Твой запах, на моих подушках

      С чего всё началось? Когда впервые возникло, это странное скребущееся чувство в районе грудной клетки? Откуда возникли эти дикие, пропитанные парализующим страхом от чужого присутствия сны? Ты никого не видишь, но кожей чувствуешь чей-то неустанный взгляд, проникающий в самые потаенные закоулки твоей души. Вскрывая и выворачивая наизнанку всё тёмное, мерзкое, что есть в тебе и скрыто от других. Тебе не спрятаться, не убежать. Даже сны теперь не безопасное пристанище. Нет. Теперь они принадлежат кому-то другому: опасному, безжалостному, приносящему в сердце холод и глухую, беспокоящую пустоту. И ты блядь не можешь более всё списывать на манию преследования, на помешавшийся рассудок. Ибо как объяснить каждую, каждую грёбанную ночь, что тебя словно поджаривают часами на раскалённой, чугунной сковородке, а после безжалостно забрасывают в самый центр ледовитого океана, не оставляя и единого шанса на спасение. Это непередаваемый коктейль боли, оставляющий вместо себя глухую, почти-что зияющую чёрную дыру, требующую незамедлительного заполнения и плевать, что именно это будет, главное, избавится от ноющего ощущения.       Лора беспокоится. От неё невозможно скрыть своего плачевного состояния. Альфа мать её за ногу. Дерек никогда не сможет понять своей сестры. Почему она не злиться? Почему не винит его? Не срывает свою злость на его проклятой шкуре? Она лишь смотрит и смотрит, своим все понимающим и всё прощающим взглядом, словно, это блядь не он виновен в гибели всей их семьи. Будто это не его девушка спалила их дом. И от этого не легче, только хуже. Каждый раз, вытягивая его из его же дерьма, она смотрит с проклятым сочувствием. Но ему оно не нужно. Дерек хочет, чтобы она прекратила ломать комедию Матери Терезы и наконец въебала ему по пятое число, переломала все кости, сломала или разорвала шею. Да что угодно, но только не жалость. Он не заслуживает её. Вообще ничего. И единственное о чём он мечтает – это сдохнуть, желательно где-нибудь в канаве. А на деле, схожая учесть необъяснимым образом настигает его сестру.       Он только начал жить по новому, прекратил искать случайной смерти и нарываться на неприятности, а в итоге они сами его нашли. Крича от разрывающей на части боли, Дерек не мог оторвать своего взгляда от стеклянных глаз сестры. Всего полчаса назад, она впервые за долгое время улыбалась, своей неповторимой, ласковой улыбкой, а сейчас, лежала разрубленная надвое посреди ночного леса в гнилой осенней листве, а его самого насиловали убившие её охотники, посчитав, что большего унижения не придумать чем групповое изнасилование. И что самое поганое, судьба не хотела сжалиться над ним, не позволяла темноте забвения накрыть его с головой, с завидным рвением садиста позволяя запомнить и ощутить всё до мелочей. Поэтому он был безмерно благодарен аконитовым парам, быстро отравляющим его организм и лишающих связных мыслей, ощущений, а так же чувств. И, несомненно, для него стало полной неожиданностью и дикостью, проснуться на следующее утро в своей постели, без единой царапинки и синяка на своем теле. Хотя Дерек прекрасно помнил, как охотники радушно одаривали его новыми, частыми и сильными ударами. Но самым невероятным оказались, пожалуй, его собственные ощущения. Всё тело было чрезмерно расслабленным, а в душе обитал тихий покой. Какого вообще хрена? Он ведь блядь не бесчувственный чурбан и всё это грёбанное дерьмо произошедшее с ним, никак не было сном, а самой что ни есть реальностью. Пожалуй, ответ хранили его подушки, намертво сохранившие необычный запах, который радушно подкидывал в памяти ассоциации со спокойствием, умиротворением, теплом и чужеродной заботой. Этот запах не был знаком, но явно принадлежал виновнику нынешнего его состояния. И что греха таить, теперь он ощущал его каждое новое грёбанное утро, и что ещё более дико, не просто привязывался к его обладателю, которого к слову никогда в своей жизни не видел, а бесповоротно влюблялся.       Что же, пожалуй, впервые в своей жизни, Дерек Хейл может признать, что большего неудачника вроде него, нужно ещё поискать. Ведь помимо всего происходящего дерьма в его жизни, только он мог влюбиться в неизвестное существо лишь по запаху, намертво въевшемуся в его подушки. Браво, он явно занял бы первое место среди неудачников в номинации неудачник по жизни, причём по всем фронтам явно.       И, пожалуй, можно было признать, что с появлением необычного запаха, преследующего его по пятам всегда и везде, жизнь Дерека стала налаживаться, по крайней мере, до сегодняшней ночи. Всё же убийство Кейт необходимо было более тщательно спланировать и явно не воплощать в реальность, когда в городе оставался её чокнутый папаша – Джерард Арджент. Возможно, тогда у него был бы шанс уйти из города незамеченным, а не висеть сейчас на дереве, словно подвешенная боксёрская груша. Вот только никто не планировал его бить, а судя по внушительному мечу в руках больного на всю голову старика, на его счёт были совсем иные планы. Совсем…