Алистэр, дотронувшись до его локтя двумя пальцами. Турпин поднял на него глаза и кивнул. Правильно, работа. Он обратил внимание на Франкенштейна, на заднем плане оживленно жестикулировавшего в разговоре с мужчиной, одетым в траурный костюм из грубого сукна – рабочий костюм служителя кладбища. - У меня только одна телега, сгружайте все трупы туда! – едва сдерживаясь, громким приказным тоном разорялся Виктор. (По кивку Алистэр понял, чего хотел от него Турпин и вышел во двор, чтобы разведать обстановку). - Сэр, я советую вам… - А мне плевать, что вы мне советуете. Делайте, как вам сказано! Я не собираюсь ездить два раза. - Проявите уважение хотя бы к покойникам, если не… – начал было служитель, но умолк при появлении инспектора полиции и быстро ретировался. Виктор молча смотрел на Турпина, приосанившийся и готовый к противостоянию. - Почему я не удивлен видеть здесь вас, мистер Франкенштейн. – произнес Турпин своим обычным тоном, спокойным, размеренным, от которого исходило ощущение порядка и уверенности – того, чего он не испытывал, - Однако я не ожидал, что вы так скоро и с такой беспечностью… нет, я бы сказал - с такой упорностью, будете прокладывать себе путь на эшафот… Виктор осклабился. Он не казался удивленным и более того, - напуганным его появлением. Он был самоуверен и нагл, и в глазах его стояла насмешка. -Вы так и не достали ордер, инспектор? Снова пустые обвинения? Турпин молча наблюдал его, пытаясь понять, откуда в нем столько спеси и что послужило ее появлению. - Прямые доказательства преступления в общественном месте не требуют ордера, - произнес он, разглядывая его лицо, - И вы, и ваши товарищи пойманы во время сего дерзкого нарушения закона, на месте его преступления и во время его совершения…. - Позвольте, констебль… - появился из-за его спины Финнеган, и его уверенные, гулко отдающиеся в помещении шаги, призрачными всполохами вызвали воспоминание. - Инспектор сыскной полиции Турпин, - одернул его Турпин холодным и непривычным для него злым голосом. Воспоминание оживало и наполняло его ревнивым отвращением к этому человеку. - Не имеет значения, - ответил блондин с надменным видом. - Что бы угрожать, полиция должна иметь на то веские основания. Итак, в чем Вы нас обвиняете? - На его губах застыла презрительная усмешка. Та самая усмешка над ухом Игоря, та самая усмешка, которая не сходила с его лица, когда отчаянье читалось в страдальчески изогнутых бровях… - В рессурекции. – С весом произнес Турпин и его слова грузно осели и словно наполнили собой пустой зал осязаемостью угрозы. – В незаконном… Он осекся, скорее почувствовав, чем заслышав осторожные и легкие шаги. Ему ненужно было поворачивать голову, чтобы знать, что это был Игорь, который, наконец, решился присоединиться к разговору, определяющему и его судьбу. Турпин на силу отвернул от него глаза, не позволив им задержаться на юноше, не разрешая себе заглянуть ему в лицо – лишь скользнул взглядом по его сюртуку. Но периферийным зрением он не мог не видеть его синие, грустные и робко глядящие на него глаза и выражение ожидания на лице. Он не мог не замечать, как скованно он стоит рядом с Финнеганом и Франкенштейном, как тяготится своим положением. Каким именно? Турпин облизнул губы и поспешно продолжил: - В незаконном вывозе трупов с территории морга, находящегося на территории Эбни Парка. - Позвольте, инспектор Турпер, - намеренно исковеркал его имя Финнеган, но Турпин не исправил его, только правая рука его сжалась в кулак - Вам известно об анатомическом акте? Прошло восемь лет, вы же не можете быть настолько – (он выделил слово «настолько») - несведущи в законах, чтобы упустить такое постановление. - У вас есть лицензия? – спросил Турпин как можно ровнее. Почему такая возможность не приходила ему в голову до этой минуты? - У меня есть лицензия и разрешение самого мэра на вывоз трупов, чьи тела не были опознаны, в количестве пяти штук. Краем глаза Турпин заметил скепсис на лице Игоря, с которым тот взглянул на Финнегана. Это вернуло ему уверенность, которую он, чуть было, не растерял. - Позволите мне взглянуть на вашу лицензию? Финнеган нетерпеливо дернул бровью. - Как скажете, lex est rex Турпин чувствовал, что неприязнь блондина к нему растет, и это только подкрепляло его собственную. Образы-воспоминания исчезли, когда он увидел, что Финнеган не прикасается к Игорю, стоя рядом с ним. Его навязчивая фантазия не подкреплялась фактами и постепенно растворялась, оставляя после себя осадок, но Турпин чувствовал, что этот осадок может обратиться новым видением. Сама ревность никуда не ушла – она только затаилась внутри, ожидая подходящего момента, чтобы ударить его со спины. Внешне Турпин продолжал неподвижно разглядывать Финнегана, который вынимал из внутреннего кармана сюртука сложенную вдвое грамоту, но краем глаза он не переставал следить за тем, чей образ никак не шел из его головы. Синие глаза смотрели на него с полным доверием и лучились благодарностью, от чего в груди становилось тепло и хотелось улыбаться… Но он не мог себе этого позволить. Финнеган подал ему бумагу: - Смотрите На первый взгляд с лицензией все было в порядке – она была правильно заполнена, заверена, и печати стояли на своих местах, и он был готов вернуть грамоту обратно, но синие глаза призвали его взгляд. Они просили о помощи. Турпин наклонил голову на бок и прищурился, глядя на бумагу. Потом посмотрел на Финнегана и Франкенштейна, который все это время с явным нетерпением следил за развитием разговора, но сдерживал себя, чтобы не вставить реплику, которая могла бы все испортить. - Как вы сами изволили заметить, lex est rex. –медленно начал Турпин. – И я не могу позволить свершиться тому, что вполне возможно, является незаконным… - Он старался вытянуть время, дать своему мозгу найти предлог, чтобы оправдать свою претензию, - Мне придется изъять вашу лицензию для уточнения… И он замолчал – его утомленный разум не справился с задачей, не смог ничего предложить. Турпин смотрел на Финнегана. Тень тревоги, отразившаяся было на его лице с каждым мгновением молчания все больше бледнела, уступая место прежней наглой самоуверенности. - Уточнения чего, инспектор Турпер? – спросил он, приподнимая подбородок. - Инспектор Турпин, - вдруг поправил его Игорь, по-особенному выделив «Турпин» и метнул взгляд в его сторону. Игорь был тот самый человек, который заполнял его разум эти несколько дней, и, наверное, только потому он смог заставить его работать. Турпин легко уловил намек в его словах. - Фамилию вашего преподавателя, для которого предназначены все эти тела. Тревога вновь вернулась к Финнегану, и он протянул руку, чтобы вырвать лицензию, но Турпин не позволил ее забрать – он спокойно сложил листок вдвое и вложил во внутренний карман. Потом обвел присутствующих взглядом и остановил свой взгляд на Игоре. - На данный момент у меня все. Его глаза - синие, чистые, свободные от всей грязи мира – как они могли принадлежать ему? Как он мог оставаться среди этих людей, удовлетворять желания их плоти, и смотреть такими глазами? Он моргнул и отвел взгляд, не давая себе утонуть в своих мыслях. - После того, как бумага будет проверена, я верну ее. Без лицензии ваши действия не правомерны, потому я должен настаивать на возвращении тел в хранилище. Он повернулся и ушел, не заметив сощуренного взгляда Франкенштейна, который тот метнул ему в спину, и который затем остановился на Игоре.