***
Эрнандес Флосс сидел за столом в своем кабинете и заполнял отчет о доходах и расходах в казне за прошедший месяц, когда в дверь постучали. — Войдите, — сказал он, не отрываясь от работы. В кабинет вошел высокий мужчина лет за пятьдесят, облаченный в стальные доспехи капитана городской стражи Вэйреста. Он встал у входа в кабинет, закрыв дверь за собой и, сложив руки у пояса, сообщил: — У меня к вам неприятные новости, милорд. Было видно, как дернулась бровь у казначея. — Что-то с казной? — Он все продолжал заполнять отчет. — Хуже, — капитан опустил глаза с милорда Флосса на стол — Это ваш сын. Перо остановилось, чуть не оставив кляксу, вскоре оно легло на подставку рядом с чернильницей. Эрнандес наконец поднял голову и посмотрел на стражника, будто изучая его своими голубыми глазами. Черные, с проседью волосы у казначея были аккуратно собраны на затылке в конский хвост и подвязаны черной ленточкой. — А что с ним? — настороженно спросил он. — Он… — капитан на минуту замялся, но продолжил, — был пойман за кражу и теперь находится в дворцовой темнице, пока вы не заплатите за него штраф или компенсацию. Лицо у Эрнандеса вмиг стало бесстрастным, но о том, что начало твориться у него внутри говорила побледневшая кожа. Флосс сидел так еще минуту, разглядывая стражника, будто ожидая, что он крикнет «С Днем Шутника!», но он не крикнул. Наконец, Эрнандес поднялся из-за стола и сказал: — Проводите меня к нему.***
Джосиэль лежал на деревянной доске, прибитой к стене и игравшей роль тюремной кушетки и разглядывал потолок камеры. Скоро он услышал, как по коридору кто-то идет. Идет к его камере. Наверняка отец. Джосиэль не ошибся. Рядом с камерой оказался мужчина в форме капитана городской стражи и Эрнандес Флосс собственной персоной. Мальчик сел на кушетку и смотрел на отца, а он — на него. Эрнандес выглядел так, будто до последнего не верил в произошедшее и сейчас у него отобрали какую-либо надежду на другой исход. — Я вас оставлю. Буду у себя, если что, — сказал капитан и удалился. Скоро его шаги затихли. Тишина поглотила двух единственных живых существ в свете горящего факела. — Почему? — после долгого молчания задал вопрос Эрнандес. Джосиэль не ответил. Отец все смотрел на своего сына через решетку. — Скажи мне, почему ты это сделал? — повторил вопрос он. — Или скажи лучше, что ты этого не делал, и что это все ошибка. Пожалуйста, скажи это… — Нет, папа, — вдруг заговорил Джосиэль. — Это я. Как тяжело дались ему эти слова! На секунду Джосиэль успел заметить гримасу боли на лице отца, словно фраза сына только что проделала огромную дыру в его сердце. Эрнандес отвернулся от Джосиэля. — Больше не приходи в мой дом, — сказал Эрнандес и ушел, проигнорировав брошенное Джосиэлем «Пап…». Мальчик все глядел в полумрак, в котором только что исчез его отец. Он встал с кушетки и, подойдя к решетке, обхватил прутья, да так, что костяшки пальцев побелели. Приложившись лбом к железу, он ощутил его сырую прохладу. Это немного успокоило бурю в его душе, поднимающуюся к горлу в виде комка. Джосиэль сжал губы и закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Он понимал, что это могло произойти. Обязательно бы произошло, рано или поздно. Но он не был готов к тому, что его разоблачение будет настолько тяжелым в плане чувств.***
«Если ты владеешь Изменением — ты владеешь материей. Если ты владеешь Иллюзией — ты владеешь разумом. Если ты владеешь и тем и другим — ты владеешь миром, » — эти слова Джосиэль отлично помнил. Они принадлежали его учителю, Дебенту Гициану, старому магу школы Изменения. Он их произнёс во время их первого занятия, когда Джосиэль решил взять уклон в школу Изменения. До сих пор он пока не жалеет о своём выборе. Настало то время, которое по подсчетам Джосиэля, должно быть ночью, в ином случае — поздним вечером. Игнорируя резь в глазах, говорящую об необходимости отдыха на мягкой постели, Джосиэль положил руку на замок решетки и сконцентрировался на нем. Теперь пришло время проверить свое знание школы Изменения. Щелчок. Джосиэль скорее почувствовал, чем услышал, как повернулся цилиндр, отпирая замок; решетка в этот момент осветилась на миг слабым сиянием. Только сейчас Джосиэль понял, что, читая заклинание Отпирания Ондузи, он задержал дыхание на вдохе и мальчик выпустил воздух, тихо радуясь удавшемся заклинанию. Джосиэль оглядел коридор темницы — никого не было видно. Он осторожно толкнул решетку и та поддалась, издав тихий скрип, который заставил беглеца замереть на минуту, напряженно вслушиваясь в темноту. Когда он уверился в том, что никто его не слышал и вряд ли услышит, поскольку коридор вероятно, не патрулировали, он выскользнул из камеры и, держась стены, двинулся в ту сторону, в которой, предположительно, был выход. Конечно, Джосиэль мог сразу еще днем сбежать, когда его только кинули сюда, но тогда ему пришлось бы действовать быстро и максимально осторожно. А это означало высокую степень риска этой затеи. Лучше сейчас, ночью, когда все спят и мало кто расхаживает по улицам. Тогда можно с той же осторожностью действовать, но более обдуманно. Темница была маленькой и Джосиэль скоро добрался до двери, ведущей к сторожевому посту у выхода. Он встал рядом с ней, отчаянно надеясь на то, что сторожевой в данный момент спит. На всякий случай Джосиэль приготовил заклинание Умиротворения. Затаив дыхание, мальчик надавил на дверь. Заперто. Ну конечно… Джосиэль притронулся к замку и дверь, на мгновение засияв, сдвинулась на сантиметр. Мальчик почувствовал легкую усталость. Сила воли, требуемая для сотворения заклинаний, начала иссякать. На одурачивание стражника может и не хватить. Джосиэль снова осторожно толкнул дверь и заглянул в щель между косяком и дверью. Страж спал, откинувшись на спинку стула и положив ноги на стол. Металлическая поверхность его шлема и наплечника отдавали бликами от стоящей подле журнала посещений жировой свечи. До ушей мальчика донесся его тихий храп. Джосиэль еще шире открыл дверь, настолько, чтобы он мог протиснуться. Оказавшись внутри, Джосиэль, чуть пригнувшись, пробрался к окну справа от двери и выглянул наружу. На улице было тихо. Снег блестел под светом лун и лежал ровным слоем. Похоже, снегопад был недавно. Джосиэль отодвинулся от окна и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить сторожа, направился к выходу. К счастью, дверь на этот раз не была заперта. Джосиэль вышел на холодный воздух внутреннего двора замка, где и находился вход в темницу. Массер и Секунда были тут, сияли на ночном, усеянном звездами, небосводе. Джосиэль поглядел по сторонам — нет ли кого — и поспешил прочь от дворца к воротам, ведущим на улицу, обхватив себя руками.