Власть любопытства

      Прошло одно мгновение или целая вечность Драко Малфой не знал, но осознал он себя стоящим на коленях, уперев взгляд в вырезанную из камня ступень лестницы, ведущей к трону. По его лицу текли горькие непрошенные слезы, Драко чувствовал себя полностью опустошенным и бессмысленным. Он прикоснулся к необъятной Истине, но не способен был осознать даже мельчайшей ее части. В исступлении нахлынувших чувств он с трудом поднял голову, посмотрев на человека, сидящего на троне. Только один вопрос волновал его сейчас, все остальное казалось совершенно мелким и нелепым.       —Кто ты? — прошептал Драко охрипшим от волнения голосом так тихо, что сам еле услышал себя.       —Мои люди называют меня Инсанель, — мягко проговорил голос. — Дамблдор зовет Гарри. Ты можешь называть меня так, как тебе удобно, я никогда не страдал нелюбовью к любым именам.       —Но кто же ты? — также хрипло прошептал Драко, но его уже никто не слушал.       —Что нам теперь с ним делать? — обратился Гарри к своей подруге.       —Может… — Гермиона изобразила причудливый жест, который Драко не смог бы повторить и под страхом смерти.       —Нет, — протянул Гарри. — Слабосильный больно, да и кровь у него, сама знаешь.       —Тогда в расход? — деловито и непринужденно осведомилась Гермиона, извлекая откуда-то объемный блокнот.       —Он забавный, ты только посмотри. Пусть остается!       Гермиона впервые посмотрела на него с небольшой долей любопытства во взгляде.       —Действительно, забавный.       Драко, отходя от шока, только сейчас осознал, что эти двое обсуждают его дальнейшую судьбу, и грязнокровка походя предложила его убить! Силы, ярости и гнева уже не осталось, он был полностью истощен после самого сложного испытания в своей жизни, даже разговор с Темным Лордом не был таким трудным. Сейчас он мог только слушать и пытаться не сойти с ума.       —Малфой, лови, — раздался голос, и Драко машинально поймал блестящий предмет. Его как будто зацепило за живот и потащило.       Портал перенес Драко в небольшую комнату, основным украшением которой являлись шкафы с книгами. Так же в ней находился обширный стол, заваленный какими-то документами, мягкий на вид диван и несколько стульев. Окон не было, но комнату заливал мягкий рассеянный приятный для глаз свет. Не успел Драко опомниться, как в дверь вошли Гарри и Гермиона и сразу сели на диван. Девушка положила голову на плечо Поттера, на что он недовольно сказал:       —Не надо, ты слишком горячая. А сейчас между прочим середина лета! — Гарри встряхнулся и попытался отодвинуться.       —Ты тоже не очень холодный, но я же как-то терплю! — обиженно заметила Гермиона.       —А у тебя волос слишком много! И они постоянно в нос и глаза лезут!       —А ты угловатый и жесткий, спать неудобно!       Гарри поцеловал ее в нос, и они оба мягко рассмеялись. Драко почувствовал себя неловко, будто подглядел что-то очень личное, и присел на краешек ближайшего жесткого стула.       —О, Драко, — Гарри, наконец, обратил на него внимание. — Ты хотел что-то спросить? Говори, я отвечу.       Гарри с улыбкой откинулся на спинку дивана, все-таки обняв Гермиону. В голове Драко возникли сотни вопросов, и он не мог выбрать хотя бы один. Обругав себя последними словами, он сосредоточился и спросил о самом главном:       —Где мы находимся?       —В моем рабочем кабинете, — Гарри несколько разочарованно посмотрел на Драко. — Извини, кстати, что здесь так не убрано, совсем недавно переехал в эту комнату, компьютер еще даже не принесли. Или тебе назвать более точное место?       —Да, если можно, — Малфой решил вести себя сдержанно и выяснить как можно больше информации.       —Пожалуйста, примерно 30 градусов северной широты и 13 восточной долготы, — Гарри задумался. — Нет, точнее не скажу.       Драко не очень понял, что имелось ввиду, но цифры решил запомнить на всякий случай. Гермиона вздохнула и сказала в пространство:       —Это в который раз доказывает, что Хогвартс дает совершенно никакое образование, — Драко хотел огрызнуться, но передумал, чтобы не сбить противников с настроя.       —Зачем я вам нужен?       —Хм, даже не знаю, — Гарри несколько озадаченно посмотрел на Гермиону. — Действительно, нужно придумать тебе какое-нибудь занятие, а то будешь сидеть без дела.       Гарри задумался, а Гермиона тем временем сунула руку в сумку, достала ручку и чистый большой блокнот, похожий на тот, который Драко видел у нее, и сунула их ему.       —Вот, будешь писать биографию или вести протокол, дело твое. В общем, будешь записывать события и свои мысли для потомков.       При виде магловских письменных принадлежностей Драко поморщился.       —Молодец, Гермиона, — Гарри чмокнул ее в щеку. — Бери, бери, Драко. История дело полезное, будешь у нас летописцем.       Под не очень дружелюбным взглядом двух пар глаз Драко взял блокнот и ручку.       —И что мне записывать?       —Все, что посчитаешь нужным, — пожал плечами Гарри. — Когда произойдет что-то важное, ты сам поймешь, что хочешь об этом написать. Ты хотел спросить что-то еще?       Драко покачал головой, он уже и так достаточно хорошо понимал свое положение. Обман не удался, теперь оставалось ждать только априори невыполнимых требований для освобождения. С какой-то печалью он подумал, что ни Дамблдор, ни Темный Лорд не пойдут ни на какие уступки ради него, он снова стал разменной фигурой в политической игре. Однако, разочарованный взгляд Гарри заставил его передумать.       —Есть еще кое-что, — он решился продолжить только подбодренный улыбкой. — Многие говорят, что ты — Бог во плоти. Это правда?       —Многие действительно так говорят, это правда, — Гарри выразительно посмотрел на Гермиону, но та только неопределенно скривила губы.       —Ты Бог? — твердо спросил Драко.       —Это зависит от того, что ты понимаешь под этим словом, — серьезно ответил Гарри, перестав улыбаться. Гермиона вдруг стала какой-то основательной и собранной.       —Зачем задавать вопрос, на который не готов услышать ответ, — мягко сказал Гарри, когда стало понятно, что Драко не может найти правильных слов. — Вера — феномен человеческого социума. Никто, кроме человека, не способен верить в то, существование чего невозможно доказать, и даже в то, что невозможно представить.       —Так значит ты не Бог, — успокоившись, почти шепотом проговорил Драко.       —Осторожней, Малфой! Если скажешь такую ересь на собрании, то тебя тут же распнут.       Драко с изумлением уставился на Поттера, совершенно запутавшись, где правда, а где ложь.       —Он шутит, не волнуйся, — подбадривающее улыбнулась Гермиона.       —Да, я, правда, пошутил, — хотя Гарри улыбался, его глаза показались Драко холодными, жестокими и бесстрастными. — У нас принято вешать, а не распинать, так экономичнее. А то крестов на всех не напасешься, а веревка — вещь многоразовая.       —Зачем ты лжешь? Чтобы запутать меня? — Драко схватился обоими руками за голову и стал мерно раскачиваться. Ему казалось, что его не то соблазняют или вербуют, не то просто играют с ним.       Гарри вдруг стал совершенно безучастным, а Гермиона безразлично и оценивающе каким-то хищным взглядом стала осматривать Драко.       —Я никогда не лгу, Драко, — сухим голосом проговорил Гарри, показав ему правое запястье, на котором виднелись тонкие белые шрамы, складывающиеся в слова «Я не должен врать». — Как бы иронично это ни было, но в моей жизни действительно слишком мало обмана и я сам не могу соврать. Ведь все, что я скажу, почти сразу становится правдой. И я совершенно не стараюсь запутать тебя, хотя перестать что-то понимать так замечательно.       Драко нахмурился и уже собрался спросить, но Гарри его опередил:       —Смятение — путь к истине, Драко. Только, когда окончательно запутаешься, ты сможешь отбросить старые представления об известных вещах, посмотреть на мир другими глазами и признать, что знаешь только то, что ничего не знаешь.       —Я знаю достаточно, чтобы понимать, что со мной происходит, — с вызовом сказал Драко.       —Человек глуп ровно на столько, насколько глубоки его заблуждения и узко мышление, — печально произнесла Гермиона таким тоном, что ему показалось, будто вся человеческая мудрость говорит с ним сквозь века. — Как можно понимать что-либо, пока ты даже не знаешь границ своего собственного «я».       Драко хотел ответить, но Гарри опять его опередил:       —Ты утомил меня, Малфой.       Он положил голову на колени Гермионе, с наслаждением вытянул ноги и махнул рукой, будто прогоняя Малфоя прочь. Драко сразу почувствовал перемещение порталом, через мгновение он был в другой очень похожей на первую комнате. Только она была немного меньше, шкафы с книгами были меньше, а вместо дивана стояла узкая кровать с тонким матрасом. Единственная дверь вела в небольшую уборную с душем. Рассеянный мягкий свет также, как и в кабинете Гарри, заливал все вокруг.       К удивлению Драко, волшебная палочка все еще была у него. Он попробовал выполнить диагностическое заклинание, чтобы понять, где он находится, но ничего не получилось! Попробовал еще и еще, страшная догадка родилась в его голове. Когда на конце палочки не загорелся огонек Люмоса, он понял свой страшный приговор. Он потерял свою магию! С ужасом уставившись на волшебную палочку, он опустился на кровать и попытался понять, как теперь жить. Спустя пол часа рефлексии стало ясно, что нужно отвлечься. Положив бесполезную деревяшку в специальный кармашек мантии, Драко достал блокнот и ручку, которые ему дала Грейнджер, и стал записывать еще яркие и свежие впечатления о вечере.       Следующим утром Драко проснулся от запаха пищи. Точнее он думал, что сейчас утро. Как истинный чистокровный, он не пользовался изобретениями презренных маглов. Зато он имел при себе замечательные дорогие часы, работающие на рунах, да и специальное заклинание, показывающее время по Гринвичу, было несложным. Правда, сейчас часы остановились, а от заклинания не было никакого толку.       Умывшись Драко, с отвращением посмотрел на простую яичницу на столе, он привык к гораздо более изысканной пище. Хотя его род и обобрали до нитки, он всегда мог позволить достойное существование для себя и своей матери. Однако, скрутившийся от голода желудок быстро позволил ему пересмотреть свои взгляды. Съев всю еду, он вернулся к своим записям и только через пару часов заметил, что грязные тарелки все еще стоят на столе, а не исчезли, как это всегда случалось. Он уже хотел вслух возмутиться отсутствием элементарных удобств таких, как домовики, но вновь почувствовал, что его куда-то тащит портал.       Отдышавшись после перемещения, Драко обнаружил себя в небольшой комнате с единственной дверью, наполненной слабо различимым гулом. Гарри в плотной длинной черной мантии стоял рядом с ним и придирчиво разглядывал его немного потрепанный вид.       —Приведи себя в порядок. Драко. Скоро будет собрание.       Малфой поджал губы. После того, как он потерял магию, внешний вид его волновал меньше всего. Он злобно встряхнул мантию и зачесал рукой волосы.       —Я думал, ты обычно пользуешься палочкой, — ехидно сказал Поттер.       —Тут особый случай, — процедил Драко.       —Я бы на твоем месте все-таки воспользовался палочкой.       Драко, бросив яростный взгляд на Поттера, выхватил палочку и почувствовал знакомое тепло. Не веря своим ощущениям и забыв все вокруг от счастья, он с наслаждениям кинул на пробу несколько заклинаний и через минуту был вполне удовлетворен своим внешним видом.       —И где же Грейнджер?       —Она уже ждет нас там, — рассеянно сказал Гарри, не глядя на Драко. — Я хочу тебя предупредить, сейчас ты примешь участие в главном таинстве Легиона. Никогда еще никто рангом ниже Паладина не присутствовал на особом собрании. Но ты — мой личный летописец и гость. Только будь аккуратен и не отходи от меня далеко, пока не начнется.       —Что не начнется? — нахмурился Драко, он не выносил, когда им манипулировали, особенно так грубо.       —Поймешь позже, — туманно ответил Гарри. — Иди за мной.       Драко не оставалось ничего кроме как последовать за ним.       Они вошли в огромный слабо освещенный зал с высоким потолком и широкими окнами, из которых были виден закат над лиственным лесом, простирающим на сколько хватало глаз. Все пространство было занято плотно стоящими людьми. Никого из них Драко не узнавал, но он сомневался, что смог бы найти знакомое лицо в такой толпе. Одеты все были исключительно в черное, хотя фасоны различались от легкомысленных шорт и футболок до строгих мантий и костюмов. Как только они вошли в зал, абсолютно все звуки исчезли, шум, едва слышимый за дверью, прекратился. Толпа, как показалось Драко, застыла в восхищенном ожидании и затаила дыхание.       Гарри сделал шаг и люди, словно единый организм, отпрянули, пропуская его вперед. Драко шел след в след за Поттером и, почти не переставая, благодарил судьбу за то, что одел черную мантию, хотя неподходящая к случаю рубашка выделялась белым пятном. Люди одним движением смыкали строй сразу за ними. Движение происходило в звенящей тишине, нарушаемой только оглушительно звонкими шагами Поттера, сам Драко старался быть как можно тише и незаметнее.       Люди вокруг не предпринимали никаких враждебных действий, только внимательно смотрели и тянули руки к Гарри, но тот не обращал на них никакого внимания. Драко, однако, кожей чувствовал животную мощь и опасность собравшихся людей. Когда он уже перестал понимать, куда они идут, перед ними показалось возвышение, на котором стояла обнаженная Гермиона. Все ее тело было покрыто неизвестными Драко рунами, которые были нанесены темно красной краской, в полутьме зала больше похожей на кровь. Гарри поднялся на возвышение, не отрывая взгляда от Гермионы, и скинул мантию. Под ней на нем не было ничего, а тело также было покрыто кровавыми рунами.       Каждый неестественно скользящий шаг Гарри по платформе сопровождался вновь появившимся гулом и плавными движениями толпы, похожими на прибой на берегу моря. Драко с кристальной ясностью ощутил массу людей на десятки метров вокруг, которой ничего не стоило смести и поглотить его. Страх парализовал Драко, и только звучащий все громче рокот голосов не давал ему удариться в панику. Малфой повернулся к Гарри, чтобы подойти к нему поближе, но чьи-то руки удержали его, и он заворожено застыл не в силах сделать ни одного движения.       Гарри подошел к Гермионе и застыл на мгновение, встретившись с ней взглядом. Он провел руками вдоль ее тела, почти не касаясь его, она проделала тоже самое. Будто два любовника, встретившиеся в первый раз, они исследовали тела друг друга. Каждое движение казалось выверенным с ужасающей точностью, отображаясь в видимых под кожей перекатах мышц. Неожиданно Гермиона подалась вперед, изгибаясь в неестественном движении, и они начали танец, наполненный невозможными для человеческого тела плавными и резкими, яростными и мягкими переходами. Танец подчинялся законам неуловимого изменчивого ритма, движения иногда повторялись, но случалось это так неожиданно и редко, что было почти невозможно заметить.       Гул толпы стал отчетливее, сменившись четким хором голосов, аритмично в разнобой выкрикивающих: «Инсанель! Инсанель! Инсанель!» Драко не мог отвести взгляд от картины переплетающихся тел, исписанных алыми рунами. Он вдруг подумал, что этот танец куда откровеннее и порочнее всего того, что он мог представить себе до этого. Только что-то совершенно непредставимое могло заставить отвести взгляд от гипнотизирующих движений, которые не должны были прекращаться никогда.       Драко почувствовал, как толпа нахлынула, каждое ее движение четко запечатлевалось в его сознании. Он чувствовал необъятный океан тел вокруг, которому не мог ничего противопоставить, и с извращенным наслаждением отдался в его власть. Он уже не был Драко Малфоем, он был частью целого, неизмеримо большего, чем один человек, всего лишь одной клеточкой огромного организма. Каждый в этом зале стал частью него, также как и он частью их всех. Они просили прощения, получая радость и искупления. Драко не мог оставаться безразличным к такой искренности и попытался излить всего себя. Получалось неестественно и скупо, но он не мог иначе! Его даже не смущало, что большинство из них было маглами. Все они были людьми!       Посреди бурлящего океана чувств и мыслей прямо перед Драко было подавляющее своим существованием яркое солнце, которое выглядело, как два переплетающихся тела — мужское и женское. Его лучи непрестанно обжигали и опаляли бьющееся в экстазе сознание, но невозможно было теперь, однажды почувствовав их благословение на своей коже, жить и не желать наслаждаться ими вновь. Драко, как и сотни людей вокруг него, подавался вперед, чтобы почувствовать благодать и восторг от прикосновения к Великому, и тут же отклонялся, чтобы не обжечься в ослепительном пламени. Он знал, что еще все впереди, пик блаженства не пройден, апогей еще не настал. Постоянно стремясь вперед, он ощущал каждой частью своего тела волны наслаждения, прокатывающиеся по толпе в неравномерном биении. Драко осознавал всем свои естеством, что все остальные, самые близкие для него в этом мире люди, были с ним. Все они были счастливы и разделяли свою радость между собой!       Драко очнулся на кровати в комнате, которую постепенно начинал называть своей. Малфой не знал, сколько времени прошло с тех пор как он перестал сознавать себя в порыве блаженства. Улыбка благоговения расползлась по лицу Драко, пока остаточные волны наслаждения затихали в кончиках пальцев. Он осмотрел комнату, скользнув затуманенным взглядом по грязной посуде и заваленному бумагами столу. В исступлении Драко схватил свои прошлые записи и быстро просмотрел, в ярости отбрасывая ненужные листы. Все эти слова были абсолютно бессмысленны и неправильны, в них не было ни капли Истины!       Закрыв глаза, Драко сосредоточился на своем сознании, нащупал то, что должно быть сказано. Он глубоко вздохнул, взял девственно чистый лист бумаги и записал свои мысли неполноценным языком: «Человек не создан для счастья, оно слишком велико для него. Только вечное стремление к нему составляет основу и сущность жизни».