Глава 16
24 января 2016 г. в 08:49
Я перестал замечать бегущие дни. Библиотека и дополнительное чтение, ментальная магия, список музеев, в котором мы добрались почти до середины, частые ужины у Грейнджеров не давали мне расслабиться, за что я был искренне благодарен Гермионе. У меня была сильная уверенность в том, что, хоть немного сбавив темп, я снова провалюсь в бездонную бездну отчаянья, что возникает передо мной, перед тем как я засыпаю. Она ужасала и затягивала меня, обещая избавление от всех проблем, достаточно лишь сделать шаг, упасть, свернуться в клубочек под темным одеялом и уснуть навсегда.
И пусть головой я понимал, что Сириуса уже не вернуть, что я уже совсем не тот тринадцатилетний мальчик, хватающийся за надежду найти любящего взрослого, но было безумно жаль прошлого себя, которого уже не вернуть. Я продолжал меняться, становясь жестче и циничнее. Многое из того, что еще год или полтора назад меня могло восхитить и обескуражить, теперь вызывало только едкую ухмылку. Читая и сравнивая истории разных родов я видел, что люди способны на любую грязь и обман, лишь бы заполучить желаемое. Красивые светлые герои для одних были жестокими тиранами для других. Честные и справедливые, получив власть, гребли под себя, другие в неудержимом желании лучшего и замечательного будущего совершали ужасные вещи. Целые рода, деревни, города вырезались ради абстрактных идей. Потом все усиленно протоколировалось, вплоть до количества снятых метров человеческой кожи и сожалений о ее малом количестве из-за того, что в селении было слишком много детей. Все в итоге выставлялось освободительной войной, несущей добро и причиняющей всем справедливость в огромных количествах. И, конечно же, благодарные местные жители с непередаваемым удовольствием платили повышенную дань на содержание армии местному тэну или эрлу, занявшему место предшественника.
Мне все время хотелось бросить разбираться в этой зловонной яме и забыть навсегда, но я упорно читал различные хроники одного поколения, находя истину где-то посередине между восхвалением героев одним родом и абсурдной демонизацией этих же людей их противниками. Люди никогда ничего не делали просто так, если что-то происходило, всегда находились те, кому это было выгодно, а я лишь приоткрыл изнанку мира, поражаясь ее жестокостью. В любом случае мое исследование уверенно продвигалось вперед, и, хотя его конец пока лишь угадывался впереди, я был настроен очень оптимистично. Картина того, как образовалось современное общество волшебников, успешно складывалась у меня в голове. Пройдет не так много времени, и я буду готов обсудить свои выводы с Гермионой.
Тем временем приближался мой день рождения, а это значит, что скоро я увижу Рона и Джинни, перед которыми я еще должен извиниться. Еще я был практически уверен, что меня позовут провести остаток лета в Норе. Особого желания ехать в семейное гнездо Уизли я не испытывал, сейчас положение условной свободы меня более чем устраивало. Дамблдор больше не показывался, выбрав выжидательную позицию. Я был уверен, что окажись я в Норе под бдительным оком миссис Уизли, директор непременно станет на меня как-либо воздействовать и хорошо, если только разговорами. К тому же я вряд ли смогу продолжать свои занятия в окружении Рона и Джинни.
Была еще одна проблема, я совершенно не знал, кому из них я могу доверять и насколько. Со стороны Дамблдора было бы глупо не иметь агента влияния или хотя бы информатора в моем ближайшем окружении. Рассказывать Рону о своих соображениях я совершенно не собирался, пусть это и было для меня странно, мы с ним делились очень многим, но сейчас это было слишком опасно.
С такими мыслями я задумчиво сидел в удобном кожаном кресле в кабинете Ганнибала. Мы встречались еще несколько раз, обсуждая чаще всего мое прошлое, родителей, Сириуса, Рона, Гермиону, семейство Уизли, Луну, Невилла и, конечно, Дамблдора, один раз разговор зашел о Люпине. Я уважал и в разной степени ценил всех этих людей, но, как сказал Лектер, неверно расставил приоритеты. Сейчас я четко осознавал, что Гермиона мне гораздо дороже всех остальных, в то время, как Рон в некоторой степени упал в моих глазах. Стало понятно, что больше всего в людях я ценю, как ни странно, верность, причем не только в плане дружбы, но и верность собственному слову. Я по-новому посмотрел на Луну и Невилла, теперь я буду больше их ценить, а вот Уизли вызывали настороженность, но со своим отношением к ним я пока не разобрался до конца.
Вообще общаться с Лектером было очень интересно, он нестандартно, в моем понимании, реагировал на разные вещи, так, например, его заинтересовали физиологические и психологические изменения оборотней, а не сам факт их существования. Магический мир он рассматривал скорее, как закрытый социум, а не в качестве проявления магии. Я начинал понимать, что такие разговоры с Ганнибалом поддерживают меня в равной степени, как и общение с Гермионой и ее родителями. Анализируя наше с ним общение, я понимал, что питал к нему не только большое уважение, но во многом доверял ему, пусть это и было основано на рациональном знании о врачебной тайне.
Ганнибал сидел в соседнем кресле и не прерывал моих размышлений, зарисовывая что-то карандашом на плотной бумаге.
—Это мое маленькое хобби, — заметил мое внимание Лектер. — У Вас очень красивое симметричное лицо и я решил его зарисовать, пока Вы были погружены в себя, если Вы не против, конечно.
—Нет, конечно, нет, — рассеянно ответил я.
—О чем бы Вы хотели поговорить сегодня? Что Вас так сильно волнует, что Вы задумались на несколько минут?
—Пожалуй, сейчас меня больше всего волнует вопрос доверия к людям. Я запутался, не знаю кому могу, а кому не могу верить. Я уверен, что Гермиона, которая всегда рядом, не предаст мое доверие, по крайней мере, осознанно, а вот кому она сама больше верит, мне или Дамблдору, остается вопросом. А еще есть Рон, у которого свои недостатки, но он тоже хороший друг, и я совсем не знаю, насколько ему верить. Есть еще хорошие и, наверно, честные люди, но я совсем не уверен, что смогу им доверить что-то важное.
—Давайте сначала подумаем, а почему вопрос доверия так важен для Вас? Почему он так значим? — Лектер положил на стол незаконченный рисунок и сложил руки на коленях. Я заворожено смотрел на желтоватый лист с красивым тиснением, на нем легкими серыми линиями был изображен молодой человек с тонкими чертами лица и слегка выступающими скулами, смотрящий прямо перед собой пустым взглядом. Я закрыл глаза и немного потряс головой, чтобы скинуть наваждение от рисунка.
—Почему верность и доверие для меня так много значат? Наверное, потому, что у меня не так много близких людей и я пытаюсь использовать каждую возможность их сохранить и мне больно, когда этого не получается. А как может быть по-другому?
—Это исключительно Ваш выбор, я хочу только, чтобы он был осознанным, — слегка улыбнувшись, ответил Ганнибал. — Отношение к Вам профессора Дамблдора является краеугольным камнем большинства Ваших проблем, он является самым ярким примером неоправданного доверия в Вашей жизни. Когда Вы впервые почувствовали, что он дорог Вам? И что Вы почувствовали, когда рассмотрели его поступки под другим углом?
—Профессор Дамблдор всегда был рядом, когда я в нем нуждался, — начал я после недолгих раздумий. — Он наставлял и рассказывал, ему всегда хотелось верить. А теперь получается, что он меня всегда или почти всегда обманывал, наверное, поэтому я так остро воспринимаю даже совсем незначительную возможность предательства.
—Разумное объяснение. Теперь давайте подумаем, а почему Вы вообще стремитесь кому-то верить? Почему бы Вам не принимать решения самостоятельно, прислушиваясь к правильным советам.
—Но как же? Ведь без самого элементарного доверия нельзя, не могу же я не верить друзьям.
—Каждый человек, как закрытая книга, у каждого есть секреты, у кого-то они маленькие и незначительные, у кого-то очень серьезные. Было бы странно раскрывать их кому-либо, и чем старше становится человек, тем больше появляется тайн и тем меньше становится доверие к окружающим. Именно со степенью доверия по отношению к каждому человеку Вам стоит определиться.
—Но в какой-то момент это станет похоже на ложь!
—Весь мир построен на лжи. Люди воплощают свои амбиции, идут к цели и часто совсем не страдают излишней щепетильностью. Нельзя отрицать полезность лжи, без нее человеческой цивилизации не существовало бы вовсе, ведь большинство желает быть обманутым, желает видеть перед собой недостижимый идеал, к которому никогда не придет, но будут стремиться к нему, не обращая внимания на препятствия.
Я еще раз задумался о том, что я готов рассказать Рону и понял, что гораздо меньше, чем Гермионе или, например, Невиллу.
—Тогда получается, что я не могу полностью доверять и Вам, доктор Лектер.
—Я никогда Вас об этом и не просил, Вы сами придумали себе это правило. Я лишь не стал Вас поправлять, когда Вы решили так думать. Для Вашей собственной пользы, Вам надо понять, что мир не черный и белый, и доверять в том смысле, который вкладываете в это слово Вы, разумный человек может только одному существу – самому себе. Это, правда, верно, если он при этом не врет сам себе, что встречается довольно часто. Всегда нужно понимать, что у другого человека могут появиться свои собственные мотивы, как, например, у профессора Дамблдора, вот он и воспользовался Вашим чрезмерным доверием. Сейчас же он, видимо, ошибся и неправильно рассчитал давление, которое может на Вас оказывать.
—А какие же тогда мотивы у Вас, доктор Лектер? Зачем Вы вообще продолжаете со мной работать? Ведь проблема, с которой я к Вам пришел, решена, у меня больше нет сильных перепадов настроения.
—Любопытство, — спокойно ответил Ганнибал. — Одна из самых человеческих черт моего характера. Вы открыли передо мной совершенно новый мир, о котором я не подозревал, не могу же я добровольно отпустить единственную связь с ним. К тому же и Вы сами вызываете некоторый интерес.
Особо сильного удивления ответ у меня не вызвал. Действительно, кто я для Лектера? Просто еще один пациент с заурядными психологическими проблемами, о которых он читал в книгах еще на первом курса института. Сам же пробовал его заинтересовать магическим миром, видимо, получилось, хотя по первой реакции и не скажешь.
—Сложно смириться с тем, что нужно врать всем и с тем, что все врут в ответ.
—Или можно посмотреть с другой стороны и радоваться, что есть человек, который открыл Вам хотя бы часть себя. Все зависит от точки зрения. Главное будьте откровенны с самим собой, как бы это ни было сложно, пытайтесь анализировать свои поступки. В противном случае Вы просто уйдете от проблемы, которая проявит себя сильнее позже.
—Действительно, очень ценный совет. Думаю, стоит им воспользоваться и еще раз серьезно обдумать свое положение. До свидания, доктор Лектер.
—До свидания, Гарри, — Ганнибал взял рисунок и пересел за письменный стол.
Выйдя в прихожую, я глянул на часы, зелье очищения действовало еще около часа. Позже у меня, как всегда, будет болеть голова, а во всем теле появится слабость, но сейчас у меня был еще час на размышления.
Добби перенес меня на знакомый берег моря, именно здесь я разговаривал с Гермионой после Мунго. Я сел на краю обрыва, свесив ноги в темную бездну. Солнце недавно село, но меня мало волновал холодный ветер, пронизывающий до костей. Я плотнее закутался в легкую куртку, наблюдая за дорожкой серебристого света, уходящей за горизонт. Были слышны раскаты волн, яростно разбивающихся о скалы, и я снова почувствовал удивительное спокойствие от ощущения незримой мощи близкой стихии. Я казался себе песчинкой на путях мироздания, летящей в пучину неизвестности, и лишь стальной блеск редких звезд провожал меня во тьме.
То, что говорил Ганнибал, было правильным, именно так стоит смотреть на мир, избавившись от детских заблуждений. Не стоит недооценивать амбиции других людей и то, на что они способны пойти ради их воплощения, тогда больше не придется ни в ком разочаровываться, как в Дамблдоре. Будет совсем не просто думать так, особенно о Гермионе, но я же не обязан рассказывать всем о своих подозрениях. Придется надеть для них маску, не думаю, что кто-то готов принять меня таким, какой я есть. Весь мир построен на лжи, пора признать это и вырасти.
Этой ночью выспаться мне не удалось. Ровно в полночь, когда я уже почти уснул, наступил мой день рожденья, и начался нескончаемый парад сов с подарками и открытками. Одна лишь Гермиона поступила разумно, решив поздравить на следующий день. Многие даже почти не знакомые ребята посчитали своим долгом поздравить меня и заодно узнать о дальнейшей судьбе ОД.
Злорадная мстительная улыбка искривила мои губы, когда я, преодолевая головную боль, отвечал на каждое поздравление хотя бы короткой запиской с благодарностью и отсылал сов обратно. Надеюсь, письма дойдут ранним утром, когда все еще будут спать. Подарки я оставил на утро, а открытки аккуратной стопкой убрал к учебникам, уснув около трех ночи.