Власть любопытства

      Альбус Дамблдор всегда любил ночной Хогвартс, пустой, но наполненный жизнью, спящий, но скорее притворяющийся уставшим. Он еще помнил, как почти сто лет назад впервые увидел замок с дальнего берега Черного Озера. Тогда в волнении и переживании он увидел в Хогвартсе не боевой средневековый замок, а замечательную сказку, которая была ему так нужна тогда, и в которую он с радостью поверил, впервые окунувшись в привычный сейчас мир. Став директором, он старательно культивировал и поддерживал это чувство у каждого своего ученика, просто из эстетического наслаждения. Но себе он, конечно, признавался, что это было весьма полезное чувство, ведь первое впечатление остается навсегда, хотя иногда оно играло против него.       Альбус тяжело вздохнул, облокотившись о подоконник, он смотрел на недвижимые могучие деревья в запретном лесу. Их кроны серебрила убывающая луна, отражающая свой лик в темных водах Озера. Легкая рябь прошла по поверхности воды, рождая сотни ярких искр. В такие волшебные и спокойные ночи Альбус никогда не отказывал себе в прогулке по замку, чаще всего предаваясь обычно несвойственной ему меланхолии и вспоминая ушедшие годы.       Вот и сейчас он погрузился в невеселые размышления о своем возрасте и об оставшемся ему времени перед «следующим большим путешествием», как любил он часто повторять. Сейчас, как никогда прежде, ему хотелось продлить свой срок в этом мире. Так много всего еще предстояло сделать, так много успеть. Он посмотрел на маленькую избушку лесника на самой опушке леса. В ее окне горел теплый мягкий свет, Хагрид тоже не спал. Старый добрый верный Хагрид. Перед ним Дамблдор тоже был виноват, но признать это он не имел никакого морального права.       За свою жизнь старый волшебник совершил несколько очень серьезных ошибок, все они имели крайне неприятные последствия, которые было невозможно предугадать. Сейчас Альбус больше всего переживал из-за того, что подорвал доверие Гарри. Перед ним Дамблдор был виноват сильнее, чем перед кем бы то ни было, но как иначе он мог действовать? Последние месяцы успокоили Альбуса, Гарри стал почти таким же, как прежде, добрым, храбрым, справедливым, истинным гриффиндорцем, окруженным друзьями. Хотя в нем появилась какая-то скрытность, тихая недоверчивость и настороженность иногда проскальзывала в его взгляде. С улыбкой Альбус похвалил себя за то, что вовремя предоставил ему больше личного пространства, ослабив давление, которое чуть не сломало мальчика. Иногда он думал, что забывает, каково быть ребенком. В конце концов, Гарри подросток и тоже имеет право на счастье, пусть оно и не сможет подлиться долго.       Еще и этот странный доктор Лектер, человек с безупречной репутацией и совершенно ясными мыслями. Дамблдор, конечно, навел справки о нем: уважаемый профессионал, каких поискать, любитель оперы, гурман, библиофил. Такому человеку Альбус с удовольствием доверил бы общее образование Гарри, если бы не одно "но". Что-то настораживало в нем директора Хогвартса, какое-то опасное предчувствие преследовало его на грани сознания, когда он думал о Лектере. Альбус не мог отрицать, что в примирении с Гарри тот сыграл очень существенную роль, и был ему за это очень благодарен, но было в этом всегда безукоризненно вежливом и опрятном человеке что-то такое, что Дамблдор и сам себе не мог объяснить.       Прервав мысли Альбуса, из-за угла вышла профессор Трелони в мантии поверх ночной рубашки и остановилась в удивлении, увидев директора.       —Добрый вечер, Сивилла. Не правда ли прекрасная ночь? — не отрывая взгляда от леса, сказал Альбус. Он всегда знал, что происходит в Хогвартсе, в его Хогвартсе, и заметил ее уже давно.       Не услышав ответа, Дамблдор повернулся к прорицательнице. Трелони стояла в ближайшей нише, в которой не было доспехов, она была укрыта тенью и только ее лицо, мертвенно бледное в свете луны, выделялось в темноте. Черные провалы глаз выглядели удивительно естественно на ее лице, придавая ей зловещий потусторонний вид. Вокруг нее закружились вихри невидимой силы, воздух затрещал от напряжения. Альбус, поняв, что сейчас произойдет, успел наложить целый комплекс оповещающих, скрывающих и обнаруживающих чар, когда зазвучал низкий скрипучий голос:

—Лорд Судеб выбрал свой Путь, Путь лжи и обмана. Путь, который приведет его к могуществу и величию. И когда части целого в страхе станут едины, Он достанет до небес и улыбнется звездам. Лорд Судеб выбрал свой Путь…

      Закончив говорить, Трелони привалилась к стене. Альбус подхватил ее заклинанием и направился к Больничному крылу, размышляя над услышанным пророчеством. Почему Том назван Лордом Судеб, ведь в двух прошлых он был Темным Лордом? Или может это вообще не Том? Нет, это бред, только у него хватит тщеславия назвать себя Лордом Судеб. Путь лжи и обмана? Что ж это хорошо, это мы умеем, это дает время и пространство для качественного маневра и сохранит множество невинных жизней, а это всегда хорошо. Могущество и величие? Это уже было, слова могут значить все или ничего. Когда части целого в страхе станут едины. Хм, неужели Том решил собрать крестражи и воссоединить душу? Неужели он осознал свои преступления и испугался за свою бессмертную душу? Это приятная новость, он станет более уязвим, но есть вероятность, что он поймет о роли Гарри во всей этой истории, этого никак нельзя допустить. Гарри — наш козырь, не разыгранная карта, нельзя просто так отдавать его. Значит, надо первым найти все крестражи, а Том пусть воссоединяется с тем, который заключен в змее. Нужно срочно пересмотреть весь План. И что значит «он достанет до небес и улыбнется звездам»? На сколько я знаю, Том никогда не интересовался ночным небом. Это может значить вообще, что угодно. Спешить, однако точно не стоит, нужно действовать осторожно и проявить выдержку.