Власть любопытства

      По внутренним часам Драко Малфоя прошло около трех недель с тех пор, как он оказался впервые заперт в комнате без дверей и окон. Отойдя от впечатлений после общения с Гарри Поттером, он попробовал освободиться из тесной комнаты. Однако, все его угрозы и заверения не впечатлили невидимых стражей, а без магии сам он ничего не мог сделать. Драко сделал логичный вывод, что в комнате каким-то образом блокируются его магические способности.       Пыла Драко хватило примерно на два дня, а потом ему пришлось обратить внимание на бытовые неудобства. Скопившаяся за несколько дней грязная посуда не думала исчезать и раздражала взгляд молодого аристократа, но он старался не обращать внимания на неудобства и сохранять лицо. Спустя еще два дня запах и заполнившийся письменный стол заставили Драко по-магловски помыть посуду! На десятой тарелке он даже начал получать удовольствие от процесса и не сразу заметил, что чистые тарелки, вилки, ложки и ножи исчезают через некоторое время. Драко уже хотел высказать вслух все, что думает о своих тюремщиков, но передумал, решив не опускаться до их уровня.       Спустя еще пять дней появилась еще одна проблема — ему предоставили только один сменный комплект одежды, состоящий из нижнего белья, брюк, рубашки и простой мантии, и он уже был безнадежно испачкан и засален, так же как и его одежда. Драко становилось все более невыносимо испытывать прикосновение грязной ткани к распаренной и чистой после душа коже. Он держался сколько мог, чтобы показать свою стойкость и силу духа, но природная брезгливость брала свое. Почти беззвучно ругаясь, Драко в конце концов собственноручно постирал сразу оба комплекта, особо никого не смущаясь. Пусть видят, до чего его довели! Он почему-то не сомневался, что они следят за его мучениями. Под «они» Драко подразумевал, конечно, Гарри и Гермиону, хотя никогда не уточнял это в своих мыслях.       Общение с магловским утюгом, работающем от розетки, встроенной в стену, сразу не задалось. Вместе с ним в почти незаметном стенном шкафу Драко нашел подробную инструкцию по использовании, но на практике была потеряна любимая шелковая рубашка и одна из мантий. В итоге, имея только один полный костюм, Драко в целях экономии и удобства предпочитал ходить по комнате только в нижнем белье.       В целом Малфой не мог назвать заключение ужасным, пусть с ним и не обращались подобающе его статусу, зато любые книги появлялись по первому требованию. Ему пришлось с сожалением смириться с тем, что всего за полторы — две недели он опустился до уровня магла. Делать ему было особо нечего, так что тяжелые размышления о своей судьбе он разбавлял, делая записи в импровизированном дневнике, описывая свои впечатления от общения с Гарри и ритуале, в котором ему довелось поучаствовать. Получалось очень скомкано и отрывочно, даже себе Драко не мог до конца объяснить, что ему довелось пережить и почему он записал ту странную, совершенно для него нехарактерную, но казавшуюся верной фразу про счастье. Иногда он подолгу сидел, пытаясь вникнуть в скрытый смысл нескольких строчек, записанных на белом листе, но так и не добился успеха.       В один из похожих друг на друга дней Драко почувствовал, как его в который раз переносит куда-то порталом. Справившись с дезориентацией после перемещения, он обнаружил себя в знакомой комнате, которую Поттер назвал своим кабинетом. За обширным столом сидел Гарри, задумчиво листая газету.       —Ну и зачем я тебе понадобился на этот раз? Снова поучаствовать в каком-нибудь пошлом представлении? Может сразу принесешь меня в жертву и устроишь кровавую оргию? — позволил выплеснуться накопившемуся раздражению Малфой.       Драко распалялся все больше, он уже хотел, чтобы его просто оставили в покое в его комнате, поскольку очевидно, что он здесь нужен только в качестве заложника. Несмотря на отсутствие верхней одежды Драко всегда держал палочку при себе и уже хотел кинуть в ненавистного Поттера какое-нибудь семейное проклятье посильнее. Гарри, не обращая на него особого внимания, протянул руку, и палочка Драко полетела к нему, легко выскользнув из пальцев.       —В этом нет никакой необходимости, Драко. Просто садись, — рассеянно проговорил Поттер, убирая палочку в один из многочисленных ящиков стола, и указал на жесткий стул.       Кипя от злости, Драко попробовал взять себя в руки и сел, наблюдая за лицом Поттера. Гарри, дочитав газету, тяжело вздохнул и стал ритмично постукивать пальцами по столу, переведя взгляд куда-то к потолку.       —Тебе никогда не казалось, что человек не способен понять, что такое счастье? — неожиданно спросил он, а Драко замер, не зная, что ответить на неожиданный вопрос.       —Но как они могут просить бога о счастье? Как можно желать того, что нельзя получить и даже невозможно осознать? — между тем продолжил Поттер, видимо, прошлый вопрос был риторическим.       —Люди вообще часто надеются на лучшее, даже если оно невозможно, — огрызнулся Драко. — Я вот, например, хотел бы сейчас что-нибудь надеть.       Гарри, наконец, перевел безразличный взгляд на него и щелкнул почти незаметной кнопкой на столе.       —Почему ты в таком виде? У тебя же есть все необходимое, — Гарри действительно выглядел немного удивленным. На соседнем стуле появилась стопка одежды, и Драко стал со злостью натягивать брюки.       —Почему я должен ухаживать за вещами, как какой-то магл!       Гарри иронично улыбнулся и негромко рассмеялся, от этого звука у Драко перехватило дыхание. Казалось, что вся Вселенная смеется над ним. Малфой выругался себе под нос и отругал себя за мнительность.       —Так ты не умеешь стирать и гладить? — Гарри, кажется, искренне веселился.       —Теперь уже умею, — буркнул Драко, с удовольствием закутываясь в свежую мантию. — Или тебя это так удивляет?       —Ты что правда думаешь, что у меня нет других дел, кроме как следить за тобой? — иронично спросил Гарри.       Драко проигнорировал вопрос и твердо сказал:       —Зачем я тебе понадобился на этот раз?       —Ты мой летописец, Гермиона же сказала тебе в тот раз.       —И что это должно значить?       —То что ты опишешь меня для будущих поколений таким, каким увидишь.       —Но почему именно я? — безнадежно простонал Драко.       —Ты этого действительно не хочешь, ты один из немногих, кто осмеливается пререкаться со мной. К тому же почему нет? Что еще важного ты можешь сделать за свою жизнь?       —А так я опишу жизнь и деяния Инсанеля, Великого и Благочестивого, — саркастично протянул Драко.       —Вот и договорились, — слегка улыбнулся Гарри. — Ты будешь возле меня и сможешь задать любой вопрос. Увидишь, тебе самому понравится.       —Да у тебя мания величия, Поттер, — скривился лицо Драко, но было ясно, что его голос в лучшем случае совещательный в этом вопросе. Немного подумав, Малфой понял, что роль летописца практически идеальна для него. В случае чего он сможет продать полученную информацию Темному Лорду или Дамблдору, да вообще любому, лишь бы закончилось это сумасшествие. Сидящий перед ним Гарри никак не реагировал на его изменившееся настроение. Он даже не пытался применить к Драко легиллименцию, это настораживало. Малфой даже почти испугался, что его легко читают по лицу, но быстро себя успокоил. Контролировать себя его учили с детства.       —Хорошо, если я летописец, то могу задавать вопросы, — Драко решил получить максимум информации из своего положения. Гарри мягко улыбнулся и кивнул, приглашая к разговору.       —Что это было за представление с танцами в прошлый раз?       —Это было не представление, а важное таинство Легиона. В каждой религии должны быть обряды, это один из них. Или ты думал, что все эти люди собрались ради тебя? Такие особые собрания проводятся примерно раз в полгода и поддерживают сплоченность Легиона и веру в Инсанеля.       —Почему… почему я чувствовал себя счастливым и знал все обо всех в зале?       —Ты знал далеко не все и не обо всех, — усмехнулся Гарри, — иначе твой мозг просто не справился бы с таким объемом информации. На таких собраниях распыляются особые психотропные и расслабляющие вещества, а также специальное зелье, способствующее более глубокому раскрытию психического потенциала человека. Грубо говоря, люди начинают чувствовать отголоски эмоций тех, кто находится неподалеку.       —Но зачем вы… танцевали? — Драко не смог подобрать более подходящее слово.       —Это же религиозная церемония, Инсанель должен быть в ее центре. Таким образом мы выражаем собственные эмоции на понятном языке, при этом значительно возбуждаем общий психический фон и запускаем нечто вроде цепной реакции, ведущей к повышению наслаждения и ощущения счастья у всех, кто присутствует в зале.       —А зачем вам нужны эти кровавые руны?       —Положим, «кровавые» они больше для антуража и из сложившейся традиции, а нужны они для защиты.       —То есть вы боитесь собственных людей? — усмехнулся Драко. — Зачем тогда доводите их до такого полубезумного состояния?       —Я не говорил, что руны защищают нас с Гермионой, — Гарри внимательно разглядывал удивленное лицо Драко. — Скажем так, люди еще не готовы принять Инсанеля во всем его величии, по крайней мере, не все. Да и в Боге должна быть сакральная тайна, о которой все знают, но не могут сказать.       —Почему не могут сказать?       —Не все в этом мире можно выразить словами, Драко. Язык очень несовершенный механизм для описания чувств и эмоций. Ты ведь тоже почувствовал это?       Малфой знал, что это правда. Записанные его собственной рукой воспоминания того вечера не отражали и сотой доли его тогдашнего состояния.       —Но там были маглы…       —Люди, Драко, люди, — со вздохом произнес Гарри и его взгляд стал каким-то совсем печальным.       —Да что это за Легион Справедливости такой? — вспылил Драко. — Сколько же сейчас человек в Легионе?       —Сейчас около семисот сорока трех тысяч человек. Магов из них примерно тридцать пять тысяч, — спокойно сказал Гарри, будто сообщал о количестве котлов, произведенных за последний квартал. — Но это, конечно, только активные члены, а так данные меняются каждый час.       Драко изумленно уставился на него и чуть слышно прошептал:       —А как же величие магической Британии? Ты нас всех обманул! Ты же говорил о превосходстве магов и все верили! А как же жизнь моего отца? Ты сломал его и подчинил фикции!       Драко вскочил, не сдерживая себя, его бледное лицо покрылось некрасивыми красными пятнами. Он бессвязно кричал, не помня себя, выплескивая всю желчь, накопившуюся за семь лет, а Гарри становился печальнее с каждым словом.       —Да, я лгал, — тихо произнес Поттер, когда Драко выдохся и умолк. — Вот только моя ложь стала теперь правдой, как я тебе и говорил. А вот та ложь, которую вы придумали себе сами, так и осталась ложью. Я никогда не говорил только о магах или маглах, всегда только о людях.       Драко опустошенно посмотрел на него, теперь он даже не представлял, кого ему нужно ненавидеть.       —Зачем? Зачем ты это все сделал?       Гарри сочувственно улыбнулся, посмотрел на часы и подошел к нему.       —Пойдем, Драко, я тебе кое-что покажу.       Малфой, ничего не говоря, встал, почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука и его куда-то потянуло. Они с Гарри оказались в широкой и длинной галерее, освещенной через прозрачный куполообразный потолок лучами заходящего солнца, отчего все вокруг казалось желтым или оранжевым. Гарри тащил его куда-то по казавшимся бесконечными лестницам и переходам. Драко следовал за ним безвольной куклой, ни на что не обращая внимания.       —Ты когда-нибудь был в музее, Драко? — наконец остановившись, спросил Гарри. Малфой ничего не ответил, только покачав головой, ему всегда хватало картин и статуй в мэноре.       —Посмотри на эту картину, — тихо произнес Гарри. — Ее написал один безумный художник в конце позапрошлого века. Иногда мне нравится приходить сюда, чтобы подумать.       Драко всмотрелся в полотно, выполненное хорошо заметными мазками масляной краски. В неровных и не всегда ясных контурах четко угадывались деревенские дома, мощеная камнем дорога с плетеной оградой, спокойная река, почти черные деревья и кустарники, темное ночное небо. К искусно вырезанной деревянной раме была прикреплена небольшая табличка, на которой на английском и французском языках было написано: «Винсент ванн Гог. Домики в Кордевилле».       —Ты не замечаешь недосказанности за художественным образом, — утвердительно сказал Гарри. — Но посмотри на картину в целом, не задерживая внимания на деталях. Посмотри, как ванн Гог изобразил изменчивость человеческой натуры, единство с природой в вечном движении жизни. Он будто случайно уловил ту тайну, о которой мы говорили с тобой. Ее не выразить словами, но она здесь, прямо перед тобой, именно в ней заключена сила и слабость человечества. Ты видишь? Видишь?       Драко не понимал, чего от него хотел Гарри. На холсте он видел только несколько небрежно, возможно, в спешке выполненную картину.       —В конце концов, важно не то, что написано, а то, что прочитано, — несколько разочарованно сказал Гарри.       —Зачем ты привел меня сюда? Какое это имеет отношение к твоим замыслам? — раздраженно спросил Драко.       —Самое прямое, Драко, самое прямое. Можно сказать, эта картина и есть мой замысел, — в наступивших сумерках Малфой не видел лица Гарри, когда он все-таки отвел взгляд от картины и повернулся к нему. — Вот скажи мне, Лорд Малфой, где же прекрасные произведения искусства, созданные магами? Где эта замечательная музыка невиданной чистоты и глубины, сыгранная на магических инструментах? Где безумная архитектура, нарушающая законы природы и здравого смысла? Куда делись магические скульптуры, созданные из теней, света и магии? Где средства выражения, воздействующие на все пять чувств сразу? Почему не существует искусства игры на эмоциях человека напрямую? Ответь мне, Драко Малфой, что дала ваша цивилизация человечеству, кроме бульварных романов Локонса, песен «Ведуний» и портретов созданных, чтобы продлить существования мага? А что вообще есть хорошего в вашей цивилизации? Иногда мне кажется, что есть в вас только ненависть, грязь и этот ваш идиотский расизм напополам с высокомерием и лживым лицемерием.       Драко был ошеломлен неожиданным напором Поттера. Ему вдруг показалось, что в тени на лице Гарри блуждает хищная улыбка, а в глазах горит безумный яростный огонь. Драко выдержал небольшую паузу, чтобы хоть немного успокоиться, и гордо ответил:       —Мы изучаем искусство магии, совершенствуем свои возможности, сберегаем и приумножаем знания, накопленные предками.       —Исследования, которые стыдно назвать наукой, топчутся на месте уже несколько веков. Отсутствуют какой-либо систематический подход и стремление к познанию, а сокрытие информации не знает никаких пределов. Что еще, кроме жаждущих власти безумцев, могут породить ваши «знания, накопленные предками» с таким подходом?       Драко промолчал, а Гарри уже более спокойно сказал:       —Ваша цивилизация умирает, потонув в рутине и серости. И это относится ко всем магическим мирам, просто в Британии деградация зашла гораздо дальше.       —Раз ты так ненавидишь магов, то зачем мы тебе? Дай нам спокойно прожить остаток наших жизней! — выкрикнул Малфой.       —Я не ненавижу вас, Драко. Вы такие же люди, как и все, иногда добрые и милосердные, а иногда жестокие и безжалостные. И самое главное, вы ведь и сами не ведаете, что творите, когда презираете, ненавидите, не понимаете, что опуская в грязь, сами оказываетесь там же. Как вас таких можно ненавидеть? Напротив, сердце мое полно жалости. Когда-нибудь вы оглянитесь на себя прежних и, устыдившись, ужаснетесь. Но это будет потом, а пока вы похожи на детей, которых нужно направлять и воспитывать. Я не могу просто так отступиться. Я укажу вам путь и заставлю сделать первый шаг.       —Сколько же в тебе высокомерия, Поттер, — презрительно бросил Драко. — Почему ты так уверен, что тебе позволено решать, что правильно, а что нет?       —Потому что я могу и делаю это, — с хищной улыбкой сказал Гарри. — Вам же остается только смириться.       Драко уже хотел возразить, сказав что-нибудь о свободе выбора и этичности, но Гарри положил руку ему на плечо и произнес:       —Свобода — это прежде всего самоограничение. Нам пора, Драко, ты должен увидеть еще кое-что, — и снова аппарация, снова момент дезориентации, и они оказались в просторном зале, наполненном деловой суетой. Около сотни человек работали за компьютерами в разделенных легкими перегородками секциях, постоянно сверяясь с какими-то данными из объемных папок. В зале стоял негромкий гул голосов, но в целом была заметна деятельная атмосфера.       Они прошли вдоль стены и вошли через неприметную дверь в просторный кабинет, единственным украшением которого был явно старинный стол с витиеватыми лакированными ножками. За столом сидел Невилл, внимательно читая что-то с большого монитора.       —Здравствуй, что у нас нового? — окликнул его Гарри.       —Все идет по плану, — буркнул Невил и неодобрительно покосился на Малфоя.       —Все нормально, можешь говорить при нем, — улыбнулся Гарри. — В конце концов человек имеет право знать свою судьбу.       —Час назад нападение, наконец, перешло в острую фазу. Организованная группа разрушила главный собор и заняла первые этажи здания правительства.       —Замечательно, выдавливайте их оттуда основными силами и гоните до мэноров и выжигайте подчистую.       Невилл только кивнул, видимо, план уже давно был разработан и не нуждался в подтверждении.       —Невилл, начинаем действовать по сценарию «Крестовый поход», начинай стягивать силы и разошли всем подразделениям официальную информацию с соответствующими комментариями.       Невилл оторвался от экрана, в его глазах не было ни капли сомнений, только целеустремленность, граничащая или уже перешедшая за грань фанатизма. Драко отшатнулся от его взгляда, в котором не было места жалости, именно это его напугало больше всего.       —Что здесь происходит? — почти жалобно спросил он.       —Все очень просто, Драко, — ответил Гарри. — Ты находишься у нас уже больше месяца, так что слухи о твоей жестокой казни переросли практически в уверенность. В купе с несколькими новыми законами, дискриминирующими неверующих, это привело к восстанию бывшей аристократии.       —Это ты распускал слухи о моей казни? — прошептал Драко.       —Я им не препятствовал, — пожал плечами Гарри.       —И что теперь будет?       —В данный момент они безуспешно пытаются взять под контроль здание бывшего Министерства, поскольку именно там на протяжении последнего месяца дислоцируются лучшие отряды Британской магической ячейки Легиона. Через некоторое время, используя численный перевес в виде многочисленных немагических отрядов, мы возьмем штурмом несколько мэноров. Там мы, конечно, найдем доказательства связи восставших и немагических спецслужб и объявим их предателями Родины.       —Проще говоря, вы их сфабрикуете, — скривился Драко.       —А какая разница? Мы и так уверены в этом. Кто еще мог организовать и спровоцировать восстание, послав тебя к нам? Да и деньги на наемников, тоже не из воздуха появились.       У Драко голова шла кругом от полученной информации. Оказывается, все это время он был частью чьих-то незримых планов. Его стало мутить, ноги подкосились и он упал на удачно подвернувшийся стул. Но как же отец и мать? Что стало с ними?       —А что такое сценарий «Крестовый поход»? — слабо спросил Драко.       —Восставшими был уничтожен значимый религиозный символ — главный собор, построенный в честь битвы в Косом переулке. Это само по себе вызовет сильное недовольство, тем более что под обломками погибло несколько десятков мирных верующих. Связь мятежников со спецслужбами окончательно определит врага, и мы начнем где-то открытую, а где-то тайную священную войну по всему миру.       Драко попробовал сглотнуть, но горло сжал нервный спазм. Спросить, не Гарри ли устроил уничтожение собора, или он просто «не препятствовал» выгодным ему планам, Малфой не решился, хотя и знал, что получит честный и откровенный ответ. Он не хотел верить в происходящее, но внимательный жесткий взгляд Гарри не оставлял ему выбора. Все сказанное было горькой правдой, которую еще нужно было переварить и попытаться как-то жить дальше.