Другая реальность

      Шел дождь. Как в сопливых мелодрамах на похоронах шёл дождь. Да, страны не имеют трупов — они рассыпаются, исчезают, оставляя после себя лишь память. Так когда-то было с Древним Римом, Священной Римской Империей и, вот, Англией. Одим из Англией. Я, новый Англия здешнего мира, стоял напротив могильной плиты, которая сразу стала памятником. У всех были тёмные зонты. Неизвестно откуда они берутся. Обычно по улицам люди ходят с зонтами совершенно разных цветов. Кажется, будто у всех есть черный зонт, который хранится на такие случаи. Кто-то плакал. Или это лишь дождь. Но факт остаётся фактом — все молчали. Все молча пришли и так же ушли. Никто даже не говорил слова о том, каким был этот Англия, как обычно бывает на похоронах. Лишь когда мы уже уходили с кладбища, меня остановил Шотландия:       — Эй, мелкий. — Его голос звучал подавлено, даже эту бесчувственную, казалось бы, скотинку это задело. — Там тебе Англия записку оставил. После того, как ты сбежал, и до того, как он ушёл. Я не знаю, завещание ли это.       — Хорошо, я зайду, посмотрю.       В доме было тихо. Возможно, этот дом решили сделать заброшенным — были такие слухи. Я шёл тоже тихо, не хотелось нарушать атмосферу. Лишь скрип двери нарушил её. Постель была застелена, и на ней лежала одинокая красная роза. Положить символ страны — новая традиция? Или же это Франция приходил? А, может, это его такая традиция? На столе лежал листок, сложенный пополам. Все тот же стиль — красивый почерк и потертый лист. Вот только на бумажке ещё было 2 ленты — в цвета английского флага и черная. Аккуратно и осторожно я взял письмо в руке, раскрывая пальцем. В голове у меня крутился лишь один вопрос: почему именно сейчас, спустя два дня после его смерти, мне рассказали об этой записке? Именно тогда, когда я уже должен собираться в отъезд. Возможно, они не хотели, чтобы я знал об этом раньше, а узнал именно, когда я должен вернуться? Ещё бы рассказали, когда я уже отправлялся в мою реальность.       Прочитав письмо, я положил его в карман и пошёл в свою спальню переодеться. На базе ждёт важный разговор.

***

      Я не останавливаясь прямиком направился к комнате Венециано. Я был точно уверен, что он там — слишком уж поздно. Я постучался. Ответа не было. С некой надеждой я постучался ещё раз. За дверью завозились, но снова ничего. Я хотел постучаться ещё раз, но дверь открылась. Передо мной стоял полностью одетый, даже в куртке, Феличано. Он посмотрел на меня удивлёно, а потом на его лице натянулась улыбка, и он напрыгнул на меня с объятиями.       — Ты вернулся! — Пропищал Италия.       — А что ж ещё я должен был сделать? — Я с трудом отлепил его от себя, чтобы, смотря ему в глаза, сказать: — Нужно поговорить.       Варгас сел за стол, а я встал рядом и, положив письмо на стол, начал сразу без вступлений:       — У тебя и вправду были отношения с этим Англией?       По его шокированному лицу я понял ответ, и что его этот вопрос ввёл в полный ступор.       — Он написал мне об этом в записке.       — Д-да-да. Это всё правда. У нас были отношения, пока он… ну… его не приковало к постели потеря населения. Я думал, что он выкарабкается! — Я поспешил обнять Италию, пока голосу было заметно, что он сейчас расплакается. — Это как с Романо и Испанией.       — Успокойся, не плачь. — Я не знал как его успокоить. Я не знаю это чувство, что говорить в таких моментах.       — Кхм… Англия… — Венециано выпрямился и посмотрел своими заплаканными глазами в мои глаза. — Я не спрашивал давно такого у нашего Англии и не смогу больше спросить такого… Позволь спросить это у тебя. Англия, ты меня любишь?       Это было слишком неожиданно. Я, похоже, так сильно удивился этому вопросу, что Италия подумал, будто мой ответ — нет.       — П-прости. Это просто на чувствах. Я понимаю, что это не так. — Он поспешил встать и уйти, но я поспешил его остановить:       — Италия Венециано, — я взял его руки в свои, поднеся к лицу, и посмотрел в его глаза, — я люблю тебя уже давно.       Воспользовавшись замешкой итальянца, я накрыл его губы своими. На моё удивление и при этом счастье, он ответил на поцелуй. Я переложил руки на его талию и затылок, притягивая к себе, а он сцепил руки за моей шеей. Так мы постояли всего полминуты — Феличиано прервал поцелуй, прошептав что-то на родном языке и, вырвавшись, убежал. Я попытался его остановить, но уже по опыту знаю, что убегающих итальянцев может остановить только запах пасты или пиццы.       Мне пришлось обойти всю базу. Не заходил только в коморку Романо — он снова где-то в разъездах. Осталась лишь веранда в совершенно далёком конце базы. И, конечно…       Венециано стоял там, изредка всхлипывая. Он опирался локтями о перила, слегка согнувшись.       — Венециано? — Итальянец вздрогнул и приготовился снова убегать, но я успел его схватить за локоть и повернуть к себе. — Хватит убегать. Что не так? Я ведь тоже Англия, я люблю тебя. Ну, я, конечно, понимаю, что никого заменить нельзя. Но я должен попытаться. Или… ты просто не любишь меня. Я пойму, если у тебя остались чувства только к тому Англии…       — Нет-нет. Всё в порядке. Просто всё так свалилось неожиданно. Я люблю тебя тоже. Но я просто не готов к такому резкому перевороту.       — Давай тогда… Просто будем знать, что наши чувства взаимны, а спешить не будем.       — А, Англия, ты точно уверен, что хочешь уйти в свою реальность, когда успокоишь Японию?       Этот вопрос ввёл меня в ступор. Да, у меня была такая цель с самого начала — разгрести всё, что натворил, а потом вернуться в свою реальность. Но…       — Теперь — нет. Я останусь здесь. Здесь я нужен сильнее, чем в родной реальности. Я не могу вас бросить, там хватает своих героев.       Не говоря ничего, Феличиано улыбнулся и крепко обнял меня.